Секрет на двоих.

Марк заебался. Он уже пару недель сидит в своей съемной квартире в Питере и не просыхая бухает. Клипы все отсняты, треки записаны, встреч нет и концертов тоже. У Марка мини отпуск. Лучше бы его не было. За две недели одиночества ему всего пару раз позвонил Дима, примерно столько же Маша. Все были уверены в том, что с Марком все хорошо, он просто отдыхает и отсыпается. Марк же в свою очередь все две недели занимается самоанализом, самобичеванием и ещё чем-то из этого рода. За эти две недели он осознал многое. Например, что он слабак, ещё трус и совсем немного гей. Марк понял, что влюбился и влюбился он не в шикарную брюнетку с четвертым размером и серыми глазами, нет, влюбился он в друга, коллегу, в высокого брюнета с темными глазами и пирсингом в носу. Марк, кажется, был одержим Облой. Это стало понятно на первой неделе самоанализа, раньше он этого не замечал, да, возможно, залипал чуть дольше на губы, на глаза, но все списывалось на собственную задумчивость, а ни как не на симпатию к парню. После первой недели бухача и полного осознания всего вышеперечисленного, к Марку пришло ещё одно осознание — он никогда не будет счастлив. Да, именно. Просто у всех семьи будут, дети там, жёны, а у него безответная любовь и остаётся только до конца жизни наблюдать за тем, как у Вотякова самого появляется жена, дети, дом с собакой, все дела. От этих мыслей, ещё и в пьяной голове, Марку пришла «прекрасная» идея, раньше он к такому никогда не прибегал, знал, даже видел последствия, но на себе ни разу. Маркул идёт в ванную, таща с собой в руке полувыпитую бутылку виски. В ванной, где-то в шкафчике, он находит лезвия. Хрен знает откуда они, но они же есть, почему бы и да? Марк делает большой глоток из горла и отставив бутылку на раковину сам садится на край ванной, достает из пачки лезвие, и недолго думая проводит им по запястью, прямо возле синих нитей вен. Порез не глубокий, лишь маленькие капельки крови выступили по краям. На третьем порезе Марк понимает, что ничего не чувствует. Совсем. Кроме обиды и отчаянья. Марк проводит вдоль по руке, прочерчивая красную линию, порез уже глубже, но вены еще не задеты. Ощущения посильнее, но все ещё плевать. Марк берет бутылку и вместе с лезвием уходит в спальню, там на ноутбуке мельтешит морда Назара в старом клипе, а на телефон приходят оповещения из Инстаграм о том, что Обладает залил новую историю. Отложив лезвие на тумбочку, устроившись поудобнее, Марк разблокирует телефон и нажимает на оповещение. На экране появляется улыбающаяся мина Вотякова, на фоне слышна громкая музыка, виден дым от кальяна, вот в кадр влезает девушка. «Красивая» — думает Марк и видит как Назар нежно гладит ее по волосам, завораживающе улыбаясь. Геолокация в сторис показывает «Амстердам». В следующих трёх, таких же, сторис Марк наблюдает в руках парня косяк и ещё двух таких же девушек, одна из которых устраивается на коленях репера. Марк чувствует ком в горле, прилив детской обиды, ведь хочет быть там, хочет быть рядом с Назаром! Чтобы он обнимал его, а не этих шлюх. Марк совершенно по-детски дует губы и тянется за бутылкой, откинув телефон к изножью кровати. Алкоголь уже не жжёт глотку и, кажется, даже не пьянит. А может быть он просто уже настолько пропит, что не чувствует. В любом случае Марку плевать. Он берет лезвие и приводит еще несколько полос по руке зачарованно наблюдая за красной жидкостью вытекающей из порезов, в один момент просто вырубаясь. Так проходит ещё неделя. Марк пьет, оставляет на своих руках и теле порезы, какое-то время без остановки плачет. Просто плачет смотря на совместные фотки в телефоне с каких-то тусовок, со студии. Этих фоток нет в интернете, они есть только у них двоих. Марк находит фотки когда зачем-то, пока тот не видит, фоткает Назара возле микрофона в будке. А тут Назар спит за столом в наушниках, они тогда до шести утра трек писали, веселая ночка была. Марку стало совсем плевать на своё состояние, пару раз он пытался привести себя в порядок и не пить хоть день, сходил в магазин, купил еды, но придя домой, пока ждал когда закипит чайник, увидел в инсте ещё одну историю Вотякова, он вернулся в Рашку и, кажется, задерживается в Питере. Марка как перекрыло, он откинул телефон куда-то в сторону холодильника, но благо попал на кухонную тумбочку и Боже, храни чехлы оксишопа, от телефона ничего не отвалилось. А в Марке, кажется, опять все обрушилось, он не понимает почему ему так плохо от простой сторис, ну в Питере парень, ну и что с того. Марк забирает из кухонного шкафчика ещё одну бутылку виски, кажется, последнюю в доме, и идёт в комнату, к лезвию. Сегодня порезы слишком глубокие, кровь прилично так вытекает, капая на серые простыни и черные спортивки, Марк жмуриться от боли, шипя, но не останавливаясь, он слизывает большую каплю крови с запястья и запивает вискарем, чувствует себя уебищем, просто, большим таким, бесполезным уебищем. На кухне, кажется, звонит телефон. Марку плевать, он бессмысленно залипает в потолок отправляя туда оболочка дыма от дешевых сигарет, купленных в ларьке рядом с домом. Потушив сигарету и не перетянув кровоточащую руку, Марк просто засыпает на несколько часов, в надежде не проснуться. Через полтора часа Марка будят громкие звонки в дверь и, кажется, удары по ней ногой. Парень подрывается с кровати и чуть не разбивает голову о косяк двери, голова кружится, руки дрожат, кажется последний порез был лишним… или «незаконченным», думает Марк и, натянув толстовку с длинным рукавом, чтобы не было видно его развлечений, идёт открывать дверь. За дверью стоит любимый менеджер. Вздохнув и натянув уставшую улыбку Марк открывает дверь. — Ты, блять, трубки брать не пробовал, я обзвонилс… пиздец тебя жизнь помотала, ты чё все две недели бухал? Мда…- Дима с порога начинает тараторить, проходит на кухню и открывает настежь окно, запуская свежий воздух, — чё ты молчишь то, все нормально? Ты весь прямо убитый, — уже обеспокоенно спрашивает Дима, Марк лишь отмахивается. — Похмелье просто, ночью бухал где-то, вот только проснулся. Что-то случилось, чё звонил? — незаметно переводя тему, спрашивает Марк, Дима щёлкает пальцами и кивает. — Ага, да, точно, собирайся, едем лечить тебя от похмелья и зарабатывать новое, -весело сообщает Баранов. Марк непонимающе на него сморит и думает о том, что ехать бухать с Димой — плохая идея, вдруг он ещё проболтается ему по пьяни, кто его знает, сам себя он даже не знает. — Дим, куда, я дома побыть хотел, все ещё не отдохнул нихрена, — нудит Марк садясь на стул рядом с другом, подпирая голову ладонью. — Назар звонил, сказал, ждёт нас с тобой, у него туса по поводу приезда в Питер, поехали, развеяться тебе надо, не понравится, я сам лично тебе такси вызову, — услышав о Назарее, желание Марка ехать бухать совсем пропадает. Но с другой стороны, что-то внутри очень хочет увидеть Вотякова, он давно не видел его вживую и, как не крути, соскучился. Дима видит, что артист о чем-то задумался и чтобы выгнать его из транса щёлкает перед носом пальцами, — Встаем, одеваемся, Марик, ты какой-то заторможенный сегодня, — Марк лишь машет на него рукой и уходит одеваться. — Пятнадцать минут, я в душ и выезжаем, — кричит Марк из коридора. Он и в правду укладывается в пятнадцать минут, схватив толстовку из мерча Локки, он убегает в ванную, быстро принимает душ, смывая кровавые разводы с рук и бедер, успевает побриться и более-менее приводит себя в порядок. Через двадцать минут он с Димой уже сидит в такси и едет к назначенному бару. Марк все время оттягивает рукава толстовки пряча ладони, а вместе с ними запястья, он чувствует себя не уютно вне квартиры. Ему кажется, что Дима на него слишком часто смотрит, что-то подозревает, а ещё больше нагнетает то, что через несколько минут придется встретиться с человеком из-за которого он, собственно, себя так хуево и чувствует, но обвинять его в этом нельзя, ведь он не виноват, что Марк такой долбаеб и влюбился в него. Марк отгоняет от себя все мысли и обняв себя на плечи, откинувшись в угол кресла такси, просто рассматривает ночной Питер пролетающий мимо. Кажется, Марк заснул, Дима будит его и говорит, что они уже приехали, парень кивает и вываливается из машины, пытаясь размять мышцы затекшие в поездке. В баре на удивление не так много народа, Марк сразу замечает пару знакомых лиц и около бара самое знакомое из всех. Назар тоже замечает парней сразу же и летит к ним, улыбается и смеётся когда Дима жмёт ему руку и обнимает за плечо, шутя на какую-то тему. Марка Назар обнимает, сразу же сообщая как соскучился и сколько всего хочет ему рассказать. Марк улыбается, обвивает тонкую, подтянутую фигуру парня руками и жмется к шее, смущенно смеётся когда Назар по-дружески, но так нежно гладит его по затылку и отстраняется. Марк смущён до невозможности и надеется, что парни этого не видят. Назар ведёт их к бару, что-то увлеченно рассказывая Диме, периодически поглядывая на Марка, который уже раздобыв себе виски осушал второй стакан. — Ты сегодня какой-то молчаливый, — замечает Назар обращаясь к Марку, тот прячет смущенную улыбку в стакане осушая его до дна, ставит на стойку и просит повторить, сразу же замечая, что рукав на толстовке слегка задернут, тут же опускает его и смотрит на Назара, который, кажется, тоже что-то заметил, но вида не продает. Марк надеется, что ему показалось и Обла ничего не видел. — Он просто странно проводит свой отпуск. Такое ощущение, как будто он все две недели, сколько я его не видел, бухал без продыху и закидывался химкой какой-то. Ты не видел его час назад, он щас ещё по-божески выглядит, — распинался Баранов, а Назар его внимательно слушал, периодически кидая взгляды на Марка, который не отрывал взгляда от него, один раз Назар посмотрел на руку Марка с натянутыми рукавами, затем с прищуром в глаза, как будто о чем-то догадывался. — Дим! — чуть строго говорит Маркул и прекращает тираду менеджера, — не все так плохо было, одну ночь я пробухал, плохо отходил, ничем я не закидываюсь, — обиженно говорит Марк и отворачивается к бару, как маленький. Дима подходит и обнимает его за плечо. — Обиделся? Ну мы же не осуждаем, бухай, только не злоупотребляй, — говорит Дима и улыбается, с другой стороны садится Назар и, положив голову на руку, смотрит на Марка изучающе, кивая на слова Димы. Следующий час они проводят в разговорах обо всем и ни о чем, смеются, выпивают, веселятся. Марк, кажется, даже немного отвлекается, но осознает. Как сильно он скучал по Назару, по его шуткам, по его рассказам, по глазам и улыбке от которой под первыми появляются морщинки. Вскоре Назар просит прощения и отходит от них, так как приехал кто-то из его близких друзей и его срочно нужно встретить на улице, Дима тоже отваливается, случайно встречая кого-то из знакомых и, увлекаясь беседой, отходит к нему за столик. Марк остаётся один. Один на один с баром. Он понимает, что его снова накатывает эта волна депрессии, волна грусти и обиды. Снова заказывает один за одним шот и сбивается со счёта когда понимает, что нажрался. Но не останавливается, он хочет упиться до смерти. В один момент бармен перестает наливать и Марк замечает Диму, который садиться рядом и зовет его. — Ты чё, накидался уже? Тебя на час оставить нельзя. Маркул, ну как так-то, — Марк пьяно разводит руками и неаккуратно слезает с барного стула, почти падает, но сильная рука Димы ловит его почти за шкирку задирая толстовку, Марк быстро оттягивает край кофты и в отчаянии ерошит волосы и трёт лицо. — Блин, как же хуеево, я заебался, — почти шепчет Марк не открывая глаз. Дима подходит и кладет руку на плечо, сжимая и разжимая. — Идем, я такси вызову, домой тебя отвезу, — говорит Дима, видя, что с парнем что-то не так, у него что-то случилось, но не лезет, Марк сам расскажет если захочет. Маркул мотает головой и садится обратно на стул. — Не хочу домой, я там умру, — тихо говорит Марк, рассматривая пол. Дима хмурится и не понимает. — Что за глупости, ты в стельку, братан. Ну хочешь ко мне поедем, у меня Маши дома нету, отоспишься, м? — было видно, что Дима переживает, не только как менеджер молодого артиста, но и как друг. Марк мотает головой и ложится на руку, на бурную стойку. — Спасибо, брат, но с тобой не хочу. Я с Назаром хочу, — выдает Марк и смотрит куда-то сквозь пространство пьяным взглядом, медленно моргая. Дима искренне удивляется, но решает не задавать вопросов, оборачивается и пытается взглядом найти Вотякова. Который как раз идёт в его сторону. Дима оставляет Марка и идёт на встречу Назару. — Бля, Наз, там такое дело, видишь вон то тело, — говорит Дима, усмехаясь показывая на Марка. — Угу, Марик напился? — Дима кивает. — И отказывается ехать домой, говорит, умрет там, — Назар удивлённо вскидывает брови, — и со мной ехать не хочет ко мне, сказал с тобой хочет. Пхахах, может ты поговоришь с ним, уговоришь домой поехать, а то я что-то волнуюсь за него, — обеспокоенно говорит Дима. Назар понимающе кивает и ещё раз посмотрев на Марка, подумав о чем-то, говорит. — Я вызову такси, отвезу его домой, не умрет он. Отдыхай, я отпишусь о нем, — Дима удивлённо смотрит на него. — Ну, а как же народ, ты всех кинешь? — спрашивает Дима. — Да ладно, всем уже давно все равно на меня, а я устал тут, поеду, отвезу его и сам спать лягу, отдыхай, давай, рад был увидеться, скоро увидимся, — Назар, похлопав Диму по плечу, уже направляется к Марку. Баранов вздыхает, последний раз смотрит на них и, взяв что-то себе в баре, уходит к знакомым, проводить остаток вечера с ними. Назар подходит к засыпающему Марку и проводит ладонью по волосам. — Просыпайся, принцесса, твой принц пришел, куда тебя доставить? — Марк открывает глаза и смотрит на Назара, чувствует как щеки начинают полыхать, хочет улыбнуться, но совсем не выходит, слишком хреново. — Хотелось бы к принцу в замок, но можно и к принцессе в башню, — тихо говорит Марк, выпрямляясь садясь на стуле. — Мне сказали, в башне тебя убьют… не хочешь рассказать, что у тебя происходит? — Марк отрицательно машет головой, Назар вздыхает, — Марк я видел твою руку… бармен, можно один шот текилы? Спасибо… Я не сказал Диме, не хотел его беспокоить. Он и так за тебя переживает, как и я, мы же не чужие, я волнуюсь… Марк, скажи мне, что происходит? — Марк удивлённо смотрит на Облу, молча наблюдая за тем как Назар закидывает в себя текилу закусывая лаймом, морщится и поворачивается лицом к нему, выжидающе смотря. — Я просто поцарапался, со мной все нормально, что вы развели то, — пьяно отмахиваясь, говорит Марк, Назар щурится, знает, что Маркул врёт. Вотяков расплачивается за выпивку, спрыгивает со стула и подойдя вплотную к Марку резко приподнимает его толстовку, тыкая пальцем в свежий порез, заставляя поморщится. — Это тоже поцарапался? Марк, люди просто так не режутся. Ты не псих, я это знаю, но я хочу знать, из-за чего это все… выходи на улицу, я такси вызываю, — Марк выдыхает как только Назар отходит и хватается за живот, становиться ещё хуже и появляется желание убежать от Назара, не ехать с ним никуда, с другой стороны уже настолько похуй. Марк запутался. Он выходит на улицу, быстро находит взглядом Назара и подходит ближе, тот все ещё выжидающе сморит на него, закуривая сигарету. — Не расскажешь? — спрашивает Обла, выдыхая горький дым между ними. Марк отрицательно мотает головой, забирает у него сигарету, делая глубокую затяжку, и отдает обратно. Так они стоят какие-то время, выкуривая одну сигарету на двоих. Когда Марк делает последний затяг, он уже начинает мёрзнуть и очень во время подъезжает такси. Забравшись на заднее сидение, опять уткнувшись в угол, Марк прячет холодные руки в рукава толстовки. Назар залезает туда же, он не хочет оставлять Марка одного даже на заднем сидении машины. Водитель, взрослый дядечка, лет под пятьдесят, на них даже не смотрит, наверное, понял, что парни из бара и поддатые, особенно Марк, который умудрился два раза стукнуться головой о крышу машины пока в нее садился, такие пассажиры не редкость в это время, чего их разглядывать. Назар подсаживается ближе к Марку, который как снегирь надулся и снова сверлил взглядом пространство. Назар тоже не совсем уже и трезвый, так что всякие понятия о личном пространстве и тд, его сейчас не колышут, он подсаживается совсем впритык к Марку, отчего тот дёргается и удивлённо сморит на него. — Ты замёрз, — тихо говорит Назар, закидывая одну руку на плечо Марка и удивляется когда тот уже не дёргается, а наоборот ближе прижимает к груди Облы. Назар гладит рукой холодное плечо и аккуратно тянется большой ладонью к руке Марка, спрятанной в рукаве. Марку стало настолько плевать на то, что будет потом, он живёт этим моментом, сейчас. Он даёт себя обнимать и ловит от этого лютый кайф, кайф от тепла такого желанного тела, такого родного, но такого запретного. Его пробивает током, но он не отдергивает руку когда к ней прикасается Назар. Вотяков аккуратно кладёт руку к себе на колено, вверх запястьем и отодвигает рукав, аккуратно проводя пальцем по глубоким и не совсем порезам, синие и красные пятна от них сильно контрастируют на белой коже Марка. Назару хочется обнять его крепче и больше никогда его не отпускать, не дать сделать с собой ещё что-то, хочется целовать эти руки, хочется больше никогда не видеть этот отчаявшийся потерянный холодный взгляд. Назар обнимает Марка второй рукой, сжимая в ладони холодное запястье, целует в затылок и вдыхает запах миндального шампуня вперемешку с запахом сигарет. — Что же ты делаешь, придурок, — шепчет Назар, сильнее сжимая Марка в объятьях, а у того из глаз падает пара слезинок и он молчит, молчит всю дорогу до дома Назара, всю дорогу до квартиры. Только возле входной двери Марк останавливает Облу. — Назар, подожди, — хрипло зовет его Марк, — ты хотел знать, что происходит, я скажу, но мне кажется ты меня убьешь и, в принципе, я этого заслуживаю. Я так устал от этих мыслей, — медленно выговаривает слова Марк. Назар внимательно на него смотрит и подходит ближе. — У меня есть ощущение, что скоро ты сам себя убьешь, чего ж мне руки то морать, — шутит Назар и продолжает, — мы все от многого устаем. Ты не представляешь как устал я… Давай так, буду с тобой как с маленьким, ты мне свой секрет о себе, а я тебе свой и мы посмотрим, кто кого убьёт, окей? — Назар пьяно улыбается и готовится слушать Марка. Марк рассматривает его глаза, розовые губы, возвращается к глазам и, как будто насмотревшись, закрывает свои и на выдохе произносит. — Я тебя люблю, янегейпростотыисключениеянезнаючтодальшеделать, — Марк начинает тараторить и закрывает лицо руками. Назар, мягко говоря, в шоке, он ожидал что угодно, но точно не признания в любви, даже не надеялся. Видя в какой панике Марк, он быстро приходит в себя и адекватно принимает ситуацию. — Марк, — зовет его Назар, — Марк посмотри на меня. Вот, да, я тебя не убью, ладно? Да, вот… я сейчас открою дверь, мы зайдем домой и там поговорим…- у Марка уже красные глаза, парень не может сдерживать эмоции, ему страшно, стыдно, обидно, все вперемешку. Назар открывает дверь и запускает Марка вперёд. Пока тот разувается, Вотяков вешает ветровку на вешалку и скидывать кроссовки в угол прихожей. Назар какое-то время наблюдает за тем, как Марк развязывает шнурки и снимает кроссовки, когда тот заканчивает, он чуть не падает, алкоголь в крови даёт о себе помнить и расшатывает его, Назар вовремя подхватывает Марка и прислоняет к стене, становясь совсем близко. Марк не может сдерживать смущения, а ещё он не понимает, почему Назар, все ещё, не сказал ему ни слова о сказанном им ранее. Вотяков стоит непозволительно близко к Марку и вслушивается в его дыхание, он придерживается его за талию, поглаживая бока, притягивая ближе к себе. Марку кажется, что Назар пьян, он опирается ладонями в твердую грудь парня и пытается отстраниться.  — Назар, мы пьяные. Ты не знаешь, что ты делаешь, — шепчет Марк, перемещая руки на плечи друга. Назар пьяно улыбается и гладит Марка по щеке, тот сводит брови, но к ладони ластится как маленький котенок. — Марик, мой Марик, — Назар, не смотря на руки Марка на плечах, приближается к его лицу и оставляет невесомый поцелуй на щеке, — мой секрет, это ты. Я влюбился в тебя, и ты не представляешь как мне было плохо… хотя, ты представляешь, прости меня, — Марк не верит своим ушам. Ему кажется, что у него белая горячка проснулась, — Я должен был тебе давно признаться, но я боялся, тебя потерять, думал смогу пересилить, молчал, а ты страдал, маленький мой, прости, — Назар берет лицо Марка в ладони и целует в лоб, в щеки, в закрытые веки. Марк не может просто поверить, что так бывает, что это реальность. Он открывает заплаканные глаза и кладет свою ладонь на ладонь Назара на своей щеке. — Это же не белая горячка, да? Если я завтра проснусь и пойму, что этого всего не было, я в окно выйду, — грустно, все ещё не веря, говорит Марк, а Назар усмехается и притягивает это к себе в плотную. — Только попробуй, я вслед за тобой выйду, дурак, — говорит в губы Назар, а затем запечатывает свои слова поцелуем. Поцелуй нежный, чувственный, неторопливый, влюбленный. Марк проводит ладонью по короткому ёжику волос Назара, заставляя наклониться чуть-чуть к себе, углубляет поцелуй, впускает к себе в рот язык Назара, даёт ему полную свободу действий и просто плавится под его прикосновениями. Вотяков не может оторваться от этих губ, только изредка отстраняется, чтобы дать лёгким отдышаться, для нового, ещё более чувственного поцелуя. Руки Назара проникают под толстовку парня, оглаживают тонкую кожу на рёбрах и задевают подушечками пальцев порезы на бедрах. Марк шикает в поцелуй когда Назар задевает рукой свежий порез. — Прости, — целуя Марка в висок, шепчет Назар и берет его за руку, — идем, — Назар ведёт его по коридору, мимо гостиной и ванной, заводит в свою спальню. Спальня Вотякова большая и светлая, с большими окнами и лёгким тюлем на них. В углу, возле окна, большой рабочий стол с книжным шкафом неподалеку. Возле противоположной стены огромный шкаф с кучей зеркал, комната Обладает всё-таки, куда без шкафа и зеркал. Мебели не много, но в комнате уютно из-за огромной кровати в середине с мягким покрывалом на ней и кучей разных подушек. Пока Назар ведёт Марка к кровати, тот замечает на стене над столом несколько распечатанных фоток из Инстаграма, на одной из них находит себя, одного себя и сильно смущается, слегка улыбаясь Назару, который видит его смущение. Уложив Марка на кровать, Назар ложится рядом и целует светлую макушку, Марк в свою очередь разворачивается к нему и утыкается носом в татуировку на шее, предварительно поцеловав ее. Назар гладит спину Марка, бедра, переплетает пальцы рук и целует каждую костяшку на запястье. Марк, кажется, мурлычет и отзывается на все прикосновения и поцелуи, в один момент сам начинает покрывать шею Назара мелкими поцелуями, заставляя чаще дышать и выгибаться под новыми касаниями губ. Назару кажется, что к зависимости от сигарет прибавляется ещё одна — губы Марка. Они такие мягкие, нежные, их хочется целовать и чтобы они целовали, целовали только его. Назар укладывает Марка обратно на спину, седлая его бедра, припадает к его шее оставляя на ней большую собственническую метку, от чего Марк совсем тихо стонет, но Назар слышит и от одного такого стона его начинает вести. Назар опускается поцелуями насколько позволяет ворот кофты Марка, оставляет ещё несколько меток и отстраняется, любуясь картиной, которую наделал. На белом покрывале лежит красный, весь растрёпанный Маркул, с потемневшими и мутными от возбуждения глазами, губы приоткрыты, они все искусаны белыми зубками, которые прокусывают щеку изнутри. Назар опускает руки на бедра младшего и хочет стянуть с него толстовку, но холодные пальцы Марка ложатся на его и останавливают. — Не надо, — тихо шепчет Марк отводя взгляд от Назара, он наклоняется над блондином и целует его в верхнюю губу, проводя ладонью по гладкой щеке. — Посмотри на меня, — Марк взмахивает пушистыми ресницами и смотрит ему в глаза, — ты бы себя видел, хах, самые красивые глаза в моей жизни и самые пьяные кстати… Марик, я знаю, что мы с тобой в стельку, я не буду в таком состоянии заниматься с тобой сексом, я просто не смогу, угу? Но, зацеловать тебя я хочу и могуууу, — тянет Назар, улыбаясь целует Марка в щеку, в висок и громко чмокает в шею, возле уха, — не бойся меня, — Марк смеётся, Назар щекочет его своими поцелуями. Вотяков возвращается в исходное положение и тянет толстовку вверх, Маркул отрицательно мычит и тянет обратно. — Назар, — на выдохе произносит Марк, — ты увидишь… — он не может договорить, обхватывает руками живот и опять смотрит куда-то на ноги Облы. — Мааарик, какой же ты дурак. Смотри на меня, эй? Я никогда порезов не видел? Ты думаешь, ты мне разонравишься? Что? Не веди себя как школьница. Я видел твои порезы. Не знаю как ещё держусь и не ору на тебя за это, наверно, просто понимаю, что нехрен было молчать и причинять тебе боль, — Назар целует его в уголук глаз, где скопились мелкие слёзки, — эй, ну посмотри на меня, Марик, я же тут, я же с тобой, больше так не будет, все хорошо, да? — Марк поднимает на него глаза и кивает, убирает руки от живота и сам снимает толстовку. Назар снимает свою черную футболку, откидывает куда-то на стул сзади кровати и возвращаясь к изучению тела Марка. Он целует ключицы оставляя симметричные отметены, спускается ниже, переплетая пальцы рук. Назар улыбается, когда чувствует лёгкую дрожь пальцев Марка, от того что он прикусывает один из сосков младшего, проводит языком по ребрам и спускается к животу, где начинается самое интересное. Назар отстраняется и пытается рассмотреть в полумраке комнаты все увечья, нанесенные себе Марком. Где-то порезы уже заживают, где-то совсем свежие с еле запекшейся кровью. Назар проводит невесомо от заживших линий к новым, к другим, находит пару совсем уже белых следов и поднимает взгляд на Марка. Марку стыдно, отчего-то страшно и противно от самого себя, он закрывает глаза и сжимает сильнее руку Назара. Назар переводит взгляд на руки Марка и ему самому становится страшно, все, что чуть выше запястий, украшено алыми полосами вдоль и поперек. Назар снова сморит на Марка и видит, что тот снова плачет, беззвучно, но слезы прорываются сквозь веки, он подлетает к нему и прижимает к себе, переворачивает и усаживает к себе на колени, целует в лоб и не может отпустить от себя. — Марк, перестань, все нормально, идиотик ты мой, прости меня, Прости, — Марк пытается вытереть слезы, но руки дрожат, он хочет что-то сказать, но кислорода совсем не хватает, как в детстве, когда ревешь взахлеб. Назар вытирает крупные слезы с глаз парня и целует в губы, старясь успокоить и задержать дыхание, чтобы тот начал дышать нормально, как показывают в тех подростковых сериалах, хах. — Ты ни в чем не виноват, это я, я вел себя как тупой подросток занимаясь этой хуйней, — шепчет Марк и прижимается к плечу Назара, чувствуя крепкие руки обнимающие его. — Подростки, которые этим занимаются, они не глупые, они несчастные в большинстве своём, им не хватает любви и внимания, — Назар целует Марка в лоб и упирается своим, — получается, я не дал тебе этой любви, хотя мог, но боялся, — Марк поднимает голову и заглядывает в его глаза, проводя ладонью по острым скулам и коротким волосам. — Мы оба такие придурки, только я вот с этим, кажется, ещё и псих, — усмехается Марк, показывая на запястья. Назар берет руку Марка в свою, и целует воспалённые полосы, дуя на особенно чувствительные места. — Мда, тебя сегодня и зацеловать не выйдет, походу. Давай так, вооон там, в комоде, возьмёшь мою футболку, переоденешься, придёшь на кухню, я буду тебя лечить, -спокойно говорит Вотяков, усаживая Марка на кровать, а сам встаёт с нее и направляется к двери. Марк хлопает ресницами, обдумывая слова парня, а как только дверь закрывается, он встаёт к комоду и лезет в средний ящик, ища подходящую футболку. Найдя большую белую футболку с разрезанным воротом, он одевает ее и чувствует себя вполне уютно. Мягкая белая ткань закрывает бедра, не давит в плечах, а на оборот свободно сидит. Марк, не долго думая, снимает узкие джинсы и, оставшись в одной футболке и боксерах, идет на кухню. Назар на кухне разбил мини медпункт, выложив на стол всю аптечку, начиная противовирусными, заканчивая шприцами, бинтами и мазью Вишневского, которая вообще валялась в холодильнике. Рядом уже грелся электрический чайник, а рядом с ним стояло две большие кружки, заранее приготовленные Назаром. Марк стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк и обхватив себя за плечо, наблюдал за сосредоточенным Вотяковым. Назар, заметив парня, нежно улыбнулся ему уголками губ и позвал к себе. — Я, на самом деле, не знаю, что точно помогает от порезов, тем более таких, но знаю точно, что промывать их надо и бинтовать тоже, так что садись, постараюсь не больно, — говорит Назар и пододвигает к себе второй стул, приглашая на него Марка. Марк садится и внимательно смотрит на Назара, который открывает перекись и достает ватку. — Можно вашу ручку? — просит Вотяков и Марк вытягивает левую руку кладя, для удобства, ее на колено Облы, — Я залью только вот эти два, они сегодняшние? — Марк медленно кивает и отводит взгляд, — эй, стесняшка, ты знаешь, что ты очень часто краснеешь? Милый такой, все хорошо. Все. Будет. Хорошо. Веришь мне? Больше я не дам тебе такого сделать, — Марк кивает и тянется за поцелуем, Назар быстро чмокает его в губы и начинает лить перекись на руку. Маркул шипит и хочет отдернуть руку, но Назар крепко держит его запястье, другой рукой стирая лишние капли перекиси. — Подуть? — с заботой в голосе спрашивает Вотяков шипящего Марка. — Поцеловать, — жалобно просит Марк. Назар усмехается и целует руку рядом с шипящей пеной, дуя на покрасневшие места, — Дурак что ли? В губы, — смеясь говорит Маркул. Назар улыбается и целует любимые губы, обнимая одной рукой младшего за талию и перетягивая его к себе на колени. — Вот теперь я себя пиздец как школьницей на выпускном чувствую, на коленях пьяного старшеклассника, — пьяно усмехается Марк. — Что-то имеешь против? — смеётся Назар, обнимая Марка сильнее, целует в шею и тянется за бинтом и пантенолом на столе, — руки давай, — Марк вытягивает две руки и смотрит как Назар аккуратно, почти не нажимая, размазывает мазь по красным полосам. — Не больно? — заботливо уточняет Вотяков, смотря в пьяные глаза Марка не сводящие с него взгляда, тот отрицательно мотает головой и нежно улыбается. — Тогда бинтуем и будем надеяться, что шрамы будут не глубокие, — Назар разматывает бинт и начинает аккуратно заматывать руку, постоянно проверяя, не туго ли затянул. Закончив с перевязкой и отрезав все хвостики бинтиков, он аккуратно поднимает футболку на Маркуле и внимательно осматривает масштаб повреждений. Большинство порезов либо слишком мелкие, либо уже заживающие, но есть несколько не больших, но очень глубоких. — Этим пара-тройка дней, но они затягиваются медленно, глубоко резал, твои истории слишком плохо на меня влияли, — задумчиво говорит Маркул, перебирая пальцами волосы Вотякова, почесывая его как котенка за ушком. — Те что из Амстера? Прости, я не думал… я думал, что телки отвлекут, а от них только противнее в итоге стало, хах… сбежал от них из номера, как школьник, -усмехается Назар, обнимая Марка и утыкаясь носом в ключицы, — знал, что хочу только одного, — Марк отстраняется и смотрит в светящиеся глаза Облы, поднимая брови, — счастья с тобой, блин, — понимая взгляд Марка, смеясь, уточняет Вотяков, — давай тебя заклеим, солнце моё, — Марик краснеет и кивает. Назар аккуратно ваткой промывает раны и заливает их заживляющей мазью, находит в аптечки большие пластыри и заклеивает обработанные раны. — Все, теперь недельку еще надо будет в толстовках погонять, не пугать народ своим видом… может ты у меня поживешь? Ты хорошо смотришься в моей футболке, -после короткой паузы спрашивает Назар, не смотря в глаза, просто крепко обнимая худое тело парня, кладя голову ему на плечо. — Ты мне вместе жить предлагаешь? — усмехается Маркул и чувствует кивок на плече. — Я понимаю, если бы мы были там чужие, пару дней знакомы, да, это было бы странно, но мы уже не первый год друг друга знаем… влюбились, придурки, я не хочу тебя отпускать… у тебя сколько еще выходные? — вдруг спрашивает Вотяков и смотрит на задумавшегося Марк. — Если Дима не позвонит вдруг экстренно, то, ив принципе, дней десять еще, а что? — Марк строит любопытную мордашку и обнимает обеими руками Назара за шею. — Давай уедем? На неделю… в Финку? М? Снимем домик по инету, подальше, м? — Марк снова задумывается, минуту просто смотрит на лицо парня, поглаживая ладонью по скуле. — Давай, — тихо, в губы шепчет Марк и касается губ парня, улыбаясь в поцелуй. — Утром посмотрим домик, — говорит довольный Вотяков и вдыхает полюбившийся запах волос Марка, который укладывается на его плече, — чай будешь? М? — спрашивает Назар и слегка трясет парня за плечо. — Не, спать хочу, — устало говорит Марк и сонно смотрит на улыбающегося Облу. — Идем, — Назар встает со стула, обнимая за талию Марка двумя руками, и идет за ним в спальню. Там Назар быстро расстилает кровать и укладывает Марка ближе к себе, кутая одеялом, крепко обнимает и целует обе руки. Марк не чувствует ничего кроме любви к парню рядом и спокойствия, начинает верить, верить в то, что это все по-настоящему и все налаживается. Назар просто не даст ему думать по-другому, — Спи, все хорошо, — шепчет Назар и чувствует как младший приближается к нему, утыкаясь носом в грудь, переплетает пальцы рук, — я тебя не отпущу, — он целует светлую макушку и притягивает за талию еще ближе. Через пару минут Марик уже сопит и его лицо кажется совсем мальчишечьим, детским, таким милым и спокойным. Назар приближается и целует его в лоб. — Я люблю его, — самому себе говорит Назар, и засыпает с довольной улыбкой, держа в объятиях звезду новой школы, восходящую надежду русского репа и самое дорогое, что у него есть.