Служебный роман

      — Жаров, подъём! — Лена резко раздвинула шторы.       Солнце ворвалось в комнату вместе с характерным шуршанием штор. Макс заворочался, промычал что-то невнятное и накрылся одеялом с головой. Лена, поставив руки на пояс, критично цокнула и посмотрела на время: половина восьмого. Самое время было собираться Максу на работу — как раз успел бы к «пятиминутке» Хрулёва. Подошла, рывком стянула с Макса одеяло:       — Жаров! Кому сказала! Подъём! — говорила твёрдо и громко, как отец.       — Ленка, отстань, — Макс накрыл голову подушкой, его ворчания Лена едва слышала, — сначала Муха, теперь ты… Никакого покоя.       Лена снисходительно улыбнулась. Мухтар дремал в прихожей на подстилке и видел, кажется, десятый сон. А всё потому что Лена в шесть утра уже успела сбегать с ним в парк на прогулку. Пожала плечами, присела на край дивана. Посмотрела на загорелую широкую спину Макса. Поджав губы и хитро улыбаясь, холодными пальцами принялась перебирать вдоль позвоночника. Макс хмурился, дёргался, ворчал:       — Лен, ну, ну перестань, Ленка!       — Не-а, — улыбалась, входя во вкус, — товарищ капитан, подъём! Это приказ подполковника Брусникиной!       Макс вытащил голову из-под подушки. Тяжело вздохнул, мутным взглядом посмотрел на электронные часы: без пятнадцати восемь. Если постарается — успеет не получить выговор от Ник-Ника. Широко и громко зевнул, растёр лицо ладонями, а потом вдруг швырнул подушку в Ленку:       — Тоже мне, генеральская дочка.       — Макс! — рассмеялась, отнимая подушку от лица и швыряя в спину Максиму.       Дверь в спальню захлопнулась, подушка приземлилась на пол. Лена тяжело вздохнула, подошла, подобрала подушку, мимоходом посмотрев на себя в зеркало. Казалось, она ничуть не изменилась. Три года замужества пошли ей определённо на пользу. Всё те же светлые волосы, всё та же красивая фигура, всё та же военная выправка, но только вот взгляд стал более мудрым, что ли. Лена швырнула подушку обратно на не заправленную кровать, а потом раскрыла дверцы шкафа.       Макс вышел из ванной, разъярённо вытирая густые мокрые волосы полотенцем, и сразу же пошёл на запах завтрака. Ленка не просто очень вкусно готовила, она баловала его! Ну, и Мухтара тоже, когда тот успевал просочиться под кухонный стол. Макс уже совсем забыл, как это: прийти на работу голодным или позавтракать одними бутербродами с холодным чаем. Да он и опаздывать перестал. Все, начиная от дежурного и заканчивая Хрулёвым, шутили, что женитьба на Брусникиной воспитала в Максиме наконец настоящего офицера. Макс лишь недовольно махал рукой. Но в душе соглашался.       Он вошёл в кухню, сбросив полотенце на стул. Муха, лежавший на пороге кухни, приподнялся и осуждающе гавкнул дважды. Макс буркнул:       — Да уберу я, Мух, уберу!       Ленка вздрогнула, чуть не уронив лопатку, тяжело вздохнула, перевернула фаршированные блины на сковородке, положила деревянную лопатку на тарелку, обернулась к Максу. Тот стоял в одних лишь джинсах, навалившись плечом на косяк и улыбаясь. Лена поправила тёмно-синюю форменную юбку, скрытую фартуком. Строго сказала:       — Макс, Муха прав. Не надо разбрасывать свои вещи по всей квартире. Нам уже надоело выгребать твои носки из-под шкафа, — когда Макс усмехнулся и, взяв полотенце, направился в ванную, Лена крикнула ему вдогонку: — И надень уже наконец футболку. Уже почти восемь!       — Ага, — отозвался Макс.       Лена выключила плиту. Поставила горячую жирную сковородку на дальнюю конфорку. Большую тарелку, на которой пирамидкой высились блины с мясом и рисом, поставила на стол. Разлила по кружкам кофе.       — Ленка, где моя красная футболка? — крикнул Макс уже из спальни.       Лена вздохнула, сняла фартук, повесила его на крючок у самой арки.       — Жаров, футболка твоя, а не моя! — отозвалась с усмешкой.       — Лен!       — Макс, она уже такая замусоленная! Я её в стирку бросила, — села за стол, взяла себе блинчик.       — Сколько я просил тебя не бросать мои вещи в стирку без моего ведома!       Замолчали. Макс явился буквально через минуту в жёлтой футболке. Посмотрел на Ленку. Та сидела и смотрела в стену, глубоко задумавшись о чём-то.       — Ленка, — Макс не притронулся к еде, подошёл сразу к жене со спины, обнял её, чмокнул в макушку, — а давай никуда не пойдём, а?       Лена пожала плечами. Доела блин, допила кофе, взяла салфетку, вытерла руки и губы. Попыталась встать, но сильные руки Макса усадили её обратно. Он, зарываясь носом в её волосы, соблазнительно шептал ей слова о коллективно прогуле работы. Лена вздыхала. «Ну Лен», — эти слова Макса почти всегда действовали магически. В такие моменты он был похож на ребёнка, упрашивающего маму ему купить что-то очень желанное. И Лена очень надеялась, что для Макса она всё-таки не мама, а любимая женщина, жена.       — Макс, — подняла голову; кончики их носов коснулись друг друга, — если бы моим начальником по-прежнему был Хру-Хру…       — Ну так вернись, Лен! Будет всё, как раньше. Ты, я, Муха и Лёха! Гроза всех преступников в «Щукино».       Ленка усмехнулась. Сморщила нос, запустила руки в волосы Макса. Касаясь его шеи одними подушечками пальцев, провела дорожку.       — Макс, — прошептала, — муж и жена не должны работать рядом, иначе…       — Сойдут с ума?       Дышали тяжело, синхронно. Заглядывали друг в другу глаза и видели там желание. Тёрлись носами. Ленка путалась пальцами во влажных волосах Макса. Макс мял напряжённые Ленкины плечи. Вдруг Лена опустила голову, отпустила Макса. Дрожащими руками поправила галстук, взяла салфетку, поставила кружку на тарелку. Поставила всё в раковину. Макс не понял. Ему только что показалось, что всё идёт к тёплому поцелую в начале дня, а теперь Лена стоит к нему спиной. Решительно подошёл, крепко сжал руками её талию, подтянул к себе. Лена молчала. Макс опять зарылся носом в её волосы.       — Ты не ответила, Лен…       — А разве тут нужны слова? — Ленка ловко обернулась и поцеловала Макса.       Целовались долго, тяжело дыша. Макс сжимал голубую Ленину рубашку. Лена путалась пальцами в его волосах. В спальне зазвонил будильник, поставленный на пятнадцать минут девятого. Мухтар гавкнул. Супруги вздрогнули, отпрянули друг от друга.       — Макс, ты опоздаешь…       Макс тяжело вздохнул, завернул в спальню. Там наспех побросал в борсетку ключи от дома и машины, телефон и удостоверение. Подмигнул Мухе. Натянул джинсовую куртку, направился к двери. Ленка стояла в прихожей. Пока Максим обувался, перечисляла все вещи, которые он должен был взять.       — Да взял я всё, Лен, взял!       — А кто тебя знает, Жаров! — рассмеялась. — Вы ж мужчины, как дети! За вами глаз да глаз. То в драку полезете, то ключи от дома забудете, то без удостоверения человека арестуете.       Макс свистнул Мухтара, они вышли из квартиры. Лена подошла вплотную к мужу, крепко поцеловала его в щёку.       — Макс, под пули не лезь, прошу тебя.       — Ну, тут уж как получится.       — Это не просьба, Макс, — нахмурилась, во взгляде промелькнул холод, в словах — отголосок военной выправки: — Это приказ.       — Слушаюсь, товарищ подполковник, — положив одну руку на голову, откозырял другой.       Ленка улыбнулась и захлопнула за собой дверь. А потом пошла собираться в прокуратуру.       Однако её приказу Макс не внял. Это Лена поняла, когда ей на рабочий телефон позвонила Жанна. Да ещё и в разгар рабочего дня. Обычно подруга звонила или в обеденный перерыв, или ближе к вечеру, когда суета прекращалась и все отсчитывали минуты до возвращения домой. Когда от неё увели очередного свидетеля, Лена выдохнула, откинулась на спинку кресла, посмотрела на серый высокий потолок. Тогда-то и раздалась противная трель стационарного телефона.       — Подполковник Брусникина слушает, — коротко отозвалась.       Фамилию после замужества Ленка менять не стала. Макс её в этом поддержал. Оба понимали, что при такой работе Лены многие захотят на неё надавить, а как надавить на человека, если не через семью? К генералу Брусникину никто, конечно, не рискнёт подбираться, зато вот к супругу или к детям вполне могут. Ни Макс, ни Лена не хотели этого.       — Леночка? — голос Жанны дрожал. — Ты сидишь?       — В чём дело? — спросила твёрдо, хотя сердце почуяло неладное.       — Ты сидишь?       — Сижу! Жанн, в чём дело?       — Там… Лёха с Максом выехали по вызову. А сейчас люди позвонили и сказали, что там перестрелка была. Один труп.       Лена больше не слышала ничего. Внутри всё похолодело. Она грохотнула трубкой телефона, не желая слышать утешения Жанны. Посмотрела в овальное зеркало, висевшее у двери. Не узнала себя. Вмиг какая-то осунувшаяся, бледная, как будто старая. Лена закрыла лицо руками. Не плакала. Не дрожала. Просто чувствовала, как неприятный холод распространяется от самой груди до затылка и пяток. Дверь распахнулась. Лена вздрогнула, подняла глаза. На пороге стоял один из оперативников ОВД «Щукино», привозивший на допрос подозреваемого.       — Елена Владимировна, там перестрелка полицейских в районе «Щукино». Один труп. Один тяжело раненный. Двое не сильно. Товарищ полковник сказал позвать вас. УСБ скоро подъедет.       Лена коротко кивнула. Собралась быстро. Очень скоро в дипломате лежали «корочка», ручки, планшет, формы для протокола. Подошла к зеркалу, достала из дипломата «крабик», туго сколола волосы. Вышла из кабинета, не забыв его запереть.       Трупом оказался не Макс, а один из ППСников, открывших стрельбу по Жарову и Самойлову. У Лены отлегло от сердца. Однако она не чувствовала ног, пока ходила вслед за экспертами и заносила всё в протокол. Очень скоро подъехал чёрный мерседес с синими проблесковым маячком. Оттуда вышли солидные люди. Все как на подбор в чёрных пиджаках и с чёрными дипломатами в руках. Всё началось по новой. Лена чувствовала, что её мутит. Неизвестность пугала её, да ещё и Мухтар, который во время стрельбы был где-то во дворах, теперь вернулся и лежал у её ног. Смотрел осуждающе и умоляюще одновременно. Лена не могла так больше. Она привалилась к чёрному «Доджу» Макса и помассировала виски.       — Товарищ полковник, — выпрямилась, высоко подняла голову, когда к ней подошёл УСБшник, — трое увезены в больницу МВД. Могу я допросить их?       Полковник УСБ коротко кивнул. Лена села в служебную машину, не забыв забрать с собой Мухтара, и коротко назвала пункт назначения.       Ехали они не очень долго, но Лене это время показалось вечностью. Синий пиджак с двумя подполковничьими звёздочками впервые так сильно давил на её плечи. Будь она простым районным следователем, о ней бы никто и не вспомнил, как никто не вспомнил о Василисе Михайловой — нынешнем следователе опер-группы, и тогда Ленка могла бы уже сейчас быть в больнице, рядом с Максом. Когда служебная машина остановилась, Лена вылетела из авто, коротко приказав водителю её не ждать. Потянула за собой Мухтара. Всё было, как в тумане. Они с Мухтаром стояли у регистратуры, и Лена просила охарактеризовать травмы только что поступивших. Медсестричка путалась в фамилиях и толком не могла ничего сказать. Сказала лишь, что у одного ранение в плечо, у другого — в грудь, у третьего — в ногу. Лена нервничала, Мухтар скулил.       — О, нашла! — наконец пискнула девушка. — Самойлов ранен в грудь. Вроде бы задето лёгкое. Он сейчас от наркоза отходит. Та-ак… А вот Жаров ранен в плечо. Палата сто восемнадцатая. А в ногу ранен…       Лена уже не слушала, кто там ранен в ногу. Она потянула Мухтара за собой и застучала каблуками по кафельному полу больницы. Палату нашла быстро. Решительно толкнула дверь. Две койки. Аккуратно застеленные. Футболка и рубашка Макса на стуле. И сам Макс у окна с правой рукой на перевязи. Лена вошла в палату и, когда Мухтар процокал коготками за ней, захлопнула дверь. Макс вздрогнул, обернулся.       — Жаров, — говорила твёрдо, но голос срывался, — господи, я так и знала.       Лена села на стул, стянула крабик, закрыла лицо руками. Она же просила его не лезть под пули! Не подставляться! Так нет! Это же Жаров Максим Андреевич: если хоть один день он не вляпается в историю, значит, всё зря!       — Ленка, ты чего?       Максим снял руку с перевязи, подошёл к супруге, присел на корточки перед ней. Лена отняла ладони от лица, положила их на колени. Макс тут же взял её руки в свои, аккуратно коснулся губами кончиков её пальцев.       — Макс, я же приказывала! Просила! А ты…       — Лен, ну я тут ни при чём!       — А кто при чём? — завелась, выдернула руки, поднялась со стула, подошла к окну, уперлась кулаками в холодный подоконник. — Кто?       Макс подошёл к Лене, хотел положить руки на её плечи, обнять, но Лена дёрнулась, развернулась.       — Товарищ капитан, отвечайте, когда вас спрашивает старший по званию!       — Лен, да что с тобой такое? Подумаешь — пулю схлопотал!       Лена печально усмехнулась, покачала головой, осторожно коснулась забинтованного плеча Макса, стараясь не касаться окровавленного места. Макс поморщился. Рана, хоть и перевязанная, неприятно пульсировала, а каждое прикосновение отдавалось ноющей болью. Лена подняла на него глаза. И в её взгляде Макс уловил ответ. Она испугалась за него. Она боялась за него всегда, когда он уходил на работу, забыв зарядить телефон, когда он не отвечал на её звонки, когда ей поступали звонки о стрельбе в «Щукино».       — Господи, Ленка, прости меня дурака, — усмехнулся, приложил свой лоб к её лбу. — Я больше так не буду.       Ленины губы дрогнули. Она улыбнулась. Щёлкнула Макса по носу.       — Прощаю, так и быть.       Потом обвила руки вокруг его шеи. Прижалась всем телом к нему, горячему, сильному, родному. Макс ловко обнял Лену, чуть поморщился от стрельнувшей в плече боли.       — Я за тебя испугалась, — пожаловалась с укоризной.       — Прости, — Макс поцеловал её в макушку. — Я больше никогда не буду тебя пугать.       Лена прикрыла глаза и улыбнулась. Она почему-то искренне верила Максу.