I’ll spend forever wondering if you knew I was enchanted to meet you
Грантеру казалось, музыка была чересчур громкой. Из-за постоянно мелькающих огней то красный, то зеленый Курфейрак рядом выглядел еще более нелепо, чем обычно. Грантер вообще не понимал, почему они, черт возьми, ходят в этот Мюзен. Непонятные массы непонятных людей, бессмысленная музыка… Алкоголь — вот единственная радость в подобного рода заведениях. Благо, его тут в избытке. И так стабильно три-четыре раза в неделю — немые тосты для этих пропитанных лицемерием стен. Курф смеется, Грантер ему вторит. Более или менее сносным это место становится после второй бутылки. А пока Грантер глухо смеется шуткам подошедших друзей и расправляется с первой. -…а потом она мне и говорит: деньги вперед, — заливается Курфейрак под бурные апплодисменты Баореля, — она оказалась шлюхой, представляете? — и друзья повторяют шот. Грантеру здесь одиноко. Нет, он искренне проникся печальной истории любви Курфейрака, ему правда нравится идея Боссюэ наложить стихи Жеана на бит, он правда не устал проверять лоб Жоли на предмет жара, но… Здесь все такое чужое. И Грантер делает глоток. Но внезапно его рассеянный взгляд и блеклое настроение исчезли: он увидел не знакомую ранее фигуру за столиком в противоположном углу зала. Эта прекрасная, к слову, фигура изучающе смотрела на него, на Грантера. Он словно очнулся, когда в порыве смеха полутрезвый Курф хлопнул его по плечу. Грантер улыбнулся незнакомому юноше уголками губ, поднял, правильнее было бы сказать, бокал, но это же Грантер, так что поднял бутылку, кивнул и повернулся обратно к друзьям. Пусть из-за полумрака он не видел лица этого парня целиком, выражение его глаз не покидало мыслей Грантера. Он показался Эру совсем еще мальчишкой, черт, ему вообще можно находится в таких заведениях? Ведомый каким-то неясным порывом, Грантер снова повернулся в сторону, где сидел очаровательный назнакомец. Он продолжал изучать Грантера, а в его еле видимых глазах читался немой вопрос: «Мы не встречались раньше?». Грантер был уверен на все сто, что нет, он видит его впервые. Он бы не смог забыть. Он, как бы глупо ни звучало, был околдован. Не отрывая внимательных глаз от Эра, юноша встал из-за своего столика и направился к их веселой компании. Вспышка от уже устаревшего, по мнению Грантера, диско-шара на миг осветила лицо юноши, и Эр увидел то ли полу-улыбку, то ли ухмылку на его губах. Незнакомец пересек небольшой зал Мюзена и, взяв стул, обратился как будто бы только к Грантеру: — Не против, если я присоединюсь? Слава Дионису, Эр никогда не терялся в подобных ситуциях, но конкретно в этой даже он оказался немного смущен, поэтому чуть тише, чем надо, небрежно ответил: — Пожалуйста. Незнакомец казалось бы не обращал внимания на остальную компанию, он непринужденно болтал с Грантером, который умело парировал любые его реплики, и чье сердце замирало каждый раз, когда новый знакомый закладывал непослушную золотую прядь за ухо. Они, казалось, были настолько увлечены друг другом, что не замечали нескромных смешков Баореля, отвисшую челюсть Курфейрака и Жеана, вдохновившегося ими на целую поэму о ночном клубе. — Я, кстати, Анжольрас, — улыбнулся уже больше не незнакомец. — Эр, Грантер, я, да. Они болтали уже очень долго, и никому не нужны были имена. Не нужны настолько, что никто из них даже не подумал об этой элементарной формальности. — Эр-Грантер, не откажешь мне в танце? Шумная компания затихла, насколько это вообще возможно в ночном клубе. Привыкший вести Грантер слегка опешил, но этот блондин так увлекал его, что он просто кивнул, приняв предложение. Эти двое встали и отправились на танцпол. — Ставлю десятку, что они переспят этой же ночью, — хитро улыбнулся Курф. — Никто не примет твое пари — это очевидно как день, — не отрываясь от блокнота, заявил Жеан. — Тогда делаем другие ставки, — Бароель оглянулся на танцующую парочку, — к кому поедут? Друзья чокнулись бокалами и продолжили наблюдать за такой искренней улыбкой Грантера. Казалось, он был околдован.***
— Вы, это, поезжайте без меня, я вот, — Эр кивнул в сторону машины Анжольраса, — до встречи, в общем. Баорель протянул Курфейраку руку, ожидая денег за выигранное пари, но тот лишь покачал головой, мол, машина Анжольраса еще ничего не доказывает. И действительно, блондин просто подвозил Грантера. Заведя машину, он предложил новому знакомому сесть рядом, на переднее сидение. «Какой безрассудный поступок», — то и дело думал Эр, — «если этот Аполлон все же окажется каким-нибудь маньяком, Комбефер записал номера машины». Грантер назвал адрес и ожидал какой-нибудь неловкости далее, но Анжольрас с такой же легкой улыбкой включил радио, и они выехали с парковки. — Любишь фолк? — поинтересовался Эр. — Не особенно. Грантер покосился в сторону радио, Анжольрас усмехнулся: — Я вообще не очень музыкален, слушаю почти все. Грантер кивнул, и они замолчали. Блондин подпевал не очень любимому фолку, а Эр мечтал, чтобы эта поездка никогда не заканчивалась. — Где ты учишься? — только сейчас Грантер понял, что за весь вечер единственной личной информацией, которой эти двое обменялись, были их имена. Черт, о чем же они вообще говорили весь вечер? — Я художник, я, да. Анжольрас улыбнулся: — Это какая-то фишка постоянно добавялть «да» в конце предложения? Оскорбленный этой догадкой, Грантер слегка покраснел: — На самом деле, нет. Это ты на меня так влияешь. Надеюсь, это скоро прекратится, — и, немного подумав, прибавил, — да. Анжольрас рассмеялся и, продолжая вести машину одной рукой, положил вторую на кисть Грантера. Так, не сказав больше ни слова, они и доехали до его дома. Эр правда хотел пригласить этого невероятного нового знакомого внутрь, но в последний момент испугался, а когда Анжольрас забил свой номер ему в телефон, назвав контакт «Аполло», вообще растерялся и попрощался, чуть не забыв свой мобильный в руках «Аполло». Анжольрас уехал.***
Даже зайдя домой, Грантер не мог избавиться от ощущений, испытанных рядом с этим юношей. На вид ему было не больше двадцати, когда слова его отдвали непонятной даже «взрослому» Грантеру мудростью. Он был одновременно серьезен и небрежен. О, как поражала эта смесь лишь небрежного Грантера! Он улыбался своим мыслям и надеялся, что номера в телефоне будет достаточно, чтобы проснуться следующим утром с надеждой на продолжение. Но ему было недостаточно. Он ворочался в кровати, мучая себя надуманными сценариями завтрашенего дня. А если Анжольрас просто соблюдал учтивость и ввел вообще какой-то левый номер? А вдруг у него кто-то есть? Они ведь даже не флиртовали практически, Анжольрас ведь только пригласил его на танец, подвез до дома и фактически держал за руку. Грантер немного успокоился. Что вообще случилось с ним, с непревзойденным циником и дамским (не совсем) угодником? Это так… необычно. Он снова попытался заснуть. Но уже через минуту вскочил, понимая, что слишком взволнован для сна. Эр поставил чайник и просто сел на кровать. Он не может спать. Он околдован. И встречей, и этим парнем. Он думал, как было бы круто, если бы Анжольрас сейчас испытывал аналогичные чувства, резко развернул свою машину и поехал обратно, к Грантеру. Как Эр открыл бы ему дверь, и они в один голос сказали бы «Привет», рассмеялись бы, и Эр наконец-таки пригласил бы Анжольраса внутрь… Чайник вскипел. Грантер, увлеченный своими фантазями, зачем-то достал две чашки, но кофе заварил только в одной. Как бы он хотел себе хоть толику таланта Жеана, чтобы описать свои чувства в стихах. Это были бы удивительные стихи. Грантер боялся, что Аполлон не покинет его мыслей до следующей встречи. Звонок в дверь. Эр с облегчением прикрыл глаза. Пусть Анжольрас и будет считать его еще большим придурком, но Грантер не мог отказать себе в удовольствии ущепнуть ночного гостя за руку, чтобы проверить его реальность. Но Анжольрас все понял и усмехнулся: — Привет. — Привет, — улыбнулся Грантер и пригласил полуночника в дом. Забытая на столешнице пустая чашка оказалась очень кстати. Эр ну ни разу не удивился, что в третьем часу ночи этот в равной мере привлекательный и загадочный парень попросил чашку зеленого чая с молоком. Грантер даже не представлял, что есть люди, добавляющие молоко в зеленый чай. Они снова говорили о всякой чепухе, пока их чашки не опустели. Надо ли говорить, что случилось между этими двумя дальше? Робкие поцелуи такого уверенного в себе Анжольраса, осмелевший Грантер, красная рубашка блондина где-то в районе люстры, переплетенные руки, прерывистое дыхание и руки в чужих волосах. Засыпая в объятьях своего Аполлона, Грантер мечтал лишь об одном: пусть это будет лишь первой страницей, пусть их история получит достойное продолжение. И, пожалуй, еще об одном: пусть Анжольрас, даже не показывая этого, окажется настолько же околдованным им, Грантером. — Пожалуйста, не влюбляйся ни в кого другого.