В сердце атомной весны

      По весенней тихой улице грохочет многотонный кусок брони на 110 км/ч. Утыканный орудиями и приборами, не то катер, не то утюг-переросток. Тормозит у Харт-Плаза, деликатно заползает на тротуар восемью парами могучих колес. Минуту-другую жужжит приборами, щупами, сканерами, потом из люка выбирался человекоподобный куль темно-синего цвета, с массивным намордником-противогазом на лице и зондом в руке. Зонд похож на металлоискатель, им дозиметрист шарит вокруг, стиснув в руках. Двигается скованно, явно боится отступить на лишний шаг от броника. Выпускает разведывательный дрон, и тот носится желтым бумерангом от угла до угла площади. Человек неловко мнется у БТРа, нервозно поглядывая на группу андроидов, что собрались на другой стороне площади и теперь с любопытством наблюдали за маневрами крошки-дрона. От группы отделился один из девиантов – дозиметрист тут же вжался спиной в теплую сталь броника, задолбил кулаком и заорал по рации, чтобы открывали, код красный! В ответ из люка высунулся еще один куль, теперь уже насыщенной-бордовый, массивный. Грузно спрыгнул асфальт, отнял у дозиметриста зонд и махнул рукой, мол, проваливай. Тот с облегчением свалил, по пути подманил и словил разведывательный дрон. Бросил напоследок: «Час, Андерсон!» Броник выполз на дорогу и заурчал прочь, обдав Хэнка густым выхлопом, от чего стекло шлема заволокло на пару секунд. Когда бурая муть отступила, Коннор был уже рядом. Замер в метре от него, стоит, ждет чего-то, осторожно изучает. Громоздкий костюм, прорезиненный и многослойный, ранец с фильтрами и дыхательной смесью за плечами, массивный шлем, за толстым стеклом которого лицо человека укрывает маска противогаза, со встроенным динамиком рации и рифленой трубкой. Видно только яркие глаза да пару неопрятных седых прядей, падающих на лоб. Коннору не нужно видеть, он знает, что Хэнк улыбается. Сам андроид-детектив все так же идеально причесан и носит свое форменное, пиджачок и джинсы, только на спине и на груди больше не светится «АНДРОИД» и серийный номер. В виске пульсирует спокойным голубым диод. Шею ненавязчиво стягивает галстук. Его-то Хэнк и подцепил неуклюже рукой в толстой перчатке. Потянул к себе и стиснул Коннора в шуршащих медвежьих объятиях. Теперь он был еще здоровее. Настоящее инопланетное чудище. Но это чудище улыбалось и бормотало в динамики, что дико соскучилось, что жопа преет в чертовом комбинезоне, что теперь не отпустит, весь отведенный им час будет так стоять и тискать своей любимый говорящий тостер. Всё же отпускает, отступает, придерживая за плечи. - Дай хоть посмотреть на тебя. Коннор тоже смотрит, всеми своими сенсорами смотрит, записывает, складывает бережно в самый надежный и защищенный отдел памяти. - Ты немного похудел, - 5,8 килограмма долой! Коннор выглядит неприлично довольным. - Пришлось. Иначе перестал бы в костюм влезать, - кажется, Хэнк смутился. Коснулся основания шлема. – Бороду тоже пришлось обкорнать, а то морда страшно чешется. - Тебе очень идет. Спасибо, что делаешь все это ради меня. Прямолинеен, как и всегда! - Ты тут ни при чем. Конечно. Хэнк повел пальцем по щеке Коннора, тот зажмурился, схватил его руку, отчаянно вжался лицом. Стоял так добрую минуту, стиснув запястье человека, до ломоты во всех компрессорах и платах желая почувствовать живое, родное тепло. Коснуться кожей кожи. Но нельзя. Нельзя. Невозможно. Их разделяют десятки, а кое-где и сотни, рентген в час, костюм радиационной защиты, свинцовое напыление, от чего у Коннора чешется под обшивкой. Фантомно чешется и колет. «Иначе было нельзя», - сокрушался Маркус. Коннор кивал, соглашался, но знал, чтобы был иной выход. Хэнк сломал его. Нелогичностью и нежеланием видеть в говорящем куске пластика просто очень умную, продуманную до мелочей машину. Своей дикой привязанностью заставил хотеть, желать, думать самому, четко отделяя программу имитации от спонтанных импульсов, которым нет объяснения, кроме как: ПОТОМУ ЧТО ЗАХОТЕЛОСЬ. Можно было найти иной выход. Можно было... - Ну, всё-всё, не хандри, - Хэнк неловко треплет Коннора по волосам, отправляет его пиджак, как бы невзначай проходясь рукой по ладному телу, и вовсе не чувствует его. – А то перед парнями неудобно. Коннор смотрит в сторону андроидов, что моют памятник. Тем явно нет никакого дела до их милований. Уже привыкли. Знают, что хотя бы раз в неделю в Детройт наведывается этот странный человек и гуляет по опустевшим улицам со своим бывшим напарником. Радиация разлилась сюрреалистичным морем по Детройту, омывая одни улицы и обходя другие. Андроидам излучение не наносило урона, но они продолжали старательно вымывать фонящие пятна. Дозиметр Хэнк нес небрежно на плече, полностью доверяясь вниманию Коннора. Весна, апрель, все цветет буйным цветом. Птички поют. Переливаются на солнце капельки росы и реагентов, которым роботы моют улицы и дома. На этих самых улицах пустынно, хотя движение все же есть. То тут, то там кто-то да и выглянет, любопытно и без угрозы. Ощущения все равно жуткие. Как в новом, ещё пустом доме с голыми стенами и отголосками эха, что взялось не пойми откуда. - …в фургоне Гэри теперь живут еноты. - Мутанты? - Нет, - Коннор тихо фыркнул. Хэнку очень хотелось увидеть хоть одного мутанта, о которых столько написано книг и снято фильмов. - Обычные, здоровые еноты. Такие пушистые… Как дела у Сумо? - Хорошо, как и всегда. Ленится, гоняет меня на улицу в самый дождь, притаскивает грязь на брюхе. По тебе скучает. - Я тоже скучаю… - Но у тебя теперь новые любимчики, - поддел его Хэнк. – Так ему и передам. - Не надо! Пожалуйста. И вот что с ним делать, а? Опять не понял шутки, пришлось успокаивать. - Ты теперь что-то вроде местного шерифа? Они идут мимо полицейского департамента, почти родного старого здания. Коннор кивнул и ответил, что занимать кабинет капитана Фаулера не стал, посчитал это неэтичным. - Я работаю за своим столом, напротив твоего. - И как? Есть, чем заняться? Коннор отвечает сдержанно, взгляд старательно прячет. Потом ведет куда-то вдаль. - Я был создан для решения нестандартных задач, для раскрытия преступлений девиантов. Что, если не загадка, поведение и эмоции девианта? Но они отличаются от человеческих. Кажется, Хэнк уловил, к чему тот клонит, но перебивать не стал. - Исправного андроида я могу прочитать за 6,3 секунды. Девианта – за 12-15 минут, его эмоциональный фон, предназначение, его привязанности и личный интерес. - То есть, ты хочешь сказать, что с роботами тебе скучно? - Нет! Не скучно. Просто… - Коннор долго подбирал слова. – Теперь у меня нет конкретной миссии. - А девианты не совершают преступлений, не имея триггера в виде человека, так? Коннор поджал губы. Так. - Иногда я думаю, что свобода в таком виде мне не нужна. - Бредовые мысли, Коннор. Будь ты свободен с самого начала и имей ты права, например, я или Джефф не обращались бы с тобой как с пустым местом. - Разве наличие гражданских прав у офицера Рида останавливает тебя от ругани в его адрес? – Коннор больше не грустил. Коннор глядел с вызовом, взяв Хэнка под руку. – Ты угрожал ему расправой, в лицо 17 раз, за глаза – 32 раза. - Это была самозащита! - возмутился Хэнк. – И защита полицейского имущества. Тебя, то есть. А то потом еще объяснительные писать… Даже если его отмыть, влить свежий тириум или полностью заменить тело на новое, пересадив блок памяти, этот самый блок фонит как маленький Чернобыль. Уже пробовали. Слить память дистанционно, как Коннор делал это раньше при малейшей угрозе целостности корпуса, тоже не вариант. Что-то неуловимо терялось. Получалась кукла с его памятью и восприятием, но это было не Коннор. Хэнк раскусил подмену через четыре минуты. Недовольство от неудачи перекрыло острыми иглами ревности. Коннор отконвоировал двойника на самый нижний уровень склада и деактивировал своими руками. Хэнк больше спрашивает, чем сам отвечает. Знает, что Коннор со скуки влез в полицейский архив и потихоньку раскрывает «висяки» десятилетней давности. Потом они часами торчат на телефоне, обсуждая нюансы. Коннор рассказывает о новых впечатлениях, что успел собрать со времени их прошлой встречи. «Час и четырнадцать минут лежал на газоне без одежды под дождем; чувствительность у ступней и ладоней разнится, так же как у живота и спины, если деактивировать скин кожи». Хэнк тяжко, как-то задушено вздыхает. «Гладил енота по и против шерсти 17 минут; по росту меха и со скином еноту понравилось больше». Хэнк хмыкает насмешливое: «Да не может быть». «Соединился с Саймоном, когда тот соединился с Маркусом; ощутил…» - ЧТО?! - …противоречивые чувства. Ощутил легкость, будто только что залили свежий тириум высшего сорта. Неловкость. Но она быстро прошла. Потом стало комфортно и спокойно, - Коннор все рассуждал, фоново отмечая, как вдруг зачастил пульс Хэнка. - Хочу попробовать порисовать красками, но пока не выбрал сюжет. В моей программе заложена возможность составления фоторобота подозреваемого, но это разные функции… Хэнк?.. Андерсон натурально скрежетал зубами, в динамиках было прекрасно слышно. - Тебе нехорошо? - Лучше всех. Значит, вы там… у себя… кибер-групповухой занимаетесь? Коннор лезет в сеть, параллельно торопливо сканируя показатели жизнедеятельности Андерсона. Теряется. Потом соображает, в чем дело. Смущается, теряется опять. Негромко выдает сухие факты о понятии слияния андроидов. Хэнк ревнует. Злится. Долбит диким пульсом по чувствительным сенсорам, и Коннор чувствует его внутри себя, под обшивкой, в самом сплетение трубок и проводов, в сердечнике. - П-пожалуйста, успокойся. Пространство вокруг вибрирует и трещит, под ногами дрожит земля. Хэнк выдает сипло: - О, чудо техники едет. На перекресток выползает давешнее бронированное многотонное чудище, утыканное иглами-антеннами. Плевать! Хэнк тащит Коннора к себе, и тот буквально валится ему в руки. Речевой модуль выдает такие звуки, что волосы на загривке встают дыбом. Коннор едва различимо постанывает в динамики, будто над самым ухом. Цепляется за плотную, слишком плотную ткань, трепещет всем телом до последнего винтика: «хочу к тебе!» Но нельзя. Нельзя, черт побери. - Ещё есть время, - негромко замечает Хэнк, оглаживает дрожащего андроида. Коннор заметно расслабляется, поднимает голову и смотрит с такой отчаянной тоской, что сердце заходится. Хочет что-то сказать, но программы безжалостно тормозят, вспыхивая гирляндами сбоев и сбросов. Хэнк вновь касается его лица огромной неуклюжей лапой, касается диода, стабильно красного. Тянет за собой, попутно ругаясь по встроенной рации с командиром разведотряда. - Не положено! – выдает раз за разом механический голос в динамике. - Тогда я остаюсь здесь. - НЕ ПОЛОЖЕНО! У МЕНЯ ПРИКАЗ! - У меня тоже. Исполняй, лейтенант! Андерсона повысили до капитана, к его собственному удивлению, после провала расследования, захвата Детройта андроидами и явной к ним симпатии, которую Хэнк не собирался скрывать. И теперь он изредка и беззлобно гонял младших по званию. Приказ был: высадить Андерсона в центре города, при полном защитном обмундировании, и забрать через час, в целости. Примерно столько времени занимал сбор данных и замеров. Девианты были не против, что люди катаются по их городу, и что один из них рискует гуляя по фонящим улицам с фонящим роботом под руку. Командир разведки все же вылез из люка и снова гаркнул: НЕ ПОЛОЖЕНО! Хэнк отмахнулся от него. Залез на покатый бок, уперевшись ногами в выпуклость какого-то измерительного прибора, затащил Коннора следом и усадил рядом с собой. Постучал по башенке люка. Мотор заурчал, поднатужился, и броник легко снялся с места. - Слишком сильные вибрации, - из динамиков шлема лился мягкий голос Коннора. – Внутри должно быть удобнее. - Не, так же трясет. Зуб на зуб не попадает. Неплохой аттракцион. Коннор расслабился, и теперь посматривал на Хэнка с легкой улыбкой. Даже при такой кошмарной тряске, он держал осанку принца на официальном выезде. Помутнение отступило, отпустило, и теперь можно функционировать нормально. Проходящие мимо андроиды помигивали им в след желтыми огоньками, явно записывая увиденное и передавая дальше по внутренним каналам связи. - Я бы хотел еще прокатиться на БТРе. Спасибо, лейтенант, - дружелюбно проговорил Коннор, уже стоя на мытом-перемытом асфальте перед ПуСО. Командир что-то булькнул в динамик и скрылся в люке. Хэнк слез на землю. Хотел было уже прощаться, но неожиданно для себя заговорил о другом: - Мы найдем способ, вот увидишь, - говорил негромко, уверенно. Нет нужды перекрикивать рев БТРа, Коннор его слышит. Подключился к рации, при этом экранируя их интимное пространство от ушей остального экипажа. – Я знаю, ваши тоже не сидят сложа руки. Так и было. Только Коннор ничего не рассказывал. Не видел смысла обнадеживать раньше времени. Люди не логичны, импульсивны, достигнув небывалых высот в науке, они все еще верят в сверхъестественные силы. Даже там, где уже все изучено, где машина выдает конечный результат, утверждает, что выхода нет, человек ищет, прет напролом и находит этот самый выход. Коннор был уверен в своём человеке. Упрямый и невежественный в научном плане, Хэнк Андерсон имел привычку ставить на кон все, даже собственную жизнь, лишь бы получить желаемое. Получить его, Коннора, модель RK800, облученную, деформированную внутри машину, неисправного девианта. - Мы найдем выход. Коннор верил своему человеку, потому что иначе уже не мог.