Куча-мала

Профессор Снейп сказал, что такого больше не будет. И поэтому я обязательно всё это запишу — прямо сейчас. Пока ещё не забылось… Сейчас мне так же хорошо и уютно, как и в ту ночь, когда я записывала историю с невезучим зубом летучей мыши. Потому что, как и тогда, до меня доносится ровное, спокойное дыхание Артемиды Найт. За две недели, которые прошли со дня происшествия с зубом, мы с Артемидой подружились ещё крепче. И ссориться стали не так, как раньше. А началось это вот с чего. Я, как обычно после наших перепалок, отошла в дальний угол комнаты и надулась. А моя подруга подошла и начала меня уговаривать, чтобы я не сердилась. А я всё сижу и обиженно молчу… И вдруг она меня — дёрг за вечно растрёпанные волосы! Было не больно, и поэтому я сделала вид, будто ничего не заметила. Но Артемида-то так просто не отстанет… Когда она дёрнула меня за волосы второй раз — я уже не смогла ничего не делать. И… как ткну её кулаком под рёбра! А она мне тумака в ответ! И — началось… А когда мы, вконец утомлённые дракой, лежали рядышком на нашем цветастом ковре — уже не помнили, из-за чего поругались. Как же мне было хорошо… Я тогда чувствовала себя так, будто всю жизнь мне чего-то не хватало, но я до сих пор об этом не знала. Было так легко и радостно… Наверное, это оттого, что вместе с дракой куда-то далеко-далеко ушла моя обида на подругу. И ещё оттого, что дрались мы с ней всё равно понарошку — чтобы не сделать друг дружке больно. У нас только волосы спутались… ну, и по пуговице-другой с платьев отлетело. Зато я чувствовала тепло её рук. И слышала звонкий, весёлый голос. И видела, как смеются её глаза… Это счастье. Счастье, которого я все те одиннадцать лет не знала. И не подозревала, что такое может быть. Мы устраивали такую кучу-малу три раза, и это сходило нам с рук. Но в четвёртый раз мы так расшалились-развизжались, что визита в нашу комнату было не миновать. И вот, когда мы как раз отчаянно дрались, катаясь по полу и восторженно визжа, дверь громко заскрипела. Мы, как по команде, сели и уставились, тяжело дыша, на непрошеного ночного гостя. Хотя… был ли он таким уж непрошеным? Кто к нам, двум слизеринкам, мог заглянуть, как не профессор Снейп? — Что здесь такое? — грозно уставился он холодными-прехолодными глазами на наши растерянные лица. — Что за безобразие? И что у вас за вид? — Нормальный у нас вид… — отозвалась Артемида, безуспешно пытаясь пригладить взъерошенные русые волосы. — Милли, ты моего второго шлёпанца не видела? — Я… кажется, на нём сижу, — пробормотала я, наконец вытащив забившуюся в рот рыжую прядь. — Вот что… — подошёл на несколько шагов ближе к нам профессор. — На этот раз я ничего не скажу директору. Но если… Договорить он не успел. — Попались! — завопила Артемида и что есть силы потянула на себя профессорскую мантию. Ей бы иногда хоть чуть-чуть страха… Я бы своего одолжила — у меня много… Хотя после предыдущих трёх драк я вроде бы стала меньше бояться профессоров — даже старуху Мак-Гонагалл. Только Артемида могла додуматься до такого: попытаться опрокинуть большого, сильного, грозного профессора Снейпа на пол. И только у неё это могло… получиться. — Ай! — ошеломлённо вскрикнул профессор, потеряв равновесие. И… Я сама не знаю, как это случилось. Но в следующий миг до меня дошло, что профессор лежит навзничь на ковре. А я одной рукой обнимаю его за плечи, а другой — поддерживаю голову. Значит, я непонятно как успела поймать его, чтобы он не ударился головой об пол… — Вы в порядке? — послышался сконфуженный голос Артемиды. — Я не думала, что вы так… резко упадёте. Профессор сел. Вздохнул. Благодарно глянул мне в глаза и ласково провёл рукой — большой, сильной, но совсем не страшной — по моим спутанным волосам. А потом — ка-ак замахнётся на Артемиду! Будто бы подзатыльник ей собрался дать. Но моя подруга-то знала, что подзатыльника не будет. И поэтому даже не попыталась увернуться. Просто сидела, не шевелясь, и хитрющим взглядом смотрела прямо профессору в глаза. Конечно же, его рука остановилась возле самого затылка Артемиды. А она — всё так же хитро смотрела на него. И улыбалась всё шире и шире… И тут случилось то, на что я так надеялась всё это время — с того дня, когда у меня на уроке зельеварения рассыпались по полу ингредиенты. Профессор Снейп — грозный, холодный профессор Снейп… улыбнулся. И мне вдруг показалось, что рядом со мной сидит не взрослый мужчина, который, видно, в жизни много страданий испытал. Я словно бы увидела его мальчиком — нашим ровесником. Вот так изменилось его лицо… Мне захотелось вдруг сделать что-нибудь такое… в общем, немыслимое — вроде выходок Артемиды. И я вскочила на ноги, подбежала к своей кровати, схватила подушку и… — Попала! — восторженно завопила Артемида. Да уж, попала. И ещё как… Чёрное одеяние профессора уже, казалось, не было чёрным. И волосы тоже… Вокруг него порхали, словно бабочки или снежинки, белые пушинки и пёрышки. Остатки подушки мирно лежали на профессорских коленях. — Иди сюда… — спокойным-спокойным голосом подозвал он меня. — Ну, иди, Ли… Милли. Не ударю… Я несмело подошла. И тут же получила остатками подушки в живот. Больно ни капельки не было, но равновесие я потеряла. И почувствовала, что падаю… но меня сразу же сгребают в охапку знакомые сильные руки. — А ну, пустите мою подругу! — радостно завопила Артемида. — Злодей! — Кто — я?! — зловеще произнёс профессор. Он отпустил меня и сгрёб в охапку Артемиду. А она ликующе завизжала и стала храбро отбиваться… Потом мы уже не могли разобрать, где чьи руки и ноги — так много летало вокруг нас перьев и пуха. И профессор смеялся с нами — будто ему тоже было одиннадцать лет… И я подумала, что никогда ещё не знала настоящего счастья. И только успела это подумать — как в один миг всё изменилось. Всё наше безудержное веселье разом пропало: его как будто ножом разрезал жалобный стон. Очень страшный… Я не сразу поняла, что это застонал профессор. Потому что не слышала ещё, чтобы кто-то взрослый — и вот так… Он по-прежнему сидел на полу — как и мы с подругой. Но нам уже не было видно его лица: он согнулся так, что лбом прижимался к своим коленям. Мы услышали судорожное всхлипывание… ещё одно… и ещё… Сильные плечи профессора затряслись… Я впервые увидела Артемиду напуганной. Но это мельком: для меня тут же словно перестал существовать весь остальной мир. Я видела и слышала только его — человека, который сумел однажды унять мой страх, прогнать далеко-далеко боль… Человека, которому, я чувствовала, было сейчас во много раз больнее, чем мне тогда. Увидев такое, я не могла как следует думать. Но чувствовала всё сердцем… Я поняла, что он держал в себе эти слёзы гораздо дольше, чем два года. Что вот так же, как я, был лишён этого простого счастья — играть в кучу-малу с друзьями. — Вы не один, — зашептала я профессору на ухо. — Мы — ваши друзья… Посмотрите на меня. Пожалуйста… Он медленно-медленно разогнулся и отнял от лица дрожащие руки. — Вы больше не один, — сжала я в ладонях это заплаканное лицо с полными боли тёмно-карими глазами. — Мы будем с вами дружить… Пусть так получилось, что вы долго-долго ждали и мучились… Но теперь вы нужны мне. И Артемида нужна мне. А то я пропаду от своей злости… и обид… и страха… И пусть я не Лили… но вы нужны мне, а я — вам. Только не плачьте больше так… Профессор Снейп медленно закрыл глаза. По его щекам потекли новые слёзы… И я гладила эти мокрые щёки. И целовала их… И стряхивала с его волос белые перья и пух… только это не очень получалось. И он попытался встать, но не смог — как тогда, две недели назад. А мы, как и тогда, протянули ему руки… — Знаете что, профессор? — мгновение спустя взволнованно заговорила Артемида. — Мы с Милли уже договорились, что лето она проведёт у меня дома. Мои родители очень добрые. А у себя дома… ей было бы плохо. Я написала маме с папой — они ответили, что согласны. И я сейчас подумала… Приезжайте и вы к нам на лето! Хоть на немножко! У нас там лес и речка. А моя мама супы и каши варит не хуже, чем вы — зелья… Приедете? Вам рады будут. — Я… подумаю, — очень тихо сказал профессор. — А ты пообещай мне, что больше такого не повторится. — Чего «такого»? А-а… Обещаю! Я не хотела, чтобы вы упали. Честно! Я потом подумала: а что, если бы Милли вас не поймала… Я уже всё поняла. — Ничего ты не поняла. Такого, как сегодня, не должно больше быть. — Почему?! — одновременно спросили мы. — Потому что вы уже не маленькие, и скоро станете взрослыми. А я… я один раз смог почувствовать, как это… И я запомню. — Но… — прошептала я. — Так нужно, — строго сказал профессор. — Потом поймёте. А теперь, мисс Найт и мисс Финч, быстренько уберите комнату и ложитесь спать. А завтра пришейте к рукавам пуговицы. — Приезжайте к нам летом, — крепко обхватила я руку профессора. — Тогда я смогу вас обнимать. Там же не школа… А про кучу-малу — мы обещаем. Но… — Что, Милли? — Нам-то с Артемидой можно иногда драться? — Вообще-то нельзя… — не удержавшись, прыснул со смеху профессор. И ушёл… А на следующий день был урок зельеварения. И профессор пришёл… с вымытой головой. И я увидела, что волосы у него не чёрные, а тёмно-тёмно-каштановые. А когда он подошёл к нам с Артемидой, чтобы посмотреть на наше зелье, я заметила, что в мягких тёмных прядях белеет седая волосинка…