Новая эмоция

Таприс уже давно потеряла какую-либо надежду. Перед глазами постоянно всплывают такие давние, такие приятные воспоминания о тех прекрасных днях, проведенных с Габриэль. С каждым днем они становятся все туманнее, все отдаленней. Будто этого и никогда вовсе не происходило. От этого еще тяжелее, будто её сейчас сдавит. По щеке катится одинокая слеза. Ангел сидит на мягкой постели и обнимает колени. От неё будто что-то оторвали, ведь чего-то определенно не хватает ей в жизни. Для неё все умерли, безвозвратно. Грустно, одиноко, неприятно, но это жизнь. Она еще поплотнее укутывается в свой любимый, голубой шарф. Так спокойней. — Человеческий мир отвратителен, — на миг подумалось ей. Ничего в нем хорошего нет. Он настолько ужасен и подвластен над кем угодно, что даже лучшая ученица в академии, и ангел ангелов поддалась искушению. Нет и мыслей, что делать дальше. Просто сидит и думает. Она наивная, такие глупые мысли иногда посещают её, что неприятно от самой себя становится. Хочется смеяться от своей же глупости, от своих пустых попыток. Её тошнит от этого выражения лица Габриэль, на ней не осталось и следа от той мягкой улыбки, с которой она всегда её приветствовала и с которой приглашала навещать её, когда станет одиноко. Правда чувство одиночества только обострилось. Теперь ей наплевать на неё, она нашла себе новых друзей и живет новой жизнью. Без неё. Несмотря на то, что в человеческом мире, столь отвратном ей, делать нечего, Таприс продолжает оставаться в нем. Каждое утро для неё это очередная пустая трата времени, она не видит причины вставать, идти куда-то, общаться с кем-то, это никому не надо даже. А когда Тап видит Габриэль перед глазами, больно в душе становится. С натянутой улыбкой она пытается говорить, будто все нормально, и вроде никто не заметил подмены, даже Виньетта. От этого и грустно и хорошо одновременно. Однажды, Таприс не выдержала, и набросилась на Сатанию прямо в классе в ответ на её насмешки. Никого не было, это был очередной поединок ангела и демона за Габриэль, хоть и бессмысленный. Ей просто хотелось отыграться. Она ненавидит тот день когда так глупо проиграла ей. Когда ничего не смогла сделать. Ей хочется доказать, что тоже на что-то способна, кроме как стоять и слушать эти глупости. Драная демонесса. Душить её было таким удовольствием. Все это время так дико хотелось заставить стереть эту глупую улыбку с её лица, посмотреть в эти глаза переполненные ужасом. Руки с силой сжимали горло словно в тиски, а МакДауэлл отчаянно хрипела, пока её жизнь медленно утекала. Кровь так и кипит в жилах, время будто остановилось. Со временем демонесса перестала сопротивляться, затихла, вообще застыла, будто кукла. Что хочешь делай. Огонек в её уже пустых глазах угас, волосы запутались, на щеках засохшие слезы, а на шее красуются черные пятна как напоминание. Действительно прекрасное зрелище. Пока Таприс не посмотрела в сторону двери, могла бы и дальше сидеть с такой безумной улыбкой и смотреть на свое произведение искусства, но все равно будто потерянная. В проеме двери стояла Габриэль с намерением взять забытую в классе форму для заполнения, да неудачно зашла. Перед ней сидела с нескрываемым чувством эйфории подруга у тела Сатании. Она не двигалась. Грудная клетка даже не приподнималась. Она мертва. Даже учитель был не настолько раздражен поведением этой неугомонной девицы, как Тап. Лицо застыло в немом ужасе, а сумка с грохотом упала на пол. Нет ни малейшего понятия как на это реагировать. Такое и во снах не увидишь. А Таприс была рада. Рада, что она больше не смотрит с таким безразличием. Проявилась хотя-бы какая-то эмоция. Хоть и страх, но это эмоция, которую ангел получила честь увидеть своими собственными глазами. От осознания этого по лицу начали течь слезы. Она встала и медленно поплелась к блондинке, не понимая что творит. — Я так рада, — она была искренне счастлива, и медленно подходила с распростертыми руками, которые ранее со всей силы сжимали горло Сатании. А Габ невольно на месте застыла, пошевелиться даже не может. Эта улыбка Таприс была совсем другой, не той что раньше. Это будто вообще другой человек. Ну, а кто знал, что так всё выйдет.