Солнечный свет

Боюань привык днями и ночами сидеть в темноте и не видеть солнечного света: клубных игровых правильно настроенные лампы, чтобы не мешали играть; а в комнату к себе он попадает ближе к вечеру, ложится с рассветом и всегда плотно задергивает шторы, чтобы утреннее солнце не мешало спать. Именно поэтому он особенно ценит моменты, когда удается просто постоять, подставив лицо солнечным лучам. Они случаются в каждый приезд Боюаня в Ханчжоу. В первый раз все вышло само собой: они, как настоящие задроты, заигрались до самого утра в «Славу», еще и поругаться успели. Потому что кто не ругается с Е Сю ни разу за ночь игры, тот или святой с безграничным терпением, или такой же сумасшедший, как все игроки «Счастья» вместе взятые. Боюань точно ни к тем, ни к другим не относится. Он вообще тогда еще держал опцию набить Е Сю морду в качестве запасного варианта. Потом они долго мирились, и в результате проснулись только ближе к вечеру. Вернее, Боюань проснулся. Е Сю спал, завернувшись в одеяло так, что только растрепанная макушка торчала. Как только Боюань встал, он подгреб к себе его подушку, вздохнул, обнимая ее, и засопел. Это было пиздец, как мило, и Боюань подумал тогда впервые в жизни, что он попал напрочь и ему это нравится. Он все еще размышлял об этом, когда солнце начало закатываться за горизонт. Косые ярко-оранжевые лучи проникали в комнату через небольшое окно, и Боюань какое-то время стоял, глядя на них. Чувствовал, как лучи согревают лицо. Слушал, как стучит в груди сердце — быстро, но ровно. Сладко. Потом закрыл глаза — и выдохнул, когда Е Сю вдруг подкрался сзади и обнял его, положив голову на плечо. Сердце забилось быстрее, разгоняя по венам восторг и ощущение безграничного счастья. И в следующую ночь Боюань продержался немного дольше и не сразу сказал Е Сю, что он охреневший совсем и задолбал уже. Так и повелось. В каждый приезд Боюань урывает несколько минут, чтобы погреться на солнце, которое светит в комнату. А Е Сю подходит сзади, обнимает, утыкается носом в плечо. Дышит тепло и размеренно, а внутри у Боюаня стучит и стучит счастье, щедро замешанное на нежности. Они стоят так, пока солнце не заходит, а после — надевают наушники и садятся играть. Или наоборот — снимают все друг с друга, целуясь, пока не заканчивается дыхание. А иногда — едут в аэропорт. В такие моменты Боюань накрывает ладони Е Сю своими и сжимает пальцы сильнее обычного, передавая в прикосновениях уверенность, спокойствие, легкую грусть и тоску, которая захватывает его с самого утра, когда он просыпается и знает, что сегодня улетать. «Счастье» растет и переезжает в новый дом. У Е Сю, как у почетного засранца, то есть почетного создателя, игрока, тренера, появляется личная комната. Он выбирает ту, что выходит окнами на запад. В своей квартире в Пекине — тоже. А в новой квартире Боюаня в Гуанчжоу выбирать не приходится. Все окна выходят на восток. Боюаню не принципиально, он привык к тому, что не видит солнечный свет, когда один и работает. Но Е Сю, как обычно, разрушает его привычки и создает на их месте что-то совсем новое. Открывает жалюзи на рассвете, впуская солнце. Холодное еще, мягкое, далекое, совсем непохожее на теплое закатное солнце в Ханчжоу и Пекине. Обнимает Боюаня, стоя лицом к лицу. — Я тоже хочу свою традицию на твоей территории, — объясняет он. Боюань смотрит на его подсвеченную солнцем макушку и в первый раз говорит то, что они много раз подразумевали в разговорах. То, что он набирал и стирал в приступе смущения от всех этих нежностей. И — самую малость — из принципа. Потому что любить Мрачного Лорда невозможно. — Я люблю тебя.