***
Виктор и Тамара сидели в библиотеке за столом, мило болтая. Брюнетка с первой минуты знакомства смогла очаровать завуча, к тому же у них нашлись общие интересы, касаемо литературных произведений. Вот и сейчас мужчина зачитывал ей строки своего любимого произведения. — Твоим ученикам очень повезло, — улыбнулась Славина, глядя на мужчину. — Был бы у меня такой учитель в школе, литература явно стала бы моим любимым предметом. — Мои ученики явно думают иначе, — по-доброму усмехнулся Виктор. — Их не заставишь даже самое короткое стихотворение выучить. — Можешь сказать мужской половине, что, если будут учить стихи, то смогут завоевать любую девушку, — посоветовала медсестра. — Это гениальная идея, на следующем уроке попробую. Вдруг получится, — сказал мужчина, поднимаясь из-за стола, чтобы отнести взятую книгу на место. Как только он начал подходить к стеллажу, заметил, что его рука начал дрожать, а перед глазами всё расплывается. Увидев, как завуч покачнулся, медсестра торопливо поднялась и направилась к нему. — Виктор, тебе плохо? — брюнетка взяла его под руку, усаживая на диванчик. — Голова что-то закружилась, — хриплым голосом сообщил Поляков, глядя на свои руки, которые подрагивали. — А вот мне кажется, что ты мне что-то не договариваешь, — с укором посмотрела на него Тамара, которая прекрасно догадывалась, что с ним. — Давно у тебя эти приступы? — Около года, — сдался Виктор, понимая, что глупо что-то утаивать от медицинского работника. — Врачи не могут поставить мне диагноз, говорят разный срок…который мне остался. — В клинике, где я раньше работала, занимались изготовлением лекарств от различных заболеваний. Я уже видела такие симптомы, как у тебя, и этим людям помогали, — рассказала женщина. — Что за лекарство? — заинтересовался Виктор. — Экспериментальное, — предупредила брюнетка, — но довольно успешное. Если ты захочешь попробовать, я могу связаться с клиникой. — Я был бы тебе очень признателен, — он сжал руку Тамары и посмотрел на неё доверчивым взглядом, отчего у той невольно сжалось сердце.***
Позднее в библиотеке занимались «сыщики» и несколько их одноклассников. Морозов отметил, что после их с Кристиной представления на уроке, те перестали бросать в его сторону взгляды, что не могло не радовать. Однако в этой ситуации он больше волновался за Самойлову, которая могла пострадать из-за подобных слухов. — Привет, — раздался голос за спиной парня. Тот вздрогнул от неожиданности, ведь прибывал в своих мыслях и не слышал шагов. — Чего тебе? — грубо поинтересовался Морозов, увидев перед собой Соню. — Макс, ты прочитал мое стихотворение? — тихо спросила Соня, чувствуя себя неловко, ведь друзья парня смотрели на неё. — Что? — непонимающе переспросил Макс, но тут же вспомнил про записку, которую Соня передала ему сегодня утром в столовой. — Нет, но сейчас прочитаю, — пообещал брюнет. Девушка едва заметно улыбнулась, но эта улыбка померкла сразу, как Морозов достал из кармана школьных брюк сложенный вчетверо розовый листок и громко, так чтобы слышали все находящиеся, объявил, что сейчас будет стихотворение. Соня побледнела, краем глаза замечая, что на них начали смотреть. — «Идём по краю ночи мы. Ты держишь за руку меня… Но лишь во сне. А наяву одна во тьме брожу, любя. Приди ко мне, но не во сне, и освети мой путь во мгле», — прочитал с выражением приёмный сын Морозова. — Трогательно, — сообщил брюнет под смешки одноклассников. — Сейчас за фонариком сгоняю и посвечу. — Зачем ты так? — спросила Соня, глядя на него с болью во взгляде. — А мне не понравилось. Пиши лучше, — сообщил Максим. Чувствуя как слёзы из глаз начинаются катиться по щекам, а внутри словно всё рухнуло, Гордеева выбежала из помещения, сопровождаемая смешками. Рома посмотрел ей в след сочувствующих взглядом. Он дружит с Максимом с первого класса и знает, каким друг может быть ранимым, но в тоже время иногда в нём проскальзывала жестокость, позволяющая издеваться над людьми. Иногда исключением не становились и друзья парня, в особенности Рома. — За что ты так с ней? — спросил Павленко, глядя на брюнета с осуждением. — Я ей по-хорошему сказал, чтобы отвалила от меня. Она не поняла. Вот по-плохому, — объяснил свой поступок Максим, хотя не собирался не перед кем оправдываться. — Можно было ещё раз объяснить, но по-другому. Ты же её опозорил! Андрюх, скажи ему. — Макс, Рома прав, — поддержал товарища Авдеев. — Ты… — Всё я пошёл! — перебил друга Морозов, поднимаясь со стула. — Негоже мне грешнику со святыми сидеть, — съязвил парень, прежде чем покинуть библиотеку. Ребята лишь проводили его задумчивыми взглядами.***
Постепенно солнце опускалось за горизонт, а сумрак сгущался над элитной школой и лесом, скрывающим от посторонних многие секреты. Трель сверчок вместе с легким шелестением деревьев разбавляли тишину и приносили какое-то обманчивое ощущение спокойствия. Ночи с каждым днём становились прохладнее, поэтому, выйдя из школы через чёрный вход на кухне, Самойлова застегнула молнию на тёмно-синей спортивной кофте и натянула на голову капюшон. Подняв взгляд на здание, девушка заметила, что в некоторых комнатах горит свет. Оставалось надеяться, что никто не захочет выглянуть в окно и не заметит её. Переведя взгляд на небо, она на несколько секунд залюбовалась звездным небом, с сожалением вздыхая, что опять не выспится. Кажется, ночные прогулки по местам фашистов стали регулярным занятием. Почувствовав вибрацию в кармане джинсов, зеленоглазая достала мобильный. Прочитав сообщение, Кристина настороженно оглянулась по сторонам и направилась к воротам. Сняв замок, накинутый дворником, она покинула школьный двор. В этот момент в кабинете директора мужчина задёрнул шторы, задаваясь вопросом, куда направилась физичка? — Прости, что задержался, — извинился Максим, подходя к девушке, ждущей его в метрах пяти от ворот, — едва не наткнулся на папашу. Не замёрзла? — Нет, не замерзла, — покачала головой блондинка. Достав из кармана телефон, она включила на нём фонарь. Максим же достал из кармана толстовки обычный фонарь и зажег его. — Можем идти. Брюнет согласно кивнул. Сегодня он обещал провести Самойловой экскурсию в часовне. Девушка шла рядом с ним, пытаясь запомнить дорогу, хотя сомневалась, что пойдёт туда когда-нибудь одна, а Володя дорогу точно знал. Минут через пятнадцать «парочка» вышла на поляну, на которой стояло высокое здание, стены которого были потрёпаны временем. На двери, ведущей внутрь висел замок, который был лишь для виду. Старшеклассник снял его в считанные секунды, после чего открыл дверь. — Аккуратно, здесь мусора полно, — предупредил Максим, когда девушка собиралась перешагнуть порог. Она посмотрела на него с благодарностью, после чего вошла в здание. Внутри помещение выглядело не более лучше, чем снаружи. На стенах фреской были изображены апостолы, которая за годы сильно потрескалась. На полу валялись куски кирпичей, доски и всякий мелкий мусор. Дав учительнице осмотреться, Морозов кивнул в сторону одной из стен с изображением святого. За ней оказалась дверь, которая открывалась точно также, как дверцы камина. Вниз вела полуразрушенная лестница, поэтому парень решил идти первым и, взяв блондинку за руку, помогал спускаться ей. Внизу их ждала ещё одна дверь, занавешенная шторой. Когда Морозов отодвинул её, Самойлова удивлённо вскинула брови. Над дверью была выведена крупная надпись на латыни. — Вика говорила, что с латыни это переводится как: «только слабые должны умирать», — рассказал Максим, открывая и эту дверь. — В каком смысле слабые? — непонимающе вздёрнула брови Кристина. — Слабые в физическом или умственном плане, точно не знаю, — пожал тот плечами, а после насмешливо добавил: — Готова войти в святая святых наших дорогих фашистов? — Если я скажу, что нет, мы же не вернёмся в школу? — усмехнулась блондинка. Услышав отрицательный ответ, она добавила: — Ладно, тогда буду надеяться, что они хотя бы здесь никого не приносили в жертву. Когда Максим включил свет, Кристина зажмурилась от неожиданности, а открыв глаза, напряженно выдохнула. По среди комнаты стоял стол с красными кожаными стульями, на каждом из которых были инициалы. Девушка подошла к одному из стульев, стоящему во главе стола, на нём были две буквы — RW. — Риттер Вульф, он у них главный, — сообщил Морозов, хотя она уже знала имена фашистов. — Сюрприз! — с сарказмом произнёс парень, после чего нажал на какой-то рычаг. Самойлова вздрогнула, после чего резко обернулась. С потолка и на всю стену растянулось красное полотно с фашистской свастикой. — Точно ритуальный зал! — напряженно выдохнула зеленоглазая, вспоминая, как Максим окрестил это помещение, когда рассказывал о нём. Достав из кармана телефон, Самойлова принялась делать фотографии. К счастью, Морозов не спрашивал для чего, ведь рассказать про Веру с Володей она не могла. Закончив осмотр и убрав следы своего пребывания, «пара» решила вернуться в школу. Когда они поднимались по лестнице, Самойлова споткнулась на одной из ступенек и едва не упала, но, к счастью, Максим успел обхватить её руками за талию, притягивая к себе. Кристина не спешила открывать зажмуренные от страха глаза, чувствуя на своём лице тёплое дыхание и продолжая оставаться прижатой к парню. Поняв, что так не должно быть, блондинка открыла глаза, после чего сразу пожалела об этом, ведь смутилась. Лицо Максима находилось слишком близко, что дало ей возможность заметить, что у него зелёные глаза, прям как у неё. И почему она не замечала этого раньше? А должна ли? Затаив дыхание, Самойлова заметила, что брюнет смотрит на её губы, которые ему так хотелось поцеловать. Спустя секунду он медленно наклонил голову, а зеленоглазая почувствовала, как её сердце начало биться сильнее, что она даже слышала этот стук в ушах. Она не двигалась, и он тоже. Казалось, что время замерло для них двоих. Морозов напряженно дышал, а Самойлова хотела что-то сказать о том, что им непозволительно стоять в такой близости, но почему-то язык словно прилип к нёбу и она не могла издать ни звука. Мысленно что-то взвесив, Максим сократил оставшиеся расстояния, соединяя их губы в поцелуе. Кристина замерла, борясь с противоречиями в своей голове, но на уровне какого-то инстинкта разомкнула губы и обвила шею брюнета руками. Однако это помутнее продлилось недолго, поэтому секунд через пять она отпрянула от парня, уставившись на него изумленным взглядом. — Прости, я не должен был, — начал оправдываться Морозов, отводя взгляд в сторону. — Не знаю, что на меня нашло. — Думаю, нам пора вернуться в школу, — произнесла Самойлова, резко переводя тему, чтобы не ставить ни парня, ни себя в неудобное положение. Максим согласно кивнул, после чего направился следом за ней. Несмотря на свои слова, парень абсолютно не чувствовал сожаления и, если бы была возможность вернуть время назад, то непременно повторил свой поступок. Единственное, что беспокоило парня, это дальнейшее поведение Кристины. Вдруг она не захочет после этого общаться с ним и станет избегать? Весь путь до школы они преодолели не глядя в сторону друг друга, уже ворот обменялись парой-тройкой слов, решая, кто пойдёт первым. Максим пропустил вперёд Кристину, а через минут пять и сам вошёл в усадьбу. Ночь для обоих стала бессонной.