Аэтернус сомниорум: "Радужная" Мечта или "Светлое" Будущее

*Интермедия 31* *Десять дней после Фестиваля* *Марлинд* *** Черные змеи, вьющиеся в воздухе, крики, плач, гомон, пламя… Маленькая девочка, сидящая на коленях перед сраженным в грудь мечом мужчины… Сидящая и безутешно плачущая девочка и два серафима ветра отбивающие атаки чудовищ… Чудовищ, вызвавших… Пожар, что, как голодный зверь перебегал с одной кибитки на другую, гложа их, как пес сахарную кость… О, она знала их… Знала из всех… Она убила одного, а другого… Другого покалечили змеи, ударом хвоста выжег ему глаза, навеки ослепив… Да, она помнила… Помнила его клятву… Он поклялся, что убьет ее… Верно, Дезель… Вспыхнуло, явившись с задворок подсознания его имя… Явилось, и начало тлеть, опадая серебристо-зелеными всполохами вербы… Имя серафима воздуха, объявившего ей вендетту из-за того, что она убила его лучшего друга и учителя, а также отца плачущей девчонки… Пусть и приемного, но все равно – отца - Бреда… *** Она растянулась в гнусной улыбке… Эта суета, была как бальзам на сердце, а затем… Затем, она оказалась на улице перед собором в Пендраго… И вновь перед ее затуманенным взором предстали Дезель и эта дуреха – Роза, вместе с ее обожаемым Пастырем… Они только-только сразились с Лунарром, а теперь отражали ее атаки… Дезель, спас свою возлюбленную из пасти чудовища, но заплатил за это спасение слишком высокую цену – свою жизнь… И теперь последовала вспышка золотого света, буквально пронизывающая и крадущая его… Вспышка света, навечно разлучающая Розу с ее ангелом хранителем… С ее возлюбленным, предпочетшим пожертвовать собственной жизнью ради своего горячо любимого сосуда – Розы, чем отомстить ей – Симонне, за смерть друга… Да, он пожертвовал собой поставив будущее Розы на первое место и поступившись собственными идеалами и принципами, нарушив данную самому себе клятву… Да, он поступил, как герой, но на ее взгляд, и как настоящий дурак… Ведь только дураки жертвуют жизнью ради дамы сердца… *** И вот… Вновь Роза, Пастырь и Ко… Только теперь это подземелья храмового комплекса Камланна, призванные защищать ныне исчезнувший трон Эмпирея, располагавшийся в Камелоте… Она вновь столкнулась с ним… С Пастырем… Столкнулась, после унижения, что он заставил ее пережить, когда она не смогла его остановить и он убил ее возлюбленного… Ее Владыку… Ее Хельдальфа… Она явилась, заключив контракт с Лунарром, чудом выжившим в той пендрагской бойне, на основе запретного заклинания, став химерой… И как следствие была убита Сореем, так как была не очищаема, точно так же как и Мальтрана с Рунеттой… Она была убита человеком, лишившим её - ее будущего... *** Теперь же, она парила в пустоте… Парила в окружении черных и золотых огоньков, плавно поднимающихся ввысь… Парила, понимая, что снова жива, и что все это - был сном… Вернее, все это было воспоминанием… Воспоминанием о какой-то иной в некотором роде чужой и во все не ее жизни… Жизни, разыгравшей по совершенно иному сценарию… Сценарию, в котором ее возлюбленный проиграл Пастырю… Правда, теперь она гадала, каким же образом это воспоминание посетило ее голову? Она так же внезапно поняла, что спит, просто спит в глубине души одного из своих пленителей… Спит, что было ей совершенно не свойственно… Ведь серафимы не нуждались ни в сне, ни в еде… Они потребляли лишь жизненную энергию людей, словно вампиры, силу их молитв и иногда – кровь, но, только в ходе запрещенных контрактов, полностью потребляя их суть… Пищу же смертных как и сон они могли принимать, но только для собственного удовольствия, по тому что особой пользы они им не приносили, только лишь психологическое удовольствие, а сейчас… А, сейчас, серафимы использовали свои истинные имена, по немногу поглощая души контракторов, без их ведома… И, на миг, но она все же задумалась, а знал ли нынешний Пастырь, об этой их маленькой тайне, об их чудовищном секретике, что его серафимы, буквально пируют, сидя за столом его щедрой души, вкушая ее, как запретный плод или все тоже щедрое яблоко? У нее возникла крамольная мысль поведать эту тайну Пастырю, дабы разрушить его благолепную и благостную идиллию, которой он по ее мнению не без труда с ними добился… Она мысленно усмехнулась, вспомнив золотые ручейки света сверкающими протуберанцами истекающие из его тела, сияющего как хрустальный сосуд, поймавший в себя Солнце… Она вспомнила, что видела, как они пили это его живородящее пламя, а он… Он только смеялся, счастливо и непринужденно улыбаясь, совершено не замечая лицемерия сокрытого за их ширмами глаз… Ее передернуло от омерзения, но также появилось странное и отнюдь не свойственное желание попробовать и ощутить на вкус его душу… Ей внезапно стало весело и рассмеявшись она материализовалась на стуле, в каком-то трактире совершено незримая смертным, но не спутникам, все того же злосчастного Пастыря… Пастыря, что-то обсуждающим с ними и совершенно ее игнорирующим… Ведь, как они справедливо полагали она не сможет далеко уйти от них, скованная цепью душ с Велеславом, волею судьбы ставшим ее контрактором и проклятьем… *** Она взглянула на свои руки… Взглянула и поразилась… Поразилась, какие же они все таки маленькие и хрупкие… От осознания этой мысли, ее тонкие бледные пальчики сжались в острые кулачки и откинувшись назад, упершись о стенку, она вперила взгляд своих багрово-стылых глаз обшарпанный в потолок замшелого трактира… Вперила и задумалась… Задумалась о том, а сон ли это был или все таки нет? И, если все таки не сон, то почему это происходит вновь? Почему с ней? Почему, она вынуждена по новой проживать этот кошмар, навеки ощутив на себе всю власть бесконечного дня сурка… А, если все таки не воспоминание? То, от чего же ее посетил настолько правдоподобный сон, что уж слишком сильно ей знаком? Знаком так, как будто она прожила его… « - Де жа вю…» - обреченно пронеслась в ее сознанье гибнущая птица здравой мысли… *** Плавно, не теряя собственного достоинства, встав с насиженного места, она вышла на улицу… Вышла. На свет божий, но… Но, пройти она смогла от силы только жалких тридцать метров, а после… После ее скрутило так, что она буквально мгновенно упала на колени, задыхаясь от нечеловеческой боли… Она упала и в припадке слепой ярости и злобы, забила в невидимую для всех, но буквально ощутимую для себя мембрану силового барьера, которая не пускала ее вперед, к любимому, а держала, словно загнанного загонщиками дикого зверя… Завеса держала ее, как посаженного на цепь шелудивого пса… Пса, искусавшего всех, кого только можно и оставшегося при своем мнении истекать пеной бешенства в полном одиночестве… Она завыла от отчаяния и обреченности, осознав себя тигром, навеки лишенным свободы… Да, ее действительно лишили свободы… Свободы физической и свободы воли… И, именно по этому, она заплакала и завыла… И именно по этому, ее сейчас совершенно не волновало то, что ее видели спутники Пастыря и он сам… Ее не тревожили сочувствующие взгляды Лейлы и Светланы, непонимающий взгляд Розы, озадаченный Алиши, понимающе презрительный Айзена и насмешливо отстраненный взгляд Эдны… Миклео и Завейду она была безразлична, а Сорей, вышедший из гостиницы, подарил ей свой, полный сострадания и понимания, смешанного со вселюбовью, которую она презирала… Дезель же в свою очередь, растянулся в улыбке человека, наконец-то достигшего своей цели… Он, наконец-то добился желаемого и она – страдала… Страдала так же, как и он в первые дни после того ада и после… Он знал… Знал, что отомстить сейчас он не сможет… Сорей, из-за своего мягкосердечия не позволит ему совершить этого спутывающего все планы деяния, а значит… Значит, ему придется подождать нужного момента и вызвать ее на дуэль, один на один, оставшись тет-а-тет, вот тогда-то он и отомстит ей… Отомстит по полной той, кто разрушил его жизнь, наделив его, как и Айзена проклятым благословение… И, именно по этому, он был рад… Он, был рад, упиваясь теперь уже ее страданиями, что, как музыка ласкали его разум и нектаром лились на его сердце, а Симонна… Симонна, плакала… Она, плакала, с отчаянием всматриваясь в картины совершенно чужой жизни… В пейзажи, холодными, монохромными этюдами, отражавшимися в зеркале душ… А, тем временем где-то на другом конце мечты, на выходе из неведомого хама, Сорей сжимал в руке руку Миелео… Сжимал и понимал, что она, на самом деле не виновата… Ее такой сделал мир… Сделал, заставив пойти на преступление, вынудив совершить тяжкий грех - убить ради достижения своей цели… Ему было ее жаль… Искренне и истово, а она… Она плакала… Плакала горько и безутешно, одетая в всполохи света, дарованного ей благодатью Велеслава… *** А, тем временем, небо над Марлиндом лишь сильнее темнело, что лишь лишний раз подтверждало то, что битва на полях Триумфа все не стихала, а лишь набирала обороты… Накручивала их, порождая все новых и новых чудовищ, отравляя скверной дождь и ядом реку, катящую свои воды на запад… Симонна все еще выла, а Луна лишь смеялась над ней и над всеми жителями мира, безнравственно открывая двери вечности, что поглощала всех без остатка… Поглощала, принимая их в свои страждущие и страстные объятья, что лишний раз говорили лишь о том, что зло все еще правило бал… Она выла от горя, а в небе кружили Драконы и становилось все темней и темней… Ее душевная боль стала почти, что физической, когда она погрузилась в пучины отчаянья, наконец познав, что обречена на вечное одиночество также, как и ее возлюбленный… Как тот, кого уже однажды убил Сорей… Это самый легкомысленно-наивный Сорей, косящий под простачка, что убил и ее, и Лунарра в ее фантасмагорическом сне, а теперь… Теперь, спал в своем священном сне очищения, вместе с Лордом Маотеррусом, под присмотром серафима воды Миклео, в мире который остался по ту сторону ее эфемерного сна… В мире, что сейчас отражали разбитые кривые зеркала, лицемерно смеясь над ней ей в лицо золотым дождем Дезеля… Или не спал… Проснувшись и пожиная плоды уже своих деяний и решений… Как же она все таки ему завидовала… Завидовала, ненавидела и… Презирала… *** Она почувствовала себя Немезидой и Эектрой, Мегарой и гарпией пришедшими убить Полукса или Телемаха, а сейчас… Сейчас столь ненавистного ее сердцу Пастыря… Пастыря, ставшего разрушителем ее мифов… Она выла и ее черное сердце, пронзенное стрелой Купидона, укравшего вино у Вакха, и отравленное ядом ведьмовского шабаша, разлеталось на тысячи осколков и слез, что вспыхивая, расцветали угольно черными розами дыма, что оплетали ее истлевшую душу, словно щупальца Кракена… *** Дождь усиливался и близился вечер мира… Мира, который грозил даровать им всем новую череду расставаний… Она выла как баньши, предчувствуя скорую смерть вселенной, а миру… Миру было безразлично… Он хранил молчанье… Хранил, паря в бездне под бдительным взглядом владыки времени, что в псевдо человеческом обличье бродил по его дорогам собирая свою жатву из заблудших душ… Бродил, вглядываясь в странников глазами, залитыми кровью Луны, что смеялась, властвуя над ним из первозданной тьмы существованья… Дождь лил… Битва продолжалась, а сердце Симонны, перегруженное отчаяньем и тяжелейшей депрессией, погружалось во все еще больший порок и во все тяжкие… И, даже благодать Пастыря, не могла вытащить его из тенет этого ужаса… Она во всей своей мере познала всю власть отчаяния и безнадежности… Познала тьму… Познала и восстав, погрузилась в вечер вечных расставаний… Он брал свое и Драконы, кружась ниспослали дождь перемен… Вихрь, раскручиваясь, свел воедино все дороги и теперь… И, теперь над миром царила ночь… Первозданная ночь, что не была святой, но была той, что дарует покой тем, кто его истинно страждет… Бой продолжался, а по улицам мертвых городов, все бродил странник, одетый в скорбь… И, ему в след, насмешливо горько, смеялась вечность, осыпая улицы лепестками из разбитых сердец святого Валентина… Шестеренки судьбы крутились, заставляя колесо Фортуны совершить полный оборот и обрушить мост Дьявола под сапогами марширующей армии победителей… Кошмар Апокалипсиса продолжался… Она была на дне… Судьба сделала свой ход и поток смыл плотину сомнений, затопив собой сознание… Карты легшие на стол были раскрыты, а все счета были уплачены… Виноватых больше не было… Да же ее совесть была чиста… Дождь продолжался… *** Не смешите свое сердце - иллюзиями хрупкими… Не рвите незабудки на курганах ВОВ… Потому, что в этом небе не отыщешь соколов… Днем с огнем не разберешь, враг кто есть, кто патриот… Кто в обличии Бандеры или просто полицая, Ищет в мире бесконечно алые ключи от Рая… Все плутает демон честный, той проигранной войны, В коей с честью распрощались планеты смелые сыны… Пусть победили в тот момент, но удержать все ж не смоли… Рыдает кровью континент, из цинка им, послав гробы… Афган, Вьетнам, Стамбул, Киото… Как пела песнь святая рота, Девятой, в бой вступив в войне, что сгинула в ее сгорев огне… Как Тэ могучий колдовал, с Катюшей завывая, Как Ураган он заклинал, наслать великой силы пламя, Что б Смерши с Мигами в конце, Стрижей крылатых обогнали, А Лебедь белый в вышине, чтоб дар проклятья в дар оставил… Перевернулось все однажды, молва лихая вечно лжет… И кривда в нашем мире Правом со Славой вечный бой ведет… Мы победители по жизни… Нас всех боятся до усрачки… И Скрипалей, с хромой кобылой все вставят к стенке без опаски… Бросают яд, уран вплетая в перья, травя предметы раковой чумой… Мы нация забывшая Победу, склонившаяся пред бедой… Мы потеряли свою силу, когда тот бой продули в раз… Когда Амеры, зло врачуя, вселенский спам послали в Рай… И укры глупые скакали, оря от счастья что Обман, Им слатьше пряника и сала, ислам приятен и разврат, И говорили грубым хором, что раса их не есть москаль… Война идет в небесном фронте… Кибернетический угар, Уже давно сравнял без толку все грани разума как кат… Мы проиграли бой бесславно, сдалися лютому врагу… Нас ненавидят все на свете и точат черную стрелу… Но сила древня, как вечность была дана нам неспроста… Мы дети древней жизни песни, народ пришедший сквозь века… Мы те, кто покорили небо, объединив в себе миры… Была огромною Россия, когда нас не было еще в времен пыли… Мы - потомки тех, кто управлял огнями и звезды двигал кто местами, Планеты создав из материи судьбы и Луны одолжив взаймы у Марса и Венеры… Мы сможем отыграться, победить, свою вернуть сумеем Славу И честь свою восстановить, когда весь мир нас все ж признает… Когда ж он все же прекратит алкать земли и недр богатства, Когда он наших жен алкать оставит, все же свой постигши разум, Когда державы тьмою злые падут от власти древней бога, Что лик планеты бессердечно кроил, на протяженье срока, Что равен был числу чужого бога, судьбой отмеренного всем, Великим кормчим отозвавшись и плотником, портным, Как скульптор каменщик свободный, художник, что когда-то изваял Вселенной лик свободный, проснется вечности гигант и все придут, В чертоги, что мы ваяли без конца содравши в жижу ноги… Они падут к престолу тех, кто мир в одно собрал… Поймут тогда, что ложь не дар, а дар когда способен ты прощать… Война закончится тогда, когда народы все земли в один сведет нужда… А, до тех пор великий мор, война и голод, и чума, Свой праздник будут отмечать, нас будут хулить, порицать, бояться, Но и уважать, ведь мы не люди - боги мы и знают это все враги… Мы слон - враги же моська… И лает, пусть! Нам их неслышен шепот, Потуги тщетны их, и пусть проигран бой, но раунд все ж за нами… Ведь на святой аллее славы горят лишь наши имена, а это значит – кончена война!