***
Бригморские ведьмы не похожи на девушек, с которыми она была вынуждена болтать на скучных светских вечерах. Бывшие проститутки шли бок о бок с дочерями богатейших людей Империи. Они были свободнее, чем бриз, чем туман, променяв железные цепи на податливые лозы плюща. Но одна возвышалась над всеми, как солнце над морской пеной. Даже её каменные изваяния были более настоящими, чем драгоценная дворянская шелуха. Та, которая их всех созвала. Делайла. Брианна была первой, принявшей силу из её милостивых холодных рук. Каждая минута в её обществе стоила больше, чем проведенные в родительском доме годы. Словно она пробудила Брианну от долгого и бессмысленного сна. Больше никакого фарфора и искусственной позолоты, только плоть и кровь, магия и вино. И делить эту честь с другими ведьмами было сладостно, но мучительно. Бригморский ковен стал для Брианны семьей, настоящей и преданной. Однако смотреть, как Делайла дает увитым цветами девушкам целовать руки, как она греет их в своих ледяных объятьях, было необъяснимо больно. Места избранной советницы, правой руки быстро стало недостаточно. Это не какая-то искра. Это бушующее, клокочущее с треском и воем пламя. Было удивительно легко впиться губами в тонкие, обожаемые ею холодные губы, запустить руку в короткие волосы, возжелать её так, как ни одна аристократка-потаскуха не вожделеет своего тайного любовника. Брианна боялась услышать отказ или насмешку. Но в ту ночь она принадлежала Делайле сильнее, чем все остальные, и больше правой руке главной ведьмы не нужна была отдельная постель. Не важно, сколько у Делайлы было до неё женщин или мужчин. У Брианны была и есть только Делайла. Огонь и шёпот Бездны. И Брианна готова сгореть в нём дотла.Часть 1
7 июля 2018 г. в 00:48
На потертой витрине магазина, посещаемого исключительно богачами, лежали фарфоровые куклы. На одно маленькое платьице, сшитое вручную руками опытного мастера, семья шахтеров могла бы кормиться несколько дней. Локоны их неестественно идеальны, как и мордашки, украшенные натянутыми пухленькими улыбками.
Брианна с детства не любила кукол. Они стояли на самой дальней полке и неизменно покрывались пылью. Но горничная смахивала её с вычурных складок ткани и аккуратно уложенных волос, а родители покупали новых на каждый праздник.
Другим юным аристократкам такие игрушки нравились. Они обожали таскаться с ними, пить чай из маленьких сервизов, хвастаться перед подружками крохотными шляпками и ботиночками.
«Подружек» Брианна не любила ещё сильнее.
Они росли, и сами все больше напоминали эти фарфоровые пародии на извращенный идеал леди. Кокетливо хихикали на один противный приторный лад, обсуждая свои любовные интересы.
Богатые старики и молодые искатели приключений. Садовники и преуспевающие торговцы. Слуги и женатые друзья семьи.
До них Брианне не было дела. Она никогда не целовалась. Как бы ни был смотрящий на неё с топленым блеском юноша красив или обеспечен, не появлялось и намека на искру внутри.
Но матери с отцом не было до этого ровно никакого дела. Они, как и другие аристократы, растратившие большую часть фамильных ценностей, были «опытными мастерами». Оплачивающими частную школу, уроки музыки и танцев, приличные наряды и косметику, чтобы потом выгодно продать вскормленную дочь тому, кто предложит больше.
Родители нашли ей выгодную партию, из которой уже сыпался горстями песок. И она, вопреки клокочущему где-то в груди отвращению, не сопротивлялась.
А потом услышала зов. Слаще любой музыки и требовательнее материнских укоров. Брианна никогда не перечила родительской воле.
Брианна Эшворд ушла из дома, не оставив прощальной записки. Она не оборачивалась.
И ни разу об этом не пожалела.