Научи

Я сидел на кровати с гитарой и пытался заучить уже этот долбанный перебор, как услышал, что в квартиру стучат. Я поднялся и не спеша пошел открывать дверь. Посмотрев в глазок,  я даже не удивился приходу Лёвы: знает прекрасно, что сейчас у меня дома родителей нет. Я открыл дверь и впустил этого мелкого в квартиру. — Привет! — Ну, привет. Лёва не церемонился и кинул свою ветровку в сторону шкафа, и, разувшись, поплёлся прямиком в мою комнату. Я поставил чайник на плиту, так как думал, что может быть мой друг замерз, как никак на улице конец октября, да и вечерело уже, из-за чего небо было необычного розово-фиолетового цвета. Сам того не замечая, я стал для Егора как старший брат, ибо этот гордый и одновременно скромный болван вечно что-нибудь учудит, если его не остерегать от лишних неприятностей. Дождавшись, когда чайник закипит, я позвал его на кухню: — Лёв, иди чай пить. — Давай позже. — он отозвался с моей комнаты, и я точно услышал, что он опять лапает мою гитару, пытаясь сыграть что-то суразное. — Почему? — он временно прекратил дрынькать, а после я увидел его в полумраке коридора, облокотившись об дверной проем. — Шур, нужно…в общем, иди сюда. У меня к тебе просьба. Он как-то неловко отвечал и чувствовал себя наверняка также. Я недоуменно на него посмотрел и стал припоминать все его последние косяки и ситуации, в которые он вполне мог вляпаться. Я поставил уже взятые кружки с полки обратно и, тревожась, пошел за ним в комнату. Лёва сидел так же, как и я недавно, на кровати, и периодически дергал плечом — нервничает. — Что играл? — он вновь взял гитару в руки и любопытно посмотрел на меня, стоящего возле стола, где были раскиданы книжки и другая школьная утварь в сплошном беспорядке. — Ты об этом хотел поговорить? — я говорил с ним мягко, так как и предполагать не мог, что у него там за просьба. — Нет. — честно отозвался он. — Ну, так и…? Лева в край весь покраснел, чем вызвал у меня легкую улыбку, и робко сказал: — Шур. — Мм? — Научи меня целоваться. От неожиданности этих слов, я то ли засмеялся, то ли зашелся кашлем, потому что я ожидал чего угодно, но только не этого. Еще не врубаясь в происходящее, я переспросил: — Что сделать? — Научить целоваться. — Лева, одетый в легкую серую кофту, уже говорил более уверенно, но взгляда так и не поднимал. Я был в растерянности. Что это за новости еще такие? Нет, ну, я понимаю, возраст и все такое, но почему я? — Ты в своем уме, не? Лёва убрал свою челку в сторону, и его голубые глаза, которые сейчас, когда за окном во всю играл багровый закат, смотрелись еще ярче, чем обычно, в упор глядели на меня. Немигающий взгляд друга почему-то смутил меня. Я понял, что он говорит на полном серьезе. — Кхм…так, ладно. Зачем тебе это? Видя, что Лева не хотел отступать от своего намерения, я решил сбавить обороты, хотя, по правде говоря, чувствовал неловкость уже я. — Короче, у нас в эту пятницу будет дискотека, ну и я хотел бы, потом, после нее поцеловать одну особу… Как же ему сложно давались эти слова. Я тут же стал припоминать одно объявление у входа школы: да, дискотека у седьмых классов. Я не мог не умиляться и не хохотать внутри себя, глядя на Лёвчика. Передо мной сидит ребенок, который важно заявляет, что он взрослый и пытается доказать это на каждом углу. Будь это ссора с родителями, драка во дворе, и вот уже докатились до поцелуев… — А я не умею. — Егор развел руками. — А я причем? — далее послышалось раздражение в его голосе. — Боже, Шура! Мне больше не к кому обратиться! У меня скоро уже аллергия на эти помидоры начнется!  А я не могу так опозо… Не дав договорить своему другу, я, не сдержавшись, захохотал в голос, представляя у себя в голове картину, где Лёва сосется с помидорами. По его лицу я заметил, что ему не очень приятна моя реакция, но ничего с этим я поделать не мог. В квартире стало совсем темно, так что я еле различал все предметы вокруг и рядом стоящего со мной человека. Вздохнув, я решил помочь Лёвчику, в его случае ситуация требовала внимания. — Что, совсем больше не к кому обратиться? Соседка, например? — не то чтобы мне было стремно с ним целоваться, я не знал, как этому можно научить, а Лёва после моего вопроса уже чуть ли не бесился. Какой он все-таки забавный. — Какая нахрен соседка, Шур! — люблю его бесить, но порой даже мой юмор выходит за пределы: — Ладно-ладно. А трахаться потом, что, тоже я буду учить? — Захочешь- научишь. Его остроумие меня порой убивает, как ляпнет что, да с таким серьезным видом, что я сам от него уже прятал глаза. Меня поражала его уверенность в себе и в то же время сопутствующая ей стеснительность. — Ладно, давай, научишься целоваться и отстанешь уже от меня. — Ох, как я ошибался. В ответ на это Лёва угукнул и сел снова на кровать. Я убрал гитару и присел рядом с ним. Слава Богу, что не было видно наших покрасневших дальше некуда лиц. Ночь за окном медленно наползала на город, оставляя за собой мерцание ярких звезд и унося оставшиеся цвета пурпурного неба. Я глядел на сидящего напротив друга и чувствовал непонятное волнение. Необъяснимо, но я внутри будто трепетал, когда осторожно и совсем неуверенно, что как раз не подходит для моего описания, коснулся мягких губ Лёвы. Тот сидел с закрытыми глазами и вздрогнул, когда почувствовал на своих губах такой несколько нежный поцелуй. Я набрал в легкие воздух и, прижимая Лёвчика одной рукой за плечо ближе к себе, снова прикоснулся губами к нему, чуть проникая в рот. Он тут же поддался, а после также меня приобнял, ненароком задирая мою домашнюю футболку и касаясь оголенных участков тела. Я аккуратно проходился своим языком по его рту, показывая, как это можно делать по-разному. И одновременно с этим я отдавался этому поцелую, самому первому в жизни Левы, что несомненно доставляло мне некоторое удовольствие, полностью. Однако вскоре пришлось отстраниться, так как мой друг не привык к такому. Мы старались не смотреть друг другу в глаза, так как чувствовали себя странно, я уж точно. Никогда за собой не замечал таких ощущений от поцелуя, тем более такого неумелого и неловкого со стороны Лёвы. Не дав мне собраться, он с небывалой решимостью вдруг наклонился ко мне и уже сам взял мои губы в плен. Я не ожидал такого порыва, так что, потеряв равновесие, чуть откинулся на кровать, но Егор был не намерен разрывать поцелуй, в котором применял на практике все то, чему я его недавно научил, и он вовсе не стесняясь, а может и не обращая на это никакого внимая, чуть забрался на меня сверху. У меня расширились зрачки от этого действия и возбуждение волной прокатило по моему телу. Позже Лёва отстранился и часто дышал, по его растрепанному виду можно было с легкостью определить, что он вошел во вкус. Тогда я, совсем уж заигравшись с ним, показал еще одну фишечку. Я вновь прикоснулся к его губам, отстранился, еще раз прикоснулся, и чуть погодя оттянул его нижнюю губу и стал посасывать. Это крайне пошло, знаю. Этим я и вызвал тихий стон. После чего я решил это дело прекратить, пока не поздно. Пускай лучше знает все это от меня, чем от кого-нибудь другого… Лёва явно был в шоке от пережитых эмоций и ощущений, его губы опухли и стали ярко красными, что было видно даже в темноте, волосы были в полном беспорядке, кофта задралась, дыхание участилось. Невольно я любовался им и не мог понять, почему я так дрожу. Мы молчали и были не в силах нарушить тишину. Я сел уже прямо и стал приводить в порядок, мой друг поступил также, а после он хриплым голосом сказал: — Спасибо…- понимая о чем он, я лишь пожал плечами, мол, не за что, и ответил. — Ага… Ну, что, пойдем чай пить? -предложил я, чтобы разрядить обстановку и избавиться от накала чувств и безумия. — Да, пойдем.

***

Прошло около двадцати лет с того момента, а я все также люблю прокручивать его в голове. Я сидел тогда в полной тишине на кухне и пил кофе на ночь глядя, отдаленно припоминая, что завтра вроде бы репетиция, и стоило бы лучше выспаться. Вдруг я услышал звонок в дверь. Приподнимаясь со стула, я пошел открывать дверь, даже не удосужившись посмотреть в глазок или спросить «кто там», так как точно знал, что только единственный человек на Земле может ко мне заявиться поздно вечером: знает прекрасно, что у меня дома сейчас жены нет. Я открыл дверь и увидел Лёву в немного помятом виде, а может даже и в не совсем трезвом. Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах я увидел несусветную печаль. Наверное опять с Асей поругался. А позже Лёва, не заходя ко мне даже в квартиру, прямо с порога спросил: — Шур. — Мм? — Научи меня быть счастливым.