***
Стайлз все-таки подросток, поэтому он неизбежно мается спермотоксикозом. Он пускает слюни на Дерека, Периша, да даже на мудака-Джексона, но никого не хочет так сильно, как Арджента. Ебанного секс-символа охотников. И Стилински готов ударить любого, кто с ним не согласен. Он не знает почему, но его сердце болезненно сжимается, когда он видит ласковый поцелуй в макушку Виктории. Но Стайлз сильный, он не переживал, даже когда пришлось искать половину тела самому. Он сильный (может быть), красивый (очень может быть) и болтливый (точное попадание). Список так себе.***
Стайлз слюнявит кончик карандаша и начинает писать: «Список лучших качеств Криса Арджента: красота; брутальность (очень сурово щурится на солнце); задница (в любой её ипостаси); щетина (Дерек бы обзавидовался, если ещё нет)». И ещё с десяток пунктов за три минуты оказываются написанными на листке. Стайлз попал.***
Стилински говорил, что попал? Забудьте. Потому что сейчас он в блядской жопе. Он переваривает у себя все события и не может поверить, что Крис его поцеловал. Поцеловал. По-це-ло-вал. Стайлз уже минут десять, не останавливаясь, произносит в своей голове. Пиздец, легче не становится. Виктория умерла, а вместо скорби он его засосал. Боже, блять, это же пиздец в квадрате. Стилински слышит стук в дверь, но не открывает. Он знает, что отец на работе, а оборотни предпочитают окно. Так что это может быть только один человек. Особенно в четыре часа ночи. Он ему ни за что не откроет. Нет, конечно же, нет.***
Что ж, Стайлз открывает дверь через пять минут и слышит до противного банальное: — Нам нужно поговорить, Стайлз, — Крис хмуро протискивается в коридор, а парень умоляет себя не кончить от этих бровей. Он никогда не был настолько религиозным, до сегодняшнего дня. Стилински стоит, тупо смотря на Арджента. Тот, хмурясь, смотрит ему в глаза, наверное, собираясь объясниться, но Стайлзу и так плохо, поэтому он выпаливает: — Я понял, что это была ошибка, и не виню Вас. Все ведь мы ошибаемся, вот даже Скотт, переспав с Элли... — он резко запинается, опускает голову и шепчет, — уходи. Тишина начинает нагнетать, но сын шерифа не поднимает головы, про себя отсчитывает секунды. — Хорошо, Стайлз, я сделаю всё, как ты хочешь, — дверь с тихим щелчком закрывается. А Стилински не понимает, почему так ноет в груди и сдавливает противную мышцу через слой одежды и рёбра.***
Проваливая в игру под названием «Перестать доставать Хейла, расспрашивая об Ардженте», Стайлз с удивлением отмечает своё состояние: он скучает. Это осознание бьет под дых, а добивают его слухи об Айзеке в Париже, который, вроде как, живёт с Крисом. Конечно же Стайлз его не винит, сплёвывая воображаемую кровь на пол. Но какого, спрашивается, хера.***
Стилински кажется, что сверху его определённо кто-то не любит. Потому что пытаться победить свою злую копию у себя в голове, пока последняя убивает всех и вся, серьёзно? Стайлзу уже всё равно, кто из них победит, потому что он хочет поспать без кошмаров хоть одну ночь, а не играть с его злорадной копией в ёбаные шахматы. Помощь всегда приходит неожиданно, когда он почти доиграл партию, длившуюся почти вечность. Скотт радостно машет рукой (Стайлз медленно охуевает) и зовёт его. — Серьёзно, Скотти?! — кричит он, выбравшись из бинтов, не без чужой помощи. Помощи Арджента. Лучше он бы доиграл партию, право слово. — Спасибо за воспоминания*, — шутит Стилински. Откровенно дерьмовая шутка. Мужчина лишь хмурится и молчит. Тишина вокруг оглушает больше, чем тишина в голове.***
Крис склонился над Эллисон, и Стайлз наконец понимает, что он ёбаный злодей, такой, знаете, со свитой, дубинками. Этакий мистический Аль Капоне. Потому что, смотря на кровь вокруг Эллисон, той самой, которую так любил Скотт, ту самую, что поддерживала Стилински, ту самую подругу Лидии, он понимает, что облажался конкретно и, наверное, в последний раз. Его взгляд манит забытая катана Киры, и он подцепляет её пальцами. Рукоять приятно холодит кожу и ложится в руку, словно созданная для него. Стилински кажется, что его разум не работает из-за всех лекарств, которых он наглотался перед сражением, поэтому не замечает подбежавшую к нему Лидию, которая выдирает из его рук оружие и медленно обнимает. У Стилински меланхолия и пустой взгляд вперёд.***
Окей, он не скрывал, что является эгоистом, ясно? Пусть и прошло почти полгода, но шпионить за Арджентом опасно. Было бы, если бы Стайлз не вычитал маскирующее заклинание с рунами в этом огромном фолианте. И даже кровь девственниц (или девственника, Стилински не уверен, подошла бы его кровь, если он уже дрочил с одним парнем, или нет). Но теперь он постоянно фоткал Криса, следил за Крисом, ездил вместе с Крисом. Это походило на манию. Скотт крутил пальцем у виска, Кира, мягко улыбаясь, трепала его по волосам, Лидия давала советы по поводу магии. Казалось бы, идиллия. Но, конечно, Стайлзу надо было знатно подобосрать это.***
Хотелось бы сказать, что всё случилось в пасмурный день, будто сама Погода плакала вместе с парнем. Но не-а. Нихуя. На небе ни облачка, солнце жарит, как в Аду, именно поэтому (а не потому, что Арджент вчера караулил его у дома) он сидит дома и пьёт воду со льдом (надо же подавать отцу хороший пример). Всю эту определённо прекрасную обстановку нарушает стук в дверь. У Стайлза ощущение, словно это его голову херачат об дверь, но он лишь с преувеличённым спокойствием подходит и распахивает её. А дальше пиздец. За дверью Крис, который, вроде, пока не пытается убить парня, с хмурой рожей и такими бровями, которые не предвещают ничего хорошего. Такие, знаете, сведены к переносице, с кучей складок, и возникает ощущение, что ты не дверь открыл, а насрал ему в тарелку с едой да ещё и перемешал. Злой взгляд короче. Стайлз улыбается, машет рукой, а после этого ебашит этой дверью и бежит. А Арджент за ним. Ему это напоминает дешёвую хоррор игру, у которой конца нет, потому что Крис входит в его комнату и останавливается. — Стайлз, — честно, Стилински не понимает, как его имя может звучать так устрашающе. И, конечно, он молчит. И смотрит устрашающе, принимая как можно более вальяжную позу. В теории. В реальности парень начинает тараторить: — Я не знаю, что успел сделать, но клянусь, я оплачу штраф, поставлю свечку в церкви, выкину все порножурналы, честно! Да я даже позволю отцу есть бургер один раз в неделю! Только не смотрите на меня таким пиздецки пугающим взглядом, — Крис позволяет себе намёк на улыбку. — Нам нужно поговорить, Стайлз, — спокойно говорит мужчина, словно он не ворвался в чужой дом, а пьёт чай и закусывает куском торта. — О чём? — испуганно вырывается из болтливого рта, который, похоже, живёт отдельно от его носителя. — О твоей слежке, — Стилински сейчас можно сравнить с оленем, в которого вот-вот врежется машина, — и о нас, — а, нет, машина, похоже, уже раскатала его в месиво. — Блять, — Стайлза подводит его словарный запас, которым он так кичится. Зато Крис времени не теряет, он быстро подходит к мальчишке, наклоняется, схватив его за подбородок, и целует. Стилински определённо нравится такой подход к разговором, и он удовлетворительно мычит что-то ему в рот, неловко отвечая. Крис отстраняется и произносит то, из-за чего Стайлз готов жениться (или выйти замуж?) на нём прямо сейчас. — Думаю, наш разговор будет приятнее под пиццу и остальной фаст-фуд, который подростки так любят. Пойдём, не заставляй меня жалеть о сказанном. Стилински не заставляет себя ждать, крича с первого этажа: — Предусмотрительно, что ты взял пепперони, чувак! Арджент улыбается и шагает вниз.