Она для него

      «Моя жена… она чёртов романтик, — думает о своей любимой женщине Шэй — постоянно пишет стихи на тему о любви, верит в вечную и бессмертную любовь, а также чересчур впечатлительна и сентиментальна. И как меня только угораздило жениться на такой?»       Он лежит и смотрит на безмятежно спящую девушку, лежавшую на кровати, прижавшись к нему: её лицо, как всегда, очень бледно, хотя её распущенные тёмно-каштановые волосы придавали её лицу хоть какой-нибудь свежести. Её миленькое личико, совсем не вязалось с её натурой, и это понимал каждый, кто был с ней знаком хотя-бы больше суток: она до жути вредная, вечно отстаивающая свои права и точку зрения, даже если она в корне не права, а также помешанная на чистоте и порядке. В тоже время, ей постоянно удавалось оставаться, той, милой девчушкой с с тонкой косичкой, за которую он её всё время дёргал, чтобы подразнить её. Драчливая грязнуля-беспризорница в любой момент забавляла его, а как она была мила, особенно, когда стеснялась и густо краснела от его поцелуев…       Он наблюдает за её расслабленным лицом и тут же в его памяти оживает один прекрасный момент. Тогда была, то ли поздняя осень, то ли ранняя зима. Первый снежок весело похрустывал у них под ногами, которые сами несут их неведомо куда по улочкам заснеженного Нью-Йорка. Ей было девятнадцать лет, а ему двадцать один, а их энергия рвалась из них, не желая знать никаких границ и пределов.       Они, два влюблённых в друг друга идиота, с хохотом ловили открытыми ртами редкие, крупные снежинки. Игра называлась «Кто первым поймает десять снежинок — реализует своё пожелание». Целых пять раз у него получалось опередить её в этом зимнем виде развлечений, и все пять раз он её нежно целовал. В щёчку. А снег всё падал и падал. Снежинки, неторопливо вращаясь, то опускались, то зависали на одном месте, словно кто-то время от времени выключал земное притяжение. Настоящая прекрасная зимняя сказка. В тот миг казалось, что весь мир — это ослепительные снежинки, Шэй, она и их любовь. Они продолжали аккуратно ловить аккуратно ловить их и, пока те не успевали растаять, бережно передавали друг другу из губ в губы; и опять, забывая обо всём на свете, застывали на месте, в длинном, головокружительном поцелуе.       От воспоминаний его оторвал тихий стон девушки, она слегка дрожала, и судя по сжатым гладким полным губам и зажмуренным глазам ей в очередной раз снился кошмар. Он накрыл их обоих тёплым одеялом, аккуратно приобнял девушку, делясь с ней своим теплом, едва касаясь поцеловал в лоб. Он хотел проследить за её сном ещё немного, но усталость и приятное тепло, исходившее от уже расслабленной спящей девушки, взяли своё, заманив молодого человека в мягкие сети отдыха. «Она мягкосердечная, покорная, с наивными взглядами на этот жестокий мир и милая… думаю, это и есть настоящая любовь — чувство, когда её хочется всё время защищать, не хотя никуда отпускать. Броская и яркая словно канарейка, так хочется запереть в золотой клетке чтобы никто и ничто не навредили ей, но осмелься я хоть немного позариться на её свободу так она возненавидит меня. Поэтому, буду всегда рядом.»