Счастье с привкусом марципана

      Харпер — шёлковая девочка, акварель, раскрашивающая всё вокруг себя в цвет линз розовых очков. Её сложно огорчить и невозможно сломать. Она теребит цепочку с подвеской цвета свежей гвоздики и то и дело рассматривает свой конфетный персиковый маникюр.       Гордость родителей — прилежная ученица. У неё полный набор: аккуратный почерк, джемпер цвета крем-брюле, а в фуксиновой сумочке упаковка свежего зефира, круглая косметичка и тетради в цветочек. Она выбегает из аудитории, крича что-то вслед подружке и оставляя за собой почти неуловимый сладкий аромат клубничного топпинга и белого шоколада. По полу шелестят скользкие лаковые балетки, а из косы выбивается ещё один блондинистый локон.       А за ближайшим к учителю столом сидит юноша азиатской наружности, на которого совсем не обещает внимания девочка — карамельная ириска в шуршащей обёртке. — Мистер Грин, задержитесь на минуту, — раздаётся эхом в опустевшей аудитории мягкий голос профессора. Монти, конечно, выслушивает долгий монолог и предложение по поводу дополнительного проекта на тему новейших технологий, чтоб получить хорошую рекомендацию по окончании университета, но парень думает совсем не о том. Он отвлекается и смотрит куда-то вниз сквозь три этажа, потому что знает, что сегодня, как и всегда по пятницам, Харпер будет его вишенкой на розовой мастике торта, который он закажет ей и себе в любимой кофейне на набережной с чугунными завитками перил.

***

      Только ему позволено знать, какой рисунок кружева на её белье и какой оттенок у загара на её фарфоровой коже. Харпер снимает шифоновое платье, даже не думая прикрываться. Потому что это тот самый случай, когда умница и скромняшка не идут в комплекте.       Только ему можно брать сколько угодно цветных леденцов монпансье из круглой металлической коробочки, расписанной цветами и стоящей на прикроватном столике.       И нет ещё одного человека, который может открыть полки с зеркалом в ванной и искать свою зубную щётку и мятную пасту. Чёрную щётку, которая так резко выбивается из ягодно-ванильной цветовой гаммы, но всё равно не бросается в глаза, потому что отыскать что-либо среди нестройных рядов флакончиков и тюбиков порой не в силах и сама Харпер.       Только Монти можно хозяйничать на её кухне, готовить венские вафли с масляным кремом и случайно испачкать рукой в муке, тянущейся за ириской к вазочке на столе, фиалковую скатерть. Ему Харпер, скрепя сердце, даже разрешает брать чашки из её любимого сервиза, открывать дверцы шкафчика над кухонной столешницей, заполненного разными сортами чая и сушеными ягодами, листьями и травами для аромата, доставать её любимый чайничек и самому заваривать в нём чай, не давая ей даже вставить слово о правильной температуре воды для заливания чайных листьев. К удивлению, чай получается то что надо, уж она-то знает в этом толк. Да и сладости в исполнении Монти всегда выглядят гораздо аппетитнее, чем когда их делает сама Харпер.

***

— Мистер Грин? — непонятно откуда на залитой утренним солнцем кухне раздаётся мужской голос, — вы меня слушаете? — профессор Кейн едва заметно касается его плеча. — А, да… О чём это мы? — Монти спешно оправдывается, опускает голову вниз и старательно делает вид, что что-то записывает в лежащую на столе потрепанную тетрадь в тонкой сероватой обложке. — Простите, профессор.       Но Кейну не нужны оправдания. Он с улыбкой смотрит на явно влюблённого паренька. Более того, физик даже догадывается, в кого влюблён один из лучших студентов в группе. Маркус на секунду вспоминает маленькую русоволосую девушку, с которой познакомился в двадцатилетнем возрасте и которую сейчас называет своей фамилией с приставкой Миссис. Профессор снова прожигает взглядом черноволосую макушку паренька перед собой и ухмыляется, представляя его в официальном костюме с белой бабочкой, а рядом с ним Харпер Макинтайр, которая в пышном белом платье наверняка будет выглядеть так, что её перепутают с фигуркой невесты на двухэтажном белом свадебном торте. — Знаете что, мистер Грин? Вы свободны на сегодня, — прерывает отнюдь не неловкое молчание профессор. Он садится за стол, кладёт перед собой стопку пробных дипломных работ и открывает первую, не обращая внимания на робкое прощание Монти.