Love me exactly like I love myself

Пальцы Элайджи коснулись прикрытых век, неподвижных ресниц. Прошлись по гладкой коже скул, на ощупь самую малость синтетической. Испытующе залезли в ноздрю – наверное, со стороны выглядело странно, он сам понимал, насколько странно, но смотреть было некому, а он мог лишь глупо хихикнуть в глубине собственного мозга – чтобы нащупать там вместо засохшей слизи переключатель. Чтобы нажать на него. На покойном прежде лице распахнулись глаза – так резко, что, казалось, должен был прозвучать щелчок; но вокруг царила тишина. Вокруг, но не в теле Элайджи, которое продолжало перекачивать по себе кровь и воздух, и сейчас делало это интенсивнее и чаще, и в более сбитом ритме, чем обычно. Биение отдавалось в подушечках пальцев. Давило на рёбра. Органическое тело. Что с него возьмёшь. Сотворённое эволюцией – ха! «Сотворённое». Если совокупность движимых слепым случаем и отмиранием нежизнеспособного эволюционных процессов можно считать актом творения; если бы. Если бы за образованием вещества биологической природы стоял разумный замысел, мир бы сейчас был куда менее дурацким местом. Элайдже нравилось думать, что своей головой и руками он сделал этот мир хоть немного менее дурацким. Существо, которое смотрело ему сейчас прямо в глаза, было ещё одним тому доказательством. Су-ще-ство. Мыслит, следовательно существует. Но мыслит ли? В этой черепной коробке должны были сейчас проходить процессы, на которые искусственные мозги RT600 или даже RK800 не были способны. Сложный фейерверк импульсов, разбегающийся по развесистому древу многосоставной структуры. Нелинейный. Уникально интерпретирующий реальность и кодирующий опыт в данные, которые на флэшку не скачать. Не оцифровка, нет, воссозданное… ох, нет, не нужно об этом, чего бы Элайджа только ни отдал за оцифровку. За возможность скопировать сознание вместо того, чтобы создавать его почти с нуля, почти с чистого листа. Табула раса, которая скоро будет заполнена письменами, и они не совпадут с письменами в его голове. Жаль, жаль, очень-очень жаль. Совпадёт только внешность, и то. Другая личность – другая мимика. Иначе натянутая кожа. Иначе кривящиеся губы. Не то, что смотреть в зеркало, и Элайджа ещё не определился, лучше ли, или хуже. Предвкушение сбивало дыхание. Он ждал, пока где-то там, за серо-голубыми радужками, за лучистым паттерном волокон, в сознании по ту сторону искусственной черепной коробки, не запечатлеется нужный образ. Пока не запустится программа имитации. Пока не возьмётся – хотя бы самым краешком – импринт. Пока его будущий двойник не начнёт обучение. Веки опустились – раз и другой. Две линии ресниц соприкоснулись, сомкнулись, и снова. Индикатор загорелся белым. Пора. Элайджа вдохнул и выдохнул, удержал взгляд – свой, для него самого непроницаемый, против чужого (чужого ли?), уже цепкого, уже внимательного, уже настороженного. Смотреть на своё отражение во плоти, глядящее на него в ответ по своей собственной воле, уже наделённое зачатками разума, уже оснащённое тремя концентрированными безднами общечеловеческих и личных воспоминаний (новости, фото, видео, всё с сотен различных перспектив, кроме самой главной – его перспективы, точки зрения самого Элайджи Камски) – было, как… как… Как первый акт создания, акт создания Хлои, но то же самое – в квадрате. В кубе. Как находиться в центре преисторической грозы, мощной и грохочущей, искрящейся атмосферным электричеством – тем самым электричеством, которое, попав в первичный бульон, запустило первую биохимическую реакцию. И пока её отголоски бежали по его нервам, пока остаточное эхо её разрядов отдавалось в дальних уголках его психофизиологического бытия – пока внутри него происходило всё и ещё немного – внутренний мир, рождавшийся напротив него из заданной кодом программной структуры и из готовых к освоению массивов пока ещё не обработанных фактических данных… пришёл, по всей видимости, к некоему заключению. К закономерному выводу из имеющихся предпосылок. И так же ожидаемо и одновременно внезапно, как первое открытие век (одновременно являющееся открытием века? даёт о себе знать шальной неучтённый когнитивный процесс на границе между сознанием и подсознанием – и гаснет, канув в небытие и оставив после себя тонкую нить ассоциаций с приложенной к лицу ладонью, испанским стыдом и не достигающим горла смехом), – движение. Движение навстречу. Соприкосновение сухих губ с сухими же, такими же, почти-почти такими же губами получилось на полпути – с обеих сторон. Получилось. ...Когда-то перед человеком был поставлен вопрос. «Если ты окажешься с самим собой в пустой комнате, что ты будешь делать?» «Что вы будете делать? Если у вас, чтобы развлечь себя, есть только вы сами?» Разговор шёл о том, что выбора, в общем-то, может быть всего лишь два, не более. Подраться, или… Или. Элайджа Камски всегда был не очень эффективен в драках.