Be careful what you wish for

Денис расплачивается с таксистом, подхватывает свою спортивную сумку и выходит из машины, направляясь к своей парадной. Собрался лететь в родной Челябинск, но рейс задержали на 8 часов — погодные условия или хуй там разберет что? ну да, ноябрь в этом году выдался какой-то особо жесткий — и Денис, всячески стараясь сдержать невозмутимость, хотя поначалу забомбило у него неслабо, решил поехать пока обратно домой. В аэропорту столько времени делать нечего, а так хоть поспать успеет. Пивка еще можно со Славой пропустить. Тот пока у него живет, попросил перекантоваться у Дена, пока он в Челябе будет, проблемы с жильем сейчас. «Без вопросов», — сказал Чейни тогда, — «Хату мне не разнеси только». Слава сказал, мол, обижаешь, хоть и прозвучало неубедительно. Сейчас Ден поднимается по ступенькам, надеясь, что Слава еще не спит, а впрочем, время же детское. Хотя он, может, вовсе и не дома, с самого утра сегодня его не было. Словно в подтверждение, квартира встречает Дениса темной прихожей, тишиной, в общем, отсутствием признаков жизни. Чейни вздыхает — пиво, видимо, придется глушить одному. Или, может, позвонить Славе? А, в пизду, бухает где-то в баре, наверное, чего отвлекать человека. Он чувствует себя уставшим, измотанным даже, еще бы, сутки не спал, тут еще с перелетом облом такой. Лень даже включать свет, прямо в темноте и разувается, идет до спальни, чтобы бросить сумку. Дверь в комнату почему-то прикрыта, странно, он ее вроде такой не оставлял. Или Слава что ли дома все-таки? Толкает дверь, образовывается щель, хочет зайти, но застывает, услышав шуршание простыней, одежды и два приглушенных голоса. Че блять? Чейни заглядывает в щель, видит два силуэта. Ебаные серые питерские сумерки, не разобрать нихуя, только тени, Слава там с телкой что ли? «Слав, не копайся, сюда дай» — раздается из полумрака сквозь очередной шорох, и Чейни аж к полу прирастает. Либо у него со слухом проблемы, либо это вовсе не телочка. Ну либо, третий вариант, это экзотическая такая телочка с голосом… Геннадия Рики Эф? Да, это определенно его голос. «Что эти двое блять делают в моей кровати, места что ли другого не нашлось?», — сердито думает он, и тут вдруг до него доходит окончательно, — «Стоп, ЧТО они делают в моей кровати?!» Денису кажется, он аж поперхнулся от страшного открытия. Испуганно замирает, опасаясь, что они услышат, но нет, не услышали. В горле пересыхает, Чейни нервно сглатывает. Вся усталость его слетает мигом. Ему становится неловко аж до смешного, он тупо не верит, что мог стать свидетелем подобного. Ну, то есть, как, он подкалывал порой Славу за чрезмерный интерес к Геннадию, всякие шуточки бывали, сказал даже пару раз, что заценил бы, как они баттлятся в горизонтальном режиме. Но блять, это шутка была, он никогда не представлял себе этого в реальной жизни! Чейни загнанно оглядывается. Хочется срочно убраться отсюда, но сейчас ему почему-то кажется, что, попробуй он отступить, эти двое обязательно услышат. Нет, правда, надо убираться, какого бы хуя у них там сейчас ни происходило, это не для чужих глаз зрелище. Ден так-то не гомофоб в принципе, он друга любым примет (хотя Слава и Гена, в реальной жизни Слава и Гена, что вообще?..), да похуй даже, что на его кровати, с этим потом разберутся как-нибудь, а сейчас надо уходить, да, надо… Денис почему-то не может. Ноги будто к полу приросли, он умом давно уже ушел, аккуратно дверь прикрыв, а на самом деле до сих пор стоит на месте. Сумка на полу, а ремешок держит в руках, вцепился, как в соломинку, спасающую от того, чтобы крышей чуток не поехать от разворачивающейся на глазах картины. Странно очень, Чейни никогда не был по всем этим вуайеристическим штучкам, ни разу даже фантазий таких не было. Ну, не возбуждало. Тем более еще если за гейским поревом подглядывать, тьфу бля. Однако сейчас почему-то он стоит и смотрит, вглядывается, вслушивается, каждой клеточкой напрягаясь. Глаза попривыкли к темноте, и в полумраке он уже может разглядеть больше. Он видит Славу, лежащего без футболки, видит склонившегося перед ним Гену. Они о чем-то переговариваются почти шепотом, Слава хмыкает, потом еще раз. Притягивает к себе Гену за шею, вовлекая в, судя по звукам, глубокий и влажный поцелуй. Гладит руками его шею, волосы, пальцами проводит по спине поверх футболки. Чейни нервно моргает, все еще не очень веря в происходящее. Генины руки довольно хаотично шарят по Славиному телу, дыхание у обоих тяжелое, возбужденное. Слава ластится под прикосновения, словно кошка. Звякает бляшка его ремня, Гена какое-то время возится. Потом стягивает с себя футболку в то время как Слава снимает с себя брюки, небрежно отбросив их к любимому Денову торшеру. Снова целуют друг друга. Слава обнимает Гену за шею, притягивает к себе, они соприкасаются обнаженной кожей, Гена кусает его скулы, целует шею, ключицы. Слава откидывает голову назад, давится стоном, прижимается еще ближе. Денис поражен. Очень непривычно видеть такую его сторону — беззащитную, что ли? Чувствительную, чувственную даже, трогательно распахнутую откровенность. Слава запускает руку в Генины волосы, перебирает пряди почти что нежно, в то время как тот спускается ниже, отмечая его тело поцелуями, отметинами. Чейни становится душно. На автомате он начинает подмечать какие-то детали в Гениных действиях и движениях, которые можно было бы исправить. Ден бессознательно примеряет себя на его место. Думает, как реагировал бы Слава, окажись в его руках, если бы Денис там прикусил чуть иначе, здесь поцеловал чуть искуснее? Он не знает, почему думает о таком, но в штанах начинает становиться безжалостно тесно. А Славе, тем временем, хорошо и от Гениных прикосновений. Он облизывает губы, прикрывает глаза, резко судорожно выдыхает, когда Гена, судя по всему, берет в рот его член, Денису с его позиции особо не видно (и слава богу!), комом лежащее одеяло мешает обзору, но догадаться несложно. Гена давится, он в этом деле явно не мастер, выпускает изо рта ненадолго, но потом упорно продолжает снова. А Славе все равно хорошо, он не стесняется этого показывать, левая рука все так же в Гениных волосах, правая комкает простыню, он порой вздрагивает, дергается, словно пропуская через себя разряды тока. Шипит, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, замирает ненадолго, через секунду хрипло стонет: «Геночка». Что блять, «Геночка»? Да какой же ж блять Геночка, думает Чейни, все еще продолжающий охуевать, он же его хуесосом ебаным называл, никак иначе. Хотя… Так-то вполне все сходится. Слава продолжает стонать и выгибаться, Денис абсолютно иррационально все больше возбуждается. Кладет-таки руку себе на ширинку, становится очень сладко, блять, вот же ж стыдоба какая. Ширинку расстегивает. Гена тем временем прекращает свои оральные работы, не позволяет Славе кончить раньше времени. Поднимается опять на уровень его лица, блуждающе как-то улыбается, мазано целует в уголок рта, убирает со лба волосы. Слава ловит его руку, подносит к губам, целует костяшки. Столько интимности в этом жесте, Дена аж пробирает. Гену, видимо, тоже, он глубоко вдыхает, не отрывает от Славы взгляда, на ощупь разводит его ноги в стороны. Тот сглатывает, но ответного взгляда не отводит. Дену становится страшнее чем, наверное, этим обоим вместе взятым в данную минуту. Он не представляет, как это все будет происходить сейчас, блять, это же больно, наверное, да и вообще… Пиздец. А вот еще жестко будет, если они вот сейчас его заметят, вот это сцена, достойная «Ревизора» будет, хотя куда там, еще круче — они чуть не поебавшиеся тут лежат, он, весь, наверное, красный, со стоящим членом в руках… Возбудился от этих мыслей почему-то еще сильнее. Вгляделся в полумрак, там уже разворачивалось действие. Ден слабо представлял, каким образом, но Гена уже, похоже, засунул свои пальцы внутрь Славы, сейчас двигал ими, а свободной рукой его обнимал, шептал на ухо что-то, тот рассеянно улыбался, изо всех сил сжимал пальцами Генины плечи, цеплялся прямо-таки за них, до синяков, наверное. Да ему же больно, думает Чейни с отчаянием, вот изверг ты, Геннадий, нет, правда, за друга переживается. Но Слава елозит бедрами по кровати, прямо в губы Геннадию выдыхает «Давай уже». — Готов уже, уверен? — уточняет тот; Слава слабо кивает. «Нихуя он не готов!» — хочет заорать Ден, — «Да что ж ты блять…» Но Гена уже входит в податливое тело, Слава вскрикивает, жмурится. Гена целует его в лоб, останавливается, давая время привыкнуть, но Слава этого времени не хочет, он тянет его на себя, принуждая продолжить, и он продолжает; Слава закрывает лицо ладонями и почти что всхлипывает, это, похоже, фишка у него такая, ловить кайф с боли, потому что, отнимая ладони от лица, он улыбается почти что безумно и двигается Гене навстречу, впивается зубами ему в плечо и жалобно стонет туда же. Денис смотрит на эту картину широко распахнутыми глазами и осознает, что уже минут пять вовсю дрочит на нее. Черты в полумраке с трудом, но углядываются, Слава расставляет ноги шире, смотрит на Гену, кажется, просящим взглядом, тот ускоряет темп и сжимает пальцы на его горле. Слава давится последним воздухом, потом начинает хрипеть, его ноги сжимаются вокруг Гены, пальцы беспорядочно, лихорадочно шарятся по сбившейся простыне. Тесно, жарко, вся комната сейчас, кажется, сжимается до размеров спичечного коробка, и все пропитано животной страстью на грани с безумием. Гена отпускает его горло, Слава отчаянно, глубоко, жадно делает пару вдохов; хватка сжимается снова, да что у них за игры такие, Слава хватается за руки у себя на шее, но не пытается их отцепить, просто сжимает, а когда Гена снова отпускает, вдыхает воздух и кричит от какого-то абсолютно сумасшедшего, откровенного удовольствия так, что у Дена ноги подкашиваются. Он ускоряет движения рукой на своем члене, опирается о дверной косяк, сам уже практически стонет, не опасаясь, что его услышат, им все равно не до того. Гена тяжело, рвано дышит; он в последний раз смыкает пальцы на Славином горле, а когда отпускает, того прямо-таки подбрасывает на кровати, он опять переходит из стона в крик, утыкается в сгиб собственного локтя, цепляется за Гену так, будто падает в пропасть. Дениса в этот момент подводит, потом срывает, накрывает мощным оргазмом, выворачивает наизнанку, господи, как ярко-то, он зажимает себе рот и всем телом вздрагивает, уже даже наплевав на риск быть замеченным. Приходит в себя медленно и постепенно, возвращается фокус зрения, рассеивается плотный сладкий туман в голове, он замечает, что Слава тоже уже все, он лежит растрепанный, уставший, даже отсюда видно, что довольный, грудь вздымается туда-сюда. Гена, кажется, так и не кончил, ну ничего, додрочит потом, ложится рядом, накрывает рукой, гладит по голове, Слава его благодарно целует. Как же странно, думается, где же сейчас этот саркастичный, злой Гнойный, полный цинизма и желчи, желающий унижать и оскорблять? Нихуя, маски сорваны, рядом со своим человеком лежит не он, лежит Слава — тоже по-своему ебнутый, тоже с тараканами, но Боже, сколько в нем нежности, сколько же в нем нежности и с какой осторожной, искренней лаской он касается сейчас Гениного лица. Ден Чейни хуеет. Ден Чейни просто хуеет и продолжает хуеть. Ден Чейни видит, как Слава берет в руку член Геннадия Рики Эф, и понимает, что теперь ему действительно настало время уходить. Они заслужили закончить наедине, это уже всецело их момент, Денис стал свидетелем и так достаточного. Еще много вопросов ему предстоит задать Славе, а еще больше — самому себе. Но это все потом, а сейчас он оставит их друг с другом, заканчивать делить эти минуты между собой. Пора уходить. И на этот раз — слава богу! — ноги его слушаются.