— Тринадцатого января прошлого года, на данной дороге произошло ужаснейшее происшествие. Знаменитый актёр Тсуруга Рен вместе с актрисой Могами Кёко направлялись со съёмок, как ехавшую в другом направлении машину завернуло при превышении скорости, водитель потерял управление из-за чего произошло столкновение. Тоже случилось и сегодня. Напомним, в той аварии — экран телевизора погас.
Мужчина отложил пульт и отошёл от греха подальше от телевизора. Настроение, что ещё пять минут назад было спокойным и размеренным сейчас стало шаткое и едкое. Сердце зашлось в нервном ритме от одного её упоминания.
Серые глаза сморщились, пряча горький оттенок отвращения и жалости. Сняв полотенце с плеч, он направился в ванную где аккуратно повесил на обогреваемый держатель. Глазами случайно цепляя свой профиль в отражении зеркала.
Отвращение и жалость сменились в горькую усмешку.
Он обернулся к зеркалу и будто впервые видя огромный шрам, смотрит с равнодушием, нежели нервозностью или страхом. От самого плеча и до бёдер зияла огромная неглубокая впадина — цена, которую он заплатил за чужую глупость.
Ничего, ещё пару месяцев, и пластический хирург сможет провести операцию, и он сможет работать полноценно, без бесконечного количества неимоверного грима.
Выключив свет и закрыв дверь за собой, актёр направился на кухню, готовить кофе, как заметил, как стройная фигура устроилась у обеденного столика, что-то внимательно читая.
Стараясь не выдать себя, он маленькими шагами подходил сзади, обвил талию и положив голову на правое плечо слегка поцеловал его.
— Что читаешь?
— Предложенные проекты, которые вчера Яширо-сан принёс. — девушка слегка повела плечами и хихикнула.
— Это которые?
— Которые хотят тебя поснимать со шрамом. Судя по всему, ты обрёл благодаря нему ещё большую популярность среди дам.
— Нашла чему радоваться. — фыркнул Цуруга, поднимая голову и поворачиваясь на её взгляд.
— Я не радуюсь, констатирую факт.
— С таким лицом? — намекал на улыбку.
— А как ещё? С грустной миной?
Темноволосый усмехнулся и отпустил пленницу из захвата.
— Завтрак рядом с кружкой для кофе.
— А сама поела?
— Да, доела вчерашний мисо-суп, который ты заказывал на дом.
— То-то холодильник опустел. А ты его оказывается обчистила. — кивал своим догадкам.
— Я не столько много ем! Это ты ешь как мышь!
— Я разве сказал, что это плохо? — приготовив кофе, темноволосый поставил кружку рядом с ней и нагнувшись поцеловал в висок. — Наоборот, для растущего организма полезно много есть.
— Ты только что обозначил себя же стариком. — не поддаваясь его попыткам сломать её сопротивление, она старательно пыталась не показывать, как ей приятны такие прикосновения, но сама того не замечая, запустила руку на его талию.
— Ну и чёрт с этим, — бросает Рен, прежде чем аккуратно целует пухлые губы девушки.
Примерно так он встречал каждый день. С любовью, ненавистью и выдуманным образом. Просыпался от её ласк, когда только-только покидал сон, она потягивалась словно кошка и аккуратно целовала куда попало. То в нос, то в губы или щёку, но потом, когда мужские руки обвивали её талию, она могла нормально ориентироваться где что и дарила нежный приятный утренний поцелуй, который в конечном итоге перерастал в страстный.
Потом следовали водные процедуры и завтрак, за ним влюблённые обговаривали что-то обыденное или приятное, стараясь не затрагивать серьёзные темы, считая, что утро должно быть лёгким.
Чуть позже, неспешно собираясь они направлялись в агентство, где их ждал Яширо, чтобы начать серьёзную работу над проектами.
День за днём, имел небольшие изменения, но был идентичен прошедшему. Если раньше, Рен радовался такому, то сейчас, когда любимая под боком, есть работа даже после серьёзных последствий аварии, всё как нельзя лучше, в нём росло подозрение. Серьёзное и глубокое, которое поглощало все внутренние метание мужчины и чувства, что раньше были отданы лишь любящей девушке.
— Мужчина, по чьей вине произошла авария погиб на месте.
Чаще всего, отличия в таких днях были кошмары, которые были не образной картинкой или разыгравшимся воображением, а какой-то конкретной фразой, которую в минувшие дни он помнил, как собственное имя. Как произносится, кто их говорит, когда говорит.
Вместе с напуганным Реном подскакивала и она, пыталась выпытать что ему приснилось, как она может его успокоить, но тот не отвечал, а лишь опускался обратно на подушку и мёртвым взглядом всматривался в потолок.
— Цуруга-сан, прошу, опишите что происходило.
Глаза невольно приоткрылись — день. Точно, сегодня выходной.
За дверью спальни что-то журчало, похоже любимая опять моет посуду.
Рен перевернулся на бок, удобно положил подушку и хотел ещё подремать, как телефон пискнул. Мужчина поднял его с тумбочки, прочёл сообщение, ответил и отложил обратно, но смартфон неудобно лёг, от чего пришлось привстать и отодвинуть предмет коим оказался небольшой камень.
«Корн?»
Куон слез с кровати, обошёл кровать и приоткрыв шторы покрутил оберег.
Чистый, приятный на ощупь, и имеющий значительную память. Память, которую он обожал всем сердцем за возможность не погрязнуть на дне дорого абсента, и в тоже время ненавидел. Из-за неё, жизнь погрязла в гораздо более страшном ощущении пульсации в районе груди.
— Когда вы вытащили Могами-сан, она была в сознании?
Неожиданно спиной почувствовалось прикосновение тёплой руки. Мужчина не шевелился, позволяя продолжать постороннему свои действия. Ему давно не важно, что творилось с ним, его окружением и тем, как люди могли начать менять отношение к нему, считая ему, покаянному, нужно прощение.
Не нужно, поверьте, и никогда не будет нужно.
Тонкие пальцы аккуратно сомкнулись на дорогой ткани рубашки в районе правого плеча. Теплота чужого тела стала чувствоваться слишком близко, будто он нагнулся вперёд. На руку державшую камень легла тонкая женская, совсем осторожно, будто боясь принести своими действиями любую боль.
— А если ты поставишь его на свет, он станет жёлтым. — голос направляет, а сама она поднимает чуть выше держащую руку, куда падали лучи. Фиолетовая грань приобрела цвет мёда. — Видишь?
— Вижу. — улыбнулся мужчина, чувствуя левым плечом лёгкую тяжесть тела девушки. Чувствовал её тонкий запах, слышал, как она дышит.
Она улыбается, ярко, без единой негативной эмоции. Будто сама являлась солнцем. Ярко рыжие волосы были лохматые, свисали на лицо, но она, не обращая внимания продолжала смотреть в его глаза, даря незабываемо чувство свободной тишины.
— Если не поспешишь, точно опоздаешь на встречу с Такарадой-саном. — Цуруга, улыбнувшись краешком губ с досадой соглашается. — Я подожду здесь, хорошо?
— Да, конечно. — она, коснувшись его волос, слегка встряхивает их и убегает в коридор.
Легкое счастье и любовь падают куда-то под подкорку его уставшей души.
«Мне же только-только написал Лори о встрече, я ей не успел ничего сказать, да и не звонила она никому. Тогда откуда она узнала?»
Рен встряхнулся. — не важно, не время об этом думать.
Раздвигая створки шкафа, он неспеша начал собираться.
— Вы помните, как встретились с ней после аварии?
— Да.
— Расскажите.
Цуруга отвёл взгляд, прикрывая их, чтобы вспомнить как это было.
— К-ак? — дрожа, он дотягивается до неё. Ощупывает руки, щёки, притрагивается к сомкнутым глазам. — Я же-же видел…
— Цуруга-сан, — она берёт его руку. — Я… Боже, как же вам сказать…
Он не слушает, продолжает притрагиваться к ней, пока в конечном итоге не сжимает в своих руках, сходя с ума от огня, опаляющим все его тело…
— По поводу проекта с Михико-саном. Ты решил? — Такарада в привычной манере и поведении, восседая на троне, будто самый настоящий король внимательно смотрел сверху вниз на актёра.
— Думаю стоит уделить этой картине внимание, к тому же, амплуа необычный. — повседневная улыбка всё также вымучена, но Лори привыкший к новому поведению подопечного решает не пытаться его упрекнуть. Он прекрасно понимает, насколько это бесполезно.
— Хорошо, сообщу тогда о твоём согласии.
— Вы только ради этого пригласили меня?
— Не только. — вытащив из потайного кармана в мантии небольшую карточку, кладя её на поднос Руто, который ровной походкой подходит к Цуруге и предоставляет её, президент внимательно присматривается к нему. — Завтра в обед у тебя встреча с господином Джереми, будь готов.
— С кем? — непонимающе спросил темноволосый
— С Джереми Уйпкинсом. Он будет проверять твоё состояние.
Цуруга скрючился и недовольно фыркнул.
— Вы с Яширо сговорились?
— Можно и, так сказать. Рен, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что это не шутки. Твоё восстановление после аварии прошло за год, что неимоверно быстро. Тело безусловно восстановилось, но насчёт остального я совершенно не уверен.
— Я ухожу, — беспардонно срываясь из кабинета, актёр знает, что хочет сказать ему Такарада.
— Рен!
— Не произноси эти слова при мне! — рявкнул в ответ Куон. — Тебя мне ещё не хватало в няньки. Со мной чёрт возьми всё нормально, ясно?! Я здоровый работящий парень, который планирует ещё половину жизни потратить на покорение шоу-бизнеса! Поэтому, прежде чем открывать рот, во имя правды — подумай ещё раз, надо ли тебе терять ценный кадр?!
Сердце лихорадочно заходит в агонии, то холод, то жар протекает внутри него. Чувства сбивались с ровной линии на ритмичную, давая удар по лёгким. Дышать, главное дышать и чувствовать, как она рядом, она с тобой.
Он ворвался домой также беспардонно и неожиданно, чем напугал девушку. Злой, разъярённый и до жути напуганный Рен никогда раньше не казался таким живым, как сейчас.
В её глазах всё так же горит яркий огонёк той самой любви. Непонятной, странной, не имеющей какого-либо правильного понятия вроде — любовь, созданная на уважении как к семпаю, любовь как к близкому другу, любовь как к мужчине…
Неважно, это было совсем неважно, когда она была рядом, дышала, смотрела на него так, чтобы он чувствовал её присутствие всей душой. Неважно, как она любит, пусть будет рядом.
— Не бойся. — после минуты молчания которую они друг друга рассматривали, Кёко смогла найти в себе силы успокоиться и аккуратно подойдя к нему, крепко обняла.
— Вы не замечали каких-либо странностей?
— Они были незначительны. Она говорила о том, о чём я и слова не упомянул. Могла невзначай сказать что-нибудь, а оно сбудется. Я думал, что это так, просто совпадение, но вскоре это начало происходить очень часто.
— Что по поводу графика, я обговорю с вашим менеджером, чтобы найти график, который будет удобен всем нам. — пожилой мужчина дальновидно закивал головой, смотря на правильную реакцию актёра.
— Отлично, буду очень рад работать с вами Михико-сан. — поклонившись, Цуруга поблагодарил за сотрудничество и покинул кабинет.
Он нервничал. Безумно трясся душой, хотя виду не показывал. Кёко на протяжении всего разговора с режиссёром не показывалась. Сначала казалось, что она сама увлеклась разговором с довольно опытным актёром. Но ни вопросов, ни каких-либо радостных вздохов. В середине разговора он позволил себе явную слабость — он покрутил головой в её поисках, тем самым показывая собеседнику своё «безразличие».
Длинный коридор, присоединявший два корпуса огромного здания был застеклён. Отсюда был виден чудесный сад во внутренней части территории. Ухоженное место, как и все другие такие же места, где проходят люди и потенциальные клиенты. Ему всё это не казалось особо красивым и важным, чтобы обращать внимание. Но Кёко… Кёко была совершенно другой.
Она сидела напротив окна и внимательно смотрела на покачивающуюся сакуру. Счастливая.
Всего на пару секунд он замер, изучая её. Нет, это была всё та же рыжая непоседа, которую он любил, такая же радостная, солнечная и бесконечно живая.
- Но её поведение… Порой оно было словно не её… Словно это вовсе не она.
— Знаешь, — неожиданно актриса заговорила. — Каждый раз как я смотрю на сакуру, почему-то вспоминаю свою первую работу в рекламе. Даже не знаю почему, но просто первое что приходит на ум — именно она.
Могами повернулась к нему.
— Неправда ли, странно, да?.. — и сейчас. Да, именно сейчас он увидел эту наигранность.
Кёко никогда не боялась. Ведь у неё был всегда он, семпай, который защитит от любых бед.
— Кёко никогда не показывала всю ту боль с такой улыбкой.
— Кёко была искренней.
— Кёко была другой.
Он замирает, притупляя животный страх, вместо него проступило гораздо более сильное ощущение. Превозмогающее всё в нём, даже саму его сущность. Сильнее боли, страха, счастья, внутренней пустоты.
Отчаяние.
Когда они вернутся в квартиру, в границы безопасности, где никто ничего не услышит и не увидит кроме них, он не проронит ни слова, сбросит уличную одежду и упадёт на кровать, осознавая, что же на самом деле всё это время происходило.
— Рен, — она притрагивается к его щекам. Всё также неловко, но очень нежно. — Рен…
Он вслушивается в нотки её чудного голоса.
Тяжёлый металл сдавливал всё тело, но он продолжал толкать изуродованную часть автомобиля, пытаясь вытащить Могами. Наконец, дверь поддаётся, он отстёгивает оставшейся от ремня безопасности и аккуратно вытаскивает девушку.
Пара шагов и ноги подкашиваются, актёр падает на спину, но не позволяет пострадать от этой девушки, крепко держа её в своих руках.
Не умирай, слышишь?..
Не умирай, только не сейчас…
Руки каменеют, но он борется с самим собой, пытаясь дотронуться до её руки, чтобы почувствовать живую дрожь.
Где-то в далеки послышались звуки сирен.
Пульса нет.
Пульса нет…
Нет. Нет, нет, нет…
Нет! Нет! Нет!
Кёко, не смей, прошу тебя…
Ты слышишь меня! Прошу тебя!
Кёко!
Кёко!
Кёко!..
Актёр молчит. Смотрит, но не произносит и слова. Опускает голову на подушку, вдыхает воздух и стараясь выровнять нервное дыхание произносит:
— Ты не Кёко. — он прикрывает глаза. — Всё это время… Всё это дерьмовое время, я верил, что ты — это она! Надеялся, что я смог спасти тебя, вытащить из машины… Маялся, лежа на койке. Почему ты так рано поправилась после таких серьёзных травм? Почему уходишь, когда приходят остальные?.. Всё думал, почему чёртовы вопросы о тебе у Яширо, Лори, Котонами заставляли их сжаться и присмиреть будто от приговора! Чёрт тебя дери…
Он сдавливает руками глаза, будто хочет выдернуть картинку в собственном сознании.
— Ты умерла тогда, да? — он спрашивает, но всё ещё держит руки на глазах. Тихий отчаянный тон переходит на крик. — Когда я уже вытащил тебя из машины, ты уже тогда не дышала! Ты уже тогда обманула меня!
— Я не могу тебя обмануть, Рен. — её холодные пальцы чувствуются острее любого ножа. — Я не она Рен. Я не живой организм, чтобы выполнять действия, влияющие на мир.
— Чёрт тебя дери, — сердце сжимает до такой степени, что кажется оно вот-вот согнётся в две части и разорвётся. Его рвало, метало, убивало. Он не понимал, ничего не понимал.
— Я-я лишь часть… Часть твоей защитной реакции Рен. — она бездушной куклой обнимает его. Держа руки на торсе еле-еле. — Ты воссоздал меня, потому что…
Рен проглатывает накопившееся бурю собственных эмоций, чтобы не позволить окончательно убить его. Но
Тульпа, будто на зло повторяет слово в слово врача, что решил лично уведомить о гибели девушки:
— От удара Могами-сан скончалась на месте, даже если бы мы приехали чуть раньше, это бы не спало её.
Его ошибка.
Их встреча.
Его любовь.
Его надежда.
Всё обошлось в одну огромную цену.
Её жизнь.
Жизнь девочки шестнадцати лет, что только-только начинала жить. 
