Groundhog Day

Она никогда не любила вторники. Все не любили понедельники, а она не любила вторники. Просто так. То сложные пары, то много работы, и настроение всегда отвратительное — умирать не хочется, но хочется просто исчезнуть. Хочется уйти, где бы ни оказалась. А потом у нее появилась причина ненавидеть их — вторники. — Эй, постой. Еще даже не поняв, кто это, — просто какой-то мужской голос, — она остановилась, резко, и остекленела. Ее обогнал какой-то парень. Парень, которого не было в ее предыдущие семь одинаковых вторников. Он, размахивая кошельком, сказал: — Это не твой кошелек? Она застыла, уставилась на него, как на привидение. Может, им он и был? Как он здесь оказался? Она уже привыкла, что весь этот мир — вторник — полностью ее. Она заперта здесь — в этом вторнике. В самом неудачном вторнике за всю ее жизнь. Хуже и не придумаешь. Она проснулась в семь пятнадцать. Должна была в шесть сорок пять, но телефон ночью сел, и будильник не сработал. И почему-то даже в седьмой вторник зарядить телефон не удалось. Несмотря на то, что за эту неделю, — состоящую из одного дня, — она многому научилась. Например, она уже знает, что на последнюю пару можно не идти, — препод не придет. И знает о том, что утром она застрянет в лифте, и стоит пойти по лестнице. Но это не всегда срабатывает. Это просто судьба. Судьба, потому что, когда она вскочила утром с кровати, бросилась в ванную, там не оказалось горячей воды, и с этим ничего нельзя было поделать. Воды просто нет. И от того, что настал следующий день, — следующий вторник, — ничего не изменится. Она позавтракала чем-то черствым, позавчерашним. Позавчерашним — в смысле приготовленным в воскресенье. Она готовит что-то свежее вечером, но на следующее утро — утро вторника — это исчезает. Временная петля поглощает ее еду. Поэтому приходится ужинать в кафе возле дома. В кафе, где пахнет сыром и сигаретами. И, когда она выходит, она тоже пахнет сыром и сигаретами. Зато можно хотя бы выглядеть по-разному. Можно накрасить глаза, а можно и нет. А еще можно надевать другую одежду. Не ту, что она надевала вчера. Вчера — в смысле в прошлый вторник. Никто, кроме нее, не знает, что она каждый день ходит в одном и том же. И вот она выбежала из дома, — она должна была отправиться в университет с опозданием, потому что в метро встанет поезд, — но тут этот парень, прямо возле вагона, преградил ей дорогу. Хоть она и не собиралась ехать на этом поезде, ведь он остановится. А может, это и не он вовсе? Сложно запомнить все мелочи, когда в седьмой раз происходит одно и то же. — Так это твой кошелек? — повторил он, этот парень. Она все еще смотрела на него, не веря своим глазам. Их обошли люди, сели в вагон, другие люди вышли, и поезд уехал. А парень все стоял, он пропустил поезд. — Ты здесь? — Он осторожно помахал рукой перед ее лицом. — Я видел, как он выпал из твоего рюкзака. Надо что-то сказать. Пока он не ушел. Что это значит? Неужели она, наконец, выбралась из этого проклятого вторника? Что-то изменилось! Никто ни разу не заговаривал с ней тут, да и кошелек она ни разу не теряла. Но сейчас этот парень держал его. Наконец, она пришла в себя, как-то резко дернулась и полезла в рюкзак, стала нервно там копошиться, чтобы убедиться. Да, кошелька нет! — Будь, пожалуйста, осторожнее в следующий раз, — сказал этот парень, а она так ничего и не сказала, и вручил ей кошелек, всучил в руки и еще улыбнулся как-то добродушно. Он собрался уходить, но нельзя его отпускать. Ведь он ее последняя надежда! Возможно, единственная возможность выбраться из временной петли. Она стояла и смотрела на отдаляющуюся спину, стараясь не упустить его из вида. Надо его догнать, пока он окончательно не исчез. Но он остановился и стал ждать последний вагон. До прибытия следующего поезда — шесть минут. Шесть минут на раздумья. Она так и не придумала, что ему сказать, но ей и не пришлось, потому что она увидела… что остановились наручные часы! Она постучала пальцем по циферблату, потрясла, но ничего не произошло. — Который час? Этот парень уже, казалось, о чем-то задумался, потому что он не сразу откликнулся, только с каким-то удивлением посмотрел, будто увидел впервые. Когда он назвал время, стало даже страшнее, чем в предыдущие шесть дней. Часы остановились пять минут назад, примерно тогда, когда подошел этот парень с кошельком. — Что-то не так? Опаздываешь? — Хорошо, что он сам поддержал разговор. Видимо, заметил, как поразил ее своим ответом, и решил что-то сказать. — Они остановились, когда ты подошел. Ты вывел из строя мои часы. Он как-то рассеянно стал оглядывать ее лицо, а потом весело усмехнулся, видимо, не воспринимая слова всерьез. Ну да, он решил, что это шутка. Как тогда рассказать про день сурка, в который она попала? — Серьезно? — вдруг сказал он. — Давно ты заменяла батарейки? — Да вроде недавно. Наверняка у этого парня обычный день. Обычный вторник. А вчера у него был обычный понедельник. Позавчера у него были выходные. Он не учился и не работал целую неделю подряд. Он понятия не имеет, что сейчас решает чью-то судьбу. — Знаешь, — вдруг сказал он и как-то мечтательно улыбнулся, — это хорошо, что ты потеряла кошелек. Она уже начала внутренне злиться на него из-за того, что он абсолютно не подозревает, что происходит что-то важное, но теперь она сказала: — Правда? И что в этом хорошего? И посмотрела на него с недоумением — что за странный парень? — Четырнадцать, — сказал он. — У меня было четырнадцать повторяющихся вторников. Каждый день одно и то же. Один в один. И никто ни разу не терял кошелек здесь. Она не успела ничего сказать, только посмотрела большими глазами. Он правда существует или она еще спит? Когда в седьмой раз переживаешь одно и то же, начинаешь немного сходить с ума. Она ничего не сказала, потому что приехал поезд — тот самый, на котором она обычно уезжала, — но он проехал мимо. Просто не остановился. А в громкоговоритель объявили: «Пожалуйста, отойдите от края платформы». — Сегодня правда происходит что-то странное, — сказал он. Потом он сказал: — Я Ким Тэхен. Приятно познакомиться. Соулмейт. — Подожди, ты… — Она только потрясла головой и непонимающе моргнула. — Соулмейт?.. — Больше ничего не сказала. Даже дыхание перехватило. Он добавил: — За эти четырнадцать дней я узнал, что не выберусь отсюда, пока не встречу соулмейта. Это ты. Наша с тобой временная петля закончилась. Завтра настанет среда. Вот увидишь. — И он так счастливо, радостно улыбнулся, словно это уже случилось, и еще с уверенностью кивнул своим словам. — Знаешь, — сказал он снова, и она даже дернулась — слишком глубоко задумалась, — ненавижу вторники. Именно этот вторник. — Он как-то через силу, грустно улыбнулся. — Родители работают в ночную в этот день, а два моих друга уехали вчера. Точнее, две недели назад. Как думаешь, можно умереть от одиночества? И они разошлись по своим делам. Она поехала в универ, а потом еще на работу. Вечером купила еды и позвонила маме. Не стала ничего готовить на завтра, ведь все исчезнет, словно этого дня не было. А потом легла спать. Нет, это просто совпадение. Случайность. Этот Ким Тэхен — отчаянный оптимист. Наивный мечтатель. Когда в четырнадцатый раз видишь на календаре одно и то же число, не можешь мыслить здраво. Ночью она спала плохо, все время ворочалась и боялась посмотреть на телефон. Боялась увидеть «2:03, вторник». Или «3:13, вторник». Этот Тэхен просто дал ей ложную надежду. Она навсегда в этом мире. Ни про каких соулмейтов она не слышала. Что такое соулмейт? Утром она не поверила своим глазам. Наверное, это все еще сон. «6:45, среда». Он был прав?.. Вместо того чтобы собираться, она побежала искать его номер. Он дал ей свой телефон, записал на обратной стороне какого-то чека, а она куда-то бросила его, в пальто или в кошелек. Она подумала, что это не так важно, а теперь пришлось вытряхнуть содержимое рюкзака на пол, чтобы найти эту мятую, рваную по краям бумажку. А может, он еще спит? Да какая разница? После сонного, хриплого, почти шепотом «алло?» она сказала: — Скажи, что я не сумасшедшая. Скажи, что сегодня правда среда. На том конце послышалась какая-то возня, что-то зашуршало, зашумело, а потом Тэхен сказал, все еще тихо: — Я же говорил. — Было слышно, как он улыбается. — Это наша среда.