Торт

— Ойкава, мать твою, убери нож! — Я сам! — Что ты сам? Покалечишься сам? Это ты и без ножа сможешь. — Я хочу порезать! — Шоколад? Нам же все равно его топить. — Нужно чтобы было ровно. — Ты не слышал? Он расплавится через пять минут. — Как расплавится? — Вот же тормоз. А как ты думаешь, глазурь получается? — Мой идеально нарезанный шоколад расплавится? Иваидзуми издает полный отчаяния стон и не понимает, как до этого дошло. Всего же пару минут назад сидел в гостиной и спокойно смотрел телевизор, а сейчас уже печет торт с Ойкавой. Торт с Ойкавой? Господи, скажите, что это шутка. — Ты духовку разогрел? — Мы же туда еще ничего не поставили. — Так чтобы поставить, нужно ее нагреть сначала. — Сначала? Иваидзуми снова стонет и поднимает руки к небу: — О, великие боги! Если вы существуете, то пошлите на землю молнию и избавьте этого несчастного от страданий! Ойкава обижено дует губки и принимается помешивать шоколад. Пара капель падает на столешницу, и он почти незаметно их слизывает. — Даже не пытайся строить из себя обиженного, Дуракава. Как ты вообще мог позвать меня печь даже не прогуглив, что делать? — Но я думал это несложно. — Ооох. Дай, — Иваидзуми быстро снимает с огня шоколад, отбирает у Ойкавы перепачканную лопатку и включает духовку. — Мы ведь могли купить торт. — Но так же неинтересно! Тем более я хотел произвести хорошее впечатление на твоих родителей. — Они тебя с 5 лет знают. А что мы встречаемся, уверены со средней школы. На самом деле родители Иваидзуми недавно сказали, что вообще поспорили, когда Хаджиме, наконец, признается в своих чувствах. И на среднюю школу ставил папа. Мама голосовала за младшую (а если бы ее законодательство не сдерживало, вообще бы за детский сад). Но Иваидзуми решил, что Ойкаве это знать необязательно. — Ты до выпуска тупил. — А ты, типа, не тупил. Ойкава пытается всыпать в тесто три дополнительных стакана сахара, за что и получает по рукам. — Ай! Ива-чан, какой же ты все-таки грубый. — Судьба у меня такая. Ты же по-другому не понимаешь. — Ива-чан, — сладко тянет Ойкава, обнимая Иваидзуми сзади, — почему же сразу не понимаю, — запускает руки под футболку и кладет голову на плечо — может, ты просто не пробовал? — Он по-хозяйски проводит по рельефному животу и поднимается выше. Иваидзуми охотно подается на прикосновения, поворачивает голову и, почти касаясь языком уха, шепчет: — У тебя корж горит. — Ива-чан! Иваидзуми смеется, а Ойкава торопливо убирает от него руки и бежит вынимать выпечку. Он выглядит почти подавлено, и Хаджиме обещает наверстать упущенное вечером. Мама и папа все равно сказали, что ненадолго. Бисквит действительно слишком румяный, и Иваидзуми, целуя погрустневшего Ойкаву в макушку, обещает, что крем и украшения все исправят. Ойкава хватается за эту мысль как за соломинку и высыпает на торт целый пакет блесток. — Так, скажи, что это были пищевые блестки. — Это были пищевые блестки? — Ойкава! Ну почему ты бесполезен везде, кроме волейбола? — Я еще фотографирую хорошо. — Молодчинка. Нет, серьезно, ты собрался кормить мою маму обычными блестками? — А папа есть не станет? В горле першит, так что Иваидзуми решает больше не стонать. Он его убьет. Точно убьет. Хаджиме быстро моет лопатку и осторожно соскабливает блестящий слой. Немного, конечно остается, но он надеется, что для отправки человека в больницу этого недостаточно. Глупость Ойкавы хоть где-то пригождается — шоколада натоплено столько, что можно торт из него целиком отлить. Когда глазурь готова, он все-таки прощает Тоору, и они вместе приступают к оставшимся декорациям. — Только никаких инопланетян. — Но… — Папа их не любит. — Хорошо, а жука-оленя можно? — А с тобой точно все хорошо? — Ну, а что тогда рисовать? — купленные кондитерские карандаши яркие и приятно пахнут. Ойкава не выдерживает и выдавливает немного краски в рот. — Цветы. — Цветы? Это же банальщина! — А ты нарисуй космоцветы. Готовый торт больше похож кричащего человека, но Ойкава все равно влюбленно на него смотрит и обнимает Иваидзуми. — Мы такие молодцы, — выдыхает ему в шею. Хаджиме решает молчать про внешний вид изделия, разгромленную кухню, мазки краски на щеке Ойкавы и коротко кивает.