***
— Ты подвороты неправильно сделал, лошара, — делает гениальное умозаключение Джено и почти давится от смеха, пока не видит, как Ренджун нагибается перед ним нарочно медленно и расправляет подвернутые джинсы, виляя жопой прямо перед его лицом. У Джено на миг жизнь перед глазами пробегает, пока он наблюдает за частотой колебания чужой задницы впереди себя. Не так он себе представлял смерть, если честно. — Фу, ты что, педик, Ренджун? — у Джемина перед глазами такая же плоская китайская задница и явно ухмыляющийся при этом парень, на это он, естественно, морщится театрально, махая рукой перед носом. — Я аниме-тян, — закатывает глаза Ренджун и засовывает тут же вспотевшие ладони в карманы адидасовской толстовки, — ня-кавай-десу, но в штаны себе не ссу. — Тебе бы на версус с таким-то умением рифмовать, — Джено задумчиво кивает, а после поднимается с насиженной скамейки, швыряя мысом кроссовка ближайший камень, — постой. И Джено присаживается на корточки, тянет осторожно вниз джинсы Ренджуна, расправляя края, а после подгибает также аккуратно и даже оглаживает, когда подвороты с первого же раза получаются одинаковыми. — Король района — не иначе, — Джемин восхищенно хлопает в ладони, а потом хлопает по плечу Джено, — и его верный наставник — настоящий пацан. — Брат за брата — такое за основу взято, — почти в унисон говорят Ренджун с Джено, а после хватают смеющегося Джемина под руки и тащат в сторону подъезда. «Мы не педики, мы просто помогаем друг другу делать подвороты.»***
— Пятки поднимаешь — пацанов не уважаешь, — говорит с ухмылкой Джено и забирается с ногами на обшарпанный подоконник в собственном подъезде, смотря, как Джемин спешно садится на ступеньку такой же побитой годами лестницы и фыркает излюбленное: — Петух ебаный. — Опять ссоримся, народ? — Ренджун буквально порхает по ступенькам с первого этажа до пятого и считает каждую, словно на миг в нем поселяется маленькая девочка, обожающая смотреть канал Дисней по утрам и кушающая исключительно медовые хлопья с теплым молоком. — Да нет, всё как всегда, — Джемин подвигается и пропускает скачущего на месте китайца вперед, подхватывая с лестничной клетки собственную ветровку и тут же подкладывая её под задницу, устало закатывая глаза на новый подступающий смех Джено, — правда вот, наш самец распетушился не на шутку. — В брачный период входит небось, — смеется над словами младшего Ренджун и продолжает прыгать по ступенькам вплоть до подъездной входной двери, — а мы с тобой — его добыча. Всё как всегда. — Кто чья добыча ещё, — фыркает Джемин и открывает пачку дешевых чипсов, вставая и протягивая её Джено, — он же кроме еды и спортивных костюмов ничего не любит. — Детка, — парень кладет себе в рот парочку чипсов и улыбается обыденно, — а твои родители случайно не фермеры? — Нет, — отвечает на автомате Джемин и бьет себя по лбу, ожидая старый-добрый подкат с превеликим нетерпением. — Тогда откуда у них такая цыпочка? И Ренджун падает с лестницы, стукаясь головой о погнутые перила и начиная буквально задыхаться от смеха, не прекращая стучать кулаком по битой плитке лестничной клетки и удивляться тупости Джено не на шутку. «Мы не пикапим друг друга, мы просто так показываем братскую любовь.»***
— Ренджун, спасай! — буквально кричит в телефон Джемин и опасливо оглядывается, топчась на месте у подъезда китайца. — Что случилось? — сонно спрашивает тот и выходит на балкон, чтобы знатно посмеяться с бегающего у мусорки Джемина. — Я испачкал спортивки, можешь одолжить свои? — взмаливается тот и поднимает голову, замечая улыбающегося друга в почти панорамных окнах на 5 этаже. — Прям ну очень надо. — Зачем? Телок кадрить? — смеётся Ренджун и лишь лениво опирается на подоконник, прижимая телефон к уху и продолжая смотреть вниз: смотрит с усмешкой на медленно краснеющего от злости Джемина. Тот кулаком грозится в воздух, кажется, намекая, что Ренджуну не жить. — Только если вас с Джено, — выдыхает Джемин и снова задирает голову, одним взглядом умоляя хотя бы впустить в подъезд. Ренджун пытается сжалиться, поэтому скидывает в трубку на шумном выдохе: «входи — домофон знаешь» и поправляет завязки на домашних шортах перед зеркалом. Джемин подниматься решает пешком, потому что сожрал до этого огромный бургер по дороге, а оставаться жирным ему ой как не хочется. — Чувствуй себя как дома, — швыряя кроссовки Джемина куда-то в угол гордо заявляет Ренджун и в чужих глазах кажется ему самым гостеприимным из всех, кого тому доводилось знать. Аромат в маленькой квартире (на удивление) у Джемина ассоциируется с уютом и теплом, а в комнате у самого Ренджуна пахнет освежителем воздуха и нотками естественного запаха старшего. — Ты, что, знал, что я припрусь? — ошарашено выдает Джемин. — Хули здесь так чисто? — Вы проводите в комнатах большую часть своей жизни и не можете хотя бы изредка ее убирать, свинтусы? — ворчит Ренджун и распахивает шкаф с аккуратно сложенной одеждой, идеально выглаженными школьными рубашками и точно такими же спортивными костюмами разных цветов и моделей. — Ебать, я что, в гардероб Ханны Морданы попал? — Не Мордана, а Монтанна, гидроцефал ты ёбнутый. И вообще, кто запоминает имена героинь бабских сериалов? — Ренджун фейспалмит конкретно, пока вытягивает из пучины шкафа свои любимые адидасовские спортивные штаны и протягивает их притихшему и сидящему на кровати Джемину. На секунду оба замирают, смотря в глаза друг другу, сглатывают шумно и отводят после обеспокоенные взгляды, ловя мимолетное смущение: — Держи, как от сердца отрываю, — бубнит Ренджун и кидает в руки другу штаны, закрывая шкаф и отходит к письменному столу, стараясь не смотреть за тем, как друг дрожащими от волнения руками начинает переодеваться. Ренджуну в принципе кажется, что у него краснеют уши и все лицо полностью, когда шуршание за спиной прекращается, а Джемин тихо сглатывает и говорит также осторожно, словно воздух в комнате старшего — хрупкий фарфор, вот-вот готовый разбиться на миллионы осколков. У Джемина в голове ассоциации фарфора и сердца Ренджуна в целом. Все, что он делает — боится спугнуть старшего, поэтому тянет за ладонь к себе и еще раз повторяет вопрос: — Где у тебя стиральная машина, Ренджун-и? И они целуются долго в узком холле квартиры, когда Джемин нагибается к старшему осторожно, а Ренджун просто не может устоять и отказать. У Джемина все ассоциации всплывают тут же, потому что Ренджун действительно фарфоровый, маленький, хоть и за грубыми фразами с клишированным поведением гопника скрыться пытается. Они целуются, словно у каждого — это первый за всю жизнь поцелуй: аккуратно поддевают губы, плотно прижимаются друг к другу и глаза жмурят, словно открой — и мир исчезнет окончательно. Они отрываются спустя буквально минуту и дышат часто, все также продолжая держаться за ткань одежды каждого и смотря глаза в глаза, будто на кону жизнь одного из них. Ренджун решает заговорить первый: — Ты не пойми неправильно… — хочет договорить китаец, пока младший не прерывает его сам. — У тебя губы мягче, чем у Джено, Джун-и. — бросает буквально в пустоту Джемин и выбегает тут же из квартиры, спотыкаясь у порога и решая просто прыгать по ступенькам вниз, мечтая скрыть горящие щеки и скрыться вовсе. Ему впервые так стыдно. А Ренджун сползает вниз по стене и прижимает шершавую ладонь к собственным губам: оглаживает их по контуру и облизывает спешно, пряча лицо в тощих коленках. — Джемин, ублюдок. — думает он и поднимается на ватных ногах, смотря на свои покрасневшие губы в зеркале напротив и безумный румянец на лице. «Мы не целуемся, мы тест-драйвим губы друг друга, как истинные братья.»***
Джено листает ленту социальной сети в телефоне уныло и поглядывает на Ренджуна, который пытается запихнуть шнурки в кроссовки и не парится на эту тему ближайший час их прогулки, но выходит у того, мягко говоря, ужасно, поэтому младший пихает его в бок и перевязывает шнурки у щиколотки, делая аккуратный бантик сзади и подтягивая короткие носки чуть выше. — Дурак, — осторожно шепчет он и утыкается лбом в чужую коленку, улыбаясь как-то глупо и стараясь подавить безумную улыбку на лице. — Эй, — Ренджун чувствует теплое дыхание и дрожит немного, осторожно запуская ладонь в густые волосы Джено и добавляя, — что-то не так? — Ты плюшевый, — смеётся тихо Джено и проводит кончиком носа по голой коже, показавшейся аккурат из-под дырявой ткани узких джинс. — Да вы с Джемином, чё, сговорились что ли, блять, — хнычет Ренджун, потому что его чёртово мужское самолюбие задевают второй раз за каникулярную неделю, — я мужик. — Да. Мой плюшевый гопник, — а вот сейчас Джено, ловя недовольные нотки в голосе друга, начинает издеваться конкретно: он обнимает Ренджуна чуть выше талии и подхватывает на руки, свободно начиная кружить в воздухе, — самый опасный на районе. Правда-правда. — Поставь меня на землю, — китаец пытается пнуть Джено в живот, но сдается спустя секунд десять и просто утыкается лбом в чужое плечо, — ты ведешь себя, как педик. Джено лишь смеётся на это и ставит чуть позже старшего на землю, придерживая за плечи и смотря на чужое раскрасневшееся лицо: — А ты целовался с Джемином. — Что? — на секунду Ренджун чуть ли не задыхается от неожиданности, но, словив притворный взгляд младшего, он лишь тупит взгляд в асфальт, разглядывая свои старенькие суперстары. — Он тебе рассказал? — Он сказал мне, что собирается тебя поцеловать, а ты и сам знаешь — «Джемин сказал, значит, Джемин сделал», — Джено как-то виновато пожимает плечами и, обернувшись по сторонам, быстро прислоняется губами к губам ошарашенного Ренджуна. И лишь когда китаец аккуратно приоткрывает рот, Джено отрывается с вечной улыбкой на губах и шепчет: — Джено захотел, значит, Джено сделал, — и младший стукает Ренджуна кулачком по плечу, осторожно наклоняясь ближе вновь, — только вот. Джено хочет ещё. Кажется, краснеть уже некуда, но Ренджун пихает друга локтем под ребра и старается отдышаться. — С каких пор ты стал педиком, братан? — он пытается совладать с собой: сделать все, чтобы голос не дрожал, а щеки предательски не краснели. — Такими темпами ты просрешь район. — Заткнись, а, — Джено, смеясь, закатывает глаза и хватает с земли собственный рюкзак, перекидывая через плечо и нарочно неожиданно щипая Ренджуна за бедро, — ты подвороты не умеешь делать, лошпед. — Иди нахуй, — бубнит в ответ Ренджун и дуется театрально, прямо-таки скучно обижаясь на Джено, который отходит на метр, подтягивает спавшие спортивки и поглядывает на насупившегося друга. — Лучше пошли сижки стрельнём у метро, хоть какая-то польза будет от нас миру. — Это не польза, а вред, дебил, — продолжает причитать Ренджун и пинать любые попадающие под ноги камешки. — Отнимая у людей сигареты, мы продлеваем им жизнь! — Джено встает в позу супергероя из марвеловских комиксов и вытягивает кулак вверх, — Ли Джено на страже здоровья этого мира и на страже гомосексуалистов-гопников! Ренджуну очень сильно хочется выстрелить себе в голову и окунуть заодно башку Джено в какой-нибудь гетеросексуальный пруд, желательно и утопив там же. Беспощадно. «Мы не теряем мужскую честь, мы просто доверяем друг другу»***
Квартира Джено — пиздецкий свинарник, поэтому Джемин с Ренджуном даже не удивляется особо, когда спотыкаются оба о грязные толстовки на полу и пустые жестянки из-под энергетиков у дверных косяков. — Как тебя еще мать не выперла из дома? — интересуется Ренджун, плюхаясь своей тощей задницей на надувной пуфик в углу комнаты Джено. — Не ебу, серьезно, — пожимает плечами он и ретируется на кухню, чтобы порыться в шкафчиках и добыть хоть какую-то еду. — Тащи хавчик, а то мы с Ренджуном начнем жрать тебя, даю слово, — кричит тому в след Джемин, пока сам устраивается с ногами на кровати Джено и, немного подумав, тянется рукой к Ренджуну, на миг засевшему в телефоне, — иди ко мне. — Я не педик, — хмурится китаец, но поднимается и садится рядом с Джемином. Тот, заулыбавшись сразу, обнимает Ренджуна со спины и кладет голову на плечо, утыкаясь носом в капюшон широкой фирменной олимпийки: — Ага. И целоваться с Джено ты не пробовал, так я и поверил. — У вас там без меня конфа что ли, в которой вы обсуждаете поцелуи, а? — Ренджун бубнит раздраженно и хочет скинуть руки и голову надоедливого Джемина с себя, но получается это, грубо говоря, хуево, поэтому он лишь вздыхает обреченно, пока не замечает ухмыляющегося Джено в дверном проеме, держащему двухлитровую колу в руке. — Без меня сюсюкаетесь, голубки, — цокает он и ставит на пол бутылку, прыгая на кровать к друзьям и сгребая обоих в объятия, — как так и без великого Джено. Джемин осторожно притягивает Джено к себе за голову и целует в щеку, улыбаясь осторожно, а после также целует Ренджуна в макушку, пробираясь рукой под чужую толстовку: — Нет. Мы все вместе. Джено самому смешно от того, что наедине они втроем не больше, чем просто влюбленные дураки, готовые весь мир обматерить и заставить упасть у своих же ног, чтобы единственное, что все трое будут чувствовать — это бесконечное счастье. Взаимное, пропитанное искренними чувствами, которые каждому ещё предстоит раскрыть. — Поцелуйте меня, — шепчет куда-то в пустоту Ренджун и тут же прячет лицо в высокой горловине толстовки, жмурясь на легкий смех со стороны младших. Все втроем вздрагивают, когда переплетают пальцы и смотрят на них зачарованно. — Блять, почему мы такие ванильные? — беззлобно смеётся Джемин и тычется носом в густые волосы на затылке Ренджуна, ощущая, как Джено осторожно приподнимает их скрепленные ладони и улыбается нежно. — Потому что мы любим друг друга? — немного вопросительно отвечает Ренджун и оборачивается, чтобы также улыбнуться парням и на выдохе прошептать: — Надеюсь на это. «Мы педики. И мы любим друг друга.»