Утопая в мире снов

Глубоко постигни этот мир снов, который проходит в мгновение ока.

      Леви Аккерман — утопленник.       Капрал тонет в собственном чувстве вины, и то, за что он цеплялся всю свою жизнь, развеялось в пух и прах. Теперь его «жизнь без сожалений» — лишь горстка пепла. Больше не получится сбежать.       Без сожалений… Без гребаных сожалений, Эрвин? Как можно жить без них, если ты позволил своим друзьям — нет, сестре и брату — погибнуть, практически на твоих глазах? Можно ли продолжать борьбу, когда весь твой отряд — ученики, сокамерники, братья по несчастью… твои друзья — мертвы?       Можно ли перестать тонуть в гложущем чувстве вины, ощущая тяжесть бездыханного тела любимого на своих руках?       Выражение лица капрала, повидавшего не один десяток смертей, остается все таким же беспристрастным. Лишь нескончаемая дрожь и глаза, которые никогда не лгут, выдают его искренние чувства. В серых, сейчас почти прозрачных зеркалах души можно увидеть бездонную пропасть, в которую Аккерман стремительно падает, и все больше его поглощают осознание, горе и раздирающее одиночество.       «— Капрал Леви! — радостный крик несущегося навстречу Эрена.       Леви не откликается, даже не глядит в сторону звука, лишь не спеша продолжает идти в свою комнату.»       Мог ли Аккерман догадываться в тот момент, что он будет готов отдать все, что имеет, только чтобы раз взглянуть на бегущего к нему, радостного Эрена? Живого Эрена…       «— Капрал, — Йегер все-таки догнал свою цель и под злобным взглядом Аккермана, быстро отдышавшись и посмотрев на того извиняющимися, искрящимися глазами, начал диалог: — Извините меня, что нарушаю Ваш отдых, но мне нужна помощь. Никого другого рядом не нашел, ребята на тренировке, Ханджи вроде занята своими гигантами, а командира просить как-то неудобно…       — Давай по делу, — капрал сложил руки на груди в ожидании причины очередного беспокойства.       — Котенок… — в ответ на непонимающий взгляд собеседника Эрен смутился, ведь просьба и правда была ужасно глупой, тем более перед сильнейшим спасителем человечества. — В сарае застрял раненый котенок, и, похоже, уже давно.       — Объясни, как ты планируешь истребить всех титанов на земле и спасти мир, когда не можешь помочь бедному коту?       — Мне там не пролезть, — Йегер поднял на него полный жалости и мольбы взгляд больших зеленых глаз, которые навсегда оставили след на холодном сердце капрала. — Пожалуйста…»       Леви Аккерман — утопленник.       Капрал в последний раз утопает в зеленых безжизненных омутах, которые больше никогда не заискрятся счастьем и не посмотрят на него с радостью, восхищением… и нежностью.       Будто пытаясь восполнить эту нехватку, Леви нежно, едва касаясь, гладит пальцами мертвенно бледные щеки парня, постепенно переходя к носу, губам и глазам, судорожно прикрывая веки. Теперь капралу остается только запечатлеть в своей памяти последний взор парня на этот прогнивший, обреченный на погибель мир и зацепиться за многочисленные воспоминания, картины которых непроизвольно всплывают в голове.       В тот момент, когда Леви убирает руку с лица покойного и больше нет возможности вглядываться в зеленые отражения, его впервые в жизни охватывает истерика. Самая настоящая, нескончаемая и неконтролируемая истерика, сопровождающаяся криками, полными отчаяния и боли.       «Аккерман, тихо насылая неведомые никому проклятия на своего подчиненного, ползает в узком пыльном ущелье сарая, стараясь дотянуться до испуганного маленького животного. Котенок тихо мяукал, но из-за темноты не было видно, насколько сильно он ранен.       Через пару минут Леви встал на ноги с окровавленным котенком на руках, весь испачканный в грязи и пыли и покрытый царапинами.       — Нужно выйти на свет и осмотреть его, — капрал осторожно перекладывает черный комок шерсти в руки парня, который облегченно и благодарно смотрит на него в ответ, словно тот — герой, совершивший подвиг, и они оба выходят из помещения.       — Эрен, — сосредоточенно, немного разочарованно начал Аккерман, непроизвольно замечая, что для черного кота у него необычно зеленые глаза, — ему распороли брюхо, — видимо, вороны — и зверь потерял много крови. На вид не больше двух месяцев, он еще слишком мал и слаб, чтобы вытерпеть такое, и мы уже ничем не сможем ему помочь.       — Даже…       — Даже если начнем лечить.       Йегер реагирует вполне спокойно, все-таки это не сравнится с потерей матери и товарищей, однако Леви не очень понравилась резкая непривычная серьезность, исходящая от него, хоть он часто и упрекает мальчишку в отсутствии сдержанности.       — Хорошо, — отвечает парень и, молча взяв из сарая лопату, направляется в сторону чащи.       Пока Йегер выкапывал небольшую могилу размером c младенца, а капрал внимательно следил за его действиями, пушистое чудо издало последний свой вздох в руках Аккермана.       — Глубоко постигни этот мир снов, который проходит в мгновение ока, — шепчет Эрен, кладя в яму небольшое тельце, которое постепенно перестает быть доступным взору, засыпая вечном сном под покрывалом земли.       Аккерман наклоняется, подсаживается к Йегеру и сыпет небольшую горсть земли на место похороненного.       — К чему ты это сказал?       — Моя мама была очень начитанной женщиной и часто объясняла мне смысл пословиц наших предков, — голос Эрена меняется на тоскливый, а выражение лица тускнеет с каждым сказанным словом. — Эта мне запомнилась больше других. И знаете почему?       Леви не отвечает, только многозначительно смотрит в ответ и думает о том, что нельзя давать слабину и нельзя позволять своему отряду, иначе все погибнут. Поэтому он не может обнять и посочувствовать Эрену, как бы сильно не хотелось, хотя ему даже чувства парня не особо понятны: свою мать он практически не помнит.       — Каждый человек по-своему воспринимает ее значение. Например, для моей мамы она содержала жизнь и рождение, но для меня — это смерть.       — Эрен… — Аккерман неожиданно сжал руку парня, не сумев совладать с собой. — Я обещаю, что уничтожу их всех.»       — Эрен... — капрал кричит изо всех сил, кричит так, что рядом стоящие люди, которых он совершенно не замечает, подпрыгивают на месте и мрачно наблюдают, тоже пуская слезы и поскуливая, не удивляясь такому поведению своего командира, ведь все понимают, каково это — потерять любимого человека. Вот только они не знают, каково это — потерять любимого, которого ты ранил на протяжении долгих лет. Плача других людей не было слышно из-за рыданий одного-единственного человека, который потерял не просто товарища, подчиненного или друга, а в буквальном смысле целый мир.       Леви Аккерман — утопленник.       Капрал тонет, захлебывается в слезах, некоторые из которых постепенно стекают на лицо мертвеца, оставляя мокрые дорожки, и Леви яростно трясет тело подростка, судорожно выкривая еле различимое среди рыданий и воплей имя Эрена.       Без сожалений…       Всю оставшуюся жизнь Леви только и будет делать, что сожалеть о каждой причиненной боли, особенно о той, из-за которой Эрен погрузился в вечный мир снов…       «Эрен наклоняется к лицу капрала, оставляя между лицами каких-то пару сантиметров, и накрывает его губы своими, из-за отчаяния даже потеряв страх отказа и отторжения, но стараясь приготовиться к тому, что человек, которого он так безгранично любит, сейчас его оттолкнет. По щекам текут слезы, которые спускаются к губам, и Леви ощущает их соленый вкус.       Аккерман понимает, что сейчас совершит самую большую, но сокровенную ошибку в своей жизни. Он берет пальцами подбородок парня, отстраняет от себя на небольшое расстояние, чтобы посмотреть тому в глаза, и на его заплаканном лице, без этой нелепой маски улыбчивой беззаботности отражалось такое необъятное одиночество, смешение борьбы и горя, что это неминуемо тянуло их друг к другу самым сильным из всех существующих магнитов.       Капрал стирает мокрые дорожки слез с лица подростка и впивается в губы Эрена, сливаясь с ним в отчаянном поцелуе, который был им обоим так жизненно необходим уже долгое, очень долгое время.       — Капрал… — Эрен сильнее прижимается к возлюбленному, продолжая безмолвно плакать и со всей силы вцепившись пальцами в его спину, будто боясь, что тот сейчас исчезнет прямо в объятиях.»       Леви, прекратив рыдания и крики, только чтобы продолжить немые терзания в своей голове, осторожно кладет любимого на землю — оставшуюся половину тела… Он наклоняется, продолжая поглаживать его русые, еще мягкие волосы и мальчишеские щеки, на которых только-только начали проявлятся скулы, и почти невесомо целует посиневшие губы.       Потихоньку начинает моросить дождь. Весь отряд стоит в пяти метрах от израненной, в прямом и переносном смысле, пары, терпеливо ожидая, когда капрал возьмет себя в руки, и в случае чего прислушиваясь ко всем подозрительным звукам.       «— Капрал! — Йегер снова бежит за ним, что есть сил, — Капрал, подождите! Пожалуйста, стойте!       Леви уже собрался входить в дом, как ощутил тяжесть мальчишеский руки на своем плече. За считанные секунды парень оказывается на земле.       — Я разве не предупреждал, чтобы ты от меня отстал? — угрожающе рявкает Аккерман прямо в лицо парню и выламывает его руки за спиной.       — Это все из-за того поцелуя, да? Вам не нужен такой глупый подросток, как я? Но вы же сами… — Эрен старается уместить все мысли и чувства в паре предложений, пока капрал снова не уйдет.       — Заткнись.       — Или вы трус?       — Что ты сказал? — Леви переворачивает Эрена на спину и сильнее придавливает к земле, надеясь как можно быстрее от него уйти, чтобы не совершить ошибку. Опять.       — Боитесь, что это будет вашей слабостью, вы ведь самый сильный, но вы — самый обычный трус! — отчаянно крикнул в лицо капрала, стараясь сдерживать слезы. От таких болезненных душевных терзаний не только реветь хочется, так можно и в титана обратиться. — Вы просто боитесь своей смерти из-за этой слабости!       — Не моей, а твоей. Я боюсь, что умрешь ты, — холодно ответил Леви, разжимая руки и выпуская парня из хватки. — Если долго будешь смотреть в бездну, скоро бездна начнет смотреть на тебя.       Эрен понял, что ошибался, но все и так сводится к одному — он лишь обуза для капрала Леви. И он знает правду: Йегер готов в любую секунду отдать жизнь за него. Единственный вариант — отпустить, чтобы он мог жить спокойно, а потом стать сильнее и отблагодарить капрала за самое прекрасное чувство первой любви.       — Простите... — Йегер хочет попросить о последнем поцелуе, чтобы потом постараться отпустить и продолжить бороться наедине с собой, но когда он делает первый шаг, Леви сразу же его отталкивает и уходит прочь.       — Видеть тебя больше не хочу. Проваливай.»       Картина расплывается в голове, а из-за нагрянувшего ливня и заплаканных глаз перед собой практически ничего не видно.       Сколько же много он потерял. Он не смог понять, что чувства Эрена не пройдут после долгих лет, даже наполненных тоннами боли и отчаяния из-за разъедающего душу холода от любимого человека. Другого человека, которого бы это сломило, он бы ни за что на свете не полюбил.       Конечно, Эрен в любом случае ринулся бы спасать жизнь капрала, пожертвовав своей, но тогда Леви мог хотя бы на долю восполнить то, что подарил ему Эрен Йегер: надежду в будущее и любовь. Он вытащил его со дна, хотя сам был обычным мальчишкой, которому капрал обязан своей любовью, жизнью и душой, потому что именно это изо дня в день отдавал ему парень, не жалея себя.       Однако теперь Леви Аккерман — просто утопленник. Тонет в море мыслей и крови титанов, в океане безвозвратных потерь и заблудшей души.       Сидит посреди, кажется, бескрайней суши с мертвым телом возлюбленного, закрывая его своей спиной от сильнейшего ливня, дрожа от холода (физического ли?) и утопая вместе с ним...       — Глубоко постигни этот мир снов, который проходит в мгновение ока, — охрипший от надрывных криков голос Леви звучит очень глухо. Более безэмоционально, чем обычно, и до ужаса сумасшедший взгляд, будто их обладатель полностью вобрал в себя безумие каждого титана на Земле и горе от потери всех, кто был ими когда-то убит.       В суровой реальности продолжая выполнять обещание Эрена и убивая титанов, в бесконечной пучине времени он продолжает склоняться над бездыханном телом любимого под ливневым навесом неба, судорожно нашептывая его имя, признания и пословицу, а где-то в глубинах подсознания двое солдат из Разведкорпуса все еще сидят у могилы котенка и создают между собой поистине волшебную, нерушимую связь, в которую Леви ныряет уже по своей воле, чтобы утонуть в ней окончательно.       «На последней вылазке за стену Эрен специально двигался в ста метрах от капрала, потому что еще со вчерашнего вечера им овладело кошмарное чувство тревоги и беспокойства. Чувство опасности — обычное дело перед вылазкой, но Йегер все больше поддавался неким инстинктам и ощущениям, что Леви может пострадать.       Вылазка — один из способов насладиться миром за стенами, ощутить, как свежий ветер хлещет по твоему лицу, когда ты скачешь по обширной земле на лошадях. Но такое наслаждение было только лишь с целью добыть информацию, выполнить очередную миссию Эрвина, что всегда было ценою чьих-то жизней.       Пятнадцатиметровый аномальный настиг совершенно внезапно. С большими черными непропорциональными глазами, открытым огромным ртом и острыми клыками, будто созданными для измельчения человеческой плоти, а его болтающиеся конечности и бег напоминали сумасшедшего. Парень заметил его вдалеке, движущегося прямо навстречу к капралу, и адреналин в мозгу парня вспыхнул с неожиданной мощью. Эрен помчался навстречу своей судьбе.       К тому моменту, как он подъехал к месту битвы, Аккерман успел подрезать сухожилия гиганта и проткнуть один глаз, но ему пришлось остановиться и совершить кое-что абсолютно ему несвойственное. Для Леви, командира, ведущего всех за собой, необходимо сохранять хладнокровие и даже жестокость. Он истребляет титанов, словно мух, спасая при этом своих людей, но не всегда появляется возможность во время убийства спасти члена отряда, и приходится делать выбор между убийством титана, предотвращением его возможных убийств и спасением своего товарища, которому в тот момент не посчастливилось оказаться на волоске от смерти. Естественно, любой здравомыслящий человек выберет первый вариант, и именно так капрал сражался уже долгие годы — «без сожалений».       На этот раз дело обстояло иначе. В пасти гиганта оказался Армин, ради которого Эрен смог бы пожертвовать и десятком людей. Армин, друг детства, брат, и Микаса для мальчишки — единственная семья, и это все Леви было очень знакомо, так что он решил, что не позволит повторить любимому человеку свою горькую судьбу. Пусть он нарушает обещание о том, что уничтожит титанов, но ведь Эрен справится, если его семья будет с ним. Поэтому сильнейший герой человечества бросился к кровожадным огромным зубам, и получилось все ровно так, как он и планировал: Армин потеряет только кисть руки, а боеспособная часть отряда обязательно подхватит его над землей, но... сам он окажется зажатым между острых клыков без возможности выбраться. И внезапное глубокое сожаление — поблизости он заметил знакомый мальчишеский силуэт, который уже взлетел на приводе.       — Эрен... Нет! Не приближайся! — после смерти Фарлана и Изабель, это первые по-настоящему отчаянные, беспомощные крики.       Такими случились самые ужасные несколько секунд в жизни Леви Аккермана.       — Капрал в опасности...       Эрен взлетел на приводе, быстро пролетел вокруг титана, чтобы тот не смог схватить его рукой, и подлетел к пасти. Все произошло быстро: Йегер вынул привод Леви, который специально поставил опытный солдат, вытащил раненого окровавленного капрала и в последний раз взглянул в серые, такие любимые серые глаза.       С улыбкой на лице от счастья того, что смог отблагодарить любимого, парень держал капрала руками, и они не отрывали друг от друга до невозможности болезненный взгляд. За секунду до того, как Эрен разжал руки, а пасть титана сомкнулась прямо на животе и прервала его такую короткую жизнь, прежде чем двое самых любимых друг для друга людей вдвоем полетели на самое дно, он ласково произнес:       — Обещание... Я люблю вас, капрал Леви.»