После конца

      Растрескавшаяся мертвая земля под ногами была настолько сухой, что человек, шедший по ней, не оставлял следов. Лишь тихим похрустыванием она отзывалась на чужие шаги, да небольшие облачка пыли вспархивали с ее поверхности.       Слегка прихрамывая и припадая на одну ногу, через пустошь ковыляла одинокая фигура, однако, несмотря на походку, не было похоже, что путешествие доставляет мужчине какие-либо неудобства. Он старался идти быстро и спокойно и, невзирая на усталость, внимательно смотрел по сторонам. Это было далеко не первое подобное приключение, он не боялся, но и осторожности все же не терял.       Темные волосы, выбившиеся из-под запачканной почерневшей арафатки, неряшливо торчали во все стороны, серое от пыли лицо было почти на половину скрыто крупными мотоциклетными очками, найденными в одном из походов в заброшенном Хогсмиде и добротно зачарованными самим мужчиной.       Идти оставалось ещё около получаса, когда позади раздался такой знакомое булькающее порыкивание. Идущий быстро обернулся. Не выпуская из руки волшебной палочки, он рассеянно почесал зудящий шрам-молнию, венчающий лоб, и, сделав сложный пасс, отправил невербальное заклятие развоплощения в несущегося на него мертвеца. Тот, встретившись с посланным в него лучом, резко остановился, будто наткнувшись на стену, и плашмя упал, с сухим хрустом вбивая тело в пыльную землю.       «Прямо как марионетка, – подумал Гарри Поттер. – Кукловод отбросил веревочки, и болванчик лишился смешного подобия жизни». Подойдя ближе, он оглядел развалившееся на земле гниющее, одетое в замызганное рванье тело. Не найдя ничего интересного в облике свежеупокоенного, мужчина, поведя палочкой, шепнул:       – Эванеско.       Недовольно нахмурившись, Поттер оглядел результаты заклятия, а вернее их отсутствие. С инфери всегда было так: большинство заклятий на них не действовало, а некоторые работали лишь изредка, как то же «Эванеско».       Остальной путь до границы защитного купола Хогвартса прошел спокойно. Шагнув в чуть светящеесяя марево щита, Гарри почувствовал лёгкий ветерок, огладивший его тело и очистивший от радиоактивной пыли. Мужчина чихнул и устало пошел в сторону высящейся темной громады Хогвартса, единственной константы в его мире. Нога болела.       – Гарри, ты сегодня рано, – склонив голову набок поприветствовала его выскочившая на встречу Полумна. Лицо ее, как и всегда, сияло улыбкой, а широко раскрытые, почти сумасшедшие глаза внимательно оглядывали мужчину. Безумная разноцветная одежда и вплетенные в растрепанные волосы вечно звенящие бубенцы вызывали у Гарри ассоциации не то с представительницей цыганского табора, не то с безумным Шляпником.       Вяло поздоровавшись, мужчина шаркающей походкой похромал прямо в подземелья, морщась от нарастающей боли в ноге, пропоротой о кусок арматуры в маггловском квартале несколько лет назад, ещё в самом начале всего этого безумия.       – Северус! Северус, – прокричал мужчина через несколько минут, тяжело привалившись к каменной стене одного из многочисленных коридоров. Ноги подкашивались, ему казалось, что тело стало невероятно тяжелым.       – Идиот! – знакомо поприветствовали его из мрака подземелий.       В неверном свете Люмоса показался Снегг. Даже во времена царствования инфери, с лёгкой руки малочисленных выживших магглов именуемого зомби-апокалипсисом, зельевар не изменял своим привычкам. Он все так же носил черные одежды, пусть теперь и потёртые от времени и многочисленных репаро. Правда, к удивлению многих обитателей замка, на смену строгим сюртуку и мантии пришли самые обыкновенные брюки и футболки (своеобразная дань бывшего профессора маггловской моде).       – Поттер, инфери всё-таки выели тебе то, что заменяло мозги? Ты какого Мерлина в одиночку пошел в Хогсмид? – мужчина шипел не хуже василиска, казалось, что, того и гляди, он перейдет на парселтанг.       Подхватив протянутый Поттером рюкзак в одну руку, другой он придержал оперевшегося на него мужчину. Так они и ковыляли до кабинета бывшего профессора. Весь замок был заполнен людьми: многочисленные классы, гостиные и спальни были заняты волшебниками, уцелевшими в огне Третьей мировой. Замок, зачарованный легендарными основателями, сумел выдержать все удары, укрыв затем в своих стенах всех выживших.       – И что ты сегодня изволил принести?       – Тайник нашел, – пробормотал Поттер. – В одном из домов, не знаю даже чьем. Там правда запирающее стояло с одним хитрым проклятьем, но я смог обойти, спасибо Флитвику за науку!       – Хм, интересно, – проговорил под нос Снегг, перебирая принесенные в сумке с пространственным расширением вещи. – Глазам не верю, Мерлин, да это же!..       – Что такое? – Поттер подскочил со стула, болезненно наморщившись.       – Ритуальные предметы! – с тихим восхищением выдохнул зельевар.       – И мелок есть? – припомнил Гарри одну из редких ритуальных вещиц, разыскиваемых им давно и безуспешно.       – Мелок, – презрительно передразнили его. – Только ты можешь относиться к артефактам так пренебрежительно. Но да, он есть, – мужчина покрутил находку в руках, внимательно рассматривая ее в свете магических светильников.       – Теперь мы сможем наконец окончательно избавиться от инфери? – устало спросил Гарри и, поморщившись, отхлебнул восстанавливающего зелья из кубка, врученного ему ворчащим Снеггом.       – Не раздражай меня, Поттер, ты уже сегодня и так проштрафился, удрав в одиночку из-под купола, – рыкнул зельевар, продолжая разбирать принесенные предметы. – И сам знаешь, что если бы эти чёртовы магглы удовлетворились одним только бактериологическим или ядерным оружием ничего бы это не было! Нам было бы ни холодно ни жарко. Хватило бы одного не самого сложного ритуала, чтобы все исправить. Но нет же!       – Северус, спокойнее надо быть... – размеренно произнес молодой волшебник, давно привыкший к неудержимому темпераменту и вспыхивающему время от времени недовольству своего бывшего преподавателя.       – Спокойнее?! – быстро брошенный в сторону развалившегося на стуле Гарри взгляд ясно показал, что именно о нем думают. – Я едва вышел из Мунго после падения Темного Лорда, как тут же грянула Третья мировая, – ворчал он. – И вот уже больше десятка лет я снова вынужден терпеть пребывание в Хогвартсе, не имея возможности надолго покинуть его. Ни жизни у меня нет, ни... Ничего нет.       – Да, спокойнее. Проведем этот твой несчастный ритуал, не волнуйся, и вся территория Британии будет очищена. И аппарация снова будет доступна.       – Если ритуал сработает, – сквозь зубы выдавил Снегг, повернувшись наконец лицом к собеседнику и оперевшись о высокий стол.       – Сработает. Мы уже не одну сотню раз все перепроверили. Ах, если бы это была метафора! – закончил он тихо. – Экспекто патронум, – взмах палочкой, и олень, гарцуя, помчался передавать сообщение Дамблдору и Флитвику.       – Лавгуд зачаровывает барьер у Запретного леса, – разбил тишину зельевар. – Для нее одной это слишком тяжело.       – Сейчас, я пойду помогу.       – Да сядь уже, Поттер, не набегался еще? – саркастично усмехнувшись, спросил Снегг. – Трость твоя где?       – Не помню. – На секунду показалось, что смутившийся мужчина краснеет.       – Старческий маразм ударил? Рановато, – Снегг закатил глаза, не скрывая ехидной улыбки.       Он сильно изменился за последние годы. Исчезла та ледяная сдержанность, что всегда столь неприглядно выделяла его среди окружающих. Снегг – вечно холодный и невозмутимый Снегг! – начал задорно улыбаться, громко смеяться и шутливо ворчать, одеваться в маггловскую одежду и подтрунивать над окружающими. Будто разом исчезло все, что долгое время сдерживало его. Возможно, так оно и было.       Он спокойно мог пропадать неделями, если не месяцами, вне Хогвартса, внезапно и без предупреждения исчезая и возвращаясь. Зельевар даже загорел. Когда Поттер впервые увидел его потемневшую кожу, он подумал было, что страдает от галлюцинаций, настолько неожиданными и удивительными показались ему изменения во внешности знакомого с самого детства человека. К тому же прошедшие годы не прошли даром, Снегг даже начал седеть – в отросших до лопаток волосах сверкало серебро.       Когда Северус, в очередной раз блуждавший за куполом защитного заклятия, вернулся с древним манускриптом, в котором описывался хоть и невероятно сложный, но все-таки способ избавиться от последствий войны (пусть и в пределах одной лишь Британии), все волшебники Хогвартса (они же – оставшиеся в живых последние представители магической Англии) были в состоянии, близком к шоку, – еще бы, было найдено решение всех их многочисленных проблем.       Ту ночь, изрядно выпивший Гарри провел вместе с Невиллом и Полумной под удивительно ясным звездным небом, подернутым маревом защитного барьера, скрывающего школу. До самого рассвета они смотрели на звезды и говорили обо всем на свете. Гарри уснул на утренней заре под уютное сопение Лонгботтома и безумные рассказы мечтательной Лавгуд. Это была одна из самых лучших ночей в его жизни – ночь, когда столь неуверенные, робкие и неловкие надежды на благополучие и счастливое будущее начали наконец сбываться.       Задумавшегося мужчину привели в чувство легкие удары по лбу. Снегг, успевший уже отыскать трость своего бывшего ученика, постучал по его (пустой, вне всякого сомнения) голове набалдашником.       – Уснул? Пойдем. – Трость полетела в Гарри, едва успевшего перехватить ее.       – Что произошло с барьером? Когда я уходил, все вроде было нормально.       – Темные твари пытались прорваться. Там даже особо не понятно было, кто нападал и зачем, – пожал плечами мужчина. – Снесли все защитные заклятья, попытались протаранить купол и смылись.       Это было, конечно, странно, но не более странно, чем все остальное в жизни Гарри. Особенно учитывая обрушившуюся катастрофу. Мужчина до сих пор помнил тот ужас, когда осознал, что же происходит, когда среди разразившейся вакханалии и насилия первых дней апокалипсиса, заставшего его в маггловском городишке неподалеку от Хогсмида, понял, что почти не может колдовать. Гарри чувствовал в себе волшебство, но когда он попытался простым Секо избавиться от прыгнувшего на него мертвеца, обнаружил, что заклинания не работают. От неупокоенного пришлось отбиваться вручную, едва не лишившись при этом жизни. Мужчина до сих пор не понимал, как сумел выжить, пробираясь через зараженные умирающие земли, кишащие ходячими и голодными кусками мяса, к Хогвартсу.       Только потом ему стало известно, что радиация не очень-то сочетается с волшебством, почти исключая возможность его применения (Гарри сам убедился, что заклинания если и работают, то через пень-колоду), а на инфери вообще мало что действует, кроме заклятия развоплощения.       Мужчина не уставал благодарить счастливую звезду, под которой он родился, за то, что дошел до Хогвартса живым, несмотря на поврежденную в попытке сбежать от инфери ногу. Еще живо было воспоминание о том, как он, едва дыша от нескончаемой боли и пыли, которая, казалось, забила все легкие, дошел наконец до древнего замка, бессильно рухнув под его стенами. Лечебные зелья не без труда, но вернули ему потерянное здоровье, но для ноги было слишком поздно – Гарри остался хром.       Прошло всего пару лет, в течение которых все вольные и невольные обитатели замка вынуждены были тесниться под его сводами, когда за пределами древнего защитного купола, укрывавшего испокон веку Хогвартс, можно было начать колдовать. Магический фон, столь капризно отнесшийся к радиации начал понемногу восстанавливаться, но проблемы с заражением и толпами голодных инфери это, конечно, не решило.       Замок жил на почти осадном положении. А первые походы в Хогсмид (обидным было еще и то, что все многочисленные тайные ходы туда пришлось опечатать еще в самом начале конца, поэтому добраться в деревню можно было исключительно по поверхности) привели к опоясывающему огромную территории барьеру (разумеется, по закону подлости, Хогсмид он не закрывал) несметное количество агрессивных неупокоенных. Пройти внутрь они не могли, но толпились снаружи, не давая выйти и действуя на и без того потрепанные нервы волшебников. Именно тогда довольно-таки непростое развоплощающее заклятие стало получаться невербально у большинства уцелевших.       Время до вечера пролетело незаметно: обновление и усиление запирающих заклятий, наложенных на подходы к Запретному лесу было хоть и утомительным, но уже давно привычным действием, а, к тому же, это не давало его обитателем и носа сунуть за опушку, чтобы приложить усилия к ослаблению магической защиты. Остаток магии был слит в купол. За годы постоянной подпитки он стал ещё сильнее и надёжнее.       – Все... – выдохнул Гарри, опускаясь на жухлую траву.       – Гарри, ну нельзя же так! - всплеснула руками Полумна, с укором глядя на развалившегося на земле мужчину.       Снегг, тяжело вздохнув, заправил выбившуюся темную прядь за ухо и помог бывшему ученику подняться, придерживая того за плечи. Гарри неловко оперся на зельевара.       – Идиот! Зачем так себя изводить было?! Или тот кисель в твоей голове, по ошибке называемый мозгом, совсем растекся?       – Я тоже тебя люблю, Северус! – попытался усмехнуться побелевший как мел мужчина и поспешил перевести тему разговора. – Когда ритуал? В это новолуние?       – В следующее. До этого слишком мало времени осталось – не успеем подготовиться.       – Дамблдор все ещё согласен? Не отказался? – мелодичный голос Полумны раздался среди бесконечного перезвона вплетенных в ее волосы колокольчиков.       – Да, никогда не мог подумать, что буду приносить в жертву величайшего Светлого волшебника современности, – мрачная усмешка исказила лицо зельевара.       – Древняя ритуальная магия невозможна без жертвы, сами знаете, - Гарри попытался было пожать плечами, но потерял и без того шаткое равновесие и едва не упал, схлопотав от Снегга затрещину.       – Альбус хочет умереть ради благой цели, кто я такой, чтобы мешать ему?       – Действительно, – Поттер был полностью согласен с темноволосым магом.

***

      По заросшему травой асфальту одной из улочек Литтл Уингинга двигалась толпа инфери – бездыханные мужчины и женщины, старики и дети, чья гниющая плоть, неизвестной силой удерживаемая на костях, кишела личинками и источала непереносимый живыми смрад. Среди немертвых шла, сверкая выглядывающими из месива на животе внутренностями, длинношеяя зомби в одной туфле, ее свалявшиеся в колтуны волосы закрывали пустые провалы глаз. Шатаясь, не видя пути, неупокоенная брела, подволакивала объеденную до кости ногу и тихо утробно рычала.       Петунья Дурсль с первых дней была частью зомби-апокалипсиса, сожрав за все свои годы неудавшегося посмертия немало людей. Вот и теперь, она шатко двигалась в разношерстной колонне, вслепую, ведомая сладким манящем запахом живой человеческой плоти, столь редкой в последние годы. Миссис Дурсль давно уже неведомы были иные желания и чувства, кроме неутолимого голода.       Легкий холодный порыв ветра волной прокатился по округе. Затем еще один, и еще. Все сильнее и сильнее. В воздухе разлился запах озона. Зомби остановились, замерли бессильно, не имея возможности пошевелиться, сдвинуться с места хотя бы на дюйм. Древняя магия, прокатывающаяся по всей территории Британии в унисон с ледяным ветром будто прошивала их насквозь, причиняя самые ужасные муки, что они были способны испытать в посмертии.       Мертвые тела содрогались, из безобразно разверстых ртов вырывались стоны, скулеж и бессильный рык. Дернувшись в последний раз, Петунья Дурсль, вслед за окружающими ее собратьями, тихо осела на редкую, пробившуюся через асфальт траву. Утренняя заря занималась над мертвым телом. В пустые глазницы впервые за долгие-долгие годы заглядывало небо.       За многие километры от этого места в начертанной на холодных камнях подземелий Хогвартса ритуальной печати в муках умирал величайший светлый волшебник современности – Альбус Дамблдор. Изукрашенная рунами рукоятка мизерикорда, пронзившая грудь мага, едва подрагивала в такт хриплому срывающемуся дыханию. Кровавые дорожки, бегущие из многочисленных ран на худом старческом теле, образовали на линиях многолучевой звезды темные рубиновые лужицы, влажно поблескивающие в полутьме. Последний вздох вырвался из пересохших искусанных губ. Мучительная судорога, безобразно изогнувшая тело, завершила страшный ритуал... Мертвые глаза затянуло мутной пленкой.       В подземельях воцарилась тишина. Первые, робкие, полные надежды выдохи, были прерваны утробным мурлыкающим рычанием. Альбус Дамблдор, дернувшись, неловко поднялся на ноги. Не замолкая, он какое-то время стоял на месте, покачиваясь, словно в попытках удержать равновесие. Тихий женский вскрик вывел новоявленного инфери из этого странного оцепенения. Безобразно ощерившись, мертвый волшебник прыгнул в сторону неподвижно замерших от шока людей...       ...А в Литтл Уингинге разметавшиеся по земле тела вяло зашевелились, поднимаясь на ноги. Встала, по-звериному отряхиваясь, и Петунья Дурсль. Толпа немертвых продолжила погоню... Еще долго небо не сможет заглянуть в их лица...