«…врагами всеми осквернённый, Рабским игом Марны наречённый; Но Богом, навечно благословленный, Восстал из праха великий Марлийский народ!»
После этих чтений многие люди, сидевшие в зале, довольные и воодушевлённые люди выходили из его рядов, читали красивые речи, им аплодировали. Отец с матерью, как правило, тоже не оставались в сторонке и читали речи, восхваляющие Империю. А потом всё заканчивалось с того, чем и начиналось - распевали гимн Марлии, и завершали: "Слава Марлии, Боже храни Марлию!" Но по возвращению домой, счастливые лица матери и отца заменялись выражением отвращения. Омерзения. Брезгливости. А порой, даже скрытой агрессии. Мать быстро начинала что-то готовить на кухне, занимаясь любимым делом, а отец запирался у себя в кабинете наверху, на втором этаже и, словно что швырял на пол. (Как позже он узнал – бросал книги на пол, пытаясь "выпустить пар".) Впрочем, к вечернему столу все собирались уже вполне в хорошем настроении. Тогда он был ещё мал, и не понимал что к чему. Но когда, ему исполнилось шесть, и отец с матерью отправили его в лицей для подготовки к будущей военной жизни, состоялся первый серьёзный разговор. В котором, первый раз они чётко и доходчиво объяснили ему, что он вступает во враждебное общество, и он должен не просто молчать – он должен молчать, не хуже могилы. Он не до конца понял, почему, но, как и полагается – зарубил себе на носу. Слова отца как-никак пугали: "Можешь говорить про «белые» собрания. Это ни для кого не секрет, что мы с твоей мамой состоим в двух Ложах Культа Познания – Гражданском и Армейском. – Гриша делал выдержанную паузу. – Но если скажешь кому-то про наши собрания в доме мистера Ривмана, нам с твоей мамой дорога одна – концлагерь! А тебе – в детдом! Там не будет игрушек и сладостей – только кусок хлеба на полдня, и драка за него! Ты этого хочешь?" Естественно, ни сладостей и игрушек, ни тем более их "источника" в лице родителей, он лишаться не хотел – поэтому молчал, как полагается могиле. Но отпечаток накладывался всё сильнее. Когда он стал обучаться в элитном лицее Ребелио, чувство опасности только нарастало, как и его понимание того, как устроен этот мир. В лицее было не продохнуть от Марлийской пропаганды и уроков истории, которые были каждый день по нескольку раз. История, физкультура, уроки офицерского этикета и даже элементарное обращение с оружием. Постоянные поездки по историческим местам, музеям, дворцам и полигонам. Отдельным развлечением для него стали походы в кинотеатры на военные премьеры. Зик и сам не заметил, как влюбился во всю эту пропаганду. Она стала для него чем-то вроде классики искусства. Ну что же, что Элдия пала. Элдия была империей, которая держала покорённые земли террором и голодом. Была пиратской нацией вышедшей из каких-то варварских народов, которые сформировали свою империю на другом континенте – Парадис, которая мало чем отличается от тогдашней Элдии. Отсталая, обозлённая на весь мир страна, огородившаяся от цивилизованного мира стенами и держащая в узде терроре и голодом и ещё одной стеной несколько народов, жаждущих освободиться. Отвратительный конгломерат народов, поддерживаемый не только террором, но блядством этих народов друг с другом. Другое дело Марлия – всё чётко и по полочкам. Марли живут на своей территории, Элдианы – на своей. Никто друг к другу не суётся, но живут вместе, в одном государстве, оба совместно защищают его интересы. Потому что интересы Марли – интересы Элдии. Да, и то, что Марлии сохранили элдийский народ после того, что он с ними сделал, можно счесть за их Великую милость. И что, что Марли правят этим континентом? Просто на смену другой нации пришла другая. Более разумная, более сильная и более воинственная. Да, элдийцы живут не так, хорошо, как Марли. Но что же в этом такого? Это оправдано – их меньше, живут севернее, да и к тому же, разве тот великий голод, который когда-то задумала Элдия с целью погубить марлийский народ, разве не многое объясняет? Да то, что так живут – уже милосердие, а не издевательство, со стороны Марлии. Да и каждый должен быть сам за себя – служишь верой и правдой – будешь щедро вознаграждён. Марлия всегда ценила и будет ценить любого, кто ей служит верой и правдой. И ведь ближайший пример всегда был у него под носом… но каждый раз, когда начинались каникулы, и отец забирал из Ребелио в родной Антрабаск, город частных домов, настоящий рай для богачей и прочих зажиточных людей, вместо того, чтобы наконец отдохнуть от лицейских военных будней, он снова получал уроки истории. На сей раз от отца. По тем самым пожелтевшим учебникам, которые он совал ему ещё в раннем детстве, в надежде, что малыш Зик что-то поймёт. Это было настолько скучно, что помимо хронической зевоты, даже в сон клонило. Ну, была империя Элдия и что с того… а ещё в добавок и попадало лишний раз, когда он ворон считал. - Зик! – вскликивал Гриша. – Ты на уроках марлийской пропаганды точно также спишь?! – и один раз он не выдержал и прямо спросил. - Отец, зачем всё это?.. – наконец задал вопрос он. – Почему я учу то, что не должен знать? – Гриша напрягся. - Это настоящая история! История нашего народа! Великого народа, который в прошлом владел всей Новой Эторией, кроме Великого Геланделианского полуострова! А не то, что преподают тебе в лицее! – на лице отца выступала конкретная тревога. – Ты, как сын Элдийского народа любой ценой обязан знать его подлинную историю! Историю полную славы, открытий и достижений! Её вклада в мировую историю! Раньше ты это понимал! – не желая лишний раз конфликтовать с отцом, Зик позёвывая, продолжал слушать и читать. В этой книге излагались совершенно другие причины Великого Голода, который унёс жизни миллионов марлийцев в 651 – 654 годах. Согласно официальной марлийской истории – голод на марлийских территориях спланировала Элдия, "выгребая" всё зерно себе, с целью утвердиться на захваченных колониальных территориях Марны, освободившихся из-под её влияния, и голод унёс жизни 27 из 123 миллионов. В пожелтевшем учебнике же говорилось, что по всему континенту был неурожай. "Если из 89 миллионов народа Марли погибли 9 миллионов, то в самой Элдии из 144 от голода померли 12,5 миллионов." Не о каком запланированном голоде не шло и речи – элдийцы пострадали даже больше марли. - Отец, но за отрицание Великого Голода, можно отправиться на восемь лет в трудовые лагеря! С конфискацией имущества и клеймом врага государства на всю оставшуюся жизнь! – тот неудовлетворённо постучал пальцами по столу. - Да, это так. – Зик почувствовал, как его пробивает тихая дрожь. – Но если Марли постоянно лгут, почему я должен исповедовать их ложь, которую они называют историей? Я должен быть выше этой лжи, и даже идя против оккупационных законов, должен искать правду! - Отец… зачем ты… то есть… вы с мамой подвергаете себя риску? – Гриша прищурился. – Зачем вы подвергаете риску меня?.. - Не заставляй меня повторять это! – он снова положил перед ним учебник и перевернул на пару страниц назад. – Читай дальше! – Зик вздохнул и начал вслух читать новый пункт. - "Мятеж генерал-адмирала Франца Гильмунда. Ввод элдийских войск в Новый Феррумидон – 661 год…" С каждым таким уроком от отца Зик всё больше ощущал страх. Страх за себя. Страх за родителей. Страх за родственников. Он и сам не понял, когда осознал, что живёт в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь тех, кто его во всё это втянул – тех, кто был ему дорог. Однако отец и не думал униматься. С каждым годом его всё чаще возили с собой. На тайные сообщества и собрания. Каждый раз Зик ощущал себя не в своей тарелке. Каждый раз он боялся за жизнь. Он не раз видел, как в марлийских фильмах спецназ врывается в дома подобных "заговорщиков" и "реставраторов", повязывает их и выводят в чёрные магнитомобили. Большинство детей, с которыми он играл ещё несколько лет назад, явно влились в общество заговорщиков, и с удовольствием играли, рисовали что-то связанное с Элдией. Один он сидел на окне и чувствовал себя не в своей тарелке. "Это всё неправильно… я же будущий офицер… я уже учился присягать на верность Великой Марлии… Что я здесь делаю?.." Зик смотрел в окно на зеленеющий сад с краснеющими яблоками и тяжело вздыхал. Вопросов накапливалось всё больше, и он понимал, что не может дать на них ответы. "Почему отец так ненавидит Марли? У него есть всё: роскошный дом, машина, красавица-жена, я в конце концов… может быть из-за тёти Фей?" - Зик, пошли в "Тактику и стратегию" играть! - он повернул голову и увидел знакомое лицо. - Это был Альберт Шмидт, его ровесник, сын одного местного, но зажиточного бизнесмена, который тоже состоял в "Реставраторах", тоже лицеист по совместительству. И единственный, с кем ему было так или иначе общаться. - Я за "красных", ты за "синих"! Давай!? - Зик лишь отмахнулся. - Ты не в настроении что ли?.. - Ничего не хочу... - отвечал он, глядя за окно. - Пойду яблоки что ли поем... - Да ты чё хмурый-то такой?! - Зик вышел в зад и взял из корзины на лавке ближайшее яблоко, и присел. - Йегер, что случилось? - он откусил красное яблоко и начал жевать. - Молчать что ли будешь? - Понимаешь, Шмидт... - он посмотрел на него. - Не хочу я ничего... - Чего? - спросил темноволосый. - Объяснишь или нет? - Всё эта затея... с возрождением Элдии. - Альберт напрягся. - Понимаешь, ты когда-нибудь задумывался... почему нас во всё это вовлекают взрослые?.. Зачем нам, сынам богатых, это нужно? У нас же всё есть?.. А наши родители рискуют... - Разве тебе твой отец не говорил? - Зик пересказал всё, что ему отец говорил. - Слушай, Йегер, как ты можешь не понимать этого?! Мы же униженные и оскорблённые! Как можно веровать в "единство" с марли?! Мы нужны им как дешёвая рабочая сила в северных условиях, а на поле боя - скорее как пушечное мясо, чем солдаты! - Просто... Альберт, я... - потушено ответил Зик. - Я очень... боюсь за свою жизнь... - на его глазах выступили слёзы, которые он быстро вытер. - Я боюсь за жизни мамы с папой... и боюсь... что потеряю их! - Да не ссы ты! - тот хлопнул его по плечу. - Главное помалкивай, а родаки всё сами уладят! Да главное, у нас есть надёжная крыша! - Зик вопросительно посмотрел на подсевшего соседа. - На уровне всего района! Он всё знает, что здесь происходит! И про нас знает раньше, чем мы родились! Главное - он с нами заодно! - Правда? - Альберт кивнул головой. - Да, он порой заглядывает к нам в кружок. В образе просто-одетого мужика с бородой. - Зик слегка нахмурился и припомнил такого - пару раз видел. - Алик, разреши тебя попросить... - сказал он и собеседник выжидающе попросил. - Если так получится, что нас... раскроют... пообещай, что... навестишь меня в детдоме... - Тот округлил глаза. - Или хотя бы напишешь письмо... - из глаз Зика хлынули слёзы. - Да чё ты разнылся-то? - Зик выронил яблоко. - Ну ладно, не ной, напишу! И открытку пришлю, и навещу... - Обещаешь?.. - Альберт снова похлопал его по плечу. - Да, обещаю, напишу... - сказал он и настороженно добавил. - Из другого детдома, дурачок... - так и закончился их разговор. Кто-то донёс отцу, что было между ним и Альбертом в тот день. После чего с отцом был серьёзный разговор. Снова. Всё свелось к тому, что о Грише с Диной уже ходят нехорошие слухи, что тот недостаточно убедил его в верности их идей. Всё на что хватило Зика - тяжело вздохнуть. Однако, и после этого разговора, и Гриша начал подозревать в чём причина того, что у него никак не удаётся разжечь в сыне интерес к идеям о возрождении Элдии. Тогда отец впервые начал полностью осознавать, что Зику это просто… неинтересно. Ему были куда интереснее научно-технические идеи (единственное, что явно вызывало у Гриши улыбку на лице), развитие вооружений, даже основы биологии и Марлийский язык были ему куда интересней, нежели история. Им уже владел в совершенстве. Он не был лучшим в лицее. Далеко не самым лучшим. Особенно по физкультуре и боевым искусствам – от природы тощий, даже можно сказать хрупкий, он постоянно плёлся позади остальных. Но по многим наукам он был даже впереди остальных. Память отличная, схватывал всё быстро. Сразу видно: сын учёного. Вот только сам этот учёный, работающий в секретных лабораториях, был явно не в восторге от сына. И дело было не в успеваемости. Гриша постоянно обвинял его в лентяйстве и безразличии к справедливости, что явно не могло сказаться хорошо на психике его сына. А когда Зик, уже зная, что скоро мать с отцом опять собираются на очередное собрание в доме этого банкира мистера Ривмана, на ночь выпил ледяной воды и на утро, с хриплым горлом симулировал болезнь, сказав, что простудился. Куда деваться – вызвали бабушку с дедушкой и те посидели с ним в тот день. Но вот во второй раз этот трюк не прокатил. Его раскрыли. И тогда Гриша Йегер был не просто зол. Впервые в его голосе прозвучали какие-то нотки уже крайнего разочарования. В итоге, отец, догадавшись, в чём причина крайнего "пофигизма" Зика к Элдии, свозил его в неблагополучные пригороды того же Ребелио. Они жили в гостинице пару дней. И там, даже днём гуляя с ним по улицам, он принялся показывать ему "всю несправедливость марлийского режима" на примере куч бездомных бомжей, что шнырялись и попрошайничали около церкви; банд гангстеров, разгуливающих по ресторанам, при которых замолкала вся улица; условий в больницах, которые на самом деле были херовыми - в них проще умирать, чем выздоравливать. А также кое-какие другие вещи вроде ценников в магазинах. Ночью он вскочил от звуков выстрелов на улице - как позже объяснил отец - банды устроили разборки, наверняка не поделив что-то. На утро, когда они садились в машину, Зик увидел на улице несколько тел и луж крови, вокруг которых были наставлены полицейские машины и ходили люди. Никто из прохожих на это даже не смотрел. Через некоторое время до Зика дошло, что здесь это самое обычное явление. А потом Гриша свозил его в ближайший марлийский более-менее крупный город. Зик более чем сразу ощутил разницу: кругом всё было буквально вылизано. Следов банд нет (по крайней мере днём), цены на большинство продуктов в разы ниже, чем в элдийских поселениях. Да и в целом марлийцы выглядели куда лучше и опрятнее, чем выходцы с севера. Как позже он узнал, что в средней марлийской семье не меньше трёх детей, в противном случае - родители не получают пенсию по старости. В то время, как у элдийцев - редко бывает больше трёх детей - материальное положение не позволяет. - Будь мы с повязками, как большинство наших, - говорил отец, - нас бы выпроводили после 10 часов из этого поселения. Но так... как мы с твоей матерью находимся на особом положении и работаем на военную машину, нас это не касается. Можем хоть ходить до поздна, и сидеть на тех же лавках и ходить в те же рестораны, что и марли. В крайнем случае покажем штамп в паспорте. - Отец, разве мы не приравнены к ним? - Гриша сморщился. - Вот именно, "мы" приравнены. Но не остальные. Остальные 95% процентов элдийцев, то есть это 115 миллионов, никогда не получат это право. Ни за какие шиши и заслуги! - Зик спросил прямо. - Пап... но какое тебе дело до них?.. - Гриша остановил машину и напрягся, стискивая зубы с губами. Зик понял, что ляпнул что-то, от чего сейчас будет не слишком тихо. - Значит тебе плевать на свой собственный народ? - отчётливо произнёс тот. - Тебе плевать на всё то время, которое я на тебя потратил?.. - он повернул голову и искося посмотрел на него. Зик приготовился к скандалу. - Тебе плевать на меня с матерью? - не получив ответа, Гриша разочарованно надавил на ускорение. - Поговорим дома... - Действительно, дома места для скандала больше. Что тут говорить. - …пойми, уже на конец, Зик! – на повышенных тонах говорил Гриша. - Марлийцам плевать на Элдию! Всё, что им от нас нужно это территория, напыщенная ресурсами! Нефть, газ, уголь и дешёвая рабочая сила! Мы для них рабочий скот - быдло! - мать всё это время сидела со стороны и наблюдала. - Нам с твоей матерью разрешили не носить эту грёбанную повязку и выделили этот особняк, не потому что нас там держат за своих, а потому что мы - немногие самородки, двигающие их военную науку! Чтобы не лишиться нас, они обязаны делать поблажки, чтобы мы продолжали работать на них! А ты думаешь, что став служить им "верой и правдой", ты думаешь, станешь исключением?! - Ты обвиняешь меня в том, что я излишне симпатизирую Марли? - наконец решился задать он вопрос, которые его так долго мучал. - Зачем ты тогда меня отправил в элитный лицей, где верность Марлии - основное правило, а большинство инструкторов - марлийцы? - Гриша загадочно изменился в лице. - Почему я должен быть военным, когда мой отец - учёный? - он посмотрел на жену. Она кивнула. - Что ты от меня хочешь, в конце концов?.. - на глаза стали наворачиваться слёзы. - Зик... - сказала отец. - Я знал, что однажды этот вопрос созреет в твоей голове. Завтра зайдёшь ко мне в кабинет, и получишь ответ на этот вопрос. - На этом разговор и завершился. Его отправили спать. На следующий день, ситуация резко переменилась. И в его пользу. В доме встречали гостя. Гостя, который часто у них бывал. Зик не знал, когда увидел его впервые, но всё же, знал, что давно. Но и появление этого гостя означало появление и другого, ещё более приятного для Зика человека (для глаз уж точно). Этим гостем был коллега отца и матери по работе, ещё один учёный - Ричард Леонхарт. Сколько Зик его не помнил, всегда видел его одним и тем же - обаятельный мужчина со сдержанным и простым лицом, слегка седыми волосами, большими залысинами, пепельными волосами и всегда в светлом пиджаке. Не сказать, что он был другом их семьи, но как ни как, отношение к нему было всегда тёплое. Да и не только к нему. Он редко когда появлялся один в их доме - если только по сакральным деловым вопросам, которые не успевали обсудить на работе. Он всегда приходил с ней... да, первая любовь, да и любовь всей его жизни... Анна. Длинная девчонка с белоснежной косой, курносым носом, высоким лбом, серьёзным лицом... красавица одним словом. Красавица, которая всегда его отшивала и смотрела с высока. (Эх... впрочем, как и по сей день.) Пока их предки обсуждали деловые вопросы в кабинете его отца, Зик всегда пытался завести с ней хоть сколько-то нибудь интересную беседу. Да вот только выходило не очень. Особенно после того случая, когда её отец пошутил за столом, мол если что, без корки хлеба будущий офицер Йегер (т.е. Зик) не останется: "Пусть Анну в жёны берёт, у неё богатое приданное!" Хохот взрослых охватил столовую, а они двое раскраснелись, и девчонка, обидевшись, выбежала из-за стола. Он нашёл её обиженную на лавке, у входа веранды, опутываемой осенними жёлтыми листьями винограда, и попытался с ней поговорить, мол это была всего лишь шутка, и он не намерен на ней жениться. "Надеюсь! Ты последний, на этом свете, на за кого бы я вышла замуж!" - Зик насупился, потому что не раз фантазировал и мечтал, что они поженятся. Разочарованный и здесь, Зик пытался завести новый разговор, но тот снова не сложился. "Высокомерна и прекрасна, как всегда..." - он встал и ушёл в дом. Хотелось "скрыто пожаловаться" на Анну, её отцу, мол "не быть мне её женихом". Но когда он зашёл, к тому времени мать мыла посуду на кухне, а отца с мистером Леонхартом, за столом уже не было. Предположив, что они могут быть только в одном месте, Зик поднялся на второй этаж. Дверь в отцовский кабинет была закрыта. Но изнутри раздавались голоса. Он случайно прислушался, и услышал то, что не следовало. - ...зывай по какому поводу ты приехал! И почему этот разговор не должна слышать Дина? - Сказал отец. - Понимаешь, Гриш... - начал Ричард. - Не женское дело это... они не умеют хранить тайны... - И? - спросил отец, перебирая какие-то бумаги, шелестя ими. - Что такого, что не должна знать она? Это как-то связано с той аварией и утечкой "живого газа"? - тот на некоторое время помолчал и сказал. - Если бы... - вздохнул Ричард и помолчал снова. - Нет, дело не в этом. - Он говорил достаточно тихо. - Но пообещай, что этот разговор останется между нами. - Собеседник утвердительно ответил. - Я давно подозревал... что МакГрегор от нас что-то скрывает. - Ты об создании Титана-Ассимилятора? - спросил отец. - Не находишь странным, что профессор долго не выходил с нами на связь? А потом в... максимально кратчайшие сроки превратил Имир в Титана? Согласись даже для самых уверенных в успехе, это было крайне неожиданным? - пауза. - Возможно он дошёл до этого сам, но что если ему кто-то помог? - Хочешь сказать, он получил знания об этом у Него? - молчание и ответ. - Только у МакГрегора есть возможность, как магистру Ложи, входить в Реликт одному. - Намекаешь, на то, что Реликт может создавать эти сложные оболочечные структуры? Но у него нет такой функции! Она не могла быть предусмотрена по причине ненадобности, ведь сыворотка была адаптирована под Тераформеров... - Да, возможно МакГрегор додумался до этого сам, но подумай над тем, мог ли Реликт математическим и схематическим путём рассчитать эту формулу и сам механизм устройства и передать это ему?.. - Гриша явно задумался и спросил: "Передать? Телепатическим путём?" - Да, Реликт на это способен, ты сам это знаешь. - Допустим наш учитель утаивает истинные возможности Реликта, но зачем ему это? Не доверяет нам потому что мы - Элдийцы? Но мы вторые после него люди! Да и сам он далеко не Марлиец! - Либо у него другие планы... что если он планирует использовать это Наследие, в своих целях? - пауза. - Он сделал это в тайне от всех, ни с кем не посоветовавшись, но даже устройства "перегонки" частиц, пока что никому не показал. - Гриша постучал пальцами по столу. - У меня всё меньше оснований верить МакГрегору. Как и его дочурке. Они что-то замышляют, я более чем уверен. Через полгода научная конференция и демонстрация Титана-Ассимилятора перед военными... - настороженная пауза. - Знаешь, какие мои худшие предположения? - Гриша ответил, чтобы тот говорил. - Если наш босс разрешил основную проблему по созданию разумных... и в добавок создал ещё и дополнительную способность-заменитель... скоро в нас, как и в большинстве научного персонала, тем более с элдийскими корнями, скоро опадёт всякая необходимость. А потом всем начнут запиливать бюрократы из министерства науки... - Не будем пока радикализировать ситуацию и баламутить воду. У нас есть шанс избежать этого, пока что предлагаю наблюдать за ними. - Наступило молчание. - Ладно не будем о плохом, как у тебя жизнь? Как Элизабет? Суждено сбыться твоей мечте? - Увы нет, снова девочка будет... - вздохнул Ричард. - Ну, значит, будем любить и её... Услышав приближение шагов матери, Зик быстро заскочил в соседнюю комнату с распахнутой дверью, где была библиотека. Он сделал вид, что-то ищет. Дина даже не заметила, его, постучалась в кабинет отца и, услышав удовлетворительный ответ, зашла. Впрочем, найдя интересную книжку, он стал читать и все мысли об этом разговоре, отошли на другой план. Через некоторое время он вышел из библиотеки и столкнулся лицом к лицу к мистером Леонхартом. Тот посмотрел на него сверху. И посмотрел каким-то неопределённо-загадочным взглядом. "Неужели он догадался, что я подслушивал?.." - подумал Зик. "Наверное отцу повезло с тобой..." - загадочно сказал Ричард. Зика это аж перекосило, но он промолчал. И человек в белом светлом пиджаке направился к выходу. "Не быть мне вашем зятем, мистер Леонхарт! - тихо прикрикнул Зик. - Анна меня не любит!" Ричард остановился на первой ступеньке в конце коридора и обернулся, на его лице прослеживалась какая-то ухмылка. "Хочешь чтобы я поговорил с ней по этому поводу?" - он снова насупился. "Никак нет, сер, просто я..." - Ричард усмехнулся, спустился по лестнице и потянулся к шляпе и пальто, сказал: "Я же вижу, что хочешь, чтобы я поговорил с ней на этот счёт!" - Зик наивно улыбнулся, и даже спустился с лестницы. "Неужели он знает о том, что я на самом деле её... должно быть он очень внимательный!" "Анна! - крикнул отец девушки, выглядывая на веранду. - Одевайся, нам пора домой!" В этот момент мать с отцом спустились провожать гостя. Девчонка нехотя с демонстративно-надутыми губами вошла в прихожую. Сняла своё пальтишко с детской вешалки, надела его. Попрощались и разошлись, как говорится. Из окна второго этажка, он видел, как Ричард усадив дочь в роскошный чёрный магнитомобиль, сразу же принялся отчитывать ту, а она стала явно фыркать и раздражаться. Зик улыбнулся. Глядишь не всё потеряно! Да и мистер Леонхарт уже тогда ему приглянулся, как никогда до этого. - Зик, мы хотим поговорить с тобой! - сказал Гриша и пригласил его пройти с ними в кабинет. Настроение снова изменилось. Предчувствие чего-то нехорошего не покидало. Присев за лакированный стол, Зик положил руки перед собой. Перед ним лежала папка жёлтого цвета с надписью "СЕКРЕТНО". Напротив него сели родители. - Зик, тебе двенадцать лет, надеюсь у тебя хватит самосознания и ума воспринять ту информацию, которую мы тебе расскажем. Возьми папку и открой её! - он открыл и увидел несколько переплётов, разложил документы перед собой. - То, что ты узнаешь сейчас, изменит твоё представление о том, что такое Титаны и откуда они пошли. А ещё... - пауза. - Почему мы с твоей мамой направили тебя в лицей. Прошу отнестись к этому разумно и понять нас! Гриша начал рассказ. Кое-что дополняла мать. Он занял явно не один час. С каждым новым открытие его уже перевернувшееся представление снова переворачивалось. Отец изложил всё: про истинное происхождение Титанов, про Реликт, про вымершую расу пришедшую из глубин космоса за долго до возникновения человечества, и наконец, про то, над чем он работал с матерью все эти годы. Рассказал про 14 боевых способностей в Реликте. Сказал, какая цель у марли - создание особых Воинов, которые могут послужить им как оружие на поле боя. А также раскрыл план, как он намерен использовать Титанов во благо Элдии. Но когда он узнал, какие у него планы на собственного сына, и почему того отправили в офицеры, Зик невольно скривился от ужаса, а известие о том, что один "удачный экземпляр" т.е. Титан-Ассимилятор "бегает" среди живых нисколько не обнадёжил. Себя в числе "14" Избранных он не знал. - Зик, теперь, когда мы выложили все карты перед тобой, ты всё понял? - Зик не знал, что говорить. - Через пять, возможно восемь лет, согласно плану, и способности будут готовы, будет объявлен первый набор в таких кандидатов. К тому времени тебе будет 17-18 и ты как раз подойдёшь по возрасту. - Гриша говорил всё серьёзнее. - Я намерен... подсуетиться, и передать тебе вторую по силе способность - Эволюционирующего Титана. Зик, - пронзающий взгляд. - Мы можем на тебя рассчитывать? - Зик вспомнил, как на глаза стали наворачиваться слёзы, а сердце бешено отбивать удары. От разочарования. Такого аморального удара поддых по своему доверию к любимым людям от них самих, он и представить не мог. - Нет... - тихо сказал Зик, поднимая глаза. Дина с Гришей взволнованно посмотрели на него. - Не можете! - более чётко сказал он. - Я не стану поддерживать ваши планы по развязыванию гражданской войны! - из глаз просто хлынули слёзы. - Вы ждали, что я добровольно соглашусь на это?! - Зик заметил, как Гриша злобно сверкнул глазами. - Хренас-два!! - Зик вскочил с места. - Чтобы вы мне впрыснули в позвоночник эту чёртову жижу с какой-то другой планеты?! Чтобы я стал Титаном "Нового поколения"?! - Дина хотела что-то сказать, но Зик продолжил. - Вы - сумасшедшие!!! - всхлип. - Я бы за Марлию не пошёл на это!! А за вашу мертвую Элдию!! - Гриша стиснул челюсти и глубоко дыхнул ноздрями. - В чём смысл этой вашей независимости?! Он дороже вам чем... - договорить не получилось. - Да в том, что мы, элдийцы, наконец сами будем распоряжаться собой, дебила ты кусок!!! - отец долбанул кулаком по столу и вскочил с места, и от испуга Зик присел на стул. - Идио-от!!! - он впал в бешенство. - Ты ничего не знаешь об этой жизни!! Ты живёшь как у Бога за пазухой в четырёх стенах, естественно, блять тебе ничего не нужно!!! - он начал рвать и метать. - Не обливали тебя помойной водой, когда ты задержался на пару минут в ресторане!! Не жрал ты заплесневелого хлеба из магазина!! Не жил ты в трущобах!! Не зубрил ты, как мы с твоей матерью, учебников и день и ночь!! - бешенный выдох. - Ты починаешь на лаврах, довольствуясь всем, что ты имеешь!! На наших лаврах, блять!! Тебе на всё плевать, твою мать!!! - Зик хотел что-то сказать, но не смог. Дина взяла мужа за руку, и тот немного успокоился. - Твоё имя может войти в историю! - Гриша попытался немного вырулить на то, с чего следовало бы начать новый этап "уговариваний." - Историю, которую напишем мы, хочешь ты этого или нет! Историю подлинную и настоящую! - Ты утверждаешь, что Марлия - империя зла. И что её история - ложь... - С дрожащим подбородком решил наконец высказать всё, что у него накипело за все эти уроки. - А с чего ты взял, что история, написанная в том древнем учебнике, твоей "благородной" Элдии - не такая же ложь, как... - он не успел договорить. Удар в лицо был такой силы, что Зик слетел со стула и упал под стол. - Ты - безнадёжен!!! - эти слова зазвенели в голове, как приговор. Но тут же заорала мать, со словами. - Не смей распускать руки на сына!! - из глаз Зика снова хлынули слезы, и он тихо заскулил. Звон пощёчины со стороны. - Ты что, ненормальный?! - второй звук пощёчины. - Кулаком!.. По лицу!.. - снова пощёчина. - Да как ты мог?!! - он что-то хотел сказать, но там завязалась кратковременное рукоприкладство, переросшее в балаган, в котором кто кого и в чём обвинял, понять было невозможно. Зик лежал на полу и некоторое время обессиленно лил слёзы. Не слыша и не видя того, что происходит сзади, он поднялся. Вытер слёзы рукавом рубахи, и, собрав всю немногочисленную волю в себе, посмотрел назад. Тех, кого он считал Родителями, тех за кого он беспокоился и боялся потерять до этого оказались ничтожествами, которые не заслужили ни его эмоций, ни его переживаний за их судьбу. Пустое место. Аморальный сброд. Шлам. Мусор с извращёнными понятиями о семье и любви. Раз сын для них ничего не значил. Он был для них всего лишь объектом для достижения своих целей и амбиций. Зик понял однозначно одно - у него болела больше душа, нежели тело в месте скулы. - Я... - сказал дрожащим голосом Зик. - Не хотел быть... - Родители прекратили перепалку и с красными от гнева лицами посмотрели на него. - Не хотел участвовать... и не хотел чтобы вы участво-участво-вовали... во всём этом... потому что... боялся... - он не выдержал взгляда и отвернулся. - Потерять вас... - Зик всхлипнул. - Но теперь... я понял, что ошибался... - ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. - Я понял, какие вы... на самом деле... - из глаз хлынули слёзы с новой силой, но никакой истерики уже не было. - Зик, возможно мы... - попытался сказать Гриша. - Ещё одно слово... - невероятно твердо для себя сказал он, поворачивая голову, и искоса посмотрев на них двоих. - И я сдам вас! - лица Гриши и Дины одновременно вытянулись и побелели. - Обоих!! - рявкнул Зик и вытерев слёзы, выбежал из кабинета. Весь вечер и полночи он лил слёзы уткнувшись в подушку не в силах сделать что-либо ещё. А там, наверху Гриша и Дина всё ещё долго ссорились и обвиняли друг друга в чём-то. Когда обстановка в доме стала спокойной и всё устаканилось, Зик уснул. С тех пор в их доме царила атмосфера взаимного молчания. За утренним столом никто не проронил не слова. Напротив него сидел мрачный, словно осенняя туча, отец. Дина сидела перпендикулярно им двоим. Мать попросила у него прощения на следующий же день, оставшись с ним наедине. Пообещала, что они больше не будут втягивать их игры. И с тех пор он может посещать с ними собрания. Что отныне он - свободен, и они больше ни к чему не будут его принуждать. Зик ничего не ответил. Он стал собираться в лицей. Ему предстояло снова прожить два месяца в роскошном районе Ребелио. Там он надеялся забыться от семейной трагедии. Дорога. Он сидел в машине и смотрел за окно. Когда они приехали, Гриша сказал на прощание: "Если не хочешь попасть в детдом, не говори, что это я тебя ударил..."* По сердцу снова словно хлыстом прошлись. Это было не то, что он хотел услышать. Молча, едва сдерживая горечь, подкатывающую к языку и стремившуюся сорваться грубыми словами, он открыл дверь мобиля и вышел. На прощание он посмотрел тому человеку, который был для него ещё вчера его отцом. Отчуждённое, мрачное выражение, смотрящее в одну точку и... не капли сожаления или раскаяния. Но вскоре он отбросил все нехорошие мысли и впрягся в обычные будни. "И где это ты синяк отхватил?" - спрашивали другие курсанты. Он, немного помолчав, хотел было сказать, что упал, но потом передумал и сказал: "Да так, элдийское быдло с улицы не понимает её же элиту!" Хохот стоял ещё тот. Вот только не смеялся один человек. Этим человеком был Альберт Шмидт. Зик сразу понял, что тот заподозрил что-то. Он вышел на финишную прямую. Ещё полгода и он давал бы присягу Марлии. Ровно как и все курсанты. Новый Год прошёл более, чем гладко, потому что провёл он его в окружении старших Йегеров, а Гриша с Диной в ту зиму, в их последнюю совместную зиму, провели в Буртфалле, на работе. Да и Зик, этому был чертовски рад. Прислали подарок и с концами, пусть эти чокнутые фанатики делают что хотят, лишь бы его не трогали, а дали пожить спокойно. Наконец-то этот дом наполнила атмосфера спокойствия, которое действительно было Новогодним. Тот январь был невероятно суровый - за окном был мороз не меньше 38 градусов, а стёкла были разрисованы узорами. И так две недели. Из-за этого в лицее даже продлили каникулы ещё на неделю. Но всё равно, он успел попасть туда раньше, чем вернулись родители... оставшиеся два месяца февраль и март прошли хорошо. Не считая его отношений с Альбертом, которые претерпели не лучшие изменения. Тот понял, что Зик отбился от тайного кружка, о чём поздно вечером и сказал ему в пустующей библиотеке. На что он ответил, что отныне их дела - не его дела. Но тут же сообразил, как это с ним часто бывало, и дополнил: "Я не буду вам мешать! И слова не скажу! Я - могила! Как я сдам собственных Родителей?" Шмидт недоверчиво окинул его взглядом и ушёл к себе. "Хотя, иногда хочется! Особенно одного из них!" - дополнил он себе под нос. Месяц закончился безоблачно. Начался новый. Потом опять каникулы. Его забрали домой. Забирал его отец. И как только они оказались дома... опять дежавю. Только на новый лад. Он стал делать акцент не на том, какая была хорошая Элдия, а о том, какая плохая власть и Марлия в целом. Но окончательно убило всякое впечатление об отце, то, что Гриша пытался делать вид, будто той ссоры с не было. Он даже не попытался попросить прощение, в отличие от матери. Она хотя бы извинилась... Но теперь и она делала вид, что ничего не было. А ночью он и вовсе услышал реплику в спальней со стороны отца: "Я понял, что проиграл марлийской пропаганде..." Мать утвердительно ответила, что и она не смогла ничего сделать. "Но нельзя гнуть одну и ту же линию! Так у него просто не выдержат нервы и он нас на самом деле сдаст! У Зика сложный возраст на носу! Нам лучше стать для него теми кого он хочет видеть, может быть тогда он передумает..." На что Гриша ответил: "Мы же учёные, для нас эксперименты - дело естественное... возможно он просто неудачный результат..." - Дина прервала его. "Не смей так говорить о сыне!" - обиженно сказала мать и раздался скрип кровати. "Не хотел тебя обидеть... просто... давай заведём... второго ребёнка... может быть с ним всё удастся?.." - на глаза Зика навернулись слёзы и он схватился за голову. "В самом деле?! Вот серьёзно?! Я - неудачный эксперимент?! Гриша Йегер, да что ты о себе возомнил?! Ещё одного ребёнка чтобы ты... то есть он снова будет втирать ему эти учебники?! То есть мой младший брат или сестра станут кандидатами... ой бля... Вот почему я родился в этой чокнутой семье?!!" - обессиленно залившись слезами, он рухнул на кровать. На утро, Зик пошёл в библиотеку, на сей раз, искать уголовное законодательство. Нашёл оригинал на Марлийском языке. И нашёл то, что искал. Он прорабатывал самый выгодный для себя план. И проработал: когда ему исполнится 16, у него, согласно законам появится право на собственное земельное владение и жилплощадь. Вот тогда он и сможет максимально выгодно для себя и для всех сдать, не только Родителей, но и всех "недореставраторов"! Он сохранит этот трёхэтажный особняк-усадьбу за собой, в качестве награды. За одно и по карьерной лестнице в марлийской среде подняться будет легче. А главное он сохранит жизни тех, кто его всегда ценил и любил - бабушку с дедом и будущего брата или сестрёнку, взяв над ним опеку. А может быть ещё и станет героем Великой Марлии, мол, сдал особо опасных преступников, помышлявших заполучить такое не хилое оружие и развязать гражданскую войну с последующим геноцидом народа Марли. Может даже жить припеваючи начнёт... Вот только его планам не суждено было сбыться. В апреле восьмого числа он... потерял всё. Вернее сказать всё, не считая долбанутых родителей, с фактической потерей которых он смирился ещё осенью. За три дня до того, как их дом сотрясли удары сапогов вооружённого до зубов спецназа, отец вёл себя очень настороженно, постоянно беседовал с матерью. В день отъезда, он что-то говорил про "несостоявшуюся коференцию" и про "пожар в доме МакГрегора" и нервозно шелестел бумагами, которые складывал в свой портфель. Зик подошёл к двери кабинета и прислушался. "Это всё, что мне удалось спасти из его дома! Часть обгорелых бумаг вынес Ричард!.. Я не понимаю, кто мог устроить поджог, но у меня плохое предчувствие! - пауза. - И особенно то, что профессор, выбрал место для демонстрации Имир не где-то затерянный в глубине континента полигон, а этот чёртов анклав на границе с Парадисом! - шелест бумагами и тихий вопросительный голос матери. - Да, он объяснил это тем, что всё это к Съезду Коалиции в Бёрне... да вот только это даже глупо звучит! К тому же попросил меня приехать к нему за неделю до испытаний, да так чтобы это было в тайне от всех, включая тебя... не понимаю! - нервный вздох. - Такое ощущение, что он чего-то боится, но я не могу понять чего!.. Неужели мы его спугнули и он обо всём догадался?" Дина спросила может ли он не ехать на другой континент. Гриша ответил, что если он не поедет, тогда его точно заподозрят, и сделает это сам МакГрегор. Он понял, что отец направляется к выходу, и отскочил в библиотеку. Через пару секунд отец прошёл большими шагами по коридору и направился лестнице. Мать проследовала за ним. И помогла собраться. Зик выглянул и посмотрел на них сверху. Мать, облачённая в домашнее платье-халат кремового цвета надевала на отца тёмное пальто до колен и подала шляпу. Гриша взял свой портфель и вышел на веранду. Зик снова сбежал за ними и глянул в след отцу. Дина поцеловала мужа на прощание в выбритую щеку и сказала, чтобы он был осторожным, а за них не волновался. Отец вышел из дома, прошёл через сад, открыв ворота, прошёл к мобилю, и сел в него. Ещё немного и он скрылся. Как окажется после... навсегда. По-началу всё шло как обычно. Скоро каникулы должны были подойти к концу, а в лицее проходило родительское собрание - обсуждать успехи. Туда поехали Йегеры-старшие, и прихватили его с собой. Потому что после они планировали зайти в магазины и закупиться на всю ближайшую неделю. Жили они в отличие от сына с невесткой не слишком богато. День прошёл хорошо. Зик уже морально приготовился к последней четверти. И ничто не возвещало о плохом. Радовало и то, что бабушка с дедушкой оставались снова в большом, потому что мать собиралась на работу. Зик даже было вздохнул с облегчением. Как вдруг зазвонил телефон. Дина взяла трубку и сказала, что слушает. Как он понял позже, это был отец. "Что?! - воскликнула мать. - МакГрегор мёртв?! - пауза. - Как отравили?! Кто?! - новая взволнованная пауза. - Что?! Яд был в твоих конфетах?! - Зик выглянул с лестницы и увидел, как мать присела на стул, около тумбочки с телефоном. - Будешь в Рандебурге ещё до завтра для дачи показаний... дорогой, я постараюсь разобраться! Я скоро буду в Буртфалле, уже собираюсь туда, к утру буду там! - пауза. - Да, я тебя поняла! Сейчас растоплю камин! - пауза. - Погоди, то есть я должна не ехать туда?! Но меня могут... - мать нервно поводила глазами. - Собирать Зика?! Бежать из страны?! Ладно, я буду готова ко всему!" Мать развела камин с стала бросать туда запрещённые книги и прочие материалы за которые точно не поздоровилось. Родителей мужа попросила уйти из дома, пока не поздно, за одно и захватить Зика, мол она за ним забежит, когда всё успокоится. Его отправили собираться - Зик по-быстрому напялил на себя одежду, стараясь не думать о плохом. Но уже через пару минут, когда он был готов спуститься, его кошмары стали явью. Прямо как в кино, к их двору подкатил тёмный фургон. Из распахнувшихся дверей, из салона высыпали спецназовцы в светлом зимней экипировке и круглых шлемах с щитком. У каждого был минимум один автомат. Зик понял, что это конец. Их сдали. Кто-то заложил Гришу Йегера и его жену... и возможно это было как-то связано с убийством этого самого МакГрегора. Тяжело шагая, он дошёл до лестницы. Мать, всё ещё бросавшая какие-то бумаги в огонь, заметила его и спросила: "Зик? В чём дело?" Она поняла сразу что что-то не так, а он и не стал скрывать. "Они здесь..." - шепнул он, медленно спускаясь вниз. У Дины округлились глаза. "Сопротивление бесполезно... - обречённо сказал он. Йегеры-старшие, находившиеся в это время в прихожей, прискорбно присели на диван, и дед прижал к себе бабушку та тихо заплакала. Раздался грохот выломанной входной двери. Потом звон разбитых окон с нескольких сторон дома. Из кухни в гостинную ворвались двое спецназовцев, нацеливая на них автоматы. Ещё двое выпрыгнули из распахнутых гостинной. А основная масса ворвалась через вход. звуки сапогов перемешались с криками: "Стоять! Ни с места! На пол!!!" Зик покорно поднял руки вверх и присел на колени. К нему подскочили двое и, подвесив над землёй моментально прощупали. "Мелкий чист!" - ответил один голос. "Сюда его!" - указал на угол второй и Зика отшвырнули под треугольную лестницу. Зик не почувствовал удара - его даже профессионально отшвырнули, автоматически оглушив, при том от соприкосновения он почти отключился. Сквозь туман в глазах, он увидел, как рядом встал один человек, нацелив на него автомат, а остальных - мать и Йегеров-старших прижали к земле. "Мне пора в детдом... а кое-кому в концлагерь..." - обречённо подумал Зик, глядя как остальные вооруженные люди начинают выворачивать дом наизнанку, обыскивая каждый закуток. Через пару минут в дом вошли полицейские во главе с районным шерифом Крюгером. За ними спустя какое-то время в дом в грязных от весеннего снега сапогах, вошёл невысокий человек в полицейской форме, только с особым знаком. Он был с короткими усами, слегка глупым на вид полноватым лицом, и в сером пальто. Он брезгливо осмотрел дом, бросил на Зика взгляд, и направился в сторону лежащей светловолосой женщины. Потом ещё зашли несколько людей в штатском, показав ордер на обследование имущества. - Подполковник Гросс! - отчитался один из вооруженных. - Задержанные: Дина Йегер... - но тот не стал слушать и прервал. - Я прекрасно осведомлён, что это за женщина... - неторопливо сказал низкорослый. - А так же что она носитель государственной тайны! - Он глянул на горящий камин и стопку не сожжённых материалов. - Что же вы, миссис Йегер, перед уходом из дома собрались камин развести? - с ухмылкой сказал человек с короткими усами. - Так обычно не делают! - он склонился к бумагам и взял скреплённую папку. - Джон Вудворт... второй том мечты о справедливости... отпечатанный вручную вариант... а где первый? - пауза. Дина обречённо смотрела на него. - Понятно в камине дом отапливает... - вздох. - Ну что же, Дина... вам, как потомку аристократической династии не жилось мирно? Ладо бы вам, с мужем, но подумали бы о сыне... - Зик понял как на глаза наворачиваются слёзы. - Кстати, миссис Йегер, не подскажете ли... где ваш муж? - мать молчала. - Не желаете сотрудничать? Даже сейчас? - пауза. Гросс поднялся. - Ладно, не хотите по-хорошему, значит будем выбивать показания... - он повернулся в сторону прихожей. - Барс... Леон... - в следующий миг два здоровенных мужика стали избивать ногами Йегеров-старших. У Зика всё сжалось в груди. А Дина молчала. Лишь закрыла глаза. Зик видел как она молчит. И он понял, что она молчать будет долго. Он не выдержал и захрипел. - С-тхойте!! - сказал он, выдавливая из себя слова. - Я всхё! Скажу вам-пх! - он закашлялся. Подполковник повернул голову в его сторону и выставил руку. Двое спецназовцев сразу остановились. - Видите, миссис Йегер? Ваш сын проявляет заботу о дорогих ему людях. А что вы? На родителей мужа вам плевать? Утопическая Элдия вам важнее, правда? - Дина не сказала ничего, лишь посмотрела на Зика неопределённым взглядом. - Поднимите парня! - ближайший человек с автоматом поднял его с земли и поднёс к главному. Его нетвёрдо поставили на ноги. - И так, Зик... верно? - он кинул головой, собрав волю в кулак. - Расскажи, где сейчас находится твой отец? - Он на другом континенте, в Новой Этории, в... Родерском анклаве Рандебург, на границе с Парадисом. - Настала некоторая пауза. - Он звонил пять минут назад оттуда... - Гросс задумчиво поводил глазами. - Сказал, что будет там ещё день... - Свяжитесь с генконсульством и министерством иностранных дел! - отдал приказ главный. И пара-другая человек в отряде засуетились, а один подошёл к их семейному телефону, начав набирать кодовый номер. - Этот человек должен быть задержан немедленно! - дальше было долгое и томительное ожидание. Всё это время Зик стоял на месте подле человека с автоматом. Потом кто-то его усадил на диван. Главному позвонили. Тот взял свою компактный радиофон. - Мх... я понял. Значит так... либо он шустрый человек либо... да нет, не похоже, что мне соврали. Уточните, был ли вызов!.. - пауза. - Я так и подумал. - На Зика посмотрели сверлящим взглядом. Вскоре Гросс поднялся наверх. Мать подняли с пола и унесли куда-то на второй этаж. Снова ожидание. И так продолжалось с целый час. Видимо с ней проводили беседу о том, как ей следует вести себя дальше. Наконец они спустились. Обречённо смотрящую в пол мать сопровождали двое спецназовцев. - Поскольку ваш муж уже должен быть в Марлии... - Зик насторожился. - В любой момент он может заехать сюда. Перед этим он наверняка позвонит вам ещё раз. Поэтому будьте паинькой, миссис Йегер. Если вы на самом деле ничего не знаете о смерти этого профессора, ваш муж наверняка знает что-то. Наверняка он преследовал какие-то цели, отравив его. - Она не произнесла ни слова. Всю ночь сидели как на иголках. Свет горел только в одной гостинной комнате, в которой их четверых и согнали. Один раз даже разрешили поесть. Зик на некоторое время даже задремал, но отключиться не вышло - даже снег, обильно шедший за окном в свете фонаря пустующей стоянки, не помогал расслабиться. Всё это время в темноте дома стояли солдаты спецназа, ожидая прихода хозяина дома. В центре за столом сидел подполковник спецназа и пил чай. Вокруг них стояли пара-тройка солдат вооружённых с автоматами. Дина всё это время молча сидела и тупилась в пол. Перед ней был телефон. Йегеры-старшие, немного помятые, всё также тихо сидели, прижавшись друг к другу. Время от времени Гросс затевал какой-то разговор, на тему "как не хорошо быть смутьяном", "что это крысиная традиция", "какой неправильный пример подавали такие родители своему единственному сыну" и т.д. Иногда перебрасывался парой фраз с шерифом, который подрёмывая сидел в углу и что-то записывал в очередной раз. Зик не очень вникал - хотелось спать. Но дурные мысли и тревога лезли в голову опять и опять. Смирение не помогало. Наконец раздался долгожданный звонок. - Берите! - сказал тот. - Говорите, скажите, что заждались его! - Дина медленно взяла трубку. - Дина! - сказал Гриша. - Ты собрала Зика?! - телефон был настроен на громкую связь и поэтому все, кто находился в комнате, могли слышать их разговор. - Да, он... сейчас у твоих родителей. Я собрала всё необходимое. Все улики уничтожила. - Гросс повел пальцем, и шепнул, чтобы она спросила где тот находится. - А где ты сейчас, дорогой? - Я... соврал тебе... уже был в Марлии! Я сделал это из-за мер предосторожности! Сейчас еду из Буртфалле на всех скоростях! - пауза. - Через час буду у нас! Заряжаю машину! - Гросс отдал какие-то указания своим. И те стали суетиться. - Я так волнуюсь... - вздох. - Хочу чтобы ты поскорее был здесь... - Нет! Дома нельзя оставаться! Иди к моим родителям! Успеешь добежать! Я вас там встречу! - это был не самый приятный поворот. - Есть человек... он нас переправит в безопасное место! - пауза со вздохом. - Дина, я вляпался по-полной!.. - Гросс явно изменился в лице. - Мы вляпались оба! Дело в том... - Он шепнул, чтобы Дина упросила его заехать сначала домой и забрать её. Гриша обречённо выдохнул на том конце трубки. - Что мои худшие опасения оказались правдой! Всё это время... мы верили не тому человеку! - тут Зик заметил, как лицо матери исказилось - на нём выплыло выражение разочарования и стали выступать слёзы. - Он развёл нас как идиотов! Но тогда... я... не понимал для чего ему это нужно! Поэтому хотел верить ему, но теперь, когда я узнал... всё сложилось. Короче, МакГрегор, перед тем, как... испустить дух... рассказал мне правду... - пауза. - Так... я успел побывать в Реликте и узнал главную тайну 14-ти способностей! - Дина молчала. - Я забрал бесценный груз, без которого они не смогут использовать это Наследие в полной мере!.. Имир... как бы с нами... но... - пауза. - Как только встретимся, я тебе всё объясню! - Говорите!.. - сказал окрысившись Гросс, доставая пистолет из чехла. - Сейчас же!.. - человек резко наставил пистолет с глушителем прямо в лоб Зику. До сих он помнил это касание холодного металла. - Ну!.. - Дина? - спросил Гриша. Она молчала. - Ты меня слышишь? Ало?! - короткая пауза. - Ало, Дина?! - Скажите, что помехи! - окрысился ещё больше подполковник. - Ну!.. скажите ему! - с глаз светловолосой женщины хлынули слёзы и она, закрыв глаза, медленно открыла их, и посмотрев последний раз на сына, чётко прошептала. - Моё сердце всегда будет с тобой... беги... - глаза подполковника сверкнули бешенством. Не прошло и мгновения, как холодный обод глушителя сменил своё направление и из отверстия с соответствующим звуком в голову женщины полетела пуля. - Элдийская сука!!! - заорал Гросс, вскакивая с места, раньше, чем тело достигло пола. - Р-а-а-ахг!!! - он принялся расстреливать лежащее тело, пока не закончились патроны. - С-с-цука... - бешено выдохнул низкорослый продолжая щёлкать курком. - Уберите с моих глаз эту дрянь! - рявкнул он, и пара спецназовцев, взяв истекающий кровью женский труп, вынесли его из гостинной. Зик проводил мать взглядом. - Шериф! Свяжитесь со всеми постами полиции на всех трассах к Ребелио и Антрабаску!! Они не должны упустить предателя!!! - спецподразделение засуетилось и забегало по дому. Крюгер вышел из помещения. Гросс бросил на Зика взгляд. У него проскочил первобытный страх, когда человек, убивший его мать снова присел и посмотрел ему в глаза. - Ты видел, что случилось... - остыв, сказал силовик. - Я думаю, ты единственный, кто теперь добровольно всё расскажет. - Зик кивнул головой, давя страх. - Говори правдиво и не лукавь... - рядом подсел человек с планшетом и бумагами. - Иначе их смерть... - он указал кивком головы на старших Йегеров. - Будет куда мучительнее... - Я всё расскажу... только, пожалуйста... больше не делайте им больно... они ни о чём не знают! Они не в курсе... Он изложил всё, что знал. И о планах отца и матери, и о тайном сообществе, и о тех кого знал. Назвал все фамилии и имена, который знал... понимал, что если попытается хоть что-то утаить - станет только хуже - не ему, а им. Но одного он так и не назвал. С кое-каким расчётом. Да и это не имело уже значения. Вероятность того, что кого-то из последующий арестованных "реставраторов" найдут и допытают правду - почти стопроцентная. У того человека не должно быть шансов. Ну или почти. - Это всё, что ты знаешь? - Зик кивнул головой. Гросс вздохнул. - Благодарю за сотрудничество. - (Как говорится намажь моё спасибо на хлеб, и ешь на здоровье!) Равнодушно сказал он. Подполковник встал, надевая на лысую голову фуражку. - В любом случае, ты назвал достаточно имён, чтобы мы накопали нужную информацию. - Пауза и взгляд в сторону старших Йегеров. - Этих - увести! - два здоровенных солдата подошли к немолодым людям и один приказал встать. - Куда их уводят?.. - спросил невероятно твёрдо Зик и невысокий посмотрел на него свысока. - Не бойся, Зик, - встав, дед сохранял выдержку. - Мы своё... уже пожили... За нас не беспокойся... главное о себе думай... - подполковник достал сигареты и закурил. - На пожизненный "отпуск", в трудовой лагерь... - он выдохнул табачный дым. Зик не выдержал и посмотрел тому в глаза. - Я же сотрудничал с вами... - с сожалением невысокий вздохнул. - Разве я не могу попросить помилование? - Ты ведь должен был стать офицером нашей армии? - Зик ответил, что да. - Ты же не глупый парень, должен был понимать простые вещи... - внутри всё затряслось. - Что яблоко от яблони далеко не падает. - Гросс не смотрел на него. Просто глядел в сторону уводящих. - Это первое. А второе - отец в ответе за сына. Твой дед и его жена воспитали плохого... или плохо воспитали сына. - Пауза и выдох дыма. - Они воспитали преступника. И поэтому ему место только там. - Пауза. - А ты сын плохих людей... - внутри задрожало сильнее. - Такой офицер марлийской армии не нужен! - презрительный взгляд. - Максимум - солдат удачи. А всю дурь, которую уже вбили тебе в голову... - выжидающая пауза. - Из тебя выбьет свое... чистилище. - Подполковник направился к выходу. Всё остальное дальше не имело смысла. Кричи не кричи, что сам хотел сдать непутёвых родителей - не поверят, а если и поверят - ничего не сделают. Кому есть до этого дело? Да и оснований законных у него никаких нет. Всё что он мог позволить себе сделать - смириться с паршивостью и безысходностью своей ситуации. Как он попал в камеру с бетонными стенами, за которыми он провёл остаток ночи, Зик не помнил. На утро его разбудил некий охранник, потом появились полицейские и какая-то женщина в деловой форме. С ним провели короткую беседу, что скоро его "депортируют" в назначенное место. Зик тогда впервые пожелал умереть, но не доехать до этого места... которое оказалось ещё страшнее, чем он себе мог представить. Легче называть это детским концлагерем, нежели детдомом. Полтора месяца ада на земле. Место где он впервые познал всю подлую и стайную сущность человеческой подлой природы. То место, где у него не было шансов выжить, не покажи он свои клыки и зубы, которые у него, как оказались острее, чем он рассчитывал. Место беспредела и произвола. Место, где можно было выжить, находясь только в какой-нибудь группировке. Особенно тяжело было в первые три дня. Он почти не ел в это время. Отсюда первое правило, которое он познал - кто прибыл последним, тот сосёт, т.е. проходит испытание на прочность. А конкретно - через унижение и смирение - обычная процедура - поломка самомнения о себе. Несмотря на свои 12, у него хватило мозгов, чтобы сразу это усечь. Унизить тебя могут все - от простых насмешек и издевательств, вплоть до конфискации единственного, чего там есть - завтрака, обеда, ужина, напоминавшего закуску к обеду. Так продолжается до тех пор, пока ты прямо не возмутишься и получишь люлей (что с ним и было уже во второй день). Но если ты встанешь, утрёшь кровавые сопли и дашь сдачи, и даже если сделаешь исподтишка, то тебе уже мысленно галочка - значит с когтями и не слабак, а это значит тебя могут приметить ребята по-старше в свою шестёрку. Второе правило - молчать, когда с тобой говорит старший из шестёрки. Всегда прав тот, кто опытнее. Раз опытнее - значит сильнее. Выполнять всё, что скажут (например, укради еду со склада - самое простое, поскольку склад с хлебом в столовой не особо охранялся) - а остальное - выкручивайся как хочешь, чтобы не прослыть слабаком и трусом. Иначе сделают хуже. Если проявишь дерзость - кулак в рожу. Но если успеешь незаметно откусить себе что-то по дороге и это выяснится позже - рано или поздно - кулак по башне, но потом... уважуха. За дерзость. Зик это тоже понимал. Но было ещё одно правило, которое хоть немного, но поддерживало порядок в этом концлагере. Правило третье: избивать до полусмерти и тем более убивать (да-да было и такое) в драке члена другой шестёрки можно только с разрешения главаря банды - под его ответственность (подразумевается, что оскорбление кого-то из чужой банды - оскорбление всей банды, а значит воняет разборками банды на банду, а "стенки на стенку" там не очень любили, поскольку главарям тоже приходилось принимать в них участие, а массовых драк там воспитатели-надзиратели не допускали...) иными словами, почти как в криминальном мире. Если сделал это без разрешения - главарь может принять решение избить тебя своей толпой, т.е. свои же изобьют примерно до такого же состояния. А что ещё хуже - изгнать из банды, под лозунгом - "неадекватов не покрываем". Тогда ты становишься максимально уязвим, пока не примкнёшь к другой группировке - добавят дружбаны того, кого ты замясил. Да и к тому же изгой, калека и неадекват, не особо кому-то нужен. Рискуешь остаться ослабленным без обеда, завтрака, и чего-то там. А значит останешься без здоровья окончательно, ослабленный и беспомощный, можешь умереть. А смерти в детдоме - не редкость. Раз в пару месяцев кто-то да откидывается, как правило от болезней. Надзирателей это не особо беспокоит. Но он успел вжиться в это общество в первые же две недели. Наверное его так или иначе приняли за "своего" потому, что он умел драться - уроки в лицее прошли ненапрасно. Он сказал всем, что был сыном врачей, которые не сумев излечить какую-то гангстерскую шишку погибли от рук бандитов. Он сразу понял, что никто не должен знать правду. Если узнают, что он сын врагов государства... всё. Ему не жить. Тут таких делали вечно голодными и... опущенными. И не сама ребятня. Таких опущенными делали местные... нехорошие люди. Вроде сторожа-педофила любившего мальчиков и молоденьких девочек, и уборщицы-садистки, любившей бить и макать таких в унитазе за малейшую провинность. Многие ребята после этого не выдерживали - кто по-слабее - вешались, кто по-сильнее духом - убегали из этого ада, воспользовавшись первым моментом. Что было с теми, кого ловили - участь была ещё хуже... А жить опущенными - существование ой какое не сладкое. Зик твёрдо решил, что если такое случится с ним, то он точно не будет жить. У него не хватит сил. Ночью, зарываясь в жёлтую от возраста подушку, Зик молча пускал слезу. Но с каждой ночью слёзы становились всё скупее. К концу второй недели он и вовсе спокойно уснул. Но было одно главное "но" - противно осознавать, что он скатился до такого статуса. До статуса этих отбросов и прочего быдла. По сути такие "детдома" - рассадник молодого криминала. А ведь он в офицеры метил, неплохие знания и умения имел... и тут такое. Словно медленно гниёшь в собственном соку от невозможности применения собственных знаний, кроме умений кулачного боя и некоторых приемов рукопашки. Знания тут дают донные... да и никто не учит ничего. Читать-писать, да считать деньги научились - и всё. А если умничаешь - это раздражает тех, кто сильнее. А если раздражаешь того кто сильнее - портишь отношения. Тебе это надо? Конечно, нет. Зик чувствовал, как становится жёстче. Как жёстче становились кулаки в драках, так каменело и лицо с постоянно разбитым носом. Закалился характер. Ум стал более цепким. Он и сам не понял, как за месяц из забитого родителями сынка он превратился в изворотливого и хитрого юнца, жаждущего не оказаться на дне. Однако была и другая сторона медали - он чувствовал, как часто стал дохать и кашлять. За месяц он явно убавил в весе и стал легче. Хоть еды, чтобы не умереть с голоду ему хватало, этого было явно не достаточно, чтобы поддерживать здоровье. Постоянно холодно. Самое лучшее средство - физические упражнения, вроде отжиманий. Один раз заболело ухо, но быстро прошло. А главное - стало падать зрение. Непонятно толи от этого, толи от постоянно разбитого носа и фингала под глазом. Он не знал зачем живёт... но в голове уже появились кое-какие мысли. О мести. Он ненавидел одного человека больше всего. Именно его он определил виновным во всём, что случилось. За то, что подставил своих родителей и приговорил их к смерти в концлагере. За то, что из-за него погибла его жена, его мать, которая хоть немного, но в отличие от своего мужа, думала о сыне. "Из-за того, него я попал в этот детский концлагерь..." Этим человеком был Гриша Йегер. Он не знал, жив ли отец, или его поймали, или ему удалось скрыться из-за самопожертвования Дины... но в последнем случае, он хотел бы встретиться с ним особенно. Чтобы убить собственными руками... Как вдруг всё переменилось. Мариэва Табелучи, секретарь-администратор, добрая, но робкая и запуганная, сочувствующая всем хотя бы на словах, молодая женщина внезапно вызвала его к утром к себе. Он невольно встрепенулся, но пришёл за ней на приёмную вахту, где около входа сидели двое людей, на которых он даже не обратил внимание. - Присаживайся, Зик, - добро сказала она и он сухо поздоровался. - Я хотела тебе сказать, что тобой интересовались эти люди... - Внутри всё запрыгало, к глазам преждевременно хотели хлынуть слёзы. Молодая женщина со светлыми волосами и большим носом положила перед ним развёрнутую папку. Там лежали две фотографии. - Их зовут Томас и Матильда Ксавьеры. - Пауза. Зик прятал эмоции, предательски рвущиеся наружу. - Он - военный, отставной полковник, элдиец, а она - марлийка, военная медсестра. - Подсознательно Зик смутился, но думать надо было не об этом. - Так получилось, что их сын трагически погиб... а у них больше не может быть детей. Я сказала им, - она начала говорить шёпотом, - что ты должен был быть офицером... - он стал часто моргать, не веря, что слышит такое. - Как они услышали... они недолго думая, захотели познакомиться с тобой. - Тут он почувствовал, как жёсткий панцирь, которым успел обрасти за месяц начал растрескиваться. - Не хочешь?.. - Зик повернул голову. Около входа сидели приветливо улыбающиеся темноволосые мужчина и женщина средних лет. Полноватый мужчина в круглых очках простым жестом поднял руку, в знак приветствия. Зик едва сдерживая эмоции растерянно кивнул. Мысленно он уже плакал... от счастья. От того, что ему выпал шанс. Он даже не думал об этом. Никогда не представлял, что у него появится семья... снова. Но... почему именно он? Разве они не ознакомлены с его делом? Разве они не знают, что он сын национал-предателей? Или... это не имеет значения? Такими вопросами он задавался в первые полминуты. Как-никак он проявил на первой встрече сдержанность, боясь слишком преждевременно радоваться. Но Ксавьеры произвели на него очень положительное впечатление. В его глазах они так остались адекватными, доброжелательными, открытыми для общения людьми, в которых не было ни намёка на их армейское происхождение. Первая встреча прошла более чем отлично. Были разговоры, про то, что он любит, чем увлекался до того, как попал сюда. Зик был несколько немногословен, но вкратце сказал о себе. Было видно по их лицам, что они прекрасно понимали почему он, так себя ведёт. И Зик убедился, что они знают, кто он - до мелочей. После встречи он почувствовал себя словно окрылённым. Но... он не знал, как вскоре на него посмотрят все. Уже за ужином он на себе завистливые взгляды нескольких дюжин ребят. А провокации в его адрес участились. Кто-то попытался стащить корку у него "лишнюю" корку хлеба. Но Зик своё просто так не отдал и сразу заехал тупым концом вилки обидчику по руке. Завязалась короткая потасовка, которую быстро нейтрализовали подбежавшие "столовые люди", как их все звали. Он пошёл спать рано. И сам не заметил, как подушка стала мокрой. От его слёз. Следующий день начался с переполоха. На входе в столовую творилась какая-то хрень - очередь тормозилась и ребята по-старше начали возмущаться, мол что так долго. Зик попытался рассмотреть что там происходило. У окна выдачи тарелок была какая-то потасова-перепалка. Зик присмотрелся. Слева стояли женская половина детдома. Все девчонки молчали. Парни гудели всё больше. Зик выглянул из толпы больше. Наконец он смог рассмотреть, что там творилось. А творилось следующее: пожалуй самый старший парень в детдоме, Диро, (и по совместительству самый говнистый на весь "концлагерь" и главарь самой наглой шестёрки), которому уже должно было стукнуть шестнадцать, кому-то опрокинул тарелку с утренней "говнокашей" и теперь пошла разборка. Вот только Зик не сразу понял, что этот будущий бандит, связался далеко не с парнем. Да, этот ублюдок связался... девушкой. Короткостриженная девушка, которой было на вид было лет пятнадцать, со слезами на глазах спрашивала за что, и тот отвечал что-то оскорбительное, что-то вроде: "За отцов газетный пиздёшь в на ужин рот возьмёшь?" - Зика это сразу бросило в жар. "Неужели?.. она такая же как и я?!" Зик встроился в очередь и спросил у парня, стоявшего перед ним. "Эд**, а кто эта девчонка?" Парень из его шестёрки ответил: "Она новенькая, прибыла два дня назад. Вчера кто-то выяснил, что она дочь продажного журналиста, который что-то там напечатал такое, что не следовало..." - Всё сжалось внутри. "Её лишили завтрака ни за что... а может с каким-то скрытым умыслом..." - Девушка выбежала со слезами на глазах. Зик проследил за ней. И кое-что задумал. После обеда, припрятав пару кусочков хлеба себе за пазуху, Зик направился на поиски девчонки. Нашёл её в углу под лестницей, она плакала и всхлипывала, закрыв руками лицо. - Эй, - обратился Зик. - Не плачь! - она шугано оторвала глаза и посмотрела на него. - Я принёс тебе кое-что! - Зик протянул ей ломтик хлеба. - На, поешь! - Спа-спасибо... - девушка протянула дрожащую руку и несмело взяла кусок. Убедившись, что она у неё в руках, светловолосая длинноногая и худая девушка положила хлеб себе в рот и жадно принялась жевать. Проглотив его, она хотела что-то сказать, но Зик протянул ещё один. - Хочешь ещё? - она закивала головой и он отдал ей. - Я, Зик... - представился он. - Зик Йегер. А тебя как звать? - девушка спешно проглотила и этот кусок. - Йе... Елена. - Пауза. Выжидающий взгляд. - Елена Аккерман... - Будем знакомы!.. - На лице выступила улыбка. - Почему ты... помогаешь мне? - Зик посерьёзнел. - А что не надо? - она испугалась. - Не бойся, ведь я... - он думал договаривать или нет, и решил договорить. - Такой же, как и ты... - снова посерьёзнел. - Только никому не говори! Иначе хлеба тебе никто не принесёт! - Зик снова улыбнулся и достал третий. - Ешь, я тебя точно не обижу! - она снова начала жевать. - Ты сама проговорилась, за что ты угодила сюда? - Елена повертела головой. А Зик задался вопросом, который теперь не давал ему покоя. Как они выяснили, что она дочь предателя? У него возникло нехорошее предчувствие, которое прямо так и стало вырываться наружу. "Как же они выяснили, кто она?" - по спине пробежали мурашки. И Зик, оставив свою новую знакомую, направился вверх по лестнице. "Неужели кто-то сливает им информацию?.." - Генерал Особых Операций! - окликнул его солдат, и Зик вышел из раздумий. - Маршал Дзерберген вызывает вас! Идти можете? - Убрав кулон в карман, Йегер встал на ноги. - Думаю, да! - вздохнул Зик и, неуверенно переставляя обновлённые ноги, пошёл к двери. Дождь лил, как из ведра. - Сейчас мне устроят разбор моей "особой" операции! - шепнул он себе под нос, заходя в помещение.***
Игла вошла в плоть уже седьмой раз. Шрам болел после каждого стягивания. Но к этой боли он уже привык - не в первый раз. Закончив зашивание, Ханджи по-мастерски обрезала нитку, затем достала с металлического подноса мазь и, помазав шрам, вздохнула. - Как же ты так умудрился? - Леви безэмоционально глядя одним глазом в одну точку ответил. - Ячейка с лезвия отлетела... такое бывало у меня не раз, сама знаешь! - пауза. Майор Зоэ поставила на стол поднос с инструментами, немного звякнув. - Сам виноват, не рассчитал угол... там снаряды взрывались рядом, и я нарвался на семиметрового сбоку. Стал ему рубить руку вдоль кости, а она как слетит и мне в лоб и вниз... чиркнула блять... Ханджи протянула зеркало и показала ему его лицо. Леви присмотрелся. По правой половине лба, через бровь, немного по веку вниз, через верх щеки и почти до самой губы теперь проходил шрам. Пока наложены нитки, но через пару дней их придётся снимать. - Ещё бы сантиметр, и ты бы остался без глаза! - Леви слегка приоткрыл заштопанный правый глаз и осуждающе посмотрел на неё. - А если бы ты, майор, позволила мне вдвое укоротить Звероподобного, я бы успел вынести эту мразь с поля боя к нам в тыл! - огрызнулся полковник. - Нет! Ты что-то там несла про искусственную кому и вздумала лезть вперёд паровоза! - Ханджи насупилась. - Эх, ладно... - Леви болезненно скривился. - Это уже не имеет смысла... что произошло, то произошло... Кто же знал, что у этого ублюдка окажется второе телепортирующее ядро?! - вздох. - Признаю, это был и мой недосмотр. - Пауза. - Мы пролетели оба раза... Судя по всему они уничтожили штаб таким же образом... - Леви встал с стоматологического кресла и направился к вешалке, на которой висела фуражка и испачканный кровью фиолетовый китель. - Ты куда?! - нет реакции. - Погоди, а как же?! - воскликнула Ханджи. - Тебе отдохнуть надо! - она схватила его за плечи. Леви остановился. - Всё же много крови потерял!.. шатаешься весь! Кровью полтора часа назад отплёвывался! У тебя, возможно было состояние предрезонационного шока! - Аккерман прекрасно понимал, что стоит не твёрдо, но признавать это не хотел. Жажда убедиться в своих домыслах была именно сильной. - Ты касаешься старшего по званию, майор? - пауза. Она положила прижалась к нему, приложив свою щеку к его виску. - Чего?.. - многозначно сказал Леви. - Ты?.. На меня опираешься тогда?.. - выжидающая пауза и взгляд в на дверь. - Я должен идти! - Не пущу... - она обняла его сильнее. - Останься хотя бы до утра! - Ханджи поцеловала его в щёку, рядом со шрамом. - Пожалуйста, Леви... мне будет спокойнее... - Возможно я беру на себя слишком большую ответственность... - спокойно сказал неопределённую полковник. Но в следующей фразе появился смысл, который расставил всё на свои места. - Но пока не очнётся главнокомандующий... я - главный в Развед-Корпусе, как командир передового подразделения! - Ханджи поняла, что удерживать его нет смысла. - А может и всей армии! Поэтому, я должен идти! - майор отпустила его. Леви ещё немного постоял и продолжив путь вешалке, надел походный китель. Потянулся за фуражкой, однако её подала майор. Посмотрев на неё неопределённым взглядом, но благодарными глазами, полковник направился к двери. - Если станет плохо, ты знаешь куда обратиться! - Леви ничего не ответил, лишь вышел в коридор, в котором бегали люди в белых халатах и униформе. Леви направился к туалету. В надежде, что там никого не будет. Его надежды оправдались. Закрыв белую дверь и войдя в помещение общего пользования, он захлопнул её и подпёр на всякий случай шваброй. Включив кран и помыв руки, Леви, снова глянул на себя в зеркало. Да, шрам останется на всю оставшуюся жизнь. Теперь его лицо будет выглядеть по-другому. Но разве это повод переживать? Теперь у него так и написано на лице: ветеран. А если подумать?.. Что за дурь он несёт? Причём тут шрамы?! И тут же Аккерман задался вопросом, глядя на себя в зеркало: "Нужно ли мне снова звать её? Спрашивая у неё советы, я становлюсь зависимым от неё. Я становлюсь слабее. Из игрока я превращаюсь в непонятно кого. Но всё же мне хочется высказать этому существу в её зеркальное лицо, всё что я думаю о ней... Она знала что это будет! Наверняка знала! Почему она не предупредила меня?! Даже своими загадками?!" И вдруг он по-другому посмотрел на всё это, глядя на самого себя. "Для кого я читал все эти речи, про преступную верхушку? Для кого я изливал душу?! Для кого я ставил на кон свою репутацию, когда предлагал разделить деньги?! Для чего я предложил подставить старого ублюдка и предателя-недомаршала Комлина! Тех, для кого я это делал... больше нет! Я делал это для того... чтобы старая гвардия поднялась на вооружённый бунт! Приказав молодым волкам смести внутренних врагов! - пауза. Взгляд в днище раковины. - Нет! Нет! Я обманываю себя! Я делал это не для них... - вздох. - Я делал это для себя!!! Чтобы убедиться в правильности собственных решений!! Чтобы доказать самому себе, что я тот, кто видит картину в целом и лучше других!! Чтобы уверить в себя!! - на лице возникла ухмылка. - Теперь, когда старый состав пал в битве, у меня... - руки невольно затряслись. - В руках абсолютно все козыри! - дыхание участилось, а сердце стало отбивать чёткие удары. - Теперь, Развед-Корпус подчинится мне! Значит у меня есть Развед-Корпус!.. Это более тридцати тысяч солдат! Тридцать тысяч молодых волков, для которых я не первый год образец для подражания... Как старший лейтенант, потом как майор, после как подполковник... и теперь, как полковник!.. Взяв под контроль Зелёных Плащей, я возьму под контроль оставшихся полевых командиров, и создам новый штаб нашего Кулака, взяв остатки эшелона также под своё начало, и осуществлю прорыв. Даже, если Эрвин, очнётся в ближайшее время, он будет вынужден присутствовать на поле боя, как Бронированный Титан. Значит, он не сможет быть в штабе только во время планирования наступления, а не само наступление. Кто-то должен командовать войсками во время прорыва! - Взгляд в зеркало. - Значит этим стану я. Больше некому. - Ухмылка расплылась и шрам немного заныл. - Если я тот, кому суждено вершить историю, значит она была права! Ничего не следует менять и прибегать к её помощи! Если всё идёт так, как должно идти, значит мне действительно суждено взять власть! - он понял, что познал эту истину. - Да! Я это сделаю... и я буду непросто в зачинщиках, и даже не в инициаторах, задающих тем! Я буду руководителем этого переворота! Я буду его нутром, духом, и мозгом! Переворота, который спасёт Родину от скорого краха! - адреналин хлынул к голове и Леви, глядел на своё отражение с выражением, что теперь ему всё по плечу. Он поверил в себя. Он поверил в судьбу. И поверил в то, что она благоприятствует ему безо всяких сил извне. И понял, что пора действовать решительно. Но для начала он решил убедиться в одном. Чтобы потом уже наверняка не было проблем. Настало время посмотреть правде в глаза, какой бы тяжёлой она не было. Развернувшись и подойдя к двери, подпёртой шваброй, полковник поддел ту ногой и отшвырнул её в сторону и уверенно, но всё ещё слегка покачиваясь, направился к выходу.***
Существо в чёрных доспехах, стоящее по ту сторону реальности в том же помещении провожает взглядом полковника. Девушка в броне из совершенной метастали довольно улыбается и говорит то, что уже и не думала сказать: "Теперь я узнаю его. Таким я и знала полковника Аккермана!"***
Направившись к выходу, он связался с старшими лейтенантами Бозардом и Шульцом. Сев в магнитобиль, он отдал приказал отвезти их на место вокзала, где ещё несколько часов назад находился штаб. "Пока старший лейтенант Бернер отправился на отдых, нам придётся самим кое-что найти..." - они начали догадываться, что он хочет отыскать. Приехав к ещё более разрушенному зданию вокзала, полковник приказал обследовать местность. Всё подтвердилось. За полторы сотни метров был найден небольшой кратер, уходящий на три метра в глубь земли, а также два здания, часть которых была плавно срезана в виде сегментов сферы. - Так я и думал! - Печально подытожил Леви. - Усиливающий Титан не мог попасть сюда иным образом! - задумчивая пауза. - Они каким-то образом доставили ядро сюда! - Пауза. - Старший лейтенант Бозард, вы помните, что здесь находилось? - Здесь не было ни войск, ни укреплений! - Шульц ответил тоже самое. - Предположу, что ядро могло быть доставлено с воздуха! - полковник помрачнел. - К чему вы клоните, полковник? - задал вопрос Оруо. - Неважно каким образом было доставлено ядро! - Взгляд на доверенных. - Факт в другом. Их кто-то навёл. - Настороженная пауза. - Они точно знали, где находится истинное положение штаба. - Молчание. Оруо и Гюнтер переглянулись. - Когда я был на заседании в новом штабе, мы разговаривали с Эрвином, о том, что никому не будем говорить о истинном местонахождении штаба! - Пауза. - Министерству обороны мы сказали, что расположились в здании администрации, что находится на острове, чтобы избежать возможных казусов, поскольку внутренние враги после ареста Комлина наверняка взбесились. - Полковник, вы хотите сказать, что это работа?.. - опешил Бозард. - Работа нашего "недоброжелателя?!" - Леви помрачнел ещё сильнее. - То есть он знал, о истинном положении штаба?! И сообщил врагу?! Он способен и на такое?! - Этого не может быть! - воскликнул Шульц. - Либо он полный идиот, либо самоубийца! Он должен был понимать, что если штаб будет уничтожен, армия будет разгромлена, и тогда он бы сам отправился в желудок ближайшему неразумному! - и вдруг поводил глазами. - Но... - Его могли использовать в слепую... - вздохнул Леви. - Никто не знал, что враг атакует так скоро! - пауза. - Я допустил ошибку... - Леви мрачнел с каждым сказанным словом. - Я не сказал вам, об одно инциденте, который... произошёл ещё весной... когда мы продумывали план по поимке Брауна и Гувера. - Пауза. Полковник и сам не верил, что его молчание вылилось в катастрофу. - Каком инциденте, полковник?! - насторожился Шульц. В этот момент рация в кармане кителя затрещала. Полковник вытащил ей и поднёс ко рту. - Полковник Аккерман - на связи! - ответила Ханджи. - Леви, Эр-фхин очнулся! - трещал её голос. - Он х-кочет поговорить с тобой!.. - Хорошо, скоро буду! Конец связи! - Леви убрал прибор в карман. - Едем в лазарет! До госпиталя добрались быстро. Когда они зашли в нужную палату, в которой располагалась три кровати с капельницами. В каждой лежал один человек. Они подошли к крайней, в которой лежал сильно исхудавший главнокомандующий. Около него сидела Петра, недалеко суетилась майор. - Леви... - начал Смит, устало открыв глаза. - Что... случилось?.. - он говорил весьма отрывисто. - Вы... захватили Зверо-подобно-го... и Усилива... ющего?.. - Леви мрачно опустил глаза. - Сожалею, но им удалось скрыться. - Эрвин, в чьих глазах была надежда на положительный ответ, тяжело выдохнул и отвернул голову на бок. - Сначала выяснилось, что один из Разумных Аномальных выжил. - Пауза. - Он... принял другую форму и... вступил в бой с Эреном и Энни. - Взгляд в сторону других кроватей. - Он был намного сильнее Звероподобного и других Аномальных. Но лейтенант Йегер, проявив недюжую силу, ловкость, выносливость и смекалку, смог уничтожить и его! - Эрвин приоткрыл глаза и снова опустошённо посмотрел на полковника. - Однако после этого Звероподобный вызвал подкрепление. И методом телепортации... - у Ханджи вспыхнул огонёк в глазах. - На поле боя, из Реликта переместился третий Разумный Титан. - Пауза. - Мы уже определили кто это был. Это был Титан-Защитник с его способностью к левитации! И этот защитник улетел с ними с поля боя, на восток. - Смит потух глазами ещё больше. Он что-то пробубнил, вроде "и всё коту под хвост"... - Генерал-лейтенант, - начал Леви. - Я не жду от вас похвалы. Один из главных пунктов мы провалили полностью. Но... - Леви окинул всех присутствующих взглядом. - Мы были на вокзале. - На глаза Эрвина стали набегать слёзы. - И обследовали то место, с которого Усиливающий расстрелял вагоны. Там мы нашли воронку, которая остаётся в земле после переброса объекта. И пришли к выводу, что Усиливающий был также переброшен таким же методом. - Эрвин проморгался. - Но чтобы телепортировать одного из вспомогательных Титанов из Реликта, на место телепортации должно быть доставлено ядро. - И тут Смит нахмурился. - Враг знал куда бить! Вот, что это значит! - Петра повернулась в сторону полковника. - Как они... узнали... куда... бить?.. - вздох и сглатывание. - Мы... решили перенести ставку... за пару часов до сражения... до этого мы планировали... - Я считаю, что здесь имело дело предательство! - напряжённое ожидание. - Осознанное или нет, но я подозреваю, что здесь поработал наш тайный недоброжелатель! - Эрвин поводил глазами. - Он был информатором. Он знал, где будет располагаться ставка и сообщил об этом Комлину, а скорее его людям. А те слили это врагам! - И тут Леви сказал неожиданную фразу. - Я допустил оплошность ещё перед отправкой. И вина в этом моя! - тишина на некоторое время воцарилась в палате. - Главнокомандующий, помните, как нам звонил мой дядка, который возглавляет силовое управление императорской канцелярии, он же Кенни Аккерман? - Эрвин слабо кивнул. - Раньше я этого не понимал, но сейчас я понял, что ИК шпионила за Комлиным. И шпионила давно. - Петра вопросительно переглянулась с Бозардом. - Я не расспросил эту Элайзу. Мне надо было выдавить из неё больше информации, возможно я бы понял свои неверность своих умозаключений уже тогда. - Пауза. - Недоброжелатель никогда не работал с Канцелярией. Он всегда был за одно с маршалом-предателем. И он уже давно сливал ему информацию... - полковник поводил глазами. - Люди из силового управления знали об этом! Они были на две головы выше нас в понимании ситуации стратегии Комлина! - настало длительное молчание. - Меня припугнули, чтобы я задумался... Этот недоброжелатель знал о принцессе. Наверняка он сообщил этому старому ублюдку правду, о том кто такая Криста Ленц. Мой дядька ненавидит Комлина с Марудзяном ещё больше нас, поэтом услышав малейшую инфу про принцессу в переговорах недомаршала, сразу понял, что я начал какую-то свою нечистую игру, раз разболтал это своим людям. - Как он узнал правду о принцессе? - спросила Петра. Он понял, что у все сейчас смотрят на него с этим вопросом. - Потому что я рассказал ему так же, как и вам. - Леви сделался мрачным, словно туча, и, посмотрев на Ханджи, опустил глаза. - Я рассказал вам ему в тот же день, когда мы сидели за столом. - И вдруг по печальному взгляду она поняла, кого он имеет ввиду. - Его имя Марсело Брут. - Ошарашивающая тишина на несколько мгновений окатила палату. - Что?.. - Петра и Гюнтер переглянулись между собой. Оруо недовольно сморщился. - Но Леви! - подбородок Ханджи задрожал. - П-подожди... - она сняла очки и посмотрела на него. - Это... не может быть он! - всё, на что хватило Аккермана, лишь присесть на один из стульев. - Леви... - Зоэ вытерла глаза. - За что... он тебя так?! - ей было жаль полковника. - Ведь... он тебе... как сын!.. - Я тоже отказывался в это верить, зная, что он может только мелко пакостить сослуживцам. - Он снял тёмно-фиолетовую фуражку и опустил её. - Судя по его нынешним поступкам... он меня никогда не считал отцом, а нас - друзьями... - Пауза. - Однако, я должен быть в ответе за того, кого приручил... - Аккерман встал, прикладывая фуражку к груди. - Я исправлю свою ошибку! Лучше поздно, чем никогда! - Пауза. - Исполняющий обязанности Маршала генерал-лейтенант Смит! - обратился полковник. - Мне нужно ваше разрешение на арест этого человека! - лицо главнокомандующего сделалось серьёзным, в глазах вспыхнул какой-то огонёк уважения и жажды правосудия. Смит молча кивнул головой.