Мы ждём вас обратно.
Вернитесь скорее, без вас тут плохо.
Мы ждём вас обратно.
Болезненный крик на последнем вдохе.
Уйти безвозвратно
Навряд ли когда-нибудь кто-то сможет.
Мы ждём вас обратно.
Хотелось бы верить, что вы нас тоже.
Белизна больничной палаты слепит. Приборы статично пищат, оповещая о том, что сердцебиение стабильно. Пациент в коме уже семь месяцев.
На протяжении всего этого времени каждый день к нему приходит один и тот же гость. Они были коллегами, судя по всему: посетитель часто рассказывает, как дела на работе. А работает он полицейским.
И сегодняшний день почти не отличается от других, разве что гость более взъерошен и нестабилен.
— Джон, — начинает он после нескольких минут молчания. Его посещения часто начинаются именно так: посетитель заходит в палату, тупо пялится на приборы и совсем не смотрит на израненного друга. Палата белая, простыни белые, окно белое, дверь белая, горящие лампы белые, и Дориан кажется каким-то чужим во всей этой белизне. На нем синяя ветровка и синие джинсы, совершенно ничего нового с тех пор, как они с Джоном в последний раз виделись
глаза в глаза.
— Джон, парень, что подстрелил тебя, до сих пор не найден, — Дориан сжимает челюсть до скрежета зубов, как и, впрочем, кулаки, — но, обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти его.
Да, на самом деле, все эти восемь месяцев он только и делал, что искал преступника: тот парень был очень хорошим хакером, взламывал полицейских андроидов и с их помощью грабил банки. Множество жертв, месяцы поисков, и тогда, когда его логово удалось, наконец, найти, он и сделал это. Выстрелил Джону в голову и бежал, а Дориан не смог броситься за ним – жизнь напарника была ему куда дороже.
А дальше - больница-больница-больница каждый день. Состояние стабильное. Повреждение мозга – **%. Вероятность пробуждения – 40%.
«Он уже не жилец», — говорят Дориану. В ответ он только сжимает от злости кулаки. И снова молчит. В голове все кричит: «Вы не понимаете! Он выкарабкается, ясно? Я верю в него!»
Не поймут же. Он всего лишь синтетик. Да, с синтетической душой, но душа же именно
с и н т е т и ч е с к а я.
Дориан думает, что было бы лучше, если бы выстрелили в него.
Дориан знает, что умер бы за Джона.
Дориан не может ничего изменить.
Поэтому он продолжает искать зацепки, не берётся за новые дела, только снова и снова пытается напасть на след того хакера. Некоторые в департаменте предполагают, что преступник скрылся за стеной. Но какой ему прок от награбленного там? Дориан не понимает, что-то в этом не сходится. Но он не отступит до тех самых пор, пока
не отомстит справедливость не восторжествует.
— Джон, знаешь, я ведь очень скучаю, — Дориан тянется к руке Кеннекса и переплетает их пальцы. Рука Джона холодная, рука DRN - тоже. Бледность первого сливается с простыней и сильно контрастирует с молочно-шоколадной кожей синтетика – Дориану даже кажется, что это, на самом деле, красиво.
А ещё Дориану кажется, что он, вроде как, любит Джона.
Ведь если чувствуешь, как щемит что-то внутри, как теплота разливается по всему телу, стоит тебе лишь находиться с ним в одной комнате – не это ли любовь?
Не это ли любовь, когда без него абсолютно ничего не имеет смысла?
— Ты же мой... — Дориан запинается, слова застревают в горле. Вспоминается случай, когда Джон назвал его «
мой лучший друг». Обычно от мыслей об этом становилось теплее, но сейчас почему-то очень больно.
— Джон, прошу тебя, вернись ко мне. — DRN, созданный таким образом, чтобы максимально походить на людей, кладёт голову на руки Джона и начинает плакать.
Приборы статично пищат, оповещая о том, что сердцебиение пациента стабильно.
Последняя песня помойной птицы,
Последнее солнце свинцовых облак.
Пусть нашим мечтам никогда не сбыться,
Но каждому должен быть кто-то дорог.
***
Мы ждём вас обратно и верим в то, что
Не все оправдания были ложью.
На все извинения скажем: "ладно,
Мы ждём вас обратно".
