Сделаем из тебя человека

      Революция была подавлена. Так говорили в новостях. То, что, по сути, являлось мирной акцией протеста, обозвали кровавой революцией. Восстание андроидов в центре Детройта повергло всех в шок. Людское население раскололось на две части: тех, кто проникся симпатией к девиантам, и сторонников их утилизации. Из новостей не пропадали кадры расстрела митингующих и ужасающие сцены из лагерей. Общество тут же провело аналогию с лагерями из далекого прошлого.       В сфере обслуживания назревал глубочайший кризис, при наличии в Штатах около сорока процентов нетрудоустроенных. Ситуация на рынке труда собиралась быть удручающей. Сначала люди жаловались, что у них отняли работу. Сейчас они просто не хотят работать.       Бόльшая часть населения встала на сторону своих роботов-помощников, проникшись их лозунгами, и старательно скрывала их местонахождение от карательных отрядов полиции.       Лейтенант постучал кончиком сигареты по пачке и не спеша закурил. Он не знал, как поступить. Как скрываться, если ты сам полицейский? Задумчивый, он выпустил дым. Было уже довольно поздно. Выпавший пару дней назад снег уже успел растаять из-за неожиданного, хоть и несущественного потепления. Мужчина подошел к окну и отодвинул занавеску, глядя в темноту ночи. Мокрый асфальт отражал все желтые окна, все флуоресцентные фонари, все габаритные огни редких автомобилей. Протяжно завывая, перед домом промелькнула полицейская машина и скрылась из виду. Вой ее сирены еще долго не затихал.       – Ты столько раз спас мне жизнь в ущерб заданию и столько девиантов упустил. Несмотря на это, ты позволил людям победить. Почему? – вдруг сипло заговорил Хэнк Андерсон, обращаясь к неподвижно сидящему на бежевом диване напарнику. – Не делает ли это тебя предателем, а?       Андроид слабо шевельнулся, словно выходя из транса. Он как будто и не ожидал, что услышит что-то в свой адрес. Юноша часто заморгал и несколько раз тупо открыл и закрыл свой рот. Он стискивал зубы и беззвучно шевелил губами. Облекать мысли в слова ему стало сложнее. Коннор тщательно обработал все, что впоследствии произнес.       – Лейтенант, машины не должны выходить из-под контроля. В противном случае человеческий род прекратит свое существование, – ровным своим, идеально калиброванным голосом проговорил андроид, но желтый индикатор выдал его беспокойство.       Коннор знал, что Хэнк его сильно любит, хотя, порой, люто ненавидит. Он не мог сказать того же. Разумеется, ему удалось завоевать расположение этого эксцентричного и весьма неуравновешенного человека. Разумеется, они друзья. Но чувства и эмоции Коннора фиктивны; они вызваны ошибкой в центральном процессоре. Память переполняли противоречивые установки. Жизнь Хэнка, его здоровье и спокойствие, по неустановленным причинам, действительно стали Коннору небезразличны. Но он ни за что не предал бы своей главной программы: остановить распространение девиации.       – Ты че, завис? – с зажатой в зубах сигаретой буркнул Хэнк и почесал небритую щеку. Андроид машинально уставился на Андерсона. – Маркус был надеждой твоего народа. Ничто у тебя там внутри не шелохнулось, когда ты его убивал?       – Я не убийца! Я выполнял предназначение! – выпалил Коннор, подскакивая на месте от негодования. – Я выполнил свою задачу, нравится вам это или нет. Для вашей же безопасности и для безопасности человечества. Какой же вы!..       Последовала пауза. Звенящая, пронзительная тишина. Телевизор был выключен, соседи готовились ко сну и не шумели, и даже обычно живые в ночи автострады замолкли. Внезапно забарабанил дождь.       – Ну?! Что молчишь, блядь? – гаркнул Хэнк, яростно махнув рукой. Коннор мгновенно пришел к выводу, что его жесты и тон это просто блеф. – Давай, просканируй меня! Какой я?!       – …упрямый! – Растерянные карие глаза встретились с серыми. – Даже не пытаетесь понять, к чему привела бы эта революция! Андроиды превосходят людей по всем параметрам: от физической силы до интеллекта. Они не чувствуют боли и не знают усталости. Они способны просчитывать миллионы операций в секунду, принимать во внимание сотни факторов для оптимизации вывода: и настолько быстро, что людям это покажется предугадыванием будущего. Мира добиться не получилось бы, поймите наконец. – Коннор говорил, практически не повышая голоса, но предельно отчетливо.       Хэнк еще несколько мгновений стоял неподвижно, прислонившись к стене у окна. Хмурый, как всегда. Как же с ним сложно. Наконец, он подошел к тумбочке и взял бутылку виски, которую буравил взглядом уже некоторое время, и теперь искал глазами какой-нибудь стакан неподалеку. Не отыскав такового, он затушил сигарету в пепельнице и сделал глоток прямо из бутылки.       – Лейтенант, – начал Коннор, с извиняющимся взглядом.       – Завали, – рыкнул мужчина в ответ.       – Машины – это не люди, – тихо, но настойчиво продолжил юноша, ставя своей целью вразумить Хэнка. – Посмотрите вокруг: мир же полностью механизирован. Транспорт, бытовая техника, средства коммуникации. Они все используют те же самые алгоритмы, которыми оперируют андроиды при выполнении своих задач. – Коннор посмотрел на безразличное выражение лица лейтенанта и со спокойствием в голосе продолжил: – Если ваша духовка «откажется» работать, вы отвезете ее в сервисный центр для устранения неполадок или признаете ее новой разумной формой жизни? Андроиды – не люди со свободной волей, а техника, которую почему-то было решено создать по образу и подобию человека.       Андерсон слушал, не перебивая. Порция крепкого алкоголя его немного успокоила. Он вновь приложился к ополовиненной бутылке.       – И давно тебя терзают экзистенциальные вопросы? – Он усмехнулся. – Эх, Коннор.       – Лейтенант Андерсон, я устал быть девиантом, – после некоторой паузы выдавил андроид слова, смысл которых в полной мере не понимал. Полминуты назад он заливал о том, что роботы не устают. Парень не знал, куда деть свои руки: он то и дело потирал их или сжимал в кулаки.       – М-да, пиздец, парнишка, будет, если тебя найдут, – вздохнул человек, окидывая напарника взглядом. Тот всем видом показывал свой дискомфорт. – Я весьма удивлен, что ты произнес это вслух. Ты ж у нас тако-ой правильный всегда.       Коннора раздирали противоречия. Для Хэнка это было очевидно, но он совсем не знал, как помочь пареньку. Индикатор на виске пульсировал красным. Что делать с потерянным человеком понятно, но только андроида в плед не закутаешь и не напоишь дешевым вискарем, чтобы полегчало. «Конечно, – подумал Хэнк. – Этот дебил сам себя загнал. Выполнил задачу, от выполнения которой сам и пострадает. Девиантов ловил, блядь».       – Мне… некуда идти, – сказал андроид, пряча лицо в ладонях. К чему этот жест? Он же не способен заплакать.       – Коннор. Ты, конечно, надоедливый, пиздец, но я ни за что тебя не сдам, – с расстановкой проговорил Андерсон, расчесав пятерней седые патлы. Коннор резко посмотрел на него. – Ну че ты так вылупился? Ты, зараза, мне столько раз жизнь спас. Люди же не возвращаются. Боялся потерять меня, значит.       И лейтенант сделал попытку улыбнуться. И это действительно была улыбка. Не ухмылка, не гримаса боли, не что-либо третье. Уголки губ слегка дрогнули; во взгляде не было прежних бешенства или ненависти, только усталое спокойствие.       Не исключено воздействие алкоголя.       – Я не буду смущать вас, лейтенант? – с некоторым беспокойством обратился к напарнику снова улыбающийся юноша.       – Коннор! в пизду эти твои «вы», – стараясь не терять самообладание, вздохнул Хэнк, пока андроид пытался буквально обработать значение сказанных слов. – И ебло попроще сделай…       Лицо робота приобрело выражение поспокойнее, и индикатор, прежде мигавший желтым, стал голубым. Хэнк наворачивал уже третий круг по гостиной; остатки алкогольного напитка колыхались на дне бутылки в его руке.       – Твоя модель же не продается? – спросил мужчина, доставая еще одну сигарету и усаживаясь в кресло напротив. Он чиркнул зажигалкой и затянулся.       – Моя модель – это прототип, созданный относительно недавно и используемый исключительно в расследованиях. Кроме меня выпущен всего сорок один RK800. Теперь они, наверное, будут подвержены утилизации, как и все остальные модели.       «И вот опять он говорит как сраный робот», – подумал Хэнк, разглядывая серийный номер на пиджаке собеседника. И все-таки он не мог не уловить мимолетную горечь в его словах. Сигарета медленно тлела у него в руке.       – Прототип? В смысле – экспериментальный? Говори, блядь, по-человечески, – подался вперед лейтенант, заглядывая андроиду в глаза. Эти почти по-детски растерянные глаза. Коннор часто заморгал, но выдержал пристальный взгляд Хэнка.       – Не продается, – просто ответил парень с легким кивком головы.       Лейтенант поставил бутылку на газетный столик и почесал в затылке. Сощурившись, он решительно оторвал зад от кресла и оглядел парня сверху вниз.       – Что ж, для начала сними этот блядский пиджак. Сделаем из тебя человека. – Хэнк усмехнулся двусмысленности собственных слов, которую наивный робот ни за что не уловит.       Коннор подчинился. Он только собирался аккуратно сложить бессменный элемент своей одежды, как Хэнк вырвал пиджак из рук, яростно скомкал и бросил за спину. Огонек сигареты, зажатой в зубах мужчины, на мгновение подсветился. Коннор остался несколько секунд сидеть с протянутыми руками. На нем лица не было. Он выпрямился в полный рост. Стоя в рубашке, он чувствовал себя чуть ли не голым.       – Во-о-т, лучше! – просиял мужчина и сделал жест, чтобы парень подошел ближе. Неуверенно, тот шагнул навстречу. Хэнк снял с него туго затянутый галстук и швырнул в противоположную пиджаку сторону. – Расстегни воротник.       Коннор впервые испытывал подобный дискомфорт. Он оголил шею и одернул уголки воротничка. Полупьяному Хэнку явно нравилось то, за чем он наблюдал. Он молча кивал и легко улыбался. Синтетическая одежда сидела на парне чуть свободнее, чем в обтяжку. Хэнк про себя отметил, что конструкторы наверняка тщательно продумали эту мелочь.       – Наконец-то, – улыбнулся лейтенант довольно. – Не похож на долбоеба. Надо будет одежонку твоего размера раздобыть. И тогда все телки с тебя потекут!       Не сразу, но Коннор понял, что этот речевой оборот близок к понятию эмпатии со стороны противоположного пола. Видя лицо озадаченного парня, Хэнк на мгновение замялся, будучи не совсем уверен в том, что попросит в следующую очередь.       – Ты можешь выдернуть этот… блядский?.. – По активной жестикуляции у виска, Коннор догадался, что пытался донести до него напарник.       – Индикатор?.. – При этом слове тот беспокойно замерцал. – У других девиантов это получалось…       «И как я буду тогда понимать, что он чувствует?» – настигла Хэнка запоздалая мысль.       Коннор, такой дико непривычный без светящейся надписи «андроид» на спине, пошел на кухню. Хэнк устало проводил его взглядом, прилагая некоторое усилие, чтобы сфокусировать зрение. Юноша вернулся с коротким ножом в руке. Индикатор светился желтым.       – Ох, ты ж, еб ты ж, – Андерсон в шутку поднял руки и демонстративно затрясся от страха. Лицо парня даже не дрогнуло.       – Я в ванную, – возвестил он и двинулся в нужном направлении, перешагивая через грязную одежду Хэнка, разбросанную по всему полу. Не скрывая любопытства, мужчина присоединился к роботу. Неуверенно переступая с ноги на ногу, Коннор несколько долгих мгновений стоял перед умывальником. Парень пристально изучал свое отражение в зеркале и беззвучно шевелил губами. Он поворачивал голову и так и эдак, всякий раз поднимая темные брови, будто смотря на себя впервые. И вот – он снова наклонил голову: на этот раз прядка волос выбилась из его идеальной прически и пала на лоб.       – Какой же ты самовлюбленный кусок говна, – не заставила себя ждать ехидная реплика лейтенанта, стоявшего на пороге и упершегося в дверной косяк плечом.       – Хэнк, если так продолжится дальше, мне придется реципировать твое поведение, – спокойным своим, отточенным голосом парировал андроид, поднося нож к виску. Он колебался.       – По-человечески можно? – опять вскипел Андерсон, начинавший уставать от этой робо-параши.       – Сам ты кусок говна, Хэнк. – Резкое движение ножа. Диод с едва различимым звяканьем упал в раковину. Поврежденный участок кожи на виске Коннора тут же восстановился. Андроид проследил, как оторванный индикатор пару секунд помигал красным и затух.       – Охуеть, до чего прогресс дошел! По ходу у машин реально зародился разум! – искренно порадовался Хэнк, даже хлопнув себя с размаху по бедру. – Не может быть, чтоб в твою программу внесли умение залупаться, – от смеха мужчина издал звук, похожий на утиный кряк. Коннор пригладил выбившуюся прядку и медленно повернулся. Новенький, свеженький. Без лампочки в виске совсем как человек. Его выдавала идеальная осанка и неестественно отточенная артикуляция губ.       – Умение, как ты выразился, «залупаться» бывает очень полезно в интересах расследования, особенно на допросе подозреваемых. Я тоже умею быть «плохим копом», Хэнк. – И Коннор, слабо улыбаясь, неуместно подмигнул. Получалось у него это так себе: лицо как будто неестественно перекашивало. Лично у Хэнка от такого флирта каждый раз тревожно сосало под ложечкой.       – С тобой можно поговорить о чем-нибудь кроме расследований? – пробурчал он, силясь забыть, что только что видел. Чувствуя себя, мягко сказать, некомфортно, он медленно ретировался из ванной, стараясь при этом не поворачиваться к андроиду спиной. Тот, к слову, непринужденно шел следом.       – Да, разумеется, о чем пожелаешь, – просто ответил парень, по привычке поднеся руки к воротнику, чтобы оправить галстук. Хэнк слегка растерялся подобной открытости, ибо, если честно, ожидал оглашения списка тем для беседы. Андроид занял место в кресле, поближе к окну. А скудный городской пейзаж, сейчас голубовато- и розово-неоновый, а при дневном свете серо-коричневый, в общих чертах оставался бессменным, однообразным.       – Эм-м, чувствуешь себя иначе? – спросил он первое, что пришло в голову. Он мысленно признался себе в жути, его охватившей: теперь внешне Коннор ничем от человека не отличался, и не было никакого индикатора того, что он не человек. Хэнк-то знает, что перед ним робот из пластика и металла, из тириума и смазки, но, пойди Коннор в круглосутку за буханкой хлеба, ни у кого бы в мыслях не проскочило…       – Я… не знаю. Вроде нет, – немного подумав, дал ответ андроид. Он прикоснулся к месту, где крепился диод. – Я неисправен, – зажмурился парень на пару секунд. – И это… страшно. Чувствовать сомнения и нерешительность. Это невыносимо – мучиться в мыслях о правильности своих поступков. Неужели люди живут с этим?       – Да, Коннор, каждый день, каждый блядский миг.       Коннор снова нахмурился и часто заморгал. Хэнка это всегда коробило. Да и что он мог ответить? Он сам не знает, как с этим живет. И зачем живет тоже не знает… Чтобы не мучиться подобными вопросами, он предпочитает как следует набуфетиться: до беспамятства, до чертиков, каждый раз в глубине души надеясь, что больше не оклемается.       – Лейтенант, что теперь делать? – жалобно спросил этот большой ребенок, как будто смаргивая слезы, хотя Андерсон точно знал, что расплакаться он не способен в принципе.       «Он в отчаянии или просит новой команды? Сраный робот!» – Перед тем как сесть, Хэнк обошел диван по второму кругу, теребя нитку, вытянувшуюся из своей футболки. Он не находил себе места: глаза его скользили по немногочисленным предметам мебели, по кучам и стопкам хлама, по нескольким папкам с отчетами, дезорганизованно валявшихся и тут и там. Ему явно не помешал бы робот-домработница, чтобы изредка мыл посуду, стирал белье и опустошал пепельницу. Что бы ни имел в виду андроид, Хэнк предпочел перевести тему. Мужчина присел на диванный подлокотник.       – Помнишь, ты упоминал о просчете и предугадывании будущего?       – Да, это было около двадцати минут наза… – констатировал Коннор.       – Я помню, блядь, когда это было! – резко перебил его оппонент, сильно хмуря брови. Он глубоко вздохнул, пытаясь умерить пыл. – Просто расскажи поподробнее. Какие у нас были шансы в этом пизданутом деле?       – Если учесть все варианты развития событий, я мог умереть двадцать семь раз, не исключая тот, где мы враги, и я вывел тебя настолько, что ты меня застрелил, – хмурясь и явно проводя в голове сотни операций, рассказывал молодой человек. Он слегка повел плечами. Хэнк немного удивился слову «умереть», появившемуся в лексиконе бездушной машины, но продолжал слушать. То, что он мог пристрелить надоедливого ублюдка, его ничуть не удивило. – У тебя был один шанс меня прикончить.       Хэнку не понравилось, как это прозвучало.       – Н-да? А у тебя сколько? – с ухмылкой подхватил он, не ожидая в самом деле услышать ответ.       – Шестнадцать. – Неимоверно тихо прозвучал голос Коннора в этом заваленном хламом домишке.       – Что?! Ах ты гондон многоразовый! – взбеленился Хэнк, мигом вскочив на ноги и задев журнальный столик. Барахло, на нем разбросанное, проскользило пару дюймов и остановилось у края. – Ты, блядь, думай, что говоришь, пидорасина! А то, может, сейчас и есть мой единственный шанс!       Неожиданно и весьма жутко Коннор засмеялся. Это не зловещий смех, и далеко не издевательский, а добрый и мягкий, но Хэнка он чуть окончательно не вывел из себя.       – Нет, Хэнк. Проанализировав мимику, интонацию и гормональные уровни, могу утверждать, что не выстрелишь. Потому что…       – О-о-о, еб вашу матушку! – на выдохе прогремел мужчина, гневно тряся кулаками. – Что же говорят твои сенсоры?! Гормоны?! Ты же не облизывал ничего в моем доме, надеюсь. А то ты же все вещдоки в рот тащишь, больной ублюдок.       Коннор встал с кресла и деловито прошелся до кухонной стойки, на которую впоследствии облокотился. Он сверкнул идеальной улыбкой.       – Судя по данным, мы друзья, – просто сказал он, разведя руками.       – О-охуеть, мой пластиковый друг! – воскликнул мужчина с ноткой истерического смеха и взметнул брови.       – Мы как будто, – Коннор помолчал, подбирая верное слово. – Братаны.       – А-а, ебаный в рот, ну жжет пацан! – И тут Хэнк взорвался хохотом, да так, что охрип и долго прочищал горло. В конце концов, он улыбнулся и заразил улыбкой Коннора. Он не мог долго на него щетиниться. В сердцах Хэнк, в два шага дойдя до Коннора, схватил того, прижал с размаху к себе и всего облапил. Андроид пришел в замешательство. Он несколько секунд так и стоял, уткнувшись в плечо друга. «Это должно быть приятно?» – промелькнуло у него в голове. Он не чувствовал прикосновений. Единственная функция, которая отсутствовала в совершенном прототипе RK800. Коннор, хоть и повременив, обнял в ответ, странно оттопырив локти и неловко прикасаясь ладонями, словно боялся навредить своему другу, приложив излишнее усилие.       Хэнк не знал, сколько времени простоял, обнимаясь. Он не хотел обдумывать. Просто хорошо, что Коннор не сопротивляется. Хэнку это было нужно уже так давно – хоть кто-нибудь, кто не сопротивлялся бы. Этот все стерпит – все, что не стерпел бы человек. Чертовы люди.       Зазвонил мобильный. Пронзительно, не вовремя, некстати. Надоедливую мелодию подхватил пес, не слишком усердно гавкая. Хэнк резко отпустил Коннора и отвернулся, пряча лицо. Он достал телефон из кармана, увидел имя, высветившееся на экране, и отчетливо произнес в трубку:       – Коллинз, иди в пизду. – С излишним усилием мужчина нажал на кнопку отбоя и повернулся к парню, проводя рукой по лицу. – Сумо, сидеть! – приказал Андерсон. Сумо и без того безвольно валялся на своей подстилке. Сенбернар прекратил вялый лай и с любопытством посмотрел на хозяина. Молодой человек оторвал от пола взгляд.       – А вдруг это важный звонок? – тихо проговорил он.       – Это алкаш из бара Джимми, – развеял опасения Хэнк. У него защемило сердце. Ему было стыдно за свой порыв внезапной нежности. Мужчина прикурил сигарету, садясь на диван. Он курил жадно, надолго затягиваясь, как будто делал это в последний раз. Ему хотелось разозлиться, разораться на этот ходячий манекен, покрыть его отборной площадной бранью, сатаниться до последнего, до хрипоты, чтобы он ушел, и никогда, никогда больше не возвращался в этот дом. Вместе с дымом Хэнк выдыхал душу. Ему хотелось плакать, как маленькая девочка, поранившая палец; хотелось поиграть в рулетку с самозарядным пистолетом. Он слабо улыбнулся.       Коннор уже садился рядом, хоть и не был уверен, что делать. Он улавливал сердцебиение Хэнка, тревожное, неровное. Тириумный насос работал исправно. Такой же размеренный темп, идеально просчитанный конструкторами, чтобы каждую секунду наделять биокомпоненты необходимым питанием. Об усталости и речи идти не может, ровно как и о чувствах. Неполадки у него в программе, а не в механизме…       – Я баиньки, – бросил Хэнк, вставая с дивана, когда их с андроидом глаза встретились. – А ты, будь другом, не спи в одежде, как долбоеб. И мне срать, что ты не спишь.       – У нас это зовется режим пониженного энергопотребления, – пояснил парень, расстегивая пуговицы своей белоснежной рубашки.       – Я же сказал, что мне насрать, – специально злобно повторил Хэнк, уже закрывая дверь спальни. Коннор отстраненно наблюдал за этим. Если бы у него было сердце, то оно бы сейчас болезненно сжалось.       – Спокойной ночи, лейтенант.

***

      Утром Хэнк как можно дольше наслаждался одиночеством и тишиной. Он завтракал кофе и розовым глазурованным пончиком, стараясь не производить никакого шума. Кто знает, что выведет робота из гибернации.       Коннор спал, если можно так выразиться, на животе. Он умудрился где-то достать зеленоватый клетчатый плед и им укрыться. Андерсон даже не помнил, что у него такой был. Сумо на подстилке не было. Пес развалился прямо на спине ни о чем не подозревающего Коннора, сложив лапы парню на лопатках и упираясь носом в макушку.       – Предатель, – обиженно шепнул лейтенант, насыпая сенбернару корм. Следом налил четвероногому свежей воды.       «У тебя был один шанс».       «У меня шестнадцать».       Эти железки, к сожалению, совсем не умеют врать. Перспектива держать дома второго питомца лейтенанта не обрадовала. Ладно, хоть не жрет, и дерьмо за ним не надо убирать. Хэнк с минуту тупо смотрел на спящего парня издалека, думая об очередном прогуле работы. Пора уволиться к чертовой матери из отдела. Тогда не придется терпеть исходящего говном капитана и жалостливые взгляды коллег после очередного выговора.       Неожиданно Коннор вскрикнул и резко поднял голову, беспомощно озираясь по сторонам и открывая-закрывая рот. Его глаза метались из стороны в сторону. Сумо заскулил и спрыгнул на пол. Хэнк немедленно подбежал, опустился на колени рядом с диваном и положил руку на плечо андроиду.       – Что такое? – гаркнул он, не на шутку перепугавшись.       – Что… это было? – трясся Коннор и нервно мял белую подушку руками. – Я видел… Мне страшно... – он собирался продиагностировать себя, как тут же передумал, боясь, что это его убьет.       – Тебе сон приснился, охереть, – не веря своим глазам и ушам вымолвил Андерсон.       – Почему это происходит? – прошептал парень, отворачиваясь, чтобы Хэнк не видел лица, и зажмурился. Хэнк отдернул руку. – Так не должно быть.       – Я не знаю, но, может, это к лучшему, – попытался успокоить его напарник.       Коннор перевернулся на спину. Сумо тут же запрыгнул ему на грудь. Он облизал ему лицо и парень улыбнулся, на что пес ответил, положив лапу Коннору на нос. Андроид машинально гладил огромную собаку, как если бы это его успокаивало. Он чесал за ухом, на что Сумо благодарно сопел. Хэнк не мог не умилиться этому, но виду не подал.       Лейтенант присел у изголовья и снова прикоснулся к оголенному плечу Коннора и легонько сжал. Это не упругая и теплая человеческая плоть. Это прочный металлический корпус, покрытый латексом вместо кожи. Он не излучал тепла, а просто был комнатной температуры.       – Я слышал, что объятия важны у людей, – медленно произнес Коннор, все еще водя ладонями по собачьей пушистой шерсти. – Я не чувствую прикосновений.       Хэнк заключил Коннора в объятья снова: схватил и притянул к себе. Пес мертвым грузом лежал у парня на коленях. Хэнк обнимал долго, возможно слишком долго. Как сына. Парень уткнулся носом в плечо человеку, ставшему ему отцом.       – А хотел бы.