Полукровка

Каждый хочет быть свободным, но мало кому удаётся. Возможно, что вообще никому не удаётся. Мне, например, не удалось. Многим, таким как я, если не всем, тоже. Многие из нас вынуждены работать на тех, кого больше всего ненавидят, не видя выхода из этой ситуации. Разве что умереть. Только вот проблема в том, что, умерев, я не смогу отомстить, и только ради этого я до сих пор живу той ненавистной жизнью, которой я вынужден жить. Только ради возможности отомстить тем, из-за кого я потерял свободу, потерял возможность быть самим собой, потерял возможность показывать, кто я есть. Я живу, чтобы отомстить тем, из-за кого я вынужден постоянно притворяться человеком. Но обо всём по порядку. Как я дошёл до жизни такой? Я расскажу. Я сидел в ночном клубе, неспешно потягивая коктейль, и высматривал себе жертву на эту ночь. Много красивых девушек зажигали на танцполе, но ни одна из них меня не привлекала. Я понимал, что ни одну из них я не смогу напугать в достаточной степени. Нет, вовсе не потому, что я не могу быть страшным. Я могу быть очень страшным, просто таких вообще тяжело напугать, насколько бы страшным ты ни был. В определённый момент, они вообще перестают бояться чего-либо и начинают драться, и дерутся они отчаянно, пока не умрут. И умирают без страха. Невкусно, в общем. Я люблю страх. Внезапно, одна из них отделилась и направилась прямо ко мне. Среднего роста, смуглая кожа, тёмно-карие глаза, прямые тёмно-каштановые волосы до попы, обтягивающее платье, лет двадцать на вид. Типичная латиноамериканка. Но что-то с ней было не так. Нет, она привлекала внимание всех мужчин, мимо которых шла, но их дальнейшая реакция была необычной. Они на секунду поворачивались к ней, а потом их взгляд сразу становился пустым, будто они на долю секунды теряли память. После чего они начинали испуганно озираться, не понимая, что произошло. Сексапильная брюнетка за это время уже проходила мимо. Когда она подошла ко мне, я уже всё понял. – Здравствуй мама, давно тебя не видел. Ты сменила тело? У тебя прекрасный вкус. – Не льсти мне, сын, я прекрасно знаю, как я выгляжу. Более того, я знаю, что выгляжу крайне вульгарно, изысканности в моём текущем облике ноль, но местный контингент другого не понимает. Если девушка недостаточно раздета и у неё недостаточно броский макияж, у них не стоит. Скоро всё дойдёт до того, что придётся ходить голой, дабы на тебя обратили внимание. Твой покойный отец был не таким. Я усмехнулся. Мама часто упоминала отца и часто вспоминала о нём с такой нежностью, и это выглядело бы мило, если бы я не знал, что стоит за её нежностью. – Вот только не говори мне, что ты его любила. – Конечно любила, ведь он подарил мне тебя. – Но ты сама и убила его. – Да, по-другому и быть не могло, мы не можем завести ребёнка иным способом. Знаешь, как это было? Я была в элегантном вечернем платье. Кажется, оно было красным. Я уже не помню. Да точно, красным. Он медленно раздевал меня. Он целовал мне ноги, когда снимал с меня чулки. Потом резким движением уложил меня на кровать, задрал мне ноги и стал меня трахать. Он был таким страстным. И потом, когда он уже кончал в меня, я своими острыми ногтями перерезала ему глотку. Он хрипя упал на меня, его тело дёргалось в конвульсиях, его член всё ещё был во мне, выплёвывая в меня его сперму, а я жадно пила его кровь. Да, чтобы зачать ребёнка нам нужна не столько сперма отца, сколько его кровь. Какая вкусная у него была кровь. Он ведь не ожидал. Но я уверяю тебя, это был лучший секс в его жизни. Я считаю, что такой секс стоит того, чтобы за него умереть. На самом деле я слышал эту историю уже раз пятнадцать, если не больше. Мама всегда её рассказывала, а я каждый раз слушал. Не хотелось её прерывать. Она была в этот момент так красива. – Кстати, сын, а когда ты меня порадуешь? Не бойся, тебя я не убью, мы не убиваем своих детей, ты же знаешь. – Мама, ты знаешь, почему я тебе всё время отказываю, и причина вовсе не в том, что я боюсь, что ты убьёшь меня так же, как отца. Причина на самом деле была довольно банальной: мне не интересен секс сам по себе. Дело в том, что я всегда убиваю тех, кого трахаю, иначе я просто не кончу. Иной способ довести себя до оргазма мне недоступен. Но я не могу убить свою мать. Нет, не потому, что я не посмею, очень даже посмею. Иногда я очень даже хочу этого, но это ничего не даст. Она не испугается. Более того, я её даже не убью. Я могу разодрать в клочья её тело, но она не умрёт. На следующий день у неё будет новое тело без единой царапины. В общем, это бесполезно. – Да, кстати, сын, я здесь именно по этой причине. – По какой? – По той, что ты всегда убиваешь тех, кого трахаешь. Меня передёрнуло. Я постоянно забываю, что суккубы могут читать мысли. По сути всё, о чём я думал, для моей матери было как открытая книга. – Ты напортачил, сын, и у тебя проблемы. Очень большие проблемы. Тобой заинтересовалась инквизиция. При слове «инквизиция» я завис. Мама была права, если так, то у меня просто охренеть какие проблемы. В отличие от своей матери, я смертен, и инквизиция со мной церемониться не станет, меня просто убьют. Но как я мог так облажаться? Я всегда был крайне внимателен, выбирая жертву. Я нигде не светился. Как они вышли на меня? Я решительно не понимал, как такое могло случиться. – Но как, мама? Я уверен, что чист. Никто не мог меня заподозрил. – Я не знаю, сын, но по слухам, которые ходят, сейчас уже для всех стало небезопасно. Сейчас уже мало просто не засветиться. Мы живём в двадцать первом веке. Технологии развиваются. Искусственный интеллект и всё такое. Может именно так на тебя и вышли. Какая-нибудь нейросеть перелопатила огромную кучу данных и вышла на тебя. Ты же знаешь, полукровок в инквизиции нет, там только люди, потому они вынуждены использовать все самые современные технологии, чтобы выслеживать таких как ты. – И что ты предлагаешь? – Для тебя есть работа. Один из моих спонсоров имеет связи в верхах инквизиции. Будешь для него полезным, он сделает так, чтобы инквизиция про тебя «забыла». Я вспылил: – Ты предлагаешь мне работать на человека?! Слушай, если ты так опустилась, чтобы тебя трахал человек и просто за это платил, то я нет. Я не такой. Мать рассмеялась: – Дорогой мой сыночек, ты не понимаешь, о чём говоришь. Я не могу опуститься вообще. Люди мне не равны и никогда не будут равными, чего бы я ни делала. Я могу быть хоть рабыней человека и терпеть любые издевательства, это не будет значить ровным счётом ничего. Для меня это всегда было и будет просто игрой. Абсолютно любые мои действия – это только игра и не более того. Любые. Это ты наполовину человек, потому тебе так важно доказать своё превосходство над ними, доказать, в первую очередь себе, что они тебе не ровня, а я и так знаю, что они мне не ровня, потому это всё для меня ничего не значит. Я продолжал упираться: – Всё равно. Я не буду работать на человека! Я лучше сдохну. Разговор окончен. – Хорошо, в этом случае ты сдохнешь прямо сейчас. Голос матери стал ледяным, меня передернуло. Я посмотрел в её глаза, которые сейчас были как две бездонные пропасти. – Да, сын, я сама тебя тогда убью. Я не позволю, чтобы мой сын сдох как идиот. Это значит, что ты изначально не достоин быть моим сыном, а своё дерьмо я убираю за собой сама. Я замер на месте. Миллионы мыслей роились в моей голове, но и одной здравой. Даже если я справлюсь сейчас со своей матерью, что и так было почти невозможно: она чистокровный демон, я наполовину человек, инквизиция будет охотиться за мной, а от инквизиции, на моей памяти, ещё никто не уходил. – Похоже, что у меня нет выбора… – Именно так, сын. На следующий день я заселился в отель, в котором на данный момент находилось моё «задание». Я крайне ненавижу выполнять задания днём. Вокруг много людей, и дело даже не в самих людях, среди них могут попасться и такие как я. Конечно, даже в огромной толпе, вероятность того, что я встречу другого полукровку, довольно мала, но всё же рисковать не хочется. К тому же в такой толпе я вовремя не распознаю опасность, мне, чтобы почувствовать «своего», нужно на него посмотреть. Просто так они своего присутствия не выдадут. Они, как и я, тоже хорошо умеют скрываться. Впрочем, выбора у меня всё равно нет, во-первых, ночью этот заказ выполнить невозможно, во-вторых, обязательное условие заказа, что цель должна быть ликвидирована именно днём. Хотя, на простую ликвидацию это не тянет, учитывая, что я собираюсь сделать со своей жертвой, но и это входит в условия моей сегодняшней работы. Я продолжал себя проклинать за то, что я вынужден был согласиться на это, даже несмотря на то, что я должен был сделать то, что до этого всегда делал ради удовольствия, но мысль о том, чтобы работать на человека была невыносимой. Впрочем, мать была права, выбора у меня не было. Если хотел остаться в живых, конечно. Моя жертва находилась на последнем этаже отеля, я заселился на тридцать пятый. Знал бы отец жертвы, как он этим мне облегчил жизнь. Сороковой этаж – для меня это очень просто. В бункере надо свою дочь запирать, чтобы я не мог до неё добраться, и то, не факт, что это поможет. Нет, я понимаю его логику, здание отеля находится минимум в пятистах метрах от других зданий, обычным способом на последний этаж мне не попасть, а на крыше выставлена охрана. Так что отец девушки вполне обоснованно уверен, что до его дочери никто не доберётся. Но он ничего не знает про меня. Я не собираюсь идти ни напрямую, ни через крышу. Фактически, весь последний этаж был арендован для одной-единственной девушки. Кроме неё там была только охрана. Просто огромное количество охраны, но для меня это не имело значения. Когда я поднимался к себе в номер, со мной в лифте ехала весьма сексапильная блондинка. Она была на пятнадцатисантиметровых шпильках и в длинном красном платье с глубоким вырезом. У меня возникло желание, поразвлечься с ней, но работа важнее. Но это не помешало мне представить, как она отдаётся мне, причём добровольно, как я насилую и терзаю её, а она стонет от удовольствия, не замечая ран на своём теле. Потом я меняю свой облик, и вижу выражение ужаса на её лице, когда она понимает, кто я такой на самом деле, и в этот момент она начинает чувствовать боль. Она пытается вырваться из моих объятий, но уже поздно, жить ей остаётся всего несколько минут, ровно пока мне она не наскучит, и я последним ударом не оборву её страдания. В любом случае, я её запомнил, может быть вечером, если не найдётся других занятий, я её найду и приведу свои желания в исполнение. Оказавшись в номере, я изменил свою внешность, на тот случай, если меня увидят, когда я буду подниматься наверх. Я вышел на балкон и прыгнул. Оказавшись в воздухе, я расправил крылья и начал подниматься вверх. Если бы на меня кто-то в этот момент посмотрел, то увидел бы человека, парящего в воздухе. Людям не дано увидеть мои крылья. Но меня никто не видел, я точно знаю, когда на меня смотрят. Я парил на уровне сорокового этажа у окна. Меня по-прежнему никто не видел. Я приблизился вплотную к окну и прошёл сквозь него. Открыть окно было нельзя, включилась бы тревога, но это не было для меня проблемой. Если я могу увидеть, что находится за преградой, то её для меня не существует. Потому стекло, пусть даже бронированное, меня ни на секунду не задержит. Я находился в одной из комнат отеля, девушка была в соседней. Я точно знал это, я чувствую присутствие всех людей рядом с собой. Она была одна. Вся охрана была не здесь. Очень недальновидно со стороны её отца оставить свою дочь одну в помещении. С другой стороны, охрана бы никак её не спасла, я бы спокойно перебил всех. Я снял с себя всю одежду, чтобы не испачкать её в крови, и вошёл к ней. Девушка сидела на кровати, лицом ко мне. Какой же юной она выглядела. Казалось, что ей даже шестнадцати нет, хотя я знал, что ей точно есть как минимум двадцать. Сначала она удивилась, потом испугалась и завизжала, но её крик мог услышать только я. Я подошёл к ней, заломил ей руки, схватил за волосы, швырнул её лицом на кровать и начал срывать с неё одежду. Я не спешил, хоть меня и снарядили на эту работу против моей воли, я собирался получить от неё всё удовольствие, какое мог. Девушка истошно вопила и начала вырываться, но сопротивление было совершенно бесполезным, хрупкая девушка ничего не могла противопоставить взрослому мужчине. К тому же я человеком был только наполовину. Я вошёл в неё сзади, она продолжала кричать, мне это понравилось, я получал удовольствие, когда другие кричали от ужаса или от боли. Я снова схватил её за волосы и приложил головой о спинку кровати, потом выпустил когти и начал разрывать её плоть, заливая простыни кровью девочки, не переставая при этом трахать её. Она уже не пыталась вырваться, просто вопила от боли. Я провёл когтями ей по животу, распоров кожу и выпустив кишки. Я не заметил, как она обмякла, кончил я уже в мёртвое тело. Уходил я так же, как и пришёл. Растерзанное тело девушки я оставил лежать на кровати. Далее по заданию я должен был вернуться в номер и остаться там до утра. По легенде, я не покидал номер весь день и всю ночь. Перед тем, как отправиться на задание, я заказал обед в номер, и его как раз должны были приготовить к моему возвращению. Спустя два часа началась шумиха. Да, им потребовалось целых два часа, чтобы обнаружить мёртвое тело. Всё было довольно буднично: приехала полиция, оцепила здание, постояльцев стали проверять по одному. Я дал стандартные ответы на совершенно стандартные вопросы: «Нет, в тот момент я был у себя в номере. Нет, я никуда не выходил. Нет, ничего подозрительного я не слышал. Нет, жертву я не знаю.» Скучно. Когда полицейский ушёл, я скоротал время за просмотром какого-то дурацкого фильма и улёгся спать. Проснулся я от ощущения, что я не один. Так и было. В комнате со мной находился мужчина, он сидел на стуле за столом, боком ко мне, и что-то писал в ежедневник перьевой ручкой. Он был высокий, возможно даже выше меня, худой, с чёрными волосами, уже седыми на висках, на вид за сорок, в очках. Заметив, что я проснулся, он повернул голову и посмотрел на меня, поверх очков. Первым моим желанием было броситься на него и убить, всё равно он не смог бы оказать мне сопротивления, но что-то в том, как он держался меня остановило. – Кто ты? – только и смог, что спросить я. – А, я вижу, что вы проснулись, мистер. Долго же вы спали. Насколько мне известно, ваши чистокровные сородичи вообще во сне не нуждаются. У моего непрошенного гостя был довольно низкий, чуть хрипловатый голос, но тем не менее, довольно приятный. Хотя, кому-то другому он бы мог показаться устрашающим. Но я и не такое слышал в своей жизни. Да и с чего мне бояться простого человека, а он был просто человеком, я это знал точно, я всегда чувствую «своих». Хотя тот факт, что он знает, кто я такой, был сам по себе весьма неприятным. – Я спросил, кто ты такой? – Я? – мужчина пожал плечами. – Я ваш наниматель. – То есть ты решишь мои проблемы? Мужчина усмехнулся: – И да, и нет. Видите ли, до этого у вас, на самом деле, не было особых проблем, но теперь они у вас есть. И вопрос в том, чем вы сможете быть для меня полезным, чтобы я ваши проблемы считал своими? – Как это понимать? Я выполнил условия сделки! – Какой сделки? Я не знаю ни о какой сделке. – Ты только что сказал, что ты мой наниматель? – Я сказал такое? Вероятно, я оговорился. Происходящее казалось мне каким-то театром абсурда, я решительно не понимал, что вообще происходит. – Хорошо, что мне мешает тебя убить? – Ровным счётом ничего, за исключением того, что только благодаря мне вы можете остаться в живых, если согласитесь работать на меня. Позвольте, я вам покажу кое-что. Он достал и сумки, что стояла на полу у стола, ноутбук, открыл и показал мне видео, на котором я парил напротив окна сорокового этажа, точнее не я, а какой-то человек, я сменил облик, когда шёл на задание. Я усмехнулся: – Это не я. – Это люди не узнают здесь вас, а вот ваши сородичи прекрасно узнают. Мне нужно говорить, что с вами случится, если вот это вдруг «случайно» окажется в сети? В этот момент мне реально стало не до шуток. Внезапно меня накрыло осознание. Всё это изначально было подставой. Естественно эти суки знали, где поставить камеру, куда её направить, что снимать. Они всё заранее спланировали и всё знали. Умно, очень умно. – А девушка? Просто подсадная утка? Кто ты такой, чёрт возьми? На кого я буду теперь работать, при условии, что я соглашусь? – На инквизицию, я буду вашим куратором. Что касается девушки, нет, она не была подсадной уткой, просто её отец пошёл против нас, и мы решили ему показать, чего ему будет стоить неподчинение. – Но вы же вроде как защищаете людей от нас! – Да, это официальная цель для нашей деятельности. – А неофициальная? – Власть. Это было полное поражение. С этого момента я вынужден был работать на тех, кого всю свою жизнь ненавидел. Хотя, стоит отдать должное инквизиции, они не были идейными борцами, они точно так же, как и все, боролись за власть. Но их методы… Они никогда ничего не делали своими руками. Они никогда никого не убивали. Со всеми обходились так же, как со мной: либо вынуждали работать на них, либо их убивали мы же. Потому что мы действительно не могли допустить, чтобы люди в массе своей узнали, что мы вообще существуем, для всех мы должны были оставаться сказкой, ночным кошмаром, и все, кто своими действиями угрожал раскрыть миру наше существование, безжалостно уничтожались. Выгоду же с этого имели люди. Во главе инквизиции не было ни одного ни демона, ни полукровки. Только люди. И это было самое противное. Я вынужден был работать на тех, кого презирал. Но я твёрдо для себя решил, что я не умру, пока не отомщу. И первая в моём списке – моя мать. Я выясню, почему она меня сдала, и отомщу. А мой дорогой куратор? Ох, его падение будет долгим и болезненным. Сначала он потеряет всё, что имеет, а потом я с ним покончу. Я так решил.