Convergent Evolution

Кларк застыл столбом, когда Брюс преклонил колени, чтобы добраться до крепления сапога. – Знаешь, – сказал он, – думаю, что дальше сам смогу справиться. – Альфред упомянул, что вынужден был прилаживать всё это на тебя, потому что ты проявлял нетерпение и начал – цитирую – дёргаться. – Брюс отсоединил левый наколенник от закрывающего голень щитка и положил на ковёр, покрывавший пол в кабинете, расстегнул застёжки на задней части самого сапога, а потом переключился на правую сторону и повторил манипуляции. – Снимать быстрее, чем надевать. Просто дай мне минутку. – Это больше не обратный отсчёт времени твоей жизни, так что я могу просто… Ты знаешь, что… – В голосе Кларка прорезалось раздражение, и он слегка расслабился. – Я в курсе, как быть осторожным, Брюс. Тогда у меня была обоснованная причина для спешки. Теперь же я могу сам разобраться с оставшимся, я же видел, как ты управлялся с верхней половиной. – Существует ли ещё и причина, почему тебе понадобилась полная тактическая загрузка? Король Часов – не тот уровень. Избавлять от снаряжения другого человека, который бестолково возвышался над Брюсом, держа руки по швам, словно боялся до чего-нибудь дотронуться, оказалось вдвое утомительнее. Процесс снятия перчаток бэткостюма достиг экватора, когда Кларк решил доказать свою самостоятельность; правая перчатка повисла во всё ещё бронированной левой руке. – Чем больше причиндалов я нацеплял на костюм, тем менее очевидным становилось то, что он мне не подходит, – сообщил Кларк. – Так лучше, чем если бы кто-то догадался, что это была не настоящая Летучая Мышь. Серьёзно, позволь мне дальше самому. Ты что-то говорил о том, чтобы переодеться? – Так, теперь ты бесишься, – заметил Брюс. – Последнее, что мне нужно, это чтобы ты порвал инженерную разработку стоимостью в миллионы долларов, как бумагу. И всё ради того, чтобы преподать мне урок на тему, что я должен вот так позволять тебе сбегать неподготовленным всякий раз, когда тебе захочется. – Ты прекрасно знаешь, что я не был… – Просто постой смирно ещё секунду, я… Брюс потянулся к пряжке на защите левого бедра, и Кларк всё-таки отпрянул от него, стремительно отшатнувшись на полшага, – и Брюс забылся, как иногда с ним бывало, когда он имел дело с Кларком. Брюс был одним из, пожалуй, трёх человек на Земле, которые могли претендовать на то, что наиболее глубоко изучили сущность невозможной, способной сотрясти планету силы Кларка, но время от времени он рефлекторно воспринимал Кларка как человека. Кларк имел человеческую форму, человеческие размеры и являлся раздражающей постоянной частью повседневной жизни Брюса, и сейчас, когда он отступил назад, Брюс автоматически схватил его за ногу, чтобы удержать на месте. Сработало. Кларк резко вдохнул и выронил перчатку, которую сжимал. Его руки порхнули к поясу бэткостюма, как будто он испугался, что нижняя половина вот-вот с него свалится, но он замер там, где находился. Пальцы Брюса впивались во внутреннюю сторону его бедра и под коленом. Брюс посмотрел вверх в первый раз с тех пор, как опустился на колени, его взгляд скользнул по телу Кларка, миновав его руки и эмблему на груди, к его красному лицу и напряжённой челюсти. Взгляд Кларка был прикован к темноте за окнами кабинета, где далеко внизу раскинулся сияющий Готэм. – Пожалуйста, просто позволь мне самому разобраться с этим, – попросил Кларк нарочито спокойным голосом, который он использовал в ситуациях, требующих неизменной жизнерадостной уверенности, с которой Супермен восстал из могилы. Голосом, который мог приободрить весь мир, независимо от того, что чувствовал сам Кларк. Румянец полз вниз по его шее. О. Работа в тесном контакте с человеком, который мог диагностировать рак по запаху, вызывала некоторую паранойю на тему возможной демонстрации непроизвольных физиологических реакций. Так что Брюс смахнул пыль со своего курса обучения самоконтролю над биологической обратной связью и позаботился о защите своего личного пространства. Если он в этом преуспел – а Кларк никогда не давал ему повода в этом усомниться – его вегетативный профиль в присутствии Кларка сейчас был нормален для их наполовину дружеских, наполовину воинственных рабочих взаимоотношений. Он прошёл все этапы становления человека, который оставил позади не исчезнувшие полностью дурные предчувствия из-за наличия инопланетянина, способного разломать мир напополам, и облегчение из-за аннулирования самой большой ошибки в его жизни, и более-менее успокоился. Именно здесь в дело и вступала ложь. Это была такая же сложная и широкомасштабная ложь, как и про личность Брюса Уэйна, и Брюс посвятил себя ей с той же целеустремлённостью. Она проявлялась в тысячах ночных споров и случайных прикосновений. Она не подверглась разоблачению, когда Брюс, падая, в отчаянной попытке выстрелил кошкой, и Кларк был там, чтобы подцепить крюк на конце траектории и отнести Брюса в безопасное место. И тогда, когда Кларк ослабил галстук и развалился, ухмыляясь, в открытом бэтмобиле. И тогда, когда он обнаружил Брюса в пещере и долго ждал, пока Брюс вводил себе антидот против токсина страха, но не уходил, пока не убедился, что с Брюсом всё будет в порядке. Ложь не подвела, потому что Брюс был подготовлен к каждой перемене в себе, когда смотрел на Кларка и думал ты всё-таки объявился или ещё хоть чуть-чуть или вернись. Что он никогда не принимал в расчёт, так это обратный сценарий: Кларк, глядящий на него, стоящего на коленях, когда его голова практически склонилась на бедро Кларка, и думающего о нём все те вещи, о которых он сам не позволял себе задумываться в присутствии Кларка. Шлюзы распахнулись для целого мира сексуальных фантазий, которые Брюс никогда раньше не рассматривал: Кларк, наблюдающий и одновременно не наблюдающий за Брюсом так же пристально, как Брюс наблюдал за ним, и сражающийся с собой, сражающийся с собственным телом – и побеждающий, пока они не оказались в ситуации, которую никто из них не планировал, и они оба разом проиграли, вместе. – Брюс? – позвал его Кларк совершенно другим голосом. Голос Супермена никогда не звучал потрясённо. Брюс выпустил колено Кларка и расстегнул пряжку на верхнем ремешке защиты левого бедра, который и вызвал это препирательство. Его сердце колотилось. Он мог только догадываться, какие гальванические характеристики были у его кожи в данный момент. Он слышал в голове тревожный сигнал электрокардиограммы, который он использовал для тренировки, как при инвертированном эксперименте Павлова: сначала слюноотделение, потом звонок. – Брюс, – снова повторил Кларк, кладя два пальца на челюсть Брюса, будто подумывал о том, чтобы заставить Брюса посмотреть на него. Это была его затянутая в перчатку рука, но Брюс всё равно ощущал прикосновение, как солнечный свет на призме, словно он преломлялся, сверкая, во всём его теле. Он боролся с собой, чтобы не повернуть голову, не прижаться губами к ладони Кларка или к основанию его большого пальца. – С Альфредом ты тоже так себя вёл? – спросил Брюс. Кларк отдёрнул руку прочь до того, как прозвучало последнее слово. – Что за вопрос… – Вроде бы он не снимал с тебя костюм… – Проклятье, Брюс, не из-за этого. Конечно, не из-за этого. Если ты собираешься перевести стрелки, не мог бы ты просто сделать это и дать мне пройти через этот разговор, сохранив достоинство? – …как я сейчас. – Брюс расстегнул вторую пряжку на бедренной пластине и потянулся к двум другим сзади. Кларк задержал дыхание и встал прямее, но недостаточно, чтобы тыльная и лицевая стороны запястья Брюса не касались внутренней поверхности его бёдер. – Итак, ты не собираешься уклоняться от темы, но ты собираешься вести себя как полный придурок? – глухо произнёс Кларк. – Я должен использовать свой шанс, пока ещё способен говорить. На этот раз это было полномасштабное аханье, от которого содрогнулось всё тело Кларка, а не просто быстрый выдох от удивления, как мгновение назад. Затем его тело содрогнулось снова, потому что Кларк начал почти беззвучно хохотать. – Боже, – выдавил он, закрывая лицо ладонями. Брюс воспользовался тем, что Кларк отвлёкся, чтобы расстегнуть и снять другой бедренный щиток без трёхминутного спора, к которому приводили все остальные этапы процесса. Кларк был прав: костюм ему не подходил. Что было особенно очевидно по нижней половине, где брюки сидели слишком высоко спереди, слишком низко сзади и в паху собирались натянутыми складками. Если бы он прямо сейчас укусил Кларка за бедро, слой неньютоновской жидкой брони бэткостюма загустел бы между его зубов и никто из них и правда не получил бы никакого удовольствия. Но… он положил руку чуть выше изгиба задницы Кларка, и Кларк немедленно перестал смеяться. Брюс наблюдал, как Кларк считывает воздействие с подкладки, к которой прикасались кончики его пальцев. Что бы он почувствовал через технологические слои бэткостюма, если бы Брюс наклонился и точно так же прижался губами к мышечному тяжу, который мгновенье назад подрагивал, когда Кларк смеялся? Может быть, он правда ощутил, или, может быть, зрелища хватило. Кларк издал ещё один хриплый звук… ох, блядь. Его серия вздохов не была совпадением или неожиданностью; это были именно те звуки, которые Кларк издавал, когда возбуждался, такие низкие глухие звуки, как будто он пытался вести себя тихо где-то, где было недостаточно уединенно, даже если это звуконепроницаемый кабинет на вершине корпоративной цитадели Брюса. Что бы ещё здесь ни произошло, это Брюс сбережет навечно, чтобы распаковывать в темноте, когда будет в этом нуждаться: звуковая сущность Кларка Кента в ожидании минета. Брюс вдавил основание ладони в свой растущий стояк и скользнул губами по кевлару, приоткрыв рот; он распробовал готэмский смог и следы моющего средства, которым чистил костюм, познал тончайший трепет тела Кларка на языке. – Следует ли мне беспокоиться о том, какие виды жидкостей ты оставляешь внутри дела всей моей жизни? – поинтересовался он, уткнувшись в бедро Кларка. – Ради всего святого, – пробормотал Кларк, но его смущения не хватило, чтобы он перестал прикасаться к Брюсу. В этот раз это была его обнажённая рука, и Брюс был поражён абсурдной мягкостью кожи Кларка, как и всегда в тех редких случаях, когда они дотрагивались друг до друга. У Кларка были руки человека, который не только никогда не имел заусенцев или порезов от бумаги, но и никогда не прикасался к сельскохозяйственной технике и не крошил в пыль астероиды. Он выполнил один пробный проход, а затем другой, более решительный, приглаживая волосы, растрёпанные в ходе вечернего сокрушительного провала с заложниками, и в конце концов просто позволил ладони остаться на голове Брюса, большим пальцем касаясь линии роста волос. – Нет, я не, – продолжил он, словно только наполовину обращая внимание на свои собственные слова. – Я не знаю, как ты носишь костюм, но я бы не стал влезать в чужое призвание без трусов. – Это не гарантия, – возразил Брюс, а потом сухо уточнил: – Например, я ожидаю, что как минимум боксеры на мне придут в полную негодность, когда мы тут закончим. Кларк слегка поперхнулся вдохом, и член Брюса в ответ дёрнулся под рукой. Кларк, должно быть, увидел или услышал это, потому что его пальцы сжались в волосах Брюса, посылая мурашки по шее. Эта цепная реакция может заставить его потерять самообладание, если они не будут осторожны. – Я знаю, – выпалил Кларк, – господи, я чую твой запах. В этот раз мурашки пробежались вверх по позвоночнику Брюса, как пальцы. Всё в этом было таким чертовски непрошенным. Брюс сам не заметил, как старательная маскировка реакций на Кларка стала его второй натурой, и теперь она была в неработоспособном состоянии, как он и предвидел. Простое пребывание в комнате с Кларком дало последнему заглянуть в мысли Брюса так глубоко, как не мог никто другой на Земле. Ему нужно было это контролировать, нужно было вернуть заслон на место, однако в данный момент возбуждение из-за того, что ему можно так беззастенчиво хотеть Кларка, несло его вперёд, как речная стремнина. Он потёрся щекой о бедро Кларка, пьяный от откровенности, и уточнил: – Но ты не настолько заинтересован в этом факте самом по себе. Не настолько, как в том, чтобы слышать, как я об этом говорю. – Что? Разумеется, я… ладно, ты собираешься насмехаться надо мной или… или перейти к делу? – Технически ничто и никогда не препятствовало тебе просто раздеться самому, – заметил Брюс и прижался носом к паховому щитку бэткостюма. Кларк определённо не мог почувствовать это, за исключением давления в области таза, но Брюс тем не менее услышал, как в его горле заклокотал воздух. Будет ли эрекция Кларка ощущаться, как человеческая? Более несгибаемой, может быть. Она должна быть достаточно человекоподобной в большинстве аспектов, иначе Кларк уже предупредил бы Брюса хотя бы ради того, чтобы дать ему управлять потенциалом и временными рамками этого конкретного вида отклонения. Или, возможно, он предположил, что Брюс не стал бы ничего затевать, если бы не был готов почти не колеблясь взять в рот то, что может скрываться внутри гульфика, – что Брюс уже обдумал все варианты. Самонадеянно, но верно. Руки Кларка приблизились к поясу штанов, как в самом начале всего происходящего, но потом замешкались; то ли его остановил вид Брюса, приоткрывшего губы и давшего зубам всего лишь задеть защиту, то ли он зашёл в тупик в поисках способа заполучить Брюса. Вежливая просьба поторопиться с минетом, вероятно, являлась навыком, который у Кларка не было нужды развивать. С людьми он был так осторожен физически, что никогда бы попросту не сдёрнул нижнюю часть бэткостюма и не сунул бы свой член Брюсу в лицо. Хотя – частота сердечных сокращений подскочила, Брюс не предпринял никаких попыток снизить её до нормальной – это не было бы ужасно. Но каким образом Кларк должен был догадаться, как многого сможет добиться, просто навалившись на Брюса и задвинув ему, вместо того чтобы с неизменной вежливостью принимать его внимание, или скользнув пальцами в рот Брюса, пока искушение получить больше не станет слишком велико, чтобы сопротивляться? Брюс громко сглотнул. Господи, это работало, и Кларку даже не пришлось этого делать. Брюс отнял руку от своего члена и потянулся вверх, подцепляя пальцами штаны, подстёжку и, конечно же, тот хлопковый предмет, который был на Кларке под ними. Брюс прижался губами к полоске кожи, показавшейся там, где сполз бэткостюм; Кларк с дрожью втянул воздух, и Брюс ощутил, как напряглись и расслабились мышцы его живота. На вкус он был ничем не примечательным, чуть менее вспотевшим, чем должен был быть кто-то, только что выбравшийся из костюма. Лишь бы только пояс сполз ещё на пару дюймов, только бы освободил ещё больше кожи Кларка для губ Брюса, прежде чем Брюсу придётся подключить вторую руку, убирая её с бёдер Кларка. Первые несколько дюймов всегда самые трудные, а сейчас вдвойне, потому что костюм не совсем соответствовал телу; но костюм уступил ему Кларка, и внезапно Брюс заполучил голую задницу Кларка в руки, и кончик освобождённого члена Кларка мазнул по его челюсти. Его щетина не стала бы большим удовольствием для кого-нибудь другого, но, возможно, текстура или давление подействовали на Кларка, который слегка двинул бёдрами вперёд и затем приложил видимые усилия, чтобы расслабиться. Брюс вслепую потянулся, ища его, пока его губы не коснулись нежной горячей кожи, и вобрал головку в рот. Кларк шумно выдохнул, когда его член на всю длину погрузился в рот Брюса, и потом ещё раз, изумлённо, когда головка уткнулась в мягкое нёбо, а Брюс только заработал горлом, изменил угол наклона шеи и принял её. – Брюс, ты не… Я… о боже. Он старательно сохранял неподвижность статуи, но Брюс чувствовал стучащий пульс Кларка во рту, ощущал напряжённость под спокойствием. Брюс слегка отстранился, скользя плотно сомкнутыми в кольцо пальцами по стволу к основанию по мере того, как член Кларка появлялся из его рта. Как и было обещано, на щели не ощущалось горечи предэякулята, но, когда Брюс тронул головку языком и слегка надавил ниже, рука Кларка вцепилась в его волосы, и его бёдра дёрнулись второй раз, и он толкнулся обратно в губы Брюса и потом миновал их – и на головокружительный неопределённый миг Брюс очутился в западне между членом в горле и каменной ладонью на затылке и без понятия, как он сможет сделать следующий вдох. Кларк тотчас вышел. – Прости, – охнул он, слишком ошеломлённый, чтобы заметить, что Брюс не подавился. – Прости. Ты… Брюс скептически посмотрел на него с другого конца члена, впечатление, производимое подобным взглядом, сам Брюс всегда находил довольно-таки пагубно влияющим на возбуждение. Как минимум этого хватило, чтобы оборвать Кларка на полуслове. – Ясно, – сказал Кларк вместо того, что собирался, – конечно, ты в порядке. Прости, что поставил под сомнение твоё… – Он изобразил расплывчатый жест, и Брюс приподнял бровь чуть выше, но этого оказалось недостаточно, чтобы завести Кларка в дебри попыток закончить мысль. Брюс приласкал его, позволил головке члена Кларка снова ткнуться в губы и, возможно, смог бы при воспроизведении записи точно определить момент, когда Кларку стало наплевать на обсуждение данного вопроса. – Хорошо, – заключил Брюс и разомкнул губы; его язык встретился с кожей. Кларк разрешил себе протяжно выдохнуть и пригладил волосы Брюса раскрытыми ладонями, а потом опустил их Брюсу на плечи, как будто там его хватка не будет столь же разрушительной, если всё пойдёт наперекосяк. Брюс поймал взгляд Кларка, скользя языком вниз по его члену. А потом проделал обратный путь, щедро целуя приоткрытым ртом, позволяя своим губам пощипывать кожу и слегка посасывать. Он провёл под головкой большим пальцем и потёрся лицом о ствол, шершавость щеки после нежности губ. Кларк стиснул плечи Брюса, дал бёдрам слегка качнуться вперёд, пока это было безопасно, а не грубо или слишком напористо; его член один раз влажно мазнул по руке Брюса, и Брюс ладонью ощутил его сокращения. Яйца Кларка висели низко и расслабленно, когда Брюс их обхватил, но его тело было натянуто как тетива. Значит, ещё и близко не готов кончить, но возбуждён, воодушевлён. Ему не не нравилось получать удовольствие, но, с точки зрения Кларка, Брюс мог отдышаться только в процессе облизывания, иначе он бы уже резко засадил головку члена в открытый рот Брюса. Он остро нуждался в том, чтобы Брюс просто уже ему отсосал. Брюс полностью отдался происходящему. Может быть, его губы дрожали, но, скорее, это Кларк жульничал просто одним своим существованием на Земле, одним своим пребыванием в комнате с кем-то, кто никогда не мог сравниться с ним восприятием или силой. Существовало столько всего, что нужно было от него скрывать, Брюс с трудом припоминал, как ему удавалось справляться хоть с чем-то из этого. – Боже мой, – выдохнул Кларк. Это был не возглас удовольствия. Брюсу не нужно было выпускать Кларка изо рта, чтобы заговорить: – Что? – Даже не пытайся. – Пытаться что? – Ты всё ещё насмехаешься надо мной, – Кларк проигнорировал вопрос. – Поверить не могу. – К счастью, у меня нет причин опасаться возмездия. – Боже мой, – повторил Кларк, но на этот раз он почти смеялся. Он обхватил челюсть Брюса рукой в перчатке, а свой член – обнажённой и провёл им по губам Брюса. И это было всё, что требовалось: Кларк делал это с Брюсом, вместо того чтобы Брюс делал это сам. Та искра, которой не хватало, щелчок. Брюс хотел открыть рот, но ждал, пока Кларк не заставит его, пока его большой палец не надавит на коренные зубы сквозь щёку, и тогда он сдался и позволил Кларку войти. Кларк засомневался, когда натолкнулся на заднюю стенку горла Брюса; Брюс закатил глаза и шлёпнул Кларка по заднице, достаточно сильно, чтобы у него дыхание сбилось. Он снова схватил Брюса за волосы и дёргал на себя, пока нос Брюса не коснулся живота. Брюс не знал точно, как долго Кларк собирается его вот так удерживать. В случае, если его пульс продолжит прыгать и его тело продолжит всё так же трястись, если он продолжит вот так отдавать себя, возможно, какое-то время – но нет, Кларк хотел выебать его, а не задушить. Когда он вышел, это было не виноватое резкое движение, как до этого; он любовался появлением каждого дюйма. Пока мог, Брюс держал губы плотно сомкнутыми на члене Кларка, прослеживал языком шовчик на нижней поверхности и наблюдал, как веки Кларка трепеща опускаются, когда он толкнулся обратно. Ещё он издавал слабые звуки, ахал и прерывисто вздыхал. Брюс смотрел, как челюсть Кларка напрягается и расслабляется, как подрагивают его губы, и был вынужден опять прижать ладонью собственный член, пока его не скрутило болью от неудовлетворённости. Он работал горлом в нижней точке каждого толчка, обвивал член языком каждый раз, как он отступал. Когда Кларк наклонился и надавил на его плечи, изменив угол и скорость толчков, Брюс начал заглатывать его немного глубже и продолжительнее и застонал, как только его глотка освободилась, чтобы это сделать. О, Кларку это понравилось. Ему понравилась вибрация, но Брюс был готов пари держать, что больше ему понравилось то, что Брюс наслаждается происходящим: Брюс всё-таки хотел чего-то, чего Кларк старался избегать, опасаясь причинить ему боль, или опасаясь того, что их желания не совпадают. Когда Кларк его отпустил, Брюс практически схватил его за руки, чтобы вернуть их обратно в свои волосы, на своё лицо, на свои плечи, но в Кларке появилась какая-то новая натянутость, и Брюс замер на мгновение, пытаясь понять, что это будет за очередное дерьмо. Толчки Кларка раз от раза становились всё более поверхностными, его вдохи – всё короче, короче… ах. В момент наступления оргазма он полностью вышел изо рта Брюса и сделал полшага назад. Кларк, напряжённый с головы до ног, был почти неподвижен за исключением очевидной пульсации члена в руке. Сперма брызнула на рукав рубашки Брюса, но было не похоже, что она выделяется с необычной, так сказать, опасной силой, большая её часть сейчас стекала по пальцам Кларка. Его вторая рука, сжатая в кулак так плотно, что Брюс слышал скрип материала перчатки, была притиснута к нижней части шеи. Брюс подождал, пока Кларк не миновал пик, его член ещё не совсем опал, и Кларк ещё не обрёл всегдашнюю бдительность в отношении действий Брюса; подождал, пока он не стал так же уязвим, как любой другой, – Брюс в первый раз видел Супермена таким. Тогда Брюс притянул Кларка обратно, как раньше, под колено и за поясницу, взял в рот всё ещё налитую и трепещущую головку члена и начал сосать. Кларк подал голос, изумлённо вскрикнув один раз, зато во всё горло. Он запрокинул голову и направил последний толчок своего оргазма глубоко в глотку Брюса: одно сокращение, второе, третье – либо оргазмы криптонцев длятся весьма долго, либо этот оказался весьма хорош. Руки Брюса снова очутились на заднице Кларка, и он почувствовал, как Кларка отпускает напряжение по мере того, как утихают спазмы и замедляются движения бёдер. Кларк медленно вытащил, опять наблюдая за собой или, возможно, за лицом Брюса, зарывшись в волосы Брюса обеими руками. Брюс окончательно выдоил его, надавив на головку члена языком. В этот момент он наконец-то распробовал нечто слегка слишком химическое или неправильное. Возможно, причиной привкуса были всего лишь ужасающие пищевые привычки Кларка. Кларк сделал глубокий вдох и выпустил воздух, издав в конце тихий звук, похожий на зарождающийся стон. Потом он ухватил Брюса за ворот жилета и наполовину наклонился, чтобы встретить его на полпути, наполовину вздёрнул его на ноги; пуговица отлетела и отскочила от одной из пластин брони, которые всё ещё лежали вокруг них. – Какого чёрта, – требовательно спросил Кларк. – Ты вообще понимаешь, насколько опасно… – И он без перехода поцеловал Брюса, не дав ему времени ответить. Это был не такой яростный поцелуй, как ожидал Брюс. Вначале – да, но потом Кларк, казалось, отвлёкся от действия как такового и сосредоточился на том, как Брюс принимает первый поцелуй с исследованием и поддразниванием, чтобы выяснить, на что Брюс лучше откликается. Брюс позволил ему отдаться процессу секунд на пятнадцать, а затем постепенно перестал его поддерживать, пока поцелуй не стал всего лишь бесплодной лаской, которую губы и зубы Кларка дарили его рту. Кларк рассмеялся, когда это просёк. – Проклятье, Брюс. Брюс сам встал на ноги надлежащим образом и сдержал напор тела Кларка своим собственным, распрямившись в полный рост и расправив плечи. Кларк слегка приподнялся на цыпочки, и его всё ещё возбуждённый член метко угодил в член Брюса сквозь ткань шерстяных брюк. Боже, трение. Брюс понятия не имел, чего хочет. Кончить. Чтобы Кларк отстал от него. Как можно скорее и полностью, пожалуйста, и спасибо. Всего-то на миг он согласился на несколько милых проклятых поцелуев, и теперь получилось, что Кларк перестал обращаться с ним так, будто они только что познакомились. Кларк оказался таким внимательным и великолепным мастером поцелуев, какого только Брюс мог бы пожелать, если бы было безопасно допустить хотя бы мысль о подобном. Брюс толкнул его, и Кларк дал отпор, он укусил, он ахнул, он вжался в Брюса и ухмыльнулся, услышав звук, который Брюс испустил прямо в его рот. Брюс всё ещё хватался за голую задницу Кларка – возможно, его пальцы вцепились в неё, удерживая их бёдра вплотную друг к другу; боже, он сделал всё, что мог, чтобы не притираться к Кларку, чтобы всё закончить, но руки Кларка были на нём повсюду, словно он не мог решить, где сперва хочет к нему прикоснуться. Они пробежались по его волосам и спустились по спине, и ненадолго скользнули мимо пояса его брюк, а затем забрались под его жилет, когда брюки оказались обречённой на провал затеей, которая требовала либо разобраться со множеством застёжек, либо просто сорвать их. Брюс почувствовал, как от жилета отлетела ещё одна пуговица, ему показалось, что он уловил момент, когда она приземлилась на ковёр. Кларк заставил его сделать шаг назад, и пятка Брюса зацепилась за один из щитков тактического костюма, раскиданных на полу вокруг них, как мины. Они оба застыли. Затем руки Кларка подхватили Брюса под бёдра и подняли его вверх – в воздух, Брюс обнял Кларка ногами за талию. Кларк плавно пересёк комнату и бережно и с удивительной точностью опустил Брюса на край его собственного стола и наклонился к нему. С целью продолжить, вначале подумал Брюс, но Кларк встретился с ним взглядами с дистанции в нескольких дюймов и рукой смахнул всё со столешницы. Брюс услышал, как его пресс-папье, телефон и всякие настольные пустяки, увлечённость которыми он изображал в этом месяце, соскользнули с полированной поверхности и со звоном попадали на пол. – Большинство из них были дорогими, – заметил Брюс, почти касаясь губами губ Кларка. – Тебе плевать. – Так мило, что ты наконец к нам присоединился. Кларк рассмеялся Брюсу в рот. Теперь он обхватывал лицо Брюса, когда они целовались, его челюсть, боковые стороны шеи; Король Часов оставил небольшой порез на горле Брюса во время сегодняшних вечерних развлечений, и Кларк провёл по нему большим пальцем – слишком невесомо, чтобы причинить боль. Брюс вскинул бёдра, вжимаясь в Кларка, в твёрдый горячий напор его эрекции. – Ты всё ещё возбуждён, – сообщил он гладкой щеке Кларка, не удосужившись превратить это в вопрос. Это не члену Кларка требовалась пара минут, чтобы опасть; это Кларк был явно готов ко второму раунду, встречая каждое движение бёдер Брюса так, будто не он только что впечатляюще кончил Брюсу в горло. Брюс никогда – в обычных обстоятельствах – не видел Кларка уставшим или обессиленным, или ослабевшим. Возможно, такого с ним просто не случалось; может быть, у него не было рефрактерного периода, и Брюс мог бы просто держать его в своём кабинете и слушать эти его тихие звуки и удивлённые вскрики во время оргазма снова и снова, никогда не останавливаясь и не возвращаясь в реальность; возможно – господи, что он мог бы сделать с Брюсом с такой выносливостью? – Сколько… – Каждый раз требуется больше усилий, поэтому на практике предел ниже, чем ты думаешь, – сухо пояснил Кларк и поцеловал Брюса, прозрачно предлагая воздержаться от дальнейшего обсуждения этой темы. Брюс попробовал открыть рот, будто бы в попытке заговорить, просто чтобы посмотреть, что будет делать Кларк. Ответ: вопьётся пальцами в задницу Брюса, решительно сдвигая их бёдра вместе. Брюс оказался прав относительно своих боксеров. Его член оставил на них солидное влажное пятно, и оно неприятно тёрлось о головку каждый раз, как они двигались, прижимаясь друг к другу. Самое время, чтобы попытаться избавиться от штанов, и, возможно, приложить усилия, чтобы проделать это с некоторой толикой достоинства. Вместо этого он вонзил пятки в заднюю поверхность бёдер Кларка и смещался до тех пор, пока их тела не заняли правильное положение, пока он не смог ощутить, как член Кларка скользнул по выпуклости его собственного, пойманного в ловушку. Брюс попытался обхватить Кларка руками в приемлемом захвате и не смог; он разрабатывал бэткостюм таким, чтобы его сложно было ухватить, не предполагая, что когда-нибудь из-за этого зайдёт в тупик во время секса. Не то чтобы он никогда о таком не мечтал, но в его фантазиях он сам был Летучей Мышью, не Кларк, и Брюс был не способен его ухватить не из-за упорного труда инженеров-материаловедов «Уэйн Энтерпрайзис», а из-за извращённого проявления стремления защититься и гнева. Кларк был прав, когда беспокоился о том, что кто-то догадается, что он не настоящий Бэтмен; он даже не мог правильно двигаться, не мог смотреть на вещи под верным углом. Он выглядел как Супермен с необъяснимой летучей мышью на груди. – Погоди, – попросил Кларк, но Брюс его проигнорировал. Он уже отбыл свой срок на рудниках стрёмной сдержанности Кларка, он сделал Кларку симпатичный проклятый минет экспертного уровня, и боже, он наконец-то был близко; он чувствовал, как оно собирается в паху, заставляя его яйца подтянуться, а его мышцы – напрячься. Если Кларк должен был трахать его в рот всю оставшуюся ночь, чтобы чувствовать себя удовлетворённым, хорошо, но он нуждался в этом прямо сейчас – и о господи Кларк, трахающий его в рот весь остаток ночи, он мог опрокинуть Брюса на расчищенную поверхность стола и подтащить тело Брюса к себе, и его член изогнётся влажной алой дугой перед губами Брюса… – Погоди, – повторил Кларк. Он прижал бёдра Брюса к столешнице и выпрямлялся, пока их тела не перестали соприкасаться. – Ебать, – выругался Брюс, тщетно дёргаясь в его сторону. Волосы Кларка стояли дыбом после снятия капюшона, его губы были влажными после поцелуев, и Брюс дрожал из-за того, что был так близко к тому, чтобы кончить, одного только трения члена о его собственное нижнее бельё могло хватить, если бы Кларк не удерживал его в неподвижности своими безжалостными руками. – Ты собираешься дурить насчёт всего этого и притвориться, что ничего не случилось, как только я выйду из твоего кабинета? – Почему мы сейчас вообще это обсуждаем? – Ты задолжал мне минимум три неудобных вопроса. Быть так близко к смеху и так близко к насилию одновременно – переживание, которое Брюс обычно не ассоциировал с сексом. – Полагаю, вести счёт – вполне в духе нынешних обстоятельств, – сквозь зубы процедил он. – Так почему мы сейчас это обсуждаем? – Потому что если это представление только на одну ночь, у меня имеется вишлист… – Кларк прервался, потому что Брюс задержал дыхание и сжал челюсти, и, разумеется, выдал свою реакцию дюжиной других способов; Кларк действительно бросил взгляд на грудь Брюса, прямо туда, где его сердце понеслось вскачь. – Чтобы действовать, – медленно продолжил Кларк, – пока я могу. Но если это не так, я просто хочу довести тебя до оргазма. – А что в твоём списке желаний? – По крайней мере голос Брюса был ровным. – Это решающий фактор? – Нет, я всего лишь хочу знать. – Его лихорадочная потребность немного унялась, но он всё ещё чувствовал, как в паху бьётся пульс. – По личным причинам. Кларк обладал даром немного застенчиво улыбаться, даже когда это должно было быть невозможно: – Ответь первым. Они смотрели друг на друга. Или пауза затянулась. Или у Кларка было даже меньше терпения, чем думал Брюс; казалось, момент практически миновал, когда Кларк произнёс: – Давай же, Брюс. Мы не должны держаться за руки на виду у всей Лиги, но не притворяйся, что джинна можно загнать обратно в бутылку. – Спрашивать меня об этом, когда я отчаянно хочу кончить, впечатляющая манипуляция – для тебя, – в конце концов сказал Брюс. – Спасибо, профессор Бэкхенд, я учился у лучшего, – ответил Кларк. Брюс уставился на него, а затем позволил уголку рта слегка приподняться. Кларк опустил глаза и улыбнулся своей смущённой улыбкой. Когда он поднял взгляд, Брюс потянулся и поцеловал его. В этот раз не было алчной похотливости, никакого головокружительного исследования новых территорий; лёгкий поцелуй и ничего больше. Он мог бы так целовать Кларка, если бы у них были такие отношения, при которых возможны подобные поцелуи. Кларк закрыл глаза и немного покачнулся, но не последовал за Брюсом, когда тот откинулся назад. Брюс облизал губы. Он просто захотел это сделать, но пусть Кларк думает, если хочет, что это был некий последний тест. – Ты просто заявишься в парк с бумбоксом, если я попытаюсь вести себя так, словно не подписал бессрочное секс-соглашение, однажды тебе отсосав. На лице Кларка расцвела улыбка. Для Брюса всё было бы заметно проще, если бы Кларк сиял поменьше, когда был счастлив: – Эта отсылка для меня немного устарела. Тебе повезло, что у меня не было друзей в старшей школе. – Он опять поцеловал Брюса, на этот раз поцелуй длился чуть дольше, и прижал ладони к внутренним сторонам бёдер Брюса. Его руки оказались на раздражающе близком расстоянии от члена Брюса, но толкаться было бесполезно. Брюс знал это и всё равно пытался. – Если продолжишь так мило со мной беседовать, я всё-таки заставлю тебя держать меня за руку перед всей Лигой. – Это есть в твоём вишлисте? – Ты серьёзно?.. – Кларк не мог перестать улыбаться. Новая обнажающая зубы улыбка была немного недоверчивой. – Нет. Я ничего не скажу тебе про мой вишлист. – У нас был уговор. – Обратись к моему адвокату. Вишлист – ничто, то… что два человека могут получить в кабинете, пока один из них… ммм, не слишком устал, чтобы… – Вырубиться, – предложил Брюс. – Возможно, ты достиг своего потолка, но у меня есть список получше. – Слушаю. Кларк снова наклонился к Брюсу, наконец-то, Иисусе, и разжал хватку ради того, чтобы провести ладонями по обеим сторонам тела Брюса, вдавливая большие пальцы в его бёдра, рёбра, плечи. Его голая рука двигалась бесшумно, но та, что в перчатке, шуршала, соприкасаясь с шерстяной тканью жилета Брюса. Что ещё более важно: он больше не удерживал Брюса, и Брюс был волен схватить его и опять притиснуть их тела друг к другу. Какая-то его часть размышляла о том, что после всего он заслужил хотя бы приличную дрочку, а не потираться об Кларка, словно они оба были подростками, которые только что узнали, как работают члены; остальная его часть была занята. – На самом деле, я получил от тебя то, что стояло первым в списке, – сообщил Кларк, ведя ладонями вниз по рукам Брюса и смыкая пальцы на его запястьях. Продолжил он медленнее и гораздо менее уверенно, будто следующее, что он собирался сказать, выходило за границы области фантазий и превращалось в нечто, что могло иметь последствия. Любопытство Брюса только обострилось. Ещё ему стало интересно выяснить, почему его руки должны были быть обездвижены для этого разговора. – Это случилось во время заварушки с Дарксайдом. Вот дерьмо. Брюс не шевелился, но Кларк воспользовался тем, что он дал слабину, опуская его на расчищенную поверхность стола долгим плавным растягивающим движением, которое закончилось тем, что руки Брюса оказались вытянуты на всю длину над его головой. – Я рассказал тебе об этом сне, потому что информация имела отношение к прекращению межпланетного вторжения, – сказал Брюс спокойно как никогда, как будто они спорили в пещере или на крыше, и Кларк не разложил его как подношение на воздвигнутом в его же честь алтаре. – В комнате было ещё четыре человека. – Ага, Брюс, я обратил на это внимание. – Он оставил запястье Брюса в плену облачённой в перчатку руки, другой подхватив его под колено, сдвигая и совмещая их тела. Боже, он до этого заметил, какой угол и какое давление заставляли Брюса дёргаться, и брыкаться, и хотеть вжиматься в него. Брюс стиснул кулаки, выворачиваясь из небрежной хватки Кларка; бесполезно, только пульс подскочил. – Уж поверь мне, когда я говорю, что у тебя нет необходимости ставить меня в известность, что это непрофессионально. Вот так я и понял, что у меня проблемы. Он был чертовски прав. Он был прав относительно их симметричного отрицания и одновременного поражения. Кларк хотел его почти с тех самых пор, как они стали работать вместе. Этот факт, как буря, с грохотом обрушил последнее оборонительное сооружение Брюса. И он даже не мог должным образом разозлиться из-за этого, потому что Кларк склонился над ним, покачивая бёдрами, и Брюс подавался к нему и стонал, сразу растеряв все слова. Ощущение было такое, словно он пребывал в состоянии возбуждения целые годы в ожидании невероятного тела Кларка и его низкого сладкого баритона, звук которого покатывался по нему, сквозь него и привёл его сюда. – Нет, может быть, я понял, что у меня проблемы, в другой раз, – шепнул Кларк ему на ухо, – когда ты тестировал ту новую скользящую платформу. – Голос Кларка был ровным, как во время светской беседы. Раньше он никогда не казался запыхавшимся, так что было вполне логично, что он не казался запыхавшимся сейчас, но Брюс жаждал его тихих вздохов украдкой, дрожащего напряжения его оргазма; он хотел, чтобы Кларк кончил вместе с ним, на нём, боже, скоро. – Я хотел помочь тебе, что было, конечно, излишне, и теперь ты просто всё время используешь эту штуку. Но я хотел играть с тобой в кошки-мышки по всему Готэму. Что-то типа того… что-то невозможное. Дорога, по которой я ни разу не ходил. Свободной рукой Кларк оторвал последние пуговицы с жилета Брюса; они подскакивали, катясь по столу. Он провёл ладонью по боку Брюса под жилетом, по помятой топологии его рубашки. Член Брюса пульсировал напротив члена Кларка сквозь слои шёлка и шерсти, которые их разделяли; он подумал, что теперь, наверное, его брюки тоже намокли, и Кларк способен ощутить это своим обнажённым эрегированным членом: как он течёт, когда его дразнят и отступают. Этот костюм было уже не спасти. – Ты врезаешься в меня на бэтмобиле, и я срываю купол, но ты не встаёшь, так что мне приходится вытащить тебя наружу. – Губы Кларка едва задевали ухо Брюса, а его рука путешествовала вверх по груди Брюса, пройдясь над его колотящимся сердцем. – Я беру в плен Летучую Мышь, которая так долго от меня ускользала, и стягиваю капюшон, чтобы увидеть, кто скрывается под ним. Брюс с силой прикусил губу, чтобы промолчать. Изначальное видение – пустыня, засада, наводящий ужас диктатор Супермен – в итоге это оказалось делом рук Барри, а не сном. Кларк об этом знал. Что Брюс не сказал ему, так это то, что его собственный спящий разум разобрал видение на части, как любой другой кошмар, который ему случалось увидеть. Страшные вероятности из видения неотступно преследовали его в настоящих снах, и Брюс продолжал разрабатывать планы действий в чрезвычайной ситуации – продолжал планировать и частично ожидать, даже сейчас, когда узнал Кларка и знал, что то будущее было предотвращено. Мотивы Кларка во сне должны были эволюционировать по мере того, как изменялись обстоятельства, и каждый раз, как это происходило, это становилось всё более личным: Кларк просто хотел Брюса. Он просто хотел Брюса себе. Или, возможно, Брюс был полностью побеждён Кларком, и сон больше был не о будущем, если вообще когда-либо был о нём, а о них двоих. О Брюсе, который тщетно извивался в цепях, пока Кларк подходил всё ближе и ближе, чтобы и в итоге забрать его сердце. – Король Часов, – произнёс Кларк и замялся; его бёдра двигались, а дыхание щекотало ухо Брюса. О боже, вот оно, его неумолимый голос и равномерный ритм только-только начали сбиваться. Он сильно и горячо вжимался в бедро Брюса, и Брюс просто должен был прикоснуться к нему, но Кларк безжалостно припечатал Брюса к столу его же собственной перчаткой, и ему невозможно было сопротивляться. – Король Часов, – продолжил Кларк, – выкинул Брюса Уэйна из здания, и я должен его спасти. Его рука пробежалась вверх по плечу Брюса, по его загривку, по затылку. Брюс выгнулся под ним беспомощной стонущей дугой, его ноги сцепились вокруг бёдер Кларка. – Это ещё одна аналогичная возможность, – пояснил Кларк. – Они все означают одно и то же. Кларк медленно собрал полный кулак волос Брюса и прижал его голову к поверхности стола. Он поцеловал Брюса в висок и выдохнул последние слова ему на ухо: – Я поймал тебя, так что я тебя заполучу. Это был наихудший момент, в который Брюс мог кончить. Он всё равно это сделал. Он был практически полностью обездвижен: голова пришпилена, руки пришпилены, бёдра пришпилены; член зажат в мышеловке внутри одежды и между телом Кларка и его собственным. В общем, не имело значения, как он толкался или корчился, насколько яростным или необузданным он был, поскольку его оргазм залил его боксеры и вышиб воздух из его лёгких. Кларк смог всё это вынести. Он с лёгкостью удерживал Брюса во время долгого влажного пульсирующего натиска и, когда он схлынул, сказал, уткнувшись в щёку Брюса: – Не за что. Подколка в голосе Кларка пустила последний трепет удовольствия по позвоночнику Брюса прямо в член. Кларк освободил одну руку Брюса, и Брюс потянулся, засовывая её в собственные штаны. – Брюс, да ладно… – начал Кларк, но осёкся с резким удивлённым звуком, когда Брюс вытащил кисть и обхватил своими теперь скользкими пальцами член Кларка. – О да, – простонал он, когда Брюс начал его ласкать. – Боже, ох, пожалуйста… Кларк всё ещё удерживал его за волосы и за одно запястье; он лбом прижался к виску Брюса, его быстрые дрожащие вздохи оседали на щеке Брюса, когда он трахал его кулак. Прямо перед тем, как снова кончить, он стремительным движением отодвинул Брюса подальше от края стола. Его ноги оставались на полу, и Брюс понятия не имел, о чём Кларк думал и чего добивался, пока Кларк не застыл на нём, с трудом дыша в его ухо. Первый удар его оргазма пришёлся на край стола Брюса вместо тазовой области Брюса, и стол, L-образное сооружение из красного дерева, весящее примерно половину тонны, проехал несколько дюймов по полу на своих заблокированных колёсиках. Второй толкнул его дальний край почти вплотную к стене. За исключением этого Кларк держал всё под контролем и был практически неподвижен, даже когда положил руку Брюса обратно на свой влажный подрагивающий ствол и ласкал его с её помощью до самого финала. В какой-то момент он отпустил второе запястье Брюса, может быть, из-за неуклюжего движения, может быть, боясь сломать; Брюс вплёл пальцы в спутанные волосы Кларка и поцеловал в его ухо, в лоб и в конце концов в губы, когда он поднял голову. Кларк выглядел ошеломлённым; Брюс чувствовал себя так, будто у него кости расплавились. Они лениво целовались долгими неторопливыми сериями, а между ними просто дышали общим воздухом, соприкасаясь лбами. Рука Кларка поднялась и погладила Брюса по щеке, пригладила волосы на виске. Через минуту Брюс начнёт ёрзать, и ситуация в его штанах станет невыносимой, и весь остальной мир вернётся обратно, но на этом отрезке времени он нуждался только в том, чтобы насытиться уютной тяжестью Кларка и тем, как его собственное тело целиком расслабленно послевкусием, и в том, чтобы целовать его, и целовать его, и целовать. Брюс поёрзал. Ситуация в его штанах стала невыносимой. Весь остальной мир вернулся обратно. Он вздохнул и отпихнул Кларка, который позволил ему сесть, а затем полностью освободил его, когда Брюс толкнул его второй раз. Брюс поправил пояс брюк. Подобрал ручку, флэшку и случайно затесавшуюся помаду, которая некогда была поглощена пустым пространством под его столом, и кинул их на столешницу. Он обозрел элементы бэткостюма, разбросанные по кабинету. Кларк в самом начале пристроил капюшон и плащ на кресло; Брюс связал концы плаща, чтобы получилась сумка, и принялся складывать в неё пластины тактической брони. Без всякого сомнения, Кларк вскорости ляпнет что-нибудь, что разрушит момент, но пока что он просто прислонился к столу и следил за действиями Брюса. Брюс постоянно открывал новые побочные проявления биологии Кларка; сегодня это было то, что губы Кларка не краснели после поцелуев. Он выглядел совершенно распутно и был одет в костюм Брюса, но, если присмотреться, в нём не обнаруживалось никаких физических изменений, как и в случае, если бы Брюс провёл последние полчаса, избивая его. Он наконец-то стянул с себя вторую перчатку и приступил к избавлению от сапог – с минуты на минуту он тоже будет не в костюме. – Сможешь улететь домой в нижнем белье? – поинтересовался Брюс, лениво озираясь в поисках своих потерянных пуговиц. Спасибо Кларку: влажное пятно теперь простиралось на изрядное расстояние по его штанине, и шерстяная ткань противно липла к ляжке. – Полагаю, моя запасная одежда нужна мне больше, чем тебе. – Без проблем, – Кларк подтянул штаны подстёжки, придав себе более-менее пристойный вид, и извиваясь выбрался из нижней части костюма, за чем было интересно наблюдать, но было бы гораздо лучше, если бы он сперва снял верхнюю часть. – Прости за то… за всё, что на тебе надето. – Не то чтобы я из-за этого буду материально бедствовать. Кларк проигнорировал его реплику: – Пожалуй, мне стоит заскочить к себе, но я подумываю о… твоём доме? Позже? – Инцидент с Королём Часов не нуждается в дополнительных обсуждениях постфактум. На лице Кларка промелькнула обида, быстро сменившаяся смущением. Он наполовину стянул верх костюма, но остановился, собрав его складками под мышками: – Я думал, что если ты собираешься меня отшить после всего, что было, то сперва займёшься медитацией, чтобы я не смог тебя прочитать. Кровь грохотала у Брюса в ушах: специфическая паника из-за того, что он попался, накатила с огромной силой. Он больше помнил её из детства, чем из опыта взрослой жизни, потому что сотворил из себя человека, который или не заботился о том, что его застукают, или имел возможные пути отхода и правдоподобные отмазки, чтобы быть уверенным в том, что его просто невозможно подловить. Никому, за исключением Кларка. Дважды за одну ночь силы были действительно направлены против него. – Ладно, я без понятия, почему это тебя так задевает. – Кларк закончил возиться с верхней половиной костюма и швырнул её на стол; оставшись в чёрных подштанниках и в носках, он сделал шаг к Брюсу. Его носки были красными. – Ты планируешь озвучивать каждый гормональный ответ моего организма, начиная с этого момента? Могу я рассчитывать наслаждаться этим на собраниях Лиги? – Зависит от того, будешь ли ты в это время держать меня за руку, – Кларк дал ответный залп. – Брюс, ты в порядке? – Всё это время… немалыми усилиями, исходящими из моих «медитационных штучек». Ну ты в курсе. Голос Брюса был ровным и специально заточенным на то, чтобы зациклить Кларка на его проёбе. Это был не тот голос; он не знал, что это за голос сейчас был. Даже его человеческий слух уловил откровенный обвиняющий надрыв. Это была, по-видимому, худшая защита из всех, к которым он прибегал, находясь рядом с Кларком, на любом этапе их знакомства, может быть, даже хуже, чем когда Кларк наполовину выболтал, наполовину выдавил из него оргазм пару минут назад. Ни одно из его предположений о том, как мучительно это может быть, не подготовило его к реальному опыту. Парадоксально, но поза Кларка смягчилась; он перекатился с носков на пятки: – Нет. Я знал, что ты что-то скрываешь от меня – о себе. Все это про тебя знают. Ты великий уравнитель. Кисти Брюса сжались в кулаки на импровизированной плащесумке; он заставил себя расслабить пальцы: – И что, ты думал, я скрываю? – Всё? – Кларк поднял руки. – Сюрприз, Брюс, люди замечают, что ты скрытный и ведёшь себя как хозяин положения. Я полагал, что ты не хочешь, чтобы я оценивал твои убеждения относительно развлечений. – Он отвернулся, чтобы взять бэткостюм со стола и сапоги с пола. – И то, что ты пытаешься быть вежливым, когда дело касается того, как ты ненавидишь пришельцев. – Я не ненавижу пришельцев, – на автомате произнёс Брюс. – Давай просто скажем, что я думал, что это так, а теперь у меня больше нет этого довода. Я считал, что ты находишь меня… чрезвычайно отталкивающим как инопланетянина и, возможно, как личность, и мы прилагали все усилия, чтобы не подвергать опасности наши рабочие взаимоотношения. Бэткостюм был слишком жёстким, чтобы свернуть его, как одежду; Кларк предпринял пару попыток и сдался. – Всё было совершенно не так. – Ага, до меня вот только начинает доходить. – Из-за минета или… Такого Кларк не ожидал; он рассмеялся – совсем коротко, но выражение его лица на мгновение преобразилось. Даже когда он поднял взгляд на Брюса от своих занятых бэткостюмом рук и стал торжественным, какая-то часть его улыбки не исчезла полностью: – Даже если ты собираешься изображать тупицу, думаю, я должен говорить откровенно. – О, хорошо. – Это было приглашение, раньше. Я напрашивался прийти вечером, потому что зондировал почву, чтобы остаться. – Я знаю, что это было. У меня завтра утром деловая встреча, поэтому я должен быть отдохнувшим. Не могу позволить тебе монополизировать меня на всю ночь. – Знаешь, мы могли бы просто спать, – заметил Кларк, стараясь не улыбнуться, когда Брюс скептически поднял бровь. – А ещё у меня патруль вечером, – продолжил Брюс. Невероятно, но лицо Кларка ещё сильнее просветлело. – Я свяжусь с тобой на тему того, где мы встретимся, когда буду знать больше. Кларк наконец-то подошёл к нему. Брюс протянул плащесумку, и Кларк запихнул в неё бэткостюм и сапоги, а потом посмотрел на Брюса. На нём сейчас было меньше слоёв, чем когда он носил свой собственный синий костюм, и хотя у позаимствованных подштанников был гульфик, для Брюса Кларк выглядел таким раздетым, что тяжело было не отводить глаза. – Всё, – сказал Кларк голосом настолько насыщенным откровенностью, что слушающего можно было бы извинить за непонимание того, что они всего лишь потрахались на столе, – о чём я думал, это что ты с трудом держишь в узде экзистенциальный кризис каждый раз, как мы разговариваем… Тем не менее наступил момент, когда я начал хотеть, чтобы я тебе так или иначе нравился. Если бы у него было время на размышление, Брюс назвал бы Кларку месяц, если не день. Он вспомнил, как однажды после истории с Дарксайдом задумался о том, что чопорная учтивость Кларка начала таять; Кларк начал порой смеяться во время их диалогов, перестало казаться, что он хочет сделать каждую беседу максимально короткой. Брюс отнёс разницу на счёт изменения предмета обсуждения, а не перемены в Кларке. Теперь они стояли очень близко друг к другу; Кларк всё ещё придерживал рукой свёрнутый плащ. Он протянул вторую руку, чтобы снова пропустить пальцы сквозь волосы Брюса. Вероятно, правильная реплика привела бы к тому, чтобы Кларк его поцеловал. – И как, получается? – спросил он. Реплике даже не обязательно было быть правильной.