Поздно

      Топор врезается ей в голову, раскалывая череп пополам. Худое женское тело падает на стол. Удивительно, как она еще жива? Но, кажется, это уже не важно теперь. Все равно ее дни сочтены.       Он прижимает ее к гладкой поверхности стола телестудии, на которой она еще только несколько секунд назад давала интервью. Рассказывала, как она была рада его убить, смеялась. Теперь посмеется он. Теперь они поменялись ролями. Мда… Жизнь та еще шутница.       Сейчас он исполнит свою мечту. Уничтожит ее. Раскроит ей череп, изрубит на мелкие кусочки, сожжет останки и развеет прах по ветру. Да, он мечтает об этом, мечтает отомстить ей за все: за смерть своих друзей и соратников, за поломанную жизнь, за холодность Ани к нему, за потерянных детей, за свою казнь. На ней одной будто бы сосредоточилась вся его злость, она одна виновата во всех его бедах. Она и подобные ей. Нацисты. Ублюдки, не заслуживающие жизни.       Быть может, он бы не так ненавидел ее, сложись все иначе. Если бы они не встретились с ней в поезде, она бы не узнала его в лагере. Тогда, может на ее лице не появились бы эти ужасные шрамы. Хотя, признаться, они не так уж сильно портят ее. Если бы она не убила Суперчудилу и Кэролайн, то, может, он смог бы простить ей свою казнь. Если бы не казнь и то, что за ней последовало, Аня не потеряла бы детей. Тогда, возможно, их отношения с девушкой можно было продолжить. Дело бы обязательно дошло до свадьбы. Он же уже взял то чертово фамильное кольцо… Может быть еще много этих «если бы». Но в жизни их не бывает.       Он наклоняется к ней, аккуратно подкладывая руку ей под голову. Удивительно, в такой момент ему почему-то хочется, чтобы ей было удобно.        -Дамочка, и это все что ты можешь. Тогда вам точно конец.  Теперь вы окружены волками… и это наш лес.       Одно движение рукой и он видит ее мозги. Ужасное зрелище. Почему-то, сейчас ему захотелось, чтобы она вновь открыла глаза. Он бы тогда сказал ей еще что-нибудь, а она бы молчала и слушала, морщась от боли. Хотя… почему сразу от боли? Она могла бы морщиться от яркого солнечного света, лежа на песке, а он.… Так о чем это? Так не следует думать. Он правильно сделал, что убил ее. Она не заслуживает жизни.       Быть не может! Она что, до сих пор носит это кольцо? Он недоумевает и пытается стянуть это кольцо с ее руки. Желая сделать это как можно скорее, он дергает слишком сильно. От этого, тело чуть ли не падает со стола. Еще один рывок и кольцо слетает с пальца, а следом, из кармана ее кителя выпадает свернутый несколько раз лист бумаги. Он подбирает его, посмотрит, что это, позже. Сейчас есть более важное дело. Революция!

***

      Сидя в своей каюте, он медленно разворачивает листок. Он исписан аккуратным мелким почерком.       «Уильям Джозеф Бласкович,       Я надеюсь, что сейчас это читаешь именно ты. Ведь если бы это прочитал кто-нибудь другой, мне было бы до ужаса стыдно. Хотя, мне все равно стыдно… за то, что я не сказала тебе это в лицо, за то, что делала все это с тобой, за то, что влюбилась в тебя. Знаю, что ты на меня непременно злишься. Прости меня за все… Я такая дура…       Дорогой Уильям, если ты это читаешь, значит, меня уже нет среди живых. (Кажется, в таких письмах говорится именно так… в любом случае я не умею красиво писать.) Я очень надеюсь, что если письмо попало в твои руки, я уже мертва. От осознания этого мне как-то легче. Хотя, я все равно сгораю со стыда. Я хочу так много тебе сказать. Чтобы ты поверил, простил. Боже… пишу какой-то бред вместо того, чтобы уже начать говорить по существу. С чего я вообще решила, что ты до сих пор читаешь эту ерунду?       Когда я впервые увидела тебя, мой родной, мне показалось, будто ты самый прекрасный на свете, будто я готова пойти за тобой куда угодно. Но у меня был Винкле, а у тебя, наверное, твоя Аня (кажется, так ее зовут). Ты стал моим идеалом и мне уже никто не был нужен. Я мечтала о тебе и надеялась, что скоро увижу тебя вновь. Кажется, сама судьба поиздевалась надо мной. Мои крылья оторвали.       Вместо прекрасного принца, ты оказался злодеем, который мечтает уничтожить то, что я люблю. Я тогда невероятно разозлилась, была готова уничтожить тебя. И уничтожила бы, если бы тот механический костюм не взбесился и не разорвал мне лицо. Мне вдруг стало так больно и обидно. Я подползла к тебе и начала кричать все, что думала. Все те слова, которые жили во мне, жаля изнутри. Ты сбежал. Я была так рада…       Когда Буби захотел убить тебя, я сначала не понимала, что происходит. Все это было как страшный сон, который должен вот-вот закончиться. Я говорила что-то очень «правильное», а на глаза наворачивались слезы. Ты смог победить в этой схватке. Я тогда подумала, что не могу сказать точно, за кого я больше переживала. Теперь понимаю… я ведь тогда в тебя влюбилась.       Мой милый, мой родной, я ведь действительно хотела убить этих людей, мне так жаль, что они были тебе дороги. Но то, что я сделала — правильно. Так и должно было быть. Неправильно здесь — моя теперь уже любовь к тебе. Я не хочу вспоминать твою казнь. Боюсь, опять начну плакать, и чернила растекутся. Тогда будет совсем жалко, если ты ничего не разберешь, и даже спросить будет не у кого. Знаешь, я ведь тебе в любви призналась. Надеюсь, ты понял. Не мог не понять…       Я после проплакала всю ночь. Не могла ни есть, ни спать. Мне даже двигаться не хотелось. Я ведь тогда чуть с собой не покончила. Высыпала всё снотворное на пол, собиралась выпить, да не смогла. Слабая.… Даже этого сделать не смогла.       Когда я увидела тебя на улице, мне показалось, что я сошла с ума. Ты, конечно же, не знаешь, что я тебя видела. Наверное, оно и к лучшему. В этот день я, наверное, была счастливее всех на свете. Кажется, я должна была злиться, прятаться (ведь ты непременно захочешь отомстить), но я просто сидела на полу с глупой улыбкой на лице.       Так рада, что у меня осталось твое кольцо, оно у меня, и я чувствую себя очень близкой к тебе. Чувствую себя твоей женой.        Вот и все мой милый. Надеюсь, что я умерла от твоих рук. Забери то колечко себе и вечно помни обо мне. А я там, на небесах, помолюсь за твое счастье.       Будь счастлив, мой милый.       Теперь уже навеки твоя,        Фрау Ирене Энгель»       Кажется, по его лицу текут слезы. Не может быть… она его любила! Любила несмотря ни на что! Любила до самой смерти! Какая же ты дура, Энгель, если думаешь, что он сможет быть счастлив теперь… без тебя.

***

      Он стоит и смотрит на ее умиротворенное лицо. Они как могли, соединили голову. Хотя, огромный жуткий шрам и разрезает лицо пополам, она все равно кажется ему прекрасной. Она лежит под стеклом в склепе, как прекрасная принцесса. А он — храбрый принц. Все точно как в той сказке. Только принц не разбудит поцелуем, ведь принцесса мертва по-настоящему.       Зачем он пришел в склеп к ней? Зачем принес фамильное обручальное кольцо, переданное матерью? Он твердо решил отдать его ей. Он делает ей предложение, пусть даже после ее смерти. Ведь он любит, пусть и не помнит как долго.       Он кладет кольцо на стекло и тихо шепчет: «Теперь ты моя жена навеки. Будем вместе, как ты и хотела». Она лежит так мирно, что он тепло улыбается, а в следующую секунду бьет по стеклу изо всех сил. Стеклу хоть бы что, а вот рука вся в крови. Но ему плевать. Он кричит: «Зачем ты пошла на это шоу. Знала же, что я захочу отомстить! Зачем полезла?» Еще один удар по стеклу, следом еще. Руки уже разбиты в кровь. Ему все равно, он прижимает их к лицу. «Почему так? Почему ты ушла? Почему оставила меня? — он уже плачет, — Я не смогу без тебя.… Где же ты?»        А в ответ оглушающая тишина.        Её больше нет.        Совсем.       Её, собственно, никогда и не было у него.       Не было их.        Никогда.       Как жаль, что ничего уже нельзя исправить.       Слишком поздно.