perfp://dr4m4r4m4.slnd

bring me the horizon — memorial bring me the horizon — blessed with a curse bring me the horizon — crusify me (feat. lights)

Кихён никогда не верил в гадалок и богов смерти. «Всё это детские сказки и стереотипные аниме», — говорит он, во время марафона ужастиков. Чжухон не отвечает — огромными глазами смотрит в экран и громко хрустит хлопьями несквик (смотреть ужасы без еды он наотрез отказался, а все магазины рядом были уже закрыты — пришлось обходиться готовыми завтраками, вместо чипсов). В этот момент он похож на мышь-переростка перед удавом: одновременно боится и не может отвести взгляд. Кихён думает, что если схватить его за плечо — точно подпрыгнет до потолка или соседской квартиры. Проверять не решается — как-то раз он чуть не сломал ему нос локтем, ещё раз такой опыт повторять не хочется (как и убирать несквик — точно по всему полу рассыпется). Когда на экране мужчина начинает потрошить чучело кота, Чжухон испуганно роняет коробку на пол и резко перепрыгивает за спинку дивана — больно ударяется головой о стену и медленно сползает вниз. Кихён от этого испуганно отшатывается. — Ты чего орёшь? — Я тебе говорил, что от этой херни одни проблемы! — он потирает ушибленный лоб, ставит фильм на паузу и обиженно сопит. — А ты такой «давай, будет весело, чего ты»! Жопа! Кихён закатывает глаза. — Ты сам проспорил мне марафон. Я не виноват, что ты лошара и не знаешь, что Минхёк ни на чём не может сосредоточиться. Чжухон ставит фильм на паузу, хватает куртку рядом с диваном и громко топает в сторону балкона. Кихён поднимается следом, устало потягиваясь — они сидят так уже часа три точно. Кихён, на самом деле, даже удивлён — Чжухон за ужасами редко может высидеть и получаса, а тут он даже выдержал первую часть «Сайлент Хилл» (он думает, что про чучела животных нужно взять на заметку — мало ли где пригодится). С балкона тянет табаком и холодом, Кихён брезгливо морщится и громко хлопает дверью, когда заходит. — Вонять будет, — ворчит он, вытаскивая у Чжухона из кармана пачку. — И что с этого? — Мне арендодатель потом голову отрежет, курить нигде нельзя, — говорит Кихён, раскуривая синий винстон. — Ты даже в мастерской куришь, не всё ли равно? — Чжухон выбрасывает окурок на улицу, достаёт ещё одну сигарету. — Он завтра приходит с проверкой, так что нет. Докуривают в молчании; окурки летят вниз, ветер сносит их ближе к дороге. Кихён надеется, что ни один из них не попадёт кому-нибудь в голову (особенно если это его арендодатель, менять квартиру перед праздниками совсем не хочется). В супермаркете ужасно душно — Кихён говорит об этом, когда они стоят около стойки с одноразовой посудой. — Тебе вентилятор купить? — спрашивает Чжухон, разглядывая набор праздничных шаров с мопсами. — Нет, давай просто свалим отсюда скорее, — ворчливо отзывается он. — Я-то за, но ты точно уверен, что хочешь оставить тут Минхёка одного? Помнишь, что случилось в прошлый раз, его тогда даже по телеку показывали. — Ну блин, я не думаю, что в этот раз у него получится залезть в автомат с ловлей мягких игрушек, — Кихён бросает в тележку красные пластиковые стаканчики и набор ярких салфеток. — Во-первых, у него уже есть чармандер, во-вторых, я специально искал такой магазин, где нет этих сраных автоматов. — Ты серьёзно выбирал? Ответить Кихён не успевает — Минхёк налетает на их тележку и сбрасывает туда две коробки несквика и пачку лэйс с луком. Вокруг шеи у него обёрнуто жёлто-зелёное боа, а в руках он держит плюшевую змею такого же цвета. — Что ты натворил? — спрашивает Кихён. — Я принёс сладости и чуть не придушил змею, — он обхватывает её руками под головой и протягивает в сторону Чжухона. Кихён думает, что если бы она была живая — глаза бы у неё точно вылезли из орбит. — Да ладно, вы же обещали вместо подарка помочь мне с покупками ко дню рождения. — Третье ноября только через две недели, зачем вообще так рано идти по магазинам? — За надом. Ничего не спрашивай, просто заплати за меня. Кихён смотрит на змею в руках Минхёка, на его широкую улыбку и на консультантку, маячащую позади. — Я не хочу становиться отцом в таком раннем возрасте, — говорит он, утыкаясь лбом Чжухону в плечо. Минхёк с довольным видом бросает игрушку в тележку. Консультантка уходит к другим покупателям, пока они сворачивают к замороженным продуктам и овощам. Они стоят около супермаркета ещё полчаса — Чжухон задерживается на кассе и просит его не ждать. Минхёк так и не выпускает змею из рук, а боа теперь висит вокруг шеи Кихёна; они оба переступают с ноги на ногу и зябло потирают руки — октябрь выдался холодным. — Где он там ходит, я сейчас сдохну, — ворчит Минхёк, пряча руки в карманах. Кихён закатывает глаза. — Даже не думай, мы столько денег в тебя сегодня вбухали, что ты теперь просто обязан сделать лучший день рождения за все свои… сколько тебе лет исполняется, говоришь? — Ты — худший друг в мире. — И парень тоже, — говорит Чжухон, подходя к ним с пакетами в руках и на ходу заводя машину. Кихён снова закатывает глаза и забирает один из пакетов себе. — Чего так долго? Заморозить нас хочешь? — Ходил кое-куда, — говорит он, открывая багажник машины. Когда он ставит пакет ближе к спинками кресел — быстро суёт руку в карман и что-то оттуда достаёт. Он раскрывает ладонь перед лицом Кихёна — в руке у него небольшой брелок крокодила в соломенной шляпе и зубной щёткой в маленькой лапе. — Подумал, что похож на тебя, — говорит Чжухон, стоит Кихёну поднести го поближе к лицу. — Сначала хотел найти с половой тряпкой, но продавец сказал, что таких нет. Кажется, он ещё на обед опаздывал. Ну, продавец, в смысле… Кихён смотрит на него и широко улыбается, показывая ровный ряд зубов. Чжухон смущённо улыбается, поправляя рюкзак на плече. — Меня сейчас стошнит от того, какие вы сладкие, — Минхёк отпихивает Чжухона от двери в салон машины, тот неловко трёт затылок ладонью. Кихён хлопает его по плечу и неловко мажет губами по щеке. — Спасибо. Повешу на ключи. Чжухон подвозит их к дому Минхёка спустя полчаса дорожного радио и рассказов Минхёка про первые двадцать серий Наруто. Кихён говорит, что Саске — тупой уебан. Чжухон склоняется к тому, что у него тяжёлая судьба, и трудное детство. — У Наруто тоже не всё гладко, но не ведёт себя как уебан, — фыркает Кихён, пытаясь подцепит колечко брелка пальцами. — Самый стрёмный там всё равно Орочимару, — Минхёк подаёт голос с заднего сидения. — Даже знать не хочу, если честно, — Чжухон убавляет звук радио, когда они оказываются напротив многоквартирного дома. — Вам помочь донести? — Сами справимся, езжай, — Кихён улыбается ему и кивает Минхёку позади. — Помяните моё слово, на мой день рождения будем смотреть Наруто неделю! — кричит Минхёк напоследок, прежде чем Чжухон выезжает обратно на дорогу. С минуту они наблюдают за удаляющейся машиной — Чжухон машет рукой на прощание, а Минхёк снова жалуется, что он успел замёрзнуть. Кихён сжимает ключи в ладони. Больше они Чжухона живым не видят. Ничего не меняется: поезда не начинают сходить с рельс, никто не прекращает выпускать колу зеро, а крокодилы продолжают жить в воде. На улице уже две недели стоит отвратительная жара — асфальт под ногами чуть ли не плавится, а цветы без воды вянут на глазах. Май начался пару дней назад. Кихён ужасно много потеет, сидя в мастерской — передали старые часы, чуть ли не из позапрошлого века, нужно заменить часовой механизм. Он сидит над ними по двенадцать часов почти каждый день, боится сделать лишнее движение и всё испортить. Домой возвращается ужасно усталым — сразу валится на кровать, иногда даже не раздеваясь. Был бы тут Чжухон — точно бы отругал или заставлял отдыхать. Чжухона тут нет — а работа как раз отвлекает. Просто не думать об этом не получается. Сначала ему всё напоминает об этом — диван, на котором они смотрели тупые хорроры и диснеевские мультики, кружка с ручкой в виде пистолета, фотографии с набережной на верхней полке, дурацкий брелок крокодила с соломенной шляпой и зубной щёткой. Кихён меняет квартиру и избавляется практически ото всех мелочей — оставляет только фотографии и маленький брелок, он всё равно привык сжимать его в руках, когда волнуется. Помогает мало. Он думает, что стоило бы поменять город и страну тоже, у него даже было несколько идей, как перебраться в Америку. Он думает, что Минхёк в одного тут точно загнётся, бросать его — нельзя, даже если они никогда так хорошо не общались, как с Чжухоном. И Кихён пытается жить дальше и помогать, правда пытается. Каждую неделю тащит Минхёка в парк — насильно впихивает в него два рожка мороженого и заставляет пройти два круга. Говорит: — Нам полезно иногда выходить. Минхёк смотрит на него тусклыми глазами и согласно кивает. Кихён каждый раз вздыхает, когда тот отказывается, чтобы его проводили до дома, но не настаивает; думает о том, как это может закончится. Кихён возвращается к себе в мастерскую и сидит там до полуночи. Ночные посетители заходят к нему редко — обычно звонят заранее и приносят стаканчик кофе или шоколадку, за вредность или типа того. Мелочь, а всё равно приятно, к тому же у него частенько барахлит кофеварка, стаканчик американо для него — в самый раз. В этот раз всё немного иначе. На улице идёт дождь, как обещают синоптики — будет лить до утра точно. Кихён решает, что от одного вечера на неудобном диване у него ничего не сломается; остаётся в мастерской со старыми часами (почти из позапрошлого века). В дверь стучат, когда он мешает растворимый кофе в чашке. Он хмурится, смотрит на экран телефона — никаких звонков или сообщений. На часах — без двадцати двенадцать. Стук в дверь повторяется. Кихён неуверенно подходит ко входу, смотрит в глазок — видит большой чёрный зонт. — Что-то хотели? — неуверенно спрашивает он. — Часы сломались, говорят — вы хороший мастер. А мне срочно нужно, не посмотрите? Кихён кусает губу. Кто мог его посоветовать? Хиджин? Кун? Да ещё в такой час. Всё это очень странно. Он открывает дверь спустя пару минут терять ему всё равно особо нечего (про Минхёка он как-то неожиданно забывает). — Надеюсь, вы понимаете, что я не могу вам сейчас гарантировать немедленную починку, — говорит он, смотря в глаза незнакомцу в чёрном плаще. — Мистер… — Че Хёнвон. Но можете обращаться просто по имени, нет необходимости в официозе. Хёнвон проходит внутрь, складывая зонт и расстёгивая пальто. Кихён смотрит на него, скрестив руки на груди. — С чем именно у вас проблемы? — С часами, — Хёнвон слабо улыбается. — Циферблат треснул. Посмотрите сами. Он протягивает небольшую чёрную коробку. У неё ободраны края, а атласная лента на крышке совсем истрепалась. Кихён неодобрительно хмыкает, открывая коробку. Часы выглядят странно — такой модели он ни разу не видел. На широком кожаном ремешке — изображение большой машины и нескольких формул вокруг неё (от чего-то кажется, что этот Хёнвон сам их нацарапал). На циферблате выставлен прошлый год — две тысячи одиннадцатый, двадцатое октября. Ровно по середине часов идёт трещина. — Ты ведь хочешь всё исправить, верно? Сесть машину в тот день, отправить его с Минхёком? — Кихён резко оборачивается, сжимая часы в ладони. Хёнвон стоит напротив стола с инструментами, на него не смотрит. — Да. Я вижу. Это можно понять, знаешь. Многие бы хотели поменяться местами со своими возлюбленными в такой ситуации. После ещё всё время представляешь, как бы оно сложилось, если бы он остался жить, да? Как был бы счастлив и всё было бы хорошо, да? — Кто ты, блять, такой? — кричит Кихён, сильнее сжимая ладонь. Металл на часах нагревается. — И что ты от меня хочешь?! — Я уже представлялся. Че Хёнвон. Бог времени. Я пришёл, чтобы помочь тебе умереть ради Чжухона. Бог времени. — Я не верю в это! Если ты и правда бог времени, то должен придумать нормальный способ вернуть его! Без смертей! Кихён смотрит на него затравленно, у него мелко дрожат руки и всё лицо раскраснелось — он как будто готов вцепиться Хёнвону в глотку и разорвать. Он с опаской делает шаг в сторону от Кихёна и поправляет воротник плаща. — Кто-то должен умереть. В этом и есть суть равновесия вашей ветки — время требует равнозначной отдачи. Чжухон умирает — ты остаёшься жить, ты умираешь — остаётся в живых он. Выживаете вы оба… — Хёнвон резко осекается и замолкает. Дождь за окном усиливается. Кихён отстранённо думает, что забыл закрыть окно дома, в кухне, и там точно натекла огромная лужа, а все занавески насквозь вымокли. — Пойдём. Тебе нужно быть там, где всё случилось. Хёнвон хватает его за руку и тащит к двери на кухню. Уже через секунду они оказываются на улице, посреди ночной трассы. Кихён удивлённо таращится по сторонам, пытаясь разобраться где они находятся. Часы в его ладони загораются ярко-жёлтым. — Зачем ты мне помогаешь? Кихён не привык к добрым незнакомцам — всё это такие же сказки, как гадалки и боги смерти, не более того. Хёнвон кисло улыбается, смотрит куда-то Кихёну за спину — ночная пустота и пшеничное поле. — Не хочу, чтобы твой друг грустил, — Кихён недоверчиво хмурится. Хёнвон переводит взгляд на него. — Выставляешь нужный год и делаешь четыре оборота назад. У тебя только одна попытка. Кихён задумчиво кивает. В конце концов, терять ему всё ещё нечего. Вдалеке показываются два огонька фар. Стрелка часов делает первый оборот назад.