***
Прошёл ровно год с того происшествия. Жизнь кое-как наладилась. Я продолжил свою работу в Мафии. Стал больше общаться с Дазай-саном, но тем не менее в отношениях с людьми совершенно не везло. Друзей нет, девушки и подавно. Ясное дело, ведь только ты был способен понять меня. Холодно. Прямо, как и в тот день. Тогда ты гнал меня в наше любимое кафе неподалёку, чтобы согреться. Я же дулся и упирался, говоря, что у нас ещё много дел. Каким же я был дураком…***
— Хей, Рю, пойдем туда, пожалуйста! Парнишка в белом пальто тянет меня за рукав в направлении кафе. — Нет, Ацуши, нет. Нам нужно успеть многое дома. Тем более, уже вечер. Я слегка отталкиваю его, трепля по волосам. — Да ну тебя, Рю, — надувает он губки. На моем лице появилось подобие улыбки. Ацуши обиженно посмотрел на меня. — Что? — Ты такой милый, когда дуешься, — посмеиваясь, ответил я. Он отвернулся. Легкий румянец покрыл его щеки. — Эх, ладно. Сегодня не пойдем. Но завтра мы точно должны зайти в это кафе и поесть отядзуке! Обещай, что отведешь меня туда, что бы не случилось! — перевел на меня взгляд Ацуши. — Обещаю, — сказал я, смотря прямо в его желтые с фиалковым отливом глаза. Иногда, в них можно невольно утонуть. В этом случае шанса на спасение нет. Ацуши глубоко вздохнул, все больше кутаясь в шарф. Пусть на улице холодно, от этого жеста внутри стало немного теплее, ведь этот шарф — мой подарок. Приятно все-таки, когда любимый человек отвечает тебе взаимностью. Мы подошли к перекрестку. Загорелся зеленый сигнал светофора. Пешеходы, каждый спеша куда-то, носились в разные стороны, толкая друг друга. Свет почти погас, когда мы добирались до противоположной стороны дороги. Я отстал от Ацуши на достаточное расстояние. Собирался уже его окликнуть, как… Впереди пронесся автобус. Я даже не успел ничего сообразить. В нескольких метрах от меня лежало безжизненное тело, все в крови. А рядом — шарф, окрасившийся в тот же самый кроваво-красный цвет.***
«Говорят, потеря любимого человека хуже смерти.»***
Недавно я услышал по радио одну интересную английскую песню. Боже, она просто дословно передавала моё положение. Сейчас, возвращаясь с работы, в наушниках играла именно она. Do you remember that day in October? Ты помнишь тот день в октябре? Да, я его помню. И никогда теперь не забуду. Твою тёплую улыбку, которая после была искажена гримасой ужаса. Твой тёплый белоснежный в черную клеточку шарф, после окрасившийся в кроваво-красный оттенок. И свою полуулыбку, которую заменил крик отчаяния. The leaves were falling just like me when it was over Листья падали, прямо как я, когда всё закончилось Действительно, я падал. Сначала на колени перед твоим телом, а после — на колени перед надгробием. Я плакал, ревел кричал — но лишь глухие стены нашей квартиры слушали мои душевные изливания. Пару раз Дазай оставался со мной и выслушивал всё это. Даже была задумка совершить с ним его любимое двойное самоубийство, но коллеги по работе вовремя заметили неладное, и им удалось отговорить меня. А листопад в тот день и правда был сильный… One more day of sorrow, and I struggle to stay sober Ещё один день печали, и я постараюсь оставаться трезвым Я пил. Благо, было с кем. Чуя-сан заботливо принимал меня. Мы шли с ним в бар и не замечали, как быстро летит время за алкоголем. Чуя молотил что-то про свои задания в Мафии, своё хреновое положение в жизни, что-то про то, как бывший напарник задрал его своими шуточками… Не особо я вслушивался в его болтовню. Но и я по-пьяни всё-таки изливал ему душу. Заканчивалось тем, что мы оба вырубались прямо за стойкой, а просыпались уже перед зданием Мафии. Нетрудно догадаться, чьих забинтованных рук это дело. Hope to see you later when I get older Надеюсь увидеть тебя позже, когда стану старше Не сейчас. Прости меня, Ацуши, но не сейчас. Я давно отбросил все мысли о суициде. Я должен жить. Хотя бы потому, что ты умер. I still remember the smell of your perfume Я всё ещё помню запах твоего парфюма Как же не помнить. Ведь это я подарил его тебе. А ведь я помню, как мы с тобой его выбирали. Ты долго мучился, не знал, что выбрать, мы простояли полчаса у одной полки. Тут уже я не выдержал и пошёл сам выбирать тебе духи. Через десять минут я принёс тебе флакончик со словами: «Эти духи тебе идеально подходят. Нюхай, если нравится — берём.» Ты же просто выхватил у меня флакон и направился с ним на кассу. После выхода из магазина ты ответил мне: «Если эти духи выбрал для меня ты, Рю, мне нет нужды их проверять. Я и так знаю, что если это твой выбор, значит, они совершенны.» И тут я вспомнил твою улыбку. Даже остановился. Лучезарная, во всё лицо, милая до ужаса, даже немного глуповатая, как у ребёнка. Но самая-самая красивая. И самая искренняя. Ком подкатывается к горлу, глаза предательски щиплет. Но я уже научился контролировать такие внезапные приступы тоски и печали. Закрыв глаза и глубоко вдохнув холодный осенний воздух, я продолжил свой путь. А музыка продолжила играть. It hasn't left me since the day you made me blue Он не покидал меня до дня, когда ты заставил меня тосковать. I think I saw you, but I know I'm not suppose to Мне кажется, я видел тебя, но знаю, что не должен. I must be dreaming, 'cause I don't believe in ghosts Я, должно быть, мечтаю, потому что я не верю в призраков. Кое-что случилось недавно. Примерно две-три недели назад. Гуляя в одиночестве в свой практически единственный выходной, я просто любовался осенней природой. Бурые, красные, бордовые листья падали на пожелтевшую землю, оседая разноцветным ковром на ней. Мне особо не нравилось ни одно из времён года. Да всё, что мне когда-либо нравилось — это инжир и ты. Как раз ты был совершенно другого мнения. Ты находил плюсы в каждом времени года. Ты всегда просто светился оптимизмом. Ты был моим лучиком света. Был… Нет, нет! Был, есть и всегда будешь. Даже после смерти. Вдруг я заметил нечто необычное. Какая-то светящаяся фигура промелькнула меж опадавших листьев. Белая рубашка, укороченные брюки, перчатки без пальцев, неровная стрижка, белоснежные волосы с одной чёрной прядью… Так, стоп, что-то здесь не так… Стоило фигуре повернуться ко мне… Ацуши.? Нет… Ацуши?! Янтарно-фиалковые глаза, широкая искренняя улыбка… Ошибки и быть не может! Я быстро протёр глаза руками, чтобы убедиться, что это галлюцинация. Его больше там не было. Я действительно не верю в призраков. Поэтому тогда попросту сослался на переутомление, мол, провожу так много времени на работе, что уже с головой не всё в порядке и взял ещё один выходной. Но ситуация повторилась снова. И снова, и снова, и снова. Так в течении недели. Я снова видел твои глаза и улыбку. И снова всё исчезало, стоило лишь моргнуть. Я подумывал сходить к психологу, может, у меня какое-то психическое заболевание. Да на крайний случай к Дазаю или Чуе. Они поймут и выслушают. Но мысль отпала на потом, ведь только я вышел на работу, как меня завалили горами документов. Времени совсем не оставалось. Но я продолжал видеть тебя, Ацуши. Так и дожил до сегодня. На часах 18:30. Сегодня я раньше закончил зачистку и вовремя ушёл с работы. В наушниках играла та самая песня, толпа сновала вокруг — вроде, обычный для меня день. Рутина, так сказать. Но кое-что необычное в нём всё-же есть. Сегодня я не встретил тебя. Нигде. Обычно ты провожал меня либо возле работы, либо в парке. На крайний случай, возле ближайшего перекрёстка. Но сейчас тебя не было. Не то, чтобы я придавал этому большое значение… Это необычно. Необычно не видеть тебя. До чего я докатился… До дома оставалось совсем ничего: пешеходный переход и пара улочек. Но переход не простой (волшебный, блин). Именно на этом перекрёстке ты погиб. Я подошёл к обочине, ожидая зелёного сигнала светофора. Холодный октябрьский день. Воспоминания о твоей смерти. Воспоминания о твоей улыбке. В голове всё смешалось вместе со словами песни. Внезапный ветер заставляет зажмуриться. Приоткрывая веки, краем глаза замечаю… Ту самую, до боли знакомую мне фигуру. Вот и ты. Я улыбаюсь (ну, если моё искривлённое выражение лица можно назвать улыбкой) и по привычке протираю глаза рукой. Я знаю, ты исчезнешь, но мне хватает просто увидеть твою улыбку. Хоть на мгновение. Снова. Открываю глаза. Но ты не исчез. Как так?! Я ещё раз жмурюсь, но ничего не происходит. Ты всё также стоишь посреди проезжей части и улыбаешься мне в ответ. Что? Что происходит? С миром… Нет, со мной? Почему? Почему я всё это вижу? Чем я заслужил такую «милость судьбы»? За что? Слишком много вопросов. И лишь одно решение. Шаг. Два. Теперь уже бег. Кто-то из толпы попытался остановить меня, но этот человек всего-то ухватился за край моего шарфа, сняв его. Ну, ничего, зато он кому-нибудь ещё да послужит. Я бегу к тебе. Бегу. Ты — моя единственная надежда. Лучик солнца среди чёрных туч. Искренняя улыбка среди масок лжи. Ты думал, я отпущу тебя?! Черта с два! — Ацуши, — шепчу я, — я люб…***
Свет. Вспышка света. А теперь перед глазами — тьма. И тут появляешься ты, освещая всё вокруг, как самый настоящий луч солнца. Но на твоём лице нет улыбки. Оно выражает скорбь, незнакомую ещё никому из живых. Ты, грустно протягивая мне руку, говоришь: — Зачем ты сделал это, Рюноске? Ступор. Сделал что? — Зачем ты сделал это, Рюноске Акутагава? Отвечай! Я содрогнулся. До меня дошло, что я совершил. В отчаянии я схватился за голову. — Прости меня, Ацуши… Прости… — захлёбываясь слёзами, лепетал я. — У мёртвых прощения не просят, Рю. Уже слишком поздно. У тебя больше нет выбора. — Что ты имеешь в виду? — вытирая слёзы, ответил я. — То, что и сказал. Я осознал, что от меня требуется. И протянул тебе руку.***
— Акутагава! Акутагава! Ты слышишь меня, Акутагава?! Ответь, Акутагава! Шатен сидел посередине дороги над телом молодого паренька. Тот истекал кровью и явно был уже мёртв. В одной руке шатен держал бежевый клетчатый тёплый шарф, который случайно стащил у жертвы, пытаясь остановить. Шарф слегка запачкался кровью и грязью с дороги. — Акутагава! Нет! Этого не может быть… После Ацуши… Мы не можем потерять ещё и тебя! Прошу, не умирай! К нему из толпы суетливо пробирался парень в шляпе. — Поздно сожалеть, Дазай. Он мёртв. Дазай повернул голову в сторону собеседника и впился в него непонимающим и одновременно осознающим взглядом. Тот не выдержал его, отвернулся, закрыв лицо рукой в перчатке. — Не может быть, Чуя, он же… — Дазай, твою дивизию, может! Он мёртв! Акутагавы больше… Больше… — частые всхлипы превратились в рыдания. Дазай обнял Чую. Они рыдали. Нужно было выплакать все те эмоции, что скрывались так долго. Дазай и Чуя просидели так до самого прихода полиции.***
Два маленьких надгробия. Два маленьких букета в вазах. Двое молодых людей сидят на коленях перед ними и молятся. Они в чёрном одеянии. На одном из них надета причудливая шляпа, на другом же — бежевый шарф, испачканный чем-то красным с краю. А листья всё падают. Прямо, как и тогда.