Жаркий день

На улице было так жарко, что на камнях в саду наверняка можно было жарить яичницу. Кондиционер в тренировочном зале работал на всю катушку, ни о каких занятиях снаружи не могло быть и речи. Поэтому, когда Чинатсу вдруг предложила «Татара, а давай потанцуем на свежем воздухе», все прекратили занятия и уставились на нее, разинув рты. — Чи-чан, но там же очень жарко, — заметила Мако. Она определила собиравшегося сказать то же самое Тататру всего на долю секунды. — Ну и что? — Чинатсу пренебрежительно повела плечом. — Какие-то тридцать пять градусов настоящего спортсмена не остановят. Верно, Татара? Она взглянула на него тем особым насмешливым взглядом, который мгновенно выводил его из себя, ломал стену его застенчивости и вытаскивал наружу незнакомого безбашенного парня, готового тренироваться до кровавых мозолей. «Потренируемся снаружи или тебе слабо?» — спрашивал взгляд Чинатсу. Татаре было не слабо. По крайней мере, перед ней он точно никогда не проявит слабость. — Пошли, потренируемся. Ты еще первая назад в дом запросишься! — бросил он, направляясь к двери. — Во психи, — полетело вслед бормотание Гадзю. На улице жара окутала Татару огненным коконом. На коже мгновенно выступил пот, а глаза заболели от яркого солнца, но Татара встал в стойку, приглашая Чинатсу начать. И она, как всегда плавно и изящно, скользнула к нему, сжала его липкую от пота руку. Они закружились в вальсе. Первые несколько минут было терпимо, но постепенно Татара начал ощущать, как мышцы наливаются свинцовой тяжестью. Голову пекло, перед глазами плясали черные точки. А Чинатсу, казалось, совершенно не обращала внимания на жару, грациозно скользила в танце, словно они были на паркете, а не на траве. — Как ты ведешь? Я вообще не чувствую твоего ведения! — Чинатсу говорила слегка хрипло, но оттого ее язвительный тон не потерял ни капли яда. — Уже выдохся? Тогда давай я поведу. Татара сжал зубы, сделал еще пару шагов. И тут его накрыла чернота. Он пришел в себя на постели. Голову приятно холодило мокрое полотенце, во всем теле ощущалась тягучая слабость. — Очнулся наконец-то. — К Татаре склонилась сидящая возле кровати Чинатсу. — Попей, в горле, наверное, пересохло. Она поднесла к его губам стакан и осторожно держала, пока он жадно глотал воду, сейчас кажущуюся самым вкусным деликатесом в мире. — Дуралей, зачем ты на улицу со мной полез, — проворчала Чинатсу, отставляя пустой стакан на тумбочку. — Ты же потащила! — возмутился Татара. Щеки Чинатсу едва заметно порозовели. — Так я же шутила, а ты сразу все за вызов принял… — Ну и шутки у тебя, — пробормотал Татара. Отведя взгляд, Чинатсу закусила губу и как будто о чем-то задумалась. Затем вдруг наклонилась к Татаре и, приподняв полотенце, оставила на его лбу невесомый поцелуй. — Быстро приходи в себя! Жду в зале! Неженка! Выкрикнув все это уже от двери, Чинатсу выскочила в коридор. Но Татара успел заметить, что ее лицо горело таким ярким румянцем, какой никогда не смог бы появиться от жары.