Dollhouse

Когда-то и Ынха слышала слова мастера о том, что идеальна. О своей прекрасной фарфоровой коже, больших распахнутых глазах цвета лесного ореха, утонченной осанке и идеальных пропорциях. О том, что именно она — его лучшее творение. Созданное из крови, пота, слёз и частички души создателя. Воспроизведенное из тысячи бессонных ночей и миллионов истерик юного, но умелого мастера. Ким Мингю был молод, несомненно красив, но менял свои идеалы как перчатки, тем самым создавая десятки кукол в год. Одни, что поменьше, шли на продажу, иные — радовать глаз создателя. И те, что проделывали короткий путь от мастерской Мингю до небольшого выставочного зала, позже поголовно оказывались за стеклянной витриной в роскошном доме мастера, заменяя собой весьма ненужные предметы интерьера. Тогда она еще не знала, что куклы не могут быть живыми. Ынха искренне полагала, что между людьми и манекенами нет разницы. Пусть последние сделаны не из крови, пота и слёз, а у первых было явное преимущество, потому что именно они были способны изобретать. О своей сущности она узнала по чистой случайности, услышав телефонный спор создателя с критиком, который утверждал, что в кимовских куклах нет ничего живого. Тогда зачем Мингю говорил, что вдыхает в них жизнь? Да, куклы не могут быть живыми. Разве что по ночам, нарушая все запреты и правила и ссылаясь на помощь бог знает каких сил. Догадки Ынхи подтвердились и одновременно с этим разрушились нелепой случайностью. Мингю, по своей неосторожности, оставил Ынху в холле на ночь, а сам поехал заключать весьма прибыльную сделку. Кукла осталась стоять прямо напротив пьедестала со своими «родственницами». По шарнирному телу Ынхи не могли пробежать мурашки, но она явно ощутила чувство страха, когда свет в темной витрине зажегся сам по себе и на нее в один миг посмотрели двадцать три пары бездонных глаз, принадлежащих её так называемым сестрам. Стеклянная затворка приоткрылась и навстречу ей медленным, но уверенным шагом вышло столь же прекрасное, как Ынха, творение. Ынха непроизвольно зажмурилась, когда незнакомка протянула ей свою руку. Йерин, так представилась ей старшая. Больше Йерин не говорила ничего, а лишь обходила застывшую на месте куклу, изучая каждую деталь. Когда Ынха думала, что её просто испепелят взглядом, Йерин взяла ту за руку и осторожно повела к пьедесталу под пристальным взором остальных кукол. Йерин указала Ынхе на одно из свободных мест. Приближаясь все ближе и ближе, Йерин то и дело указывала на различные деревянные таблички, по всей видимости, именные. «Совон», «Юджу», «Омджи». Рядом со свободным местом — «Йерин». Подойдя впритык, Ынха испуганно отдернула свою конечность, заявляя, что не пойдёт с ней за витрину. Йерин лишь грустно улыбнулась, а вместе с ней и остальные. Они постоянно повторяли, что придет и её время оказаться здесь, вместе с ними. И, увы, ждать придется не особо долго. Видимо, Мингю не пришлось по вкусу то, что на следующее утро несколько кукол магическим образом поменялись местами. Он увел Ынху в студию и закрыл стеклянную витрину. Больше Ынха с ними не виделась. До одного момента. Мингю улетел в Италию закреплять сделку с очередным магнатом. И по своей нерасторопности вновь не закрыл студию. С наступлением полночи Ынха осторожно вышла из уже надоевшего места и направилась к уже знакомой витрине. Туда, где в один миг может обрубиться смысл её недолгого существования. Ынха не очень хорошо помнила дорогу, поэтому забрела в отличное от желаемого место. Но кукла помнила его. Она родилась здесь. В мастерской Мингю было темно, но Ынха могла чувствовать запах краски и различных химикатов. Девушка на ощупь нашла керосиновую лампу на столе. Это могло бы удивить её, но Ынха помнила, что в своей обители Мингю хотел воссоздать то время, когда мастера знать не знали, что такое электричество и создавали все свои шедевры в тусклом свете факелов. Взяв в руки лампу, кукла направилась к выходу, но её внимание привлекли две небольшие фоторамки. На одной из них были изображены подростки, счастливо улыбающийся парень и прячущая лицо девушка. На второй фотографии была запечатлена та же девушка, но здесь Ынха уже могла разглядеть её лицо. В шатенке кукла признала очень красивую и приятную девчушку, а в парне — самого Мингю. Ынха посчитала неправильным то, что она копается в личных вещах создателя, поэтому поспешила покинуть помещение. Ынха неожиданно споткнулась, задев что-то объемное. Под её ноги упали две деревянные таблички. Первая была пустая, а на второй красивыми выжженными буквами красовалось имя Ынхи. У куклы была душа. Но вместе с этим и разум. Ынха быстро поняла, что к чему. Йерин уже ждала Ынху у выхода. Она знала, что все будет именно так, потому что сама узнала о своей судьбе и ее концовке подобным образом. И сейчас как никогда понимала, что Ынха нуждается в плече опоры, пускай и шарнирном. Конечно, она умолчала о том, что следующий шаблонный идеал мастера уже таился в недрах мастерской, ждущий того момента, когда мастер завершит её. Старшая не хотела особо распространяться. Рассказала, что к чему, но не углублялась в подробности. Младшая слушала, не перебивая, но решилась спросить у Йерин лишь об одном. Говорил ли мастер ей такие же слова, как и самой Ынхе? По глазам Йерин она прочла, что именно так все и происходило. Теперь Ынхе было известно, что эти слова слышала абсолютно каждая кукла за застекленной витриной, и любимицей мастера она будет недолго. От силы месяц, пока не надоест. Потому что Ынха слишком идеальна. Как и все остальные. А еще Йерин как-бы невзначай обмолвилась, что Мингю никогда бы не начал создавать кукол, если бы не ужасная катастрофа, в которой погибла его первая любовь. Ынху мучало еще кое-что. Она не понимала, почему куклы могут оживать лишь ночью. Младшая решилась спросить у «наставницы» что к чему. Йерин потупила взгляд. Ей не хотелось говорить, но она понимала, насколько важно это будет для Ынхи. В конце концов, она помнила, как ее предшественница, Юджу, поведала ей, что Мингю заключил сделку с «нужными» людьми. Возможно, и не людьми вовсе. Он лишь хотел обладать даром исцеления, понятно, по какой причине. Отдав баснословную сумму, мастер получил то, о чем просил. Так казалось самому Мингю. Но его обманули. Вместо дара исцеления он получил дар оживления, не догадываясь об этом. Ким решил, что его просто развели, как маленького ребенка. Конечно, какой взрослый человек поверит в такую чепуху? Обезумевший от горя разум Мингю не был способен мыслить адекватно. Только поэтому он решился на столь глупую сделку. И лишь «нужное существо» знало о том, что Мингю теперь на самом деле был наделен особым даром. Но мастер не способен управлять им в полную силу, поэтому его куклы могут оживать лишь с наступлением темноты. Ынха долго молчала, а потом с надеждой посмотрела в глаза Йерин. Старшая лишь крепче сжала руку младшей. На предложение Ынхи убежать Йерин лишь беззвучно рассмеялась, уверяя в том, что даже если они успеют скрыться ночью, то днем их непременно найдут и вернут обратно. Йерин поведала ей историю самой первой куклы Мингю, Совон. О том, как та отказывалась принимать судьбу и решилась бежать, но с первыми лучами солнца застыла на месте. Она могла чувствовать, осознавать, но не двигаться. Кукла была возвращена владельцу. Тогда Мингю решил, что кто-то решил выкрасть Совон и для сохранности манекенов соорудил пуленепробиваемую стеклянную витрину, открыть которую можно лишь при наличии ключа, либо же проникнув изнутри. Так и начался путь пополнения его бессмысленной коллекции фарфоровых кукол, которые, попав за витрину, больше никогда не смогут увидеть мир снаружи. Йерин оставила Ынху одну на рассвете, советуя побыстрее бежать туда, откуда она пришла. Кто знает, что еще может родиться в голове Мингю, когда тот снова увидит кукол не на своем месте. В последующие три дня Ынха не выходила из студии. Она постоянно вглядываясь в огромное витражное окно, за которым кипела жизнь. Люди, такие разные, спешили кто куда. Мимо пролетали птицы, проплывали облака. По ночам же в темно-синем небе ярким пламенем горели звёзды. Безусловно, красиво. Особенно ночью, когда кукла могла задышать в полную меру. У неё было предостаточно времени, чтобы подумать. Ынха не винила Мингю. В какой-то степени ей было жаль создателя. И, честно, она находила его действия верными. Но Мингю сам еще не понимал, чего хотел. Он пытался воссоздать свой идеал. Мингю был просто безумным. Сначала он хотел вернуть любимую к жизни, затем и до сих пор он отчаянно пытался сотворить куклу, которая будет точь-в-точь похожа на неё. Но из раза в раз он терпел поражение, разочаровываясь в каждой своей работе. Глупый мастер. Неужели он все еще не понимал, что идеальными могут быть куклы, но не люди. Заглядывая своими стеклянными глазами в душу Мингю, Ынха не теряла надежды. Возможно, ее предназначение — осчастливить страдальца, положив конец его мучениям. Но с каждым новым днём Мингю все меньше смотрел на Ынху и до глубокой ночи безвылазно сидел в мастерской. В очередной такой вечер, когда Ынха разглядывала сияющие звезды на темном небе, Мингю появился на пороге студии. Одной рукой он придерживал Ынху, а во второй держал уже знакомую табличку. Передвигаясь по небольшому саду, Ынха отчаянно ловила каждый вздох. Потому что это был последний раз, когда она могла ощутить ночную прохладу и увидеть звёзды. Она мечтала лишь об одном: создатель должен быть счастливым. И если она не смогла сделать этого, то ей не стоит больше попусту тратить его время. Мингю открыл витрину и занес Ынху внутрь, на уже известное ей место, рядом с Йерин. Пока мастер отвернулся, старшая незаметно взяла Ынху за руку, оказывая поддержку. Но, честно, младшей хотелось горько расплакаться, пусть и беззвучно, пусть и без слёз. Мингю вновь закрыл витрину и ушел, оставляя свет в холле гореть. К Ынхе повернулись ровно двадцать три куклы, приветствуя с грустью на душе. Совон подошла ближе и взяла ладони Ынхи в свои, нарекая, что следующую куклу будет принимать Ынха, точно так же, как это сделала Йерин. А сейчас — добро пожаловать, располагайся удобнее, теперь это твой новый дом. Омджи, отличавшаяся отличным слухом, успела предупредить о том, что мастер вот-вот вернется сюда. Только благодаря ей куклы успели встать на свои места. Мингю пришел не один. Вместе с ним, под шелковой красной накидкой скрывалось новое его творение. Ынха невольно вспомнила тот момент, когда Мингю впервые снял с нее ткань и Ынха с первого взгляда утонула в очах создателя. А теперь точно такую же судьбу ждала и новая идеальная кукла мастера, для которой старшей будет являться уже Ынха. Мастер осторожно снял ткань с нового творения и развернул куклу лицом к себе, ласково называя по имени. Шинби. Красиво. Двадцать три куклы с интересом разглядывали новую сестру по несчастью, и только Ынха грустно усмехнулась, понимая, что это конец. Новая кукла Мингю была один в один похожа на его первую любовь. И дело было не только во внешних данных, но и в ауре. Она была схожа с той, что исходила от девушки с фотографии. Йерин легонько толкнула Ынху в бок, промолвив, что, мол, вот, это — твоя младшенькая. Ынха лишь отрицательно покачала головой, шепча в ответ, что новая кукла никогда не будет стоять с ними на одной платформе. Вскоре Мингю узнает о том, что наделен особым даром, и его вовсе не обманули, а лишь перевернули его желание с ног на голову. Он счастливо заживет со своим идеалом, продолжая тешиться гнусным самообманом. А ведь из всех кукол Ынха была максимально похожа на ту, что в конечном итоге сотворил мастер. Но время не провернуть назад. Да и от судьбы не убежать. Это — чёртов кукольный дом, из которого невозможно найти выход, потому что глаза мастера еще не наигрались. Теперь и Ынху возместили на деревянный пьедестал, к таким же ангельским творениям, в качестве очередного пылесборника.