Судный день

      Парк аттракционов. Вырванные с корнем железные петли кабины колеса обозрения. Море крови. Кажется, я всё-таки умерла. Иначе почему я лежу лицом в асфальт, моя нога вывернута под неестественным углом, да ещё и юбка задралась? Толпа случайных свидетелей несчастного происшествия созерцает не только мои мозги, выпавшие из расколотой черепной коробки, но ещё и розовые трусики. Кто-нибудь, одёрните мне юбку! Офицер полиции-щи? Доктор скорой помощи-щи? Айщь. Никому нет дела до моего стыда. И да, я наблюдаю себя со стороны, значит я больше не хозяйка этого тела.       — Такая глупая смерть, не находите?       Я вздрагиваю от неожиданности и поворачиваю голову на источник прозвучавшей фразы. Высокий брюнет, даже скорее шатен в длинном чёрном пальто и зонтом в руках. Одет он явно не по погоде, на улице лето. Дождя и в помине нет.       — Эм… Вы видите меня? — я удивлённо хлопаю ресницами и щипаю незнакомца за рукав, хотя по всем правилам должна ущипнуть себя на случай, если сплю.       Он созерцает моё странное поведение с императорской выдержкой.       — Бог наделил меня зрением, дал глаза. Это естественно, что я вас вижу, — он протягивает мне свою ладонь и ожидает ответной реакции на приглашение. — Идёмте, здесь больше не на что смотреть. Время не терпит.       Шатенистый брюнет ловит нам такси, и мы едем на ночь глядя в неизвестном направлении. По большей части он молчит и всё время сверяется с часами, которые достаёт из кармана пальто.       — Куда вы везёте меня, если не секрет?       — В здание суда, — он устало отворачивается к окну, словно я уже успела ему надоесть, и рассматривает огни вечернего Сеула.       — Суда? Я что-то натворила? — хмыкаю. — Кого дрючить будут? — я спец по слэнговым словечкам.       — Вас, — он раздражённо поводит плечами и закрывает глаза, притворившись спящим. Или мёртвым.       — Постойте-постойте, — я тереблю рукав его пальто, и он нервически отдёргивает руку. — Вы, собственно, кто?       — Просто возмутительно, — он нехотя достаёт из кармана визитную карточку и протягивает её мне. Разговаривать он не настроен.       На ней написано:       «Я, собственно, ваш адвокат. Ли Мин Хёк».       — Это типа… Божий Суд? — меня улыбает то, что он думает, что я в это поверю. Жизнь после смерти? Её ж не существует.       — Как ваш адвокат в присутствии судьи не советую сорить словами-паразитами. Только уважительный стиль приемлем. Надо ли говорить, что всё сказанное может использоваться против вас? На вопросы обвинения отвечайте только правду. Если затрудняетесь ответить — лучше оперировать такими фразами как: «Мне сложно вспомнить», «Я не уверена в том, что это действительно так», «Не могу дать однозначный ответ, поскольку впервые об этом слышу», — пока он зачитывает мне свои юридические инструкции, такси тормозит и выплёвывает нас на очередном перекрёстке. По правую руку возвышается Центральный Дом Правосудия, куда мы и держим путь.       Внутри всё солидно и чуточку старомодно. Однако, посередине фойе стоит не привычная статуя богини правосудия Фемиды с завязанными глазами и чашами весов в руках, а скульптура, изображающая какого-то местного божка. Надпись на информационной табличке гласит: «Король Ада Zico».       — Подождите, — я резко останавливаюсь и Ли Мин Хёк врезается мне в спину. Ещё больно обступывает пятку. — Я в ад что ли попала?       — А по-вашему это место на рай похоже? — он впервые за всё это время улыбается. Нда, пожалуй, из ангельского в нём только ямочки на щеках.       — В-вы стало быть Его… как бы посланник? — киваю в сторону статуи, но стремаюсь упоминать вслух Его имя.       — К Нему я отношения не имею. Я «как бы» просто представляю сторону защиты, — он подталкивает меня к залу заседания, куда я влетаю, запнувшись о порог.       В зале пахнет благородным деревом и дорогими мужскими духами. Кресло судьи пустует так же, как и скамьи присяжных заседателей. По обе стороны от трибуны располагаются Обвинение и Защита. Эти места уже заняты.       — Подсудимая, займите ваше место, за трибуной, — невысокого роста тип, указывает авторучкой куда мне следует встать. Не очень-то вежливо. Силюсь разобрать его имя, начертанное на маленькой серебристой табличке. «Не очень-то вежливый адвокат Пак Кён». Отлично. Если сторона Защиты ко мне не сильно расположена, что тогда говорить об Обвинении…       «Собственно» Ли занимает место рядом с «не очень-то» Паком и тут меня бросает сначала в жар, а потом в холодный пот. С третьей ниши в адвокатской ложе на меня взирает не кто иной, как мой тихоня-парень — Тэ Иль~я. Я удивлённо вскидываю брови, когда читаю на его персональной карточке: «Адвокат-тихоня Ли Тэ Иль».       Хаотичный порядок моих мыслей прерывает громкий голос с прокурорской скамьи. Одетый, как старомодный ачжощщи-фашист, обвинитель вещает басом:       — Встать, суд идёт.       Таблички Обвинения несколько отличаются. У громогласного блондина фигурирует надпись: «Больной на голову прокурор Пё Чжи Хун». И в нём я узнаю лучшего друга моего бойфренда — ПиО. Как же я его ненавижу. Рядом с ним стоит темноволосый кадр с жуликоватыми глазами и джокерской улыбкой. Он поигрывает карточкой со своим именем, перебирая её между костяшками пальцев. Я успеваю разглядеть лишь начало надписи: «Хитрожопый…» Окончание, должно быть, «прокурор», если следовать логике. Третий обвинитель что-то записывает в лежащем перед ним бланке и совершенно непреднамеренно я замечаю, что он рисует рыбок на полях и улыбается тому, насколько реалистично вышло. Ну с этим вроде всё понятно. «Тупой прокурор Ан Чжэ Хё».       Покуда Его Мрачнейшество Судья следует до места, все погружены в свои глубоководные тёмные мысли. Стоит мне встретиться с ним взглядом, как я узнаю в нём того самого… Zico. Он усаживается в судейское кресло, скрещивает руки в замок и прикрывает глаза. Тень от его ресниц зловеще ложится косыми полосами на лицо. Он красив и одновременно ужасен. С его полных губ срывается тихое и лаконичное:       — Слушаю.       Обвинительную речь зачитывает тот, с неприятно хитрым выражением лица, чьего имени мне так и не удалось выведать.       — Присутствующая в зале суда подсудимая обвиняется в ущемлении прав друзей её возлюбленного, неоднократном личностном оскорблении, а также сексуальном терроризме, — он захлопывает папку с делом, и пока возвращается на место, я успеваю прочитать его имя: Ким Ю Квон. Что ж, я тебя запомнила.       Адский Судья поднимает на меня зловещий взгляд, вокруг его вертикальных звериных зрачков пляшут языки пламени Геены Огненной.       — Тебе есть, что сказать в своё оправдание?       Я лихорадочно вспоминаю наставления Ли Мин Хёка.       — Эм… Это… Я как бы… Вообщем.., — пытаюсь выразиться посредством жестов. Слова, которые сразу же пришли на ум, потерялись в лабиринтах разума, словно и не было их. Боковым зрением фиксирую фэйспалм адвоката Ли.       — Что же, всё с тобой ясно, — Его Античесть Зико встаёт с места и делает знак Обвинению.       Фрицеподобный ПиО подрывается со скамьи и оглушительно изрекает:       — Суд отлучается для вынесения приговора.       Король Ада и его демоническая свора скрываются за тяжёлой с лепниной дверью из красного дерева. Самое омерзительное заключается в том, что я отчётливо слышу их голоса и выдвигаемые предложения по поводу моего наказания.       «Предлагаю скормить её адским псам. По и Бёль изголодались по нежному мясу и мягким косточкам…»       «Слишком быстрое исполнение, Ю Квон-щи, и где здесь вечные страдания? Моё предложение: нескончаемый адский челлендж. Например, заставить её слушать хруст кимчи или выпивать большой объем воды залпом за раз…»       «Кажется, вы забываете о панике, коллеги. Прошу рассмотреть мой вариант с втиранием в глазные яблоки обвиняемой рыбьих кишок и медленным их выклёвыванием воронами. Если Зико-щи захочет отяготить наказание, можно прибегнуть к рыболовным крючкам. Мы зацепим ими её веки…»       Спустя бесконечность, Обвинение возвращается. Их шествие замыкает утомлённый процессуальным слушанием Король Ада. Он поправляет воротник судейской мантии и стоя зачитывает приговор:       — Подсудимая, суд постановил, что ты приговариваешься к вечным страданиям, исполнение которых последует незамедлительно, сразу после окончания процесса. Тебя будут жарить, что-то там… бла-бла-бла.., — Зико закрывает моё дело и ударяет молотком по столу. — Суд окончен. Уведите осужденную.       Я вздрагиваю и рывком сажусь в кровати, вся в холодном поту. Рядом со мной тихо похрапывает мой парень Тэ Иль. Чтоб его! Маленький чокнутый фрик. Вечно заставляет меня смотреть какую-то крипоту на ночь, а потом я не могу спать, пялюсь в потолок и прислушиваюсь к каждому скрипу. Распихиваю любимого ублюдка.       — Тэ Иль~я! Тэ Иииль~я! Мне страшно.       Он щурит свои крохотные глазки из-за того, что я свечу в его лицо экраном мобильника.       — Не выдумывай, давай спать, — он сонный и взъерошенный роняет голову на подушку. Но я так просто не сдаюсь.       — Нет, Тэ Иль~я, — переключаю тумблер своего голоса до отметки «противный и выпрашивающий». — Мне приснился кошмар, займись со мной любовью.       — Так бы сразу и сказала, — он ворчит, как недовольная старая ачжумма, но таки снимает трусы.       Наше утро начинается банальнее не придумаешь: секс, яичница, кофе. Мой парень — музыкант, поэтому работает дома. Сочиняет музыку. Где-то в обед его набирает лучший друг ПиО, которого, к слову, я на дух не перевариваю. Тэ Иль включает громкую связь. У нас с ним нет секретов.       — Приветики! — ну мёртвого же поднимет своим ором. — И тебе, рыжая тоже, — он меня так же недолюбливает. — Я чё звоню-то. Есть билетики в парк аттракционов. Не хотите сходить? Моя подхватила какой-то грипп, поэтому сегодня мы домоседы. Соглашайтесь, я бро́нил шикарные места.       — Погоди, это тот самый парк, который известен своими несчастными случаями? — у Тэ Иля в глазах загорается недобрый азарт.       — Он самый, — подлец будто гипнотизирует своим рокочущим басом моего оппу.       — О! Тогда мы однозначно идём!       Тэ Иль выходит из кухни с мобилой в руках договариваться о деталях свидания, решив всё за нас двоих. И только когда я поканчиваю с кофе и на мой язык попадают его горькие нерастворённые крупицы, я с ужасом вспоминаю о том, с чего начался мой ночной кошмар.