Меняя направление

      Придерживая губами черную резинку, девушка аккуратно собирала молочно-шоколадного цвета волосы в небрежный высокий хвост, напевая только себе знакомую мелодию. За окном давно поднялось утреннее солнце — привилегия лета, когда ночь слишком быстро скрывается в нежных лучах. Погода просто шептала о хорошей прогулке, сладком мороженом и ещё одной порции новых воспоминаний. Очако с легкой улыбкой отметила план в небольшом блокноте, где уже был почти расписан весь день. Сейчас ей стоило поторопиться приготовить завтрак и уже потом разбудить Изуку, который явно опять не захочет вставать и укутается в одеяло, прячась. Улыбка на мгновение стала грустной, но девушка мигом взбодрилась, плавно исчезая на кухне. Готовка для Очако была самым любимым занятием в домашних стенах.       Хотя нет, любое занятие, способное порадовать дорогого человека, становилось своеобразным любимым каждодневным делом. После несчастного случая, который произошел с Изуку почти два года назад, в их совместной жизни поубавилось счастливых моментов. А ведь тогда он всего лишь упал с лестницы, когда клеил обои в их новой квартире. Но все оказалось куда хуже, чем ожидалось. Повреждение спины и отказ нижней части тела, из-за чего Изуку невольно был прикован к инвалидному креслу. Врач их заверил, что шанс вновь встать на ноги есть, но нужно огромное количество времени и терпения. У Очако рвения было хоть отбавляй, вот только у Изуку все в голове сложилось не совсем неправильно. Он даже слушать не хотел, что это не конец, что шанс всегда есть и не таких как он поднимали на ноги.       И все же его упрямство сыграло здесь очень плохую роль. Девушка тогда пролила много слез, ведь Изуку пытался отказаться и от неё. Убеждал её, что теперь он бесполезен и ей стоит найти новое счастье не с калекой. Она впервые ударила его тогда и кричала, что никогда не оставит. Что любит его одного и совершенно не собирается променивать на райскую жизнь то, что подарил ей он. Чувства так просто не изменишь, да и не хотелось ей этого. Он извинялся очень долго, ведь в душе не хотел отпускать дорого сердцу человека. Это бы его окончательно сломало. Сейчас все шло своим чередом — медленно и невыносимо. Изуку закрылся от всех, категорически отказывался посещать улицу, из-за чего приходилось принуждать, почти плесенью покрывался, но вытаскивать его из дома. Очако часто шутила на эту тему.       — Изуку, пора вставать, — выбравшись с кухни, прошептала девушка над ухом парня, наблюдая за привычной реакцией. Тот нахмурился, пробурчал что-то понятное только себе и уткнулся в одеяло лицом. — Хэй, я уже приготовила завтрак, хватит капризничать.       Взявшись за край одеяла, она резко потянула его на себя, открывая вид на заспанного парня в синей пижаме с облачками. Изуку сморщился и лениво разлепил сонные глаза, направляя на девушку негодующий взгляд. Очако на это только закатила глаза — привыкла; наклонилась вновь и затормошила парня за плечо, слегка щекоча.       — Засранец, там завтрак стынет, а ты!.. — шутя ругалась девушка.       — Очако, прекрати, хватит, — бурчал через смех парень, еле уворачиваясь от ловких женских рук. — Ну хватит, всё-всё, я проснулся.       И Очако останавливается.       — Вот так вот, — солнечно улыбнулась она и чмокнула Изуку в щёку. — Тебе помочь?       — Нет, сам справлюсь. — парень вновь натянул угрюмую гримасу, смотря на инвалидную коляску с отвращением. Каждое утро эта сплошная мука, ненависть к самому себе и своему существованию. Испытание и борьба. Для Изуку случившиеся стало расколом для дальнейшего будущего. Грязным пятном в голове, затмившим взор на всю правду, которая не могла дойди до парня простой истиной. Он и сам не понимал, почему не хотелось верить словам врача и даже Очако. Хотелось разве что только взять и спрятаться от всего мира.       Когда он смотрит на Очако, сердце всегда с болью сжимается в груди. Его возлюбленная — красивый и благоухающий цветок, который губит себя, находясь в близости с бесполезным сорняком. Изуку до сих пор не понимает почему она рядом, не уходит, хлопнув дверью со словами «Я устала, прости». Это остается настоящей загадкой на протяжении уже двух лет.       Парень с привычным трудом забрался в кресло: пыхтя, еле слышно причитая и выругиваясь. Сколько бы не прошло времени, а это всегда оставалось довольно тяжелым делом. Когда с этим было покончено, парень облегчено выдохнул и покатил на кухню. Запахи уже витали во всю и до ужаса одурманивали. Стоило заехать как перед глазами предстал довольно скромный завтрак, хотя на вкус он был всегда роскошным. Очако до сих пор носилась по небольшому помещению, разливая ароматный манговый чай по кружкам и расставляя по обе стороны столика. Лицо юноши тронула ломкая, но счастливая улыбка, которую он в тот же миг упрятал. Всё это слишком для него. Он так устал наблюдать за Очако, осознавая, что ничем в основном помочь не может. Его возлюбленная такая сильная и улыбчивая — это очень сильно ломает Мидорию. А ведь он так хотел подарить Очако свою фамилию после ремонта их квартиры. Но теперь это всего лишь непозволительные мечты, что никогда не сбудутся…       — Ты чего застыл? — нарушила тишину Урарака, вопросительно глянув на парня. — У нас, кстати, молоко закончилось, я сейчас схожу за ним в магазин, а ты пока можешь кушать.       Девушка озарила любимого улыбкой, сняла фартук и направилась к выходу. Изуку чувствовал, что пусть он и поступит сейчас как когда-то давно, но так будет лучше. Только вот кому будет лучше?       — Очако, я думаю нам стоит прекратить это. — Голос дрожал и норовил сорваться.       Девушка моментально остановилась, оборачиваясь, и испуганно почти что перестала дышать. Изуку смотрел куда-то в пол, и она не могла увидеть его лицо, чтобы понять, о чем же тот думал. Они уже приходили к этому два года назад и ничем хорошим подобное не кончилось. Тогда все трескалось, как стекло.       — Что прекратить? — тревожно спросила девушка, делая пару шагов к парню и присаживаясь на против его лица. Теперь она смотрела на него снизу вверх — прямо в глаза. В них плескались боль, сожаление и твердая уверенность в словах.       — Всё это. Хочу прекратить эту невыносимую пытку. Это даже жизнью нельзя назвать — я инвалид, а ты здоровая и красивая девушка. Ты носишься со мной и совсем не видишь того, что творится вне этих стен. Ты вечно со мной — это раздражает и убивает меня. Я не хочу разрушать твою жизнь! — уже увереннее произнес Изуку, настойчиво смотря на девушку и сжимая губы в тонкую полоску.       — Изуку, ты не понимаешь, я же…       — Это ты не понимаешь! Нельзя так, Урарака! Ты губишь себя, а я смотрю на тебя и сам начинаю рассыпаться от боли, от отвращения к самому себе. — Мидория перешел на какой-то тихий крик, словно на зов о помощи. — Я не могу ничего тебе дать… я бесполезный, совсем неуверенный в себе. Ты говоришь, я встану на ноги, но каковы гарантии? Что ты будешь делать, если все потраченное время уйдет в пустую? А если я не встану? Я не смогу смотреть на тебя, корчащуюся со мной всю жизнь, и не смогу смотреть ровно так же, когда ты меня в конце концов бросишь. Я не вынесу этого. Поэтому я хочу прекратить всё это сейчас, пока не поздно. Ради нас, ради тебя.       Он замолчал, наблюдая, как любимые глаза наполнились слезами, и сам пытался сдержаться. Если не сейчас, то когда? Ему будет так спокойнее, хоть и больнее.       — Ты всё такой же. — Очако улыбнулась подрагивающими губами, смаргивая слезы. — Это я не понимаю? Изуку, это ты тут ничего не понимаешь. Говоришь, что разрушишь мою жизнь? Ничего не можешь мне дать? Что без тебя мне будет лучше? Но почему ты никогда не учитываешь моих чувств? — голос надорвался и норовил перейти на рыдания прямо здесь, на похолодевшей кухоньке. Она резко вскочила, обхватывая ладонями лицо Изуку и поднимая на себя, чтобы он смотрел и не отводил взгляда. — Я выбрала этот путь, ведь люблю тебя. Люблю тебя так сильно, что готова хоть до гроба быть с тобой и капать на мозги. Не можешь мне ничего дать? Подари мне свою любовь полностью, не отталкивай меня, прошу тебя! Почему ты так поступаешь со мной?       Мидории нечего было ответить: ведь что плохого в том, что твоя возлюбленная была по-настоящему счастлива? Неужели он и вправду мыслил неправильно и поступал ровно так же? Но по другому он не может.       — Прости…       Юноша убрал её руки со своего лица и отвернулся в сторону окна. Теперь ему не хватало сил смотреть ей в глаза, зная, что и он сам смог бы расплакаться в любую минуту. Урарака же смотрела с настоящей болью, не веря, что все происходящее — не самый страшный из её кошмаров. И не кошмар вообще. Почему всегда так? Неужели все не может быть намного проще? Она не сможет без Изуку. Еще с того момента, как она впервые увидела его на первом курсе в институте… Никогда не сможет. И ведь Мидория тоже не сможет без неё! Её любви и заботы всё-таки не хватало для защиты их отношений.       — Мидория, ты такой идиот! Боже, сейчас я тебя так ненавижу! Идиот, идиот, идиот! — выкрикнула девушка, прикрывая рот, чтобы рыдания не вырвались наружу, и наспех выбежала из квартиры.       Изуку смотрел ей вслед ошарашенным и виноватым взглядом. Им обоим стоит охладиться и подумать о случившимся. Мидории о правильности своих действий, а Урараке обо всем и одновременно ни о чем.       Изуку ведь был очень уверен в своих словах, он так много об этом думал в последнее время. Анализировал, искал другие варианты, но все в голове приходило к явно не лучшему решению. И вот чего он добился. Внутри больно кольнуло и стянуло, из-за чего слезы хлынули солёными дорожками по щекам. Слова Очако ведь всегда были искренними, он никогда не видел в её глазах ложь и отвращение по отношению к нему, видел лишь любовь и заботу! Улыбки и объятия, в которых хотелось спрятаться от всего мира. Любимая его постоянно оберегала, а он поступил так жестоко… И сейчас она говорила те же слова, что когда-то давно. Она ведь никогда не требовала многого — просила лишь его любви.       Взгляд вновь возвратился к двери, казавшейся размытой из-за слез и опухших глаз. Так хотелось взять и побежать следом за ней, поймать, заключить в свои объятья и сказать как сильно он ошибался, и любить её вечно. Просто вернуть все сказанные слова назад и осознать, что подобное — это явно не выход. Он смотрел на свои ноги с сожалением и ненавистью. Если бы он старался и не замыкался, то давно бы снова смог ходить.       — Ненавижу вас, ненавижу себя., — рыдая, парень бил себя по ногам, пока неожиданно не ойкнул и не почувствовал боль в месте удара. — Ч-что?       Ноги никогда не отзывались болезненными ощущениями, когда парень бил по ним. Осознание пришло слишком резко, и он посмотрел на дверь, за которой скрылась Очако.       «Возможно ли…»       Он даже почти не думал перед тем, что решил сделать. Схватился за подлокотники коляски и оттолкнулся, что увенчалось распластавшимся телом по полу. Ноги категорически отказывались держать тело и по сути вообще ничего не чувствовали. Но Изуку с упорством посмотрел на чертову дверь и все равно продолжал делать попытки подняться. Получилось сесть и подползти к стене, из-за чего дыхание быстро сбилось. Тело совсем не привыкло к такой резкой нагрузке. Все прожитые с травмой года дают о себе знать. Парень прикусил губу до крови, зажмурился и все равно повторил попытки. Хватит с него этого жалкого существования! Хотя бы для Урараки от должен постараться!       Ноги казались шаткими и ломкими, как соломинки, но парень начал по крайней мере чувствовать хотя бы подушечками пальцев холодный пол кухни, пусть и только его. Движение были медленными и совсем неуверенными, приходилось падать по нескольку раз за один метр.       — Я не сдамся, не в этот раз! — говорил сам себе Изуку, почти добравшись до заветной двери.       Но рука не успела коснуться ручки, как дверь сама отворилась. Очако стояла с опухшими глазами и шмыгала, а когда подняла взгляд и встретилась им с Мидорией, опешила, а из рук даже выскользнули ключи. Она испуганно оглядела любимого, стоя на пошатывающихся ногах, на глазах вновь навернусь слезы, и Изуку облегченно выдохнул, хотя ему и неприятно было видеть слезы на лице Урараки.       — Я… забыла кошелёк и телефон… Изуку, как ты… — Мидория улыбнулся после ее слов и скатился по стенке, пугая тем самым девушку, мигом подскочившую к нему. Урарака стала что-то нервно бормотать, что нельзя вставать так внезапно, — это может плохо сказаться на здоровье — но он совсем её не слушал.       Обхватил руками её лицо, как она сама это делала недавно, притянул к себе и соприкоснулся своим лбом с её. Очако вмиг замолчала и начала дышать через раз, боясь спугнуть такой момент. Она хотела вернуться, очень-очень, но обида заставляла её идти дальше, но потом девушка осознала, что все вещи в спешке забыла дома. Застать такое она явно не ожидала. Душа просто рвалась к Изуку.       — Прости меня… — прошептал Мидория. — Прости меня за всё, я правда такой идиот. Я был таким эгоистом, не учитывал тебя в своих решениях. Мне так жаль. Я люблю тебя так сильно, ты даже не представляешь. Я хотел для тебя лучшего. Но видимо, я неправильно рассмотрел это «лучшее». Я хочу, чтобы ты осталась рядом со мной. Я не смогу без тебя, это будет слишком. Я готов отдать себя всего тебе, как и всю любовь. Наконец взять себя в руки и начать стараться. Поэтому…       Мидория отодвинулся и посмотрел на Урараку нечитаемым взглядом; в этот миг девушке было сложнее всего понять его. Пусть что-то внутри и кричало о том, что именно сейчас все изменится. Ей не верилось во всё это. Слишком сладко и невообразимо. Не могут же все тайные и долгожданные мечты так просто сбыться разом?       — Ты выйдешь за меня?       Или все же могут?       Очако удивленно посмотрела на возлюбленного, не веря в сказанные им слова. Он не шутит? Не врет? Это не сон? Мысли спутались, а на лице расцвела самая счастливая улыбка, и сквозь слезы девушка прошептала парню прямо в губы:       — Конечно, я так долго этого ждала.       Оба счастливо рассмеялись через поцелуй. Ведь теперь всё точно будет хорошо, а их будущее станет самым ярким во всем свете.