Вечный странник

       Уже третий день не стихала буря. Темно-зелёные, почти чёрные волны с шумом бились о небольшой скалистый островок, точно собираясь поглотить его целиком, увлечь за собой в тёмную бездну. Но тут же отступали, ревя и брызгая пеной, словно раненый дикий зверь, и вновь наступали, гонимые шальным ветром, что сегодня был хозяином на море.        Точно понимая, что море недолго будет принадлежать ему, он злился всё больше и больше, не зная жалости к тем, кто попадался на его пути. Даже луна и звёзды, будто испугавшись его слепой ярости, спрятались за плотную завесу темных туч, уже который день заволокших небо. Лишь яркие вспышки молний время от времени разгоняли окружающую темноту.        Однако даже в эту погоду море казалось безлюдным лишь на первый взгляд. Если бы какой-нибудь несчастный человек оказался в тот момент на скалистом островке, то через время, не будь он смыт набегающей волной, смог бы рассмотреть на горизонте маленькую точку. Мелькая среди изумрудных волн, она то исчезала, то вновь появлялась, постепенно приближаясь к берегу. Вскоре можно было рассмотреть небольшую деревянную лодочку. Вспышка молнии на миг озарила сидевшего в ней мальчонку лет пятнадцати или шестнадцати, насквозь промокшего, съежившегося то ли от страха, то ли от пробравших до костей холода и ветра.        — Боже, пожалуйста, помоги… не дай мне затонуть… в… темной… пучине, — прошептал юноша посиневшими от холода губами.        Он думал о тех, кто всего несколько часов тому назад плыл с ним на «Медузе». Когда-то они тоже были живы, отчаянно боролись за жизнь с всё наступавшими волнами и ветрами, возможно, даже на что-то надеялись, во что-то верили — точно так же, как он сейчас; но в конце концов исчезли, поглощенные водной бездной.        «Когда-то эта бездна поглотит и тебя», — проговорил внутренний голос. На удивление спокойно, словно насмехаясь над ним.        Юноша нервно прикусил губу, будто пытаясь прогнать навязчивые мысли. Безнадежность и отчаяние, подобно этим волнам сейчас накрыли его, не желая выпускать из своих темных глубин, вместо этого затягивая все глубже и глубже. Точно голодный морской зверь.        Казалось, ещё мгновение — и они поглотят его полностью и без остатка.        А потом, завершая начатое, за дело возьмется разбушевавшееся море, в миг затянет в свои ледяные глубины и маленькую лодчонку, и того, кто в ней находится. Он уже не почти не сомневался, что это произойдёт.        Только вот когда? Наверное, уже сейчас. Следующая волна завершит то, что до сих пор не смог сделать шторм. Опрокинет лодку и отправит сжавшегося от страха и холода мальчишку на морское дно.        А может и нет. Может, бурные волны ещё не наигрались с бедным мальчонкой, имевшим несчастье пережить кораблекрушение. Может, они ещё долго будут кидать из стороны в сторону его маленькую лодочку? А потом всё равно поглотят вместе с жалкими остатками последней надежды, что еле теплится где-то в самых потаённых глубинах души.        Юноша горько улыбнулся. Надежды? Или самообмана? В самом деле, какой корабль мог оказаться здесь, тёмной ночью в открытом и таком неспокойном море? Если бы такой и был когда-то, его уже наверняка давным-давно постигла судьба «Медузы».        Ещё одна вспышка молнии. Пожалуй, даже слишком яркая. За ней последовал раскат грома. Ещё одна волна, окатившая дрожащую фигурку в лодке.        Однако не унёсшая её вдаль, в черную бездну разбушевавшегося океана.        С губ юноши сорвался еле слышный стон, тут же потонувший в пронзающем свисте ветра и шуме волн. Сколько ещё это будет продолжаться? Минуту? А может быть, целый день? Или ещё больше.        Когда-нибудь буря закончится — это он знал наверняка. Только вот когда? И сможет ли он дожить до того момента? Не отправиться на холодное морское дно вслед за остальными пассажирами и матросами «Медузы»? Хотелось надеяться.        Только вот надежды уже почти не осталось. Её унесли бурные морские ветра и тёмные волны, игрушкой которых он был.        А они, точно капризные дети, бросали его из стороны в сторону, то отступая, то вновь с новой силой накатывая на деревянную шлюпку.        В какой-то миг показалось, что она исчезла с поверхности воды. Словно долгая борьба несчастного юноши с неспокойной стихией уже окончена.        Но нет. Ещё мгновение — и лодка, вместе с сидевшим в ней юношей, вновь оказалась на поверхности. В который раз? Он не знал. Но борьба с морем и волнами продолжалась с новой силой. В душе вновь загорелся огонёк надежды. Пока что робкий и несмелый, готовый в один миг потухнуть, поглощенный тьмой, но он пытался разбушеваться до настоящего пожара.        Сколько прошло времени, прежде чем буря начала немного утихать? Он не знал. Да и разве это так важно? Важно лишь то, что вскоре всё закончится. Ветра все ещё бурные, а волны высокие.        Однако уже не настолько, как раньше.        Они все ещё способны полностью и без остатка поглотить мальчишку вместе с его лодкой. Или выбросить их на берег, разбив об острые пики скал и вымытых камней.        Нет. Сейчас не нужно об этом думать. Сейчас все его мысли, всё существо должно быть обращено к надежде. Ведь он смог продержаться до того момента, когда ветра и волны немного умерили свой пыл. Значит, сможет продержаться и дальше.        Осталось совсем немного.        Совсем чуть-чуть.        Нужно лишь подождать.        Ах, что это?! Очередная вспышка молнии осветила все вокруг, и в ее ярком свете на мгновение что-то мелькнуло. Что-то тёмное. В голове уже пронеслась мысль, что ему померещилось, но следующая вспышка убедила его в обратном.        Нет. На горизонте определенно что-то было. И оно постепенно приближалось, то исчезая, то вновь появляясь среди неспокойных морских волн.        Вспышка молнии. Следом за ней — раскат грома. Теперь на фоне ночного неба на минуту чётко вырисовался силуэт корабля. Сердце юноши стало биться чаще, наполняясь радостью. Подумать только, он спасён! Скоро, совсем скоро он будет в безопасности. В тёплой каюте, под тёплым одеялом будет есть ещё не успевший остыть ужин, прислушиваясь к шуму ветра и волн за бортом корабля, уже не будучи их безвольной куклой.        Буря медленно, но верно успокаивалась, постепенно умеряя свой былой пыл. Всего через несколько часов она уже не будет столь опасна. Особенно для того, кто найдёт убежище на корабле.        Мысль о том, что во время такой бури можно встретить лишь корабль-призрак, чья команда, скорее всего, уже давно покоится на дне морском, может, и мелькала где-то в глубине сознания, но тут же отсеялась, как ненужная. Надо надеяться. До самого конца. Пока не окажешься в безопасности.        Или пока тёмно-зеленые волны не поглотят твоё измученное тело.        Вспышка молнии. Какая по счету? Не важно. Важно то, что она позволяет ещё лучше рассмотреть приближавшийся корабль. А ещё вырывает из груди мальчонки еле слышный стон, который тут же тонет в завывании ветра, шуме волн и раскатах грома.        Перед ним действительно был корабль-призрак. Об этом можно было судить хотя бы по его виду. Полусгнившие мачты, только с помощью какого-то невероятного чуда всё ещё не упавшие. На них — жалкие остатки какой-то ткани, что видимо, когда-то были парусами. Почти стёртая надпись сбоку, что некогда говорила о том, как назывался корабль.        Юноше хотелось рыдать. Почему судьба так жестока?! Зачем сначала дала ему надежду — тонкую и призрачную, как этот корабль, а потом в один миг её отняла?! Он чувствовал себя безвольной куклой в её руках. Куклой, с которой она, точно капризное дитя, всё не может наиграться.        Ветер стремительно нёс вперед маленькую лодочку. Вот она почти поравнялась с кораблем-призраком. А юноша в частых вспышках молний смог разглядеть еще одну деталь, которая заставила его сердце сжаться от страха.        На корабле был отчётливо виден человеческий силуэт.        Точнее не совсем человеческий.        Ведь даже света то и дело вспыхивавших молний хватило, чтобы рассмотреть в этом силуэте то, что никак не могло быть у человека.        Во всяком случае — живого.        Пустые глазницы черепа, равнодушно глядящие на бурное море за бортом его корабля. Бледные кости скелета, с силой впившиеся в то, что некогда было штурвалом. Полусгнившие остатки одежды, что рваными клочьями висели на том, что когда-то было человеческим телом.        Теперь юноша чувствовал лишь страх. Животный ужас, что невидимыми, но такими холодными пальцами сжимал его всё сильнее, убивая все остальные ощущения. Пустым, будто ничего уже невидящим взглядом, он смотрел вслед постепенно удалявшемуся кораблю-призраку.        Однако и страх длился недолго. И почти сразу же, как он отступил, пришло осознание собственной обречённости.        Казалось, сама судьба послала ему и этот корабль и мертвеца на нем. Послала… Чтобы предупредить, что и он сам вскоре станет таким. Пусть бурное море и успокаивается, пусть сквозь тучи медленно, но верно начинает пробиваться бледный свет — еще совсем робкий и несмелый, тонкий, будто нить.        Он все равно обречён.        Волны подхватывают лёгкую, будто перышко, лодчонку и несут ее прямо на выступивший из ночной тьмы скалистый берег.