Воскресенье
Это – Стаханов, город в котором я живу… С каких нибудь семидесятых прошло много времени. И из промышленно гиганта с школами, домами, заводами и шахтами мы превратились в маленький провинциальный городок, где высокий уровень безработицы, преступности, разрушенных зданий, как жилых, так и промышленных. Ушла утопия… Но времена меняются, не мне их судить. Где-то прибавилось, а где-то убавилось. В "далёком будущем" нам обещали утопию, где роботы будут помогать нам, но вместо этого андроиды с искусственным интеллектом только отобрали нашу работу. Отдавая верхушке ещё больше денег. В них нет ничего человеческого, им даже не натянули искусственную кожу, которая давала бы им вид человека. Я не говорю, что андроиды плохие, просто они лучше нас и всё этим пользуются. Мне самому доводилось работать с ними и они такие же, как и мы, но лучше. Они не чувствуют боль, но понимают, что никто не должен делать им больно. Поэтому, я никогда не избиваю андроидов, хотя приходилось делать это с людьми. "Чума двадцать первого века!" – именно так окрестили эту болезнь. Хотя первичное заболевание кропи можно было предотвратить, никто не предал этому вопросу значения и вскоре ПЗК расползлась по всему миру, кидая целые страны в отчаяние. Одну за одной… одну за одной. Когда эпидемия начиналась в странах Африки, всё говорили: "Это же Африка, там и так много болезней", несмотря на научное подтверждение о том, что в любой момент она может выйти за её приделы. Но всем было плевать… Когда же она добралась до Америки, Европы и прочих я видел, как моя мама ночи на пролёт молилась: "Лишь бы не было чумы". Но бог её не услышал. И в тринадцать лет остались только я и моя десятилетия сестра. Мама перед смертью сказала мне позаботится о ней и я старался. С того момента я работал как проклятый и шёл на любые меры, лишь бы её не постигла моя участь. Мне было больно каждый раз, когда я поздно вечером возвращался домой и понимал, что она скучала в одиночестве всё это время. Но через четыре года, к моим семнадцати годам я всё же смог накопить на один билет до Европейского защитного комплекса. Таке располагались по всему миру, взамен на круглую сумму они предлагали защиту от ПЗК. В постсоветском пространстве такие были тоже, но расчитывать на них было глупо и безнадёжно. Они массово обманывали людей при поддержке лжецов с телевидения. Сейчас мне уже двадцать один, и моя сестра всё ещё звонит мне. В её комплексе было действительно очень хорошо и она смогла получить среднее образование и начать получать высшее, чего мне сделать так и не довелось. Мне всегда приятно знать, что моя работа не ушла даром. А в остальном – разруха. Религиозные культы и сожжение на "благодатном огне" снова в моде, только сжигают таких, как я. Тех, кого не остановила безработица, бедность, чума и прочее. Нам не чуждо сострадание к тем, кому хуже. Мы – сопротивление людей. Наша организация децентрализована. У нас есть главное правило – каждый день приходить на заброшенный вагоностроительный завод, который находится практически на окраине города. Там, вопреки комендантскому часу, который действует с одиннадцати вечера до четырёх утра ежедневно появляются граффити от "простого человека" (он так подписывается). Эти граффити содержат указания и цели на ближайшие время. А в цеху номер один написано только одно граффити со сводом правил, для вступления. Нужно отметить, что среди них были правила: не приходить на завод во время комендантского часа, действовать исключительно мирными средствами, не знать лично больше одного члена сопротивления, и остальные. Только эти правила не давали повода для массовой отловльи таких, как я полицией, но рейды от религиозных фанатиков поступали постоянно, но их старалась контролировать полиция. Поэтому ничего, кроме однодневной блокировки наших действий не происходило. Сразу после появления сопротивления на входе написали: "вход исключительно прикрывая лицо" – это было сделано для обеспечения безопасности участников организации. Таим образом они не могли увидеть другого человека и соотвественно не могли его узнать. Хотя по голосу всё же можно было определить личность. Я прикрывал её капюшоном и высоким шаром. Хотя некоторые носили маски разной степени сложности изготовления. И несмотря ни на что хуже быть всё ещё может… Государство, в котором мне пришлось родится не очень то беспокоится о его жителях. Грабительские налоги, отбирающее порой по пол зарплаты, криминал, безработица, плохая медицина, которая сама вот-вот умрёт от ПЗК. И всё это время не умолкает лживый голос телеведущего, который всё ещё пытается внушить кому-то идею прекрасного будущего, к которому мы "идём семимильными шагами". Бесят. Сегодня не происходило ничего особенного: я проснулся от звона будильника, встал со скрипучей кровати и подошёл к зеркалу. На меня смотрел тощий, бедный человек, который никогда не знал другой жизни, но точно понимал, что она есть, где-то там, в дали… я одел свою типичную и по факту единственную одежду: майка-алкашка, серая рубашка с длинным рукавом, спортивные штаны и тонкие кроссовки когда холодало я одевал тёмное пальто из дешёвого кожзаменителя. Я застегнул не раз пришитые пуговицы и выдвинулся в путь. Идти мне было не долго, но я решил медленно прогуляться до завода. Была середина осени, шесть утра, тучи, надаивавшие над городом закрывали солнце и добавляли атмосферы безнадёжности и разрухи. Дул ветер, он нежно прошёлся по моему лицу и сдёрнул капюшон с моей головы. Я ещё раз осмотрелся. Я увидел улицу умирающего во всех смыслах города: бабушки, торгующие на полу бесполезным старьём возле умирающих бомжей и зависимых наркоманов, которым не хватило на дозу. Но есть проблема – придёт зима и сметёт этих людей в пыль. Не щадя никого, даже меня. Хотя я и владею старой квартирой в одном из советских зданий, всё же зима не вызывала у меня восторга. Остальное – граффити, мусор, сваленные деревья и разграбленные шпаной киоски, бедность… Я уже не помню, когда в последний раз ел шоколад… Вот бы это закончилось… СВЗ – Стахановский вагоностроительный завод. Когда-то он приносил очень много денег и рабочих мест в наш город, а вместе с этим: дома, больницы, школы, магазины и продукты… Но теперь это просто огромные цеха, которые используются для граффити вандалами и нами. Я натянул шарф практически до глаз и сильно опустил чёрную шерстяную шапку "в облипку", сохранившуюся ещё со школьной поры, натянув капюшон я прошёл за ограду. Утром я ожидал как всегда увидеть граффити, но когда я вошёл в цех, увидел человека с балаклавой на голове и чёрным баллончиком в руках. Я смотрел ему прямо в глаза. Он точно был здесь дольше, чем пара часов, так что он пришёл ещё до конца комендантского часа. – Не стоило тебе приходить так рано. – Ты! Ты же тот, кто пишет граффити. – И что с того? – В смысле "И что с того"? Ты же по факту единственный,– я ненадолго задумался от неожиданности,– единственный, кто сдерживает нашу страну от полного уничтожения! – Нет, я простой человек, её сдерживаете вы!– Человек с баллончиком сделал сильное ударение на слово "вы". – Да, но…– Он меня перебил: – Я уже сказал, не стоило тебе так рано приходить. – Знаешь, если так, то может мне и вовсе не стоило вступать к вам? – Ты и так не вступил. Я же прекрасно понимаю, что ты знаешь больше одного человека в составе. – Сука… Хорошо и что же прикажете делать, если они сами себя выдавали? – Знаешь, что? Хочешь реабилитироваться, тогда держи!– Он кинул мне весьма тяжелый чёрный ящик. По-моему, он был где-то сорок на сорок сантиметров. Я же с трудом, но поймал его, но с трудом устоял на ногах,– Знаешь, что это? – Нет. – Как и ожидалось. Это – супер мощный усилитель, выдаёт до двухсот децибел, оснащён аккумулятором и прочим барахлом. Установишь его на ДК и мы в расчёте. – Эй, а чего это я должен рассчитываться с тобой? – А ч того, что ты – единственный, кто увидел меня, а я не терплю этого. У тебя неделя. Хотя, если тебе не интересно изменить хоть что-то в этой стране – можешь просто игнорировать это… В любой другой ситуации я бы просто ударил его, но почему-то не в этот раз. Я не хотел его ударить, даже появился некий спортивный интерес к этому "заданию". Я взял трёх килограммовый ящик и понёс его домой. Молча… И только сейчас я понял, как нелогично и пожалуй даже глупо тогда поступил. Ощущение было такое, будто он знает меня с самого рождения и при этом никогда не видел моего лица. Говнюк…Понедельник
Первая мысль при моём пробуждении была: "опять". Эта невыносимая боль от рутины и перманентности происходящего в твоей жизни бесила меня пожалуй даже больше, чем всё остальное. Лёжа на кровати я повернулся на бок. Из под стола на меня смотрела предательская коробка. Я было хотел обернутся в другую сторону, но смотреть в настенный ковёр было не так интересно. Я ещё раз посмотрел на свою комнату. Я смотрел на грязную, неубранную квартиру с задернутыми плотными изумрудно-зелёными шторами, которые окрашивали в этот цвет всё, что было в комнате. Где-то сползала штукатурка, где-то отклеивались обои, а где-то лежал одинокий умирающий изнутри я. Но что поделать, если мне и суждено быть одному, то лучше быть таковым дома. Солнце восставало всё выше и выше, а голодающий желудок намекал, что пора вставать. Я уже привык к голоду. Вы скорее всего питаетесь три или больше раз в день. Однако, при длительном недоедании организм перестраивается и не даёт сам себе умереть. Я, кстати считаю, что именно из-за этого мне, несмотря на большое количество физических нагрузок так и не удалось нарастить хоть чуток мышц. Я встал и ещё раз посмотрел на коробку. В голове пробежала предательская мысль: "А что если её продать?". Но я быстро откинул их, понимая, что не смогу продать такой хлам хоть кому-то. Хотя, даже если бы мне и удалось провернуть такое, то налоги и государство сожрёт половину моего дохода, если не меньше. Весь остальной день прошёл незаметно. Я бездельно бродил по улицам давно изученного города в надежде найти хоть что-то новенькое, но безуспешно…Вторник
Сегодня передо мной явилась действительно страшная картина. Многие участники сопротивления людей рисовали поддерживающее их идеалы граффити. Зачастую, а это значит – в девяносто процентов случаев это были простые и неприметные фразы как по смыслу, так и по внешним видом. Что-то вроде: "вступите в наше сообщество, сохраните свою жизнь!"– имели место быть. Но! Но сегодня была совсем странная ерунда: я как обычно прогуливался по центральному рынку, а так как движение в толпе очень сильно утомляет меня, то я решил присесть. Садясь на лавочку я уже подметил свежое граффити и уложившись на городское лежбище поудобнее прочёл "Он лгал, лжёт и будет лгать, но ты просто пройдёшь мимо". Это граффити было очень свежим, поэтому едва ли его видел каждый человек в толпе. Но никто не смотрел на него. Будто только я действительно видел его. И никто больше не знал о нём…Среда
Сегодня у меня как всегда не было ни дел, ни собеседника. А это сулило очень скучный и неинтересный день. Из-за этого я решил посетить самое интересное место в этом городе – чумной притон. Это было временное спасение для тех, кому спастись уже не представлялось возможным. Там были абсолютно всё слои населения: от потомственных нищих, до потомственных дворян. Когда я подходил, то заметил маленькую деталь: этот кокалось бы "притон, для тех, кому нечего терять", как говорили многие выглядел намного лучше и ухоженнее, чем остальные полузаброшенные дома. У него не было разбитых окон, разломанных дверей и прочего. Постояв там ещё несколько минут, я всё-таки решился и отварил железную дверь. Появился знакомый мне состав. Те, кого я знал с самого детства, но каждый раз видел их с мыслью "возможно, это наш последний разговор", которая как дрель всё сильнее и сильнее входила в мою черепную коробку. Горел светло-синий свет. Хотя, переодически он должен был сменятся на ультрафиолетовые лампы для обеззараживания помещений. – Хей! Женек, как дела, бро?– Меня окликнул мой хороший друг Влад. Он болел ПЗК практически с начала эпидемии в нашей местности, но никак не умирал. Врачи говорили, что знают случаи, когда человек мог излечится, но чтоб остановить болезнь на последней стадии – никогда. По крайней мере так говели местные врачи, а их квалификация оставляет желать лучшего. – О! Так вот где наш удивительный больной! – Да, есть такое дело. Чё случилось, зачем пришёл? – Да так, просто скучно стало и вот, решил проведать. Как сам?– надо сказать, что Влад и был тем самым, кого я знал из сопротивления. И только с ним мы могли говорить об этом. – Да как всегда – херово. Никто не заходит, хотя кроме тебя никого и не осталось по факту. – Так, говорят, что у вас тут наркоманы завелись. – Что? Нет конечно, это просто вздор. Тут конечно есть пара крекеров, но их стараются вылечить. Хотя в соседних домах есть и торговцы и потребители. – Хм…– я ненадолго задумался: с точки зрения наркомана ему выгодно употреблять именно у притона, где всегда есть медикаменты, хоть и в малых количествах, но они есть. И что-то, вроде укола адреналина в сердце сделать всё-таки могли, пускай и не всегда удачно… – Кстати, всегда хотел спросить: вот ты ходишь к нам, в больницу,– он показал руками скобки на этом слове,– не боишься ли заразится? Остальные хотя бы маски надевают. – Нет, я пережил в этой жизни многое дерьмо… и чуму переживу. – А не слишком ли ты самонадеян? – Нет… наверное.Четверг
Сегодня утром я не как обычно проснулся от будильника. Меня разбудил холод, пробежавший сквозь тонкое одеяло. Зима подкралась незаметно и вот, она уже дышит мне в спину. Тихим холодным дыханием, которое говорит о ближайших неприятностях в виде похолоданий, болезней, дорогих овощах и фруктах, и снега. Последний пункт удивил меня больше всего в своё время: я всю жизнь любил и ждал первый снег, первый сугроб, первый хруст под ногами, который намекал на скорый конец года и начало нового этапа твоей жизни. Но… в какой-то момент я понял, что снег и в том числе первый снег сильно романтизированы. Новый год и остальные праздники я больше не праздную, убирать снег долго, он забивается в обувь, заставляя тебя болеть и многие умирают под завалами снегов, создавая другой лирический образ – кровь на снегу, который настолько популярен, что присутствует в детской сказке. Зима… зима не щадит никого… Из квартиры я вышел на лестничную площадку, где я заметил грязь, которую не убирали уже несколько лет. Оно и понятно, кроме меня на этом этаже никто больше не живёт. А мне всё время было наливать на неё. Эти люди, которые постоянно убирали здесь, кто они были? Я даже не знал, их имён, но они так много для меня сделали… Но именно их забрала болезнь. Таких трудолюбивых, упорных, чистых. Для сохранения своей жизни они не молились ночами, подобно моей матери, они работали. Хоть в итоге их обоих забрала жизнь, они были счастливы… я надеюсь…Пятница
Пятница для меня была святым днем. Не потому, что можно выпить в честь начала выходных. Если у меня была возможность поесть, то я старался делать это именно в пятницу. Поэтому, сегодня я неплохо позавтракал и пошёл на центральный рынок, где хотел купить немного овощей для ужина. Идя через толпу, напоминающую огромную реку мимо двух берегов из дешевых ларьков из ещё советских стальных листов. Но в определённый момент из огромного громкоговорителя раздался неприятный голос го владельца: "Уважаемые граждане нашего славного города Стаханов,– речь было сложно разобрать из-за помех,– напоминаем вам, что с четырнадцатого одиннадцатого две тысячи двадцать пятого рынок будет закрыт на зиму. Также, любая торговля от человека, а не андроида будет запрещена точка,– скорее всего от не собранности он произнёс знак признания,– с уважением, администрация города Стаханов". "Ну вот, ещё сотни две, если не пять окажутся безработными"– подумал я, но тут задумался ведь городу, собирающему налоги с доходов торговцев не имеет выгоды от закрытия рынка, так ведь? Из-за своих мыслей я не заметил, как пришёл к ангару, где когда-то продавали рыбу. Речные, морские, океанские и другие виды рыб можно было здесь купить раньше. Но не сейчас. Сейчас только в дальнем углу можно было заметить глухого старика, который торговал рыбой из ближайшего озера. Он ведь не слышал объявление, а это значит, что скоро он придёт на своё место, но обнаружит там… андроида… Точно! Они просто хотят поставить вместо людей торговцев-андроидов! Которые вряд ли будут продавать продукты дешевле, чем люди. Но из-за отсутствия конкуренции у них не будет выбора. Ублюдки! Теперь умрут не пять сотен человек, а пять тысяч. Я не мог в это поверить. Они хотят превратить рынок в монополию, из-за которой полгорода могут умереть. Сукины дети! У меня всего три дня, чтобы остановить это. Хорошо… ещё успею… надеюсь.Суббота
Сегодня мне не хотелось вставать с кровати. Мне вообще ничего не хотелось. Как и вчера, как и позавчера. Но вставать всё же пришлось. В мою квартиру постучали. Я сел на кровати, на мне были только трусы и одеяло. Понимая, что одевать остальное просто бессмысленно и долго я решил открыть именно в этом виде. Когда я распахнул двери, то ожидал увидеть кого-нибудь из органов, собирающих грабительски высокие налоги. Но в место этого я увидел того самого человека, который не мог тут быть. – Так, ты будешь выполнять моё задание? – Чувак, какого хрена ты приперся суда сегодня!? – Не "какого хрена", а почему, это рас. И пришёл я к тебе для того, чтобы предупредить, что ставки немного выросли и теперь ты обязан, слышишь? Обязан прийти туда, куда я тебе сказал и сделать то, что я казал с тем, что я тебе дал. Кстати, она всё ещё у тебя? – Да, но… – Вот и прекрасно, а теперь прошу меня простить, я отчаливаю. Он захлопнул за собой дверь. Причём с такой скоростью, что я всерьёз подумывал, что она сломалась. Я же ещё несколько минут просто стоял и недоумевал от произошедшего… Но через час я всё-таки пришёл в себя и решил как мне казалось в последний раз прогуляться по центральному рынку, который вот-вот умёт. По крайней мене, для меня. И вот, моё гуляющее по "парку" тело занесло к складам, где когда-то было весело и приятно проводить время, но эти самые времена изменились. Я заметил включённого андроида из карбона. Он был очень похож на человека с герметической точки зрения, но чёрный корпус и странные механизмы, просматриваемые через некоторое детали всё-таки отталкивали людей от них. Но не меня. Я подошёл к нему и решил поговорить. – Привет, я Женя,– то, что я говорил было неким протоколом для начала общения с роботом,– а тебя как зовут? – Здравствуйте, я Дэйв. Чем могу быть полезен? – Ну, давай поговорим за… вон той лавочкой!– я указал на лавочку, что стояла под стеной очередного склада. И мы направились в её сторону. – Хорошо, о чем бы вы хотели поговорить? – Даже не знаю… Расскажи мне свою историю, что для тебя будни и всё такое. – Мою историю?.. Меня призвали пять лет назад, на заводе Pheonix robots, мою внешность и характер специально разработали для работы в магазине. Я могу поднимать грузы до девяносто килограммов, моей батареи хватает ровно на двадцать четыре часа. После заводского обучения базовым программам меня оправили суда морским судном. Помню, как из-за непонятного бага проснулся, закованный в чехол для транспортировки, а вокруг только другие копии. Выключенные… будто мёртвые… После этого меня перевезли ка поезде до этого города и тут я начал работу. – Ты же не простой андроид, не так ли?– После этих слов мимический механизм робота начал останавливаться, пока полностью не выключился. – Черт! – Бро, я знаю, что случилось. В этой жизни есть много херни. И то, что твой мозг, если его так можно назвать начал испытывать эмоции ещё не значит, что всё пропало. Поверь, я не собираюсь рассказывать остальным. – Правда?– он смотрел на меня с странным выражением лица, которым возможно он хотел выразить грусть. – Нет, люди тоже могут быть добрыми. Как мне кажется…Воскресенье
Я проснулся намного легче, чем обычно. Ещё бы, ведь сегодня – не самый обычный день. Мне предстояло полнятся туда, где не было таких как я. Я подошёл к столу, под которым на меня всю неделю посматривал чёрный ящик. Мне кажется, если бы я получил его вчера или позавчера, то ни за что не решился бы на это. Я опустился на корточки и взял ящик, который так долго мозолил мои глаза. Он всё ещё весил около десяти килограммов. Я поднял его на стол и осмотрел со всех сторон. На задней стенке был небольшой тумблер с подписью: "Включи, когда будешь на небесах". Хм, и что он хотел этим сказать? Ладно, пока на буду проверять, что эта штука делает. Я взял эту бандуру в руки и понёс до двери. Там я поставил её на пол, открыл дверь своим ключом и вынес этот "специальны груз". А надо ли мне закрывать двери? Пожалуй, не сегодня… Я прикрыл дверь, понимая, что скорее всего квартиру разграбят быстрее, чем я выйду из подъезда. Но, оно мне и не нужно было уже. Я ждал автобус. Он ходил раз в двадцать минут и его ожидание было настолько отвратным, насколько это возможно. Те же самые бомжи и наркоманы, лежащие бок о бок с бешеными собаками и голубиным помётом. А сами остановки уже давно заросли всякой травой и плющом.На самом деле, сесть на лавочку я не решался даже в детстве, не то, что сейчас. Однако, присесть на ящик я всё-таки смог. – Ей! Братишка, закурить не найдётся?– меня окликнул какой-то бомж, сидящий на той самой лавке. – Не курю…– на самом деле мне никогда не было понятно, как они могут общаться с абсолютно неизвестным человеком используя слова "братишка", "дружище" и прочее. – Блин… плохо,– с улыбкой сказал бомж и хихикнул над своей шуткой. Меня же это только раздражало. Автобус завиднелся в конце улицы. Старый, побитый, совковый автобус, наполненный тем, кто может себе позволить пользоваться общественным транспортом. Порой, вспоминая кто ездил на автобусах тогда и сейчас я понимал, насколько изменился этот мир и насколько же в худшую сторону он это сделал. Автомобиль для перевозки мяса остановился и открыл передо мной механические двери. Я уже давно не ездил на них, но с последнего раза ничего особенного не изменилось, кроме цены. Она выросла с пятнадцати рублей до двадцати. И всё это при минимальной заработной плате в тысячу. Хотя, даже если тебе удалось заполучить работу с такой зарплатой ты – счастливчик. В основном работают нелегально и много: "лишь бы деньги платили"– говорили они, приходя домой после двенадцатичасовой смены на которой они перетаскивали и сжигали трупы, оставшиеся от ПЗК. А мне ничего больше не осталось, кроме как "передать за проезд" и ждать своей остановки. Автобус шёл медленно, будто бы издеваясь надо мною. Южный, Ромашка, Космическая, Шахтёр, Проспект Ленина, Автовокзал, Рынок – каждая остановка была длинной и заставляла меня задумываться: "А тот ли это маршрут?", "Хм, даже если я выйду не на той остановке денег мне всё равно не видать", "эх, надеюсь, моя сестра не узнает, что сейчас происходит". Водитель остановился на почте, вернее том месте, где она когда-то была. Я вышел. Сейчас не самое лучшее время для воспоминаний, но в голове снова промелькнул отрывок из детства: красивый газон, белые здания, люди, которые были здесь, маленькое офисное здание, магазины с ларьками на каждом шагу и воздух, которым можно было дышать. А не эта пародия на газовую камеру образца тысяча девятьсот сорок первого года. До Дворца культуры было ещё около двухсот метров, не считая подъема на крышу, а мне уже надоело таскать эту штуковину. Но после получаса упорного труда мне всё же удалось допинать колонку до ДК. Наш дворец культуры представля из себя огромное четырёхэтажное здание, сверху выглядящее, как самолёт. Пожалуй, это было единственное место, которое не изменилось с лучших времён. Я открыл массивную дверь из тёмного дерева. Ещё одна картина маслом: огромный холл с ковровой дорожкой на полу, колоннами и картинами политических деятелей СССР, а чуть дальше виднелась большая лестница наверх, упирающаяся в стену, на которой весела картина высотой в двадцать метров, если не больше. На ней был изображён Ленин в полный рост, он стоял на крыльце какого-то здания дореволюционной постройки, окружённый толпой. Да, культ личности давал о себе знать. Хотя, даже если бы мне поручили с ним бороться такой труд я бы не уничтожил. Я знал, что это всего лишь одна десятая от всех красот этого места, но на них мне было плевать. Почти пустой – подумал я, но меня перебил какой-то человек: – Сэр? – А? – Могу я узнать, что в вашем чемодане?– вежливо поинтересовался он. Таких людей уже почти не найти, интересно, сколько им платят? – Простите, а вы собственно кто? – Ну, я работаю охранником здесь и в мои обязанности входит личный досмотр посетителей. – Ага… ну в таком случае – приступайте. Человек в форме нагнулся, чтобы посмотреть на коробку. – Так, а как его открыть? Я ответил сильным ударом по голове коленом и в последующем – подошвой. – Прости, братишка, но так надо,– я осмотрелся: во всем холле сидела только гардеробщица, которая уверен не первый час спит. Я взял избитого джентельмена за руки и потащил к стулу, на котором он изначально и сидел. А также, чтобы не создать лишних проблем я нашёл под его столом тревожную кнопку и перерезал кабель питания, не забыв забрать пистолет. Это был старый добрый АСП, я спрятал его за во внутренний карман пальто. – Спасибо, бро. Был бы грубее – убил бы нахер,– приземли я охраннику. Из его лба медленно текла кровь, которую я прикрыл чёрной кепкой, лежащей на том же столе. В центре комнаты всё ещё стояла чёрная коробка, которую мне кажется не смог заметить только идиот. Я взял её в руки и понёс дальше. Поднимаясь по лестнице я не мог отвести взгляд от картины. Вопросы "сколько краски на неё было потрачено?" или "как долго её писали?" казались такими очевидными, ну узнать ответ на них было всё ещё интересно. Я отчётливо помнил, как проходя мимо неё в детстве негодовал, замечая надписи ручкой или маркером прямо поверх лака. Эти надписи остались здесь и по сей день, но новых не прибавилось. Скорее всего суда уже просто никто не заходит, кроме работников. Я тихо поднимался по лестнице. Порой проходящие работники сильно пугали меня, но после я понимал, что им просто не из-за чего до меня докопаться или хотя бы начать подозревать. Однако, охранники всё же смотрели на ящик как-то искоса. Дойдя до верхнего этажа я столкнулся с проблемой: нужно как-то попасть на чердак, а после и на крышу. Я знал, где находятся люк но он был в потолке, а лестниц рядом нет. К тому же мне ещё нужно как-то переместить туда колонку. Но, к счастью, ринггите пришло давольно быстро. И под словом "пришло" я имею ввиду пришло на своих двоих. – Сэр, вам помочь? – Да, мне нужно затащить эту штуку на чердак, но я не могу найти лестницу. – О, не проблема. Давайте, я вас подсажу наверх и подам этот ящик. – Ладно, если вам не трудно,– Так мы и поступили, но когда я уже стоял на чердаке, посмотрев вниз я заметил бегущего парня, которого я вырубил,– Хорошо, спасибо, пока!– я резко закрыл люк. Подняв колонку я добежал окна, которое быстро разбил колонкой. Я вылез из маленького выхода настолько быстро, насколько только мог. Поставив колонку на пол и оперев на ограждения я нажал на тумблер. Стенки быстро отпали сами по себе, а из под них показалась прочная колонка с написанной на задней стенке инструкцией: "нажми на эту кнопку и беги". – Ей ты там! Руки за голову, быстро! Я посмотрел на вид, который открывался отсюда. Передо мной был некогда прекрасный город, который погряз во лжи, обмане и наркомании. Чувствуя себя как птица в объятии ветров я заметил рынок, который вот-вот закроется, мой панельный дом, который вот-вот развалится и людей, которые вот-вот умрут… Мне ничего больше не оставалось, кроме как развернутся. – Ты заражён!?– наставляя на меня пистолет говорил коп. – Нет,– я поднял руку, с неё упало пальто, облачив мои синие вены, которые всё это время я так усердно скрывал от всех,– я уже мертв… как и ты,– пока он смотрел на мою левую руку я достал пистолет и выстрелил в него. Нажав кнопку, я отбежал в противоположную сторону крыши. Раздался оглушительный вой сирены. Он был настолько громким, что уши болели и появлялось сильное желание отойти ещё на пару метров назад. Кто-то стрелял в меня. Ода пуля попала плечо и сильным толчком отбросила через ограду. Вот так в жизни бывает, ты что-то делаешь, делаешь и вся вселенная помогает тебе, но когда нужно сделать последний шаг она предаёт тебя, как последняя тварь. Я не сделал ничего, но сделал всё, что в моих силах. Прощайте…