Секрет похищения

Владимир Петрович вздохнул с облегчением. Как трудно ему отчитывать этих детей. Ведь благодаря им он дослужился до звания майора! Но лезут же — Крашенинников сдержал нелестный эпитет, — на рожон… Так еще и не поймешь, когда говорят правду, а когда — лгут! Вот и сейчас, он их расспрашивать, а они — не знаем ничего! Еще и Василий молчит, а майор-то точно знает, что Мурыжко что-то скрывает! Василий почувствовал тяжелый взгляд шефа и оторвался от каких-то бумаг. Он и ребята не стали говорить Владимиру Петровичу о том, что Кирилла задела пуля. Если майор об этом узнает, то и родители Хованского тоже. А зачем это? Все-равно же за попытку убийства та же статья… — Владимир Петрович, разрешите идти? — спросил Вася, надеясь на согласие. — Это еще зачем? — сердито спросил Крашенинников. — Так обед ведь! — жалобно проговорил молодой человек, — А отчет же и подождать может…

***

Фрося с замирающим сердцем шла домой. Что скажут родные? А что им сказать? Вот Ольге повезло — у нее Даша есть, она Ираиде Антоновне сказала, что Оля у нее, и что у них все хорошо. А у Фроси и родных-то нет — дядя да его жена. Только дядя постоянно работает, его и дома-то не бывает, у него же профессия — буровик! Зато тетя целыми днями ходит по всяким косметическим салонам и пилит, пилит и пилит Фросю! — Что же делать? — не замечая, что думает вслух, пробормотала зеленоволосая, — Дяди еще дней пять не будет дома. А пока его нет, она мне голову открутит и скажет потом, что так и было! — она остановилась. — Фрося, подожди! — Хованский догнал девочку. — Давай я тебя провожу? Он нагнал ее быстрее, чем ожидал: Фрося отошла от Фрунзенской всего ничего. А тут еще и потерянно смотрит в землю… — Что-то случилось? Почему ты так странно смотришь на дорогу? — Э-эм. Ну… — девочка замялась. — Понимаешь, мои-то не знают, что меня похищали… А сказать — не поверят! Дядя рассердится, а тетя… она вообще прибьет! — А роди… — Кирилл запнулся от внезапной мысли. — Родители? — горько усмехнулась зеленоволосая, — Их нет. Мама бросила меня, когда мне было полгода, поэтому до шести лет я жила с папой. Он был ментом. И однажды его убили. Моим опекуном является дядя, пока я несовершеннолетняя. — и она всхлипнула. — Прости… Я не хотел… — потерянно пробормотал Хованщина и приобнял ее за плечи. Фрося грустно улыбнулась и положила свою голову ему на плечо. Так они простояли минут десять. Потом, словно очнувшись, оба смущенно отстранились друг от друга. — Хорошо, пошли со мной. Может, увидев тебя, она побоится высказать все что думает обо мне!