Мгновения Кеннеди

      Они спускались по мраморным ступеням, выходя из Белого дома. Порыв леденящего душу осеннего воздуха едва уловимо взъерошил волосы Роберта, и его вдруг посетила грустная мысль о том, что где-то далеко этот ветер гоняет иссушенные листья. Далеко, но не здесь: улица была расчищена словно до блеска. Гроб с телом, казалось бы, только начавшего расцветать президента был застлан широким американским флагом. Слишком торжественно, слишком шикарно, достойно самого Линкольна. Достойно Джона Кеннеди. Горечь утраты заставила Бобби склонить голову, а его плечи – дрогнуть и опуститься. Американский народ вновь потерял надежду, а Джо Кеннеди потерял ещё одного сына. Джек был президентом, потому что он этого заслуживал. Ему определенно было предначертано сделать этот мир лучше. Роберт не хотел такой власти. Пока не хотел. Когда пришла новость о смерти брата, первым, что сорвалось с дрожащих губ Бобби, стала одна единственная фраза. «Я думал, что на его месте окажусь я» Он просто закрыл исхудавшее лицо руками и пошатнулся. Бобби спускался вслед за Жаклин и ее детьми – слишком маленькими, чтобы страдать, слишком маленькими, чтобы понимать. Ему уже почти не было больно. Словно защитный механизм, на чувства наслаивались старые, размытые воспоминания, казалось бы, такие недавние, но такие далёкие. Они приходили к нему внезапно, как будто он доставал их из давно забытой шкатулки. Бобби вспоминал, как они лежали на траве, оба брата, сбежавшие от своих жен. Они были одеты в те же официальные костюмы, но тогда им не нужно было быть политиками, не нужно было думать о выборах или о чем-то еще таком же тягостном, ведь в тот момент они были предоставлены только друг другу. С самого детства Роберт и Джек ощущали некую связь с друг другом, опутывающую их невидимыми нитями тогда и до сих пор. Это можно было бы назвать телепатией, если бы это не оказалось чем-то большим, но кто же в здравом уме в это поверит..? Вряд ли они были в здравом уме, раз пошли на такие безумства; их отношения стали очередным «скелетом в шкафу» клана Кеннеди. Но для них, в те ночи, это не имело значения. Джон постоянно пытался найти себе оправдание, и сидя на краю кровати с кубинской сигарой в зубах, он мечтал о том, чтобы просто сбежать от этого всего. Сбежать вместе с Бобби, бросить жен, отца, детей, политику, и эту проклятую Америку. Но, конечно же, это были просто глупые, неисполнимые фантазии, которые обязательно рассеивались с наступленим утра. Роберт опустил голову, чтобы никто не видел его глаз, потому что боялся, что сейчас в них можно прочитать все секреты. Джек всегда защищал Бобби, когда тот был маленьким, и теперь пришел его черед. Неважно, сколько раз он спасал его, но в этот раз он не смог. «Прости меня, Джон. Прости меня...» Он медленно шагнул к гробу. Все эти воспоминания должны остаться только в его памяти, в какой-нибудь секретной шкатулке его сердца. Потом, когда-нибудь, он будет улыбаться, будет бороться, смеяться, плакать, любить, и воспоминания станут менее болезненными. Когда-нибудь... Но не сейчас. Бобби всё еще ощущал пальцы Джона на своем галстуке.