самая грустная пятница

      Липофрения — та ещё хуйня, на самом деле. Она похожа на вечно ворчащую бабку у подъезда, которая видит наркомана или проститутку в каждом прохожем. Даже если этот прохожий является приличным студентом, идущим на красный диплом и исправно помогающим маме с уборкой квартиры. Эта самая бабка обязательно пробурчит себе под нос, что сессии он сдаёт только благодаря красивым глазкам и набитому деньгами кошельку, ибо мозгов у него хватает только на то, чтобы вставить шприц себе в вену. От этого «радара-на-всякую-нечисть» не избавиться; кажется, если на Земле всё-таки случится атомная война и всё человечество будет истреблено, то эта самая бабка так и будет сидеть на лавке около подъезда и проклинать каждую пылинку. Так же и липофрения. Она не исчезнет, даже если ты будешь молиться всем богам и танцевать под самые весёлые треки, натягивая на лицо фальшивую, но широкую улыбку.       Лиза знает это не понаслышке.       Она проверяла.       Особенно остро она ощущала это блядское чувство после возвращения из разных путешествий в свою съёмную квартиру в Питере. И вроде бы раньше ей нравились эти четыре стены, общение с монитором, полный холодильник пива и абсолютное спокойствие. Да ей и сейчас это нравилось, но что-то всё равно было не так. Будто бы внутри поселился маленький червячок, грызущий её, как яблоко, и не дающий сделать ни одного глубокого вздоха. Лиза чувствовала себя так, будто бы снова вернулась во времена своего пубертатного периода, когда настроение менялось быстрее скорости вращения флюгера в шторм, а неуверенность в себе достигала вершины горы Эверест.       Вот только ей давно было уже даже не восемнадцать, а на мнение людей о её внешности и способностях Лиза клала большой и толстый продолговатый предмет.       Липофрения — полная хуйня, и Лиза головой ручалась за это заявление.       Шумно вздохнув, она сдула с лица прядь волос и кинула взгляд на планшет, что валялся рядом на кровати и отображал количество подписчиков на канале. Цифра, к слову, постоянно скакала то вверх, то вниз: видимо, люди до сих пор не могли простить ей предвыборный клип или наконец поняли, что она окончательно скатилась и больше не может делать качественный контент. Впрочем, как могло быть иначе, если сама девушка была уверена, что катится вниз, словно снежный ком с огромной горы.       Ещё несколько секунд проследив за большими пиксельными цифрами, Лиза выключила планшет и для пущей уверенности даже перевернула его экраном вниз, дабы не разочаровываться в своей персоне ещё больше.       Хотя, казалось бы, куда уж больше?       Еле удержавшись от того, чтобы не забить пятками по матрацу из-за собственной беспомощности избавиться от этой «назойливой бабки», Лиза прикрыла глаза, надеясь утонуть в груде одеял и подушек. Но план не увенчался успехом: то ли кроватные монстры не любили алкоголиков, то ли девушка выглядела настолько хуёво, что даже монстры её побаивались.       На самом деле, она рассматривала сразу оба варианта.       Громко чертыхнувшись, будто бы это как-то могло помочь или призвать на помощь тех же Чипа и Дейла, Лиза отвернулась к окну, за которым во всю светило солнце, а на небе не было даже намёка на тучи. На секунду ей даже показалось, что она по-прежнему находилась где-то в загнивающей Европе, а не в вечно дождливом и сером Питере. Но её думы тут же опровергли громкие голоса людей за окном, не поделившие, видимо, чьему ребёнку первым кататься на уже разваливающихся качелях.       Да, это точно был город Питер, богатый дождями и псевдо-культурными людьми.       И в тот самый момент, когда она решала пролежать ей в кровати всю оставшуюся жизнь или всё же доползти до холодильника, взять пиво и опять же пролежать на постели до скончания веков (Лиза склонялась ко второму варианту: как бы там ни было, но пиво было в состоянии скрасить почти любую неприятную ситуацию), на тумбочке завибрировал телефон, оповещая о новом смс. Дёрнувшись, она с опаской взглянула на мобильник, заранее проклиная всех мобильных операторов, интернет-магазины и прочих любителей отсылать всякую ненужную ей херню, и всё-таки решила проверить входящие. Видимо, на сей раз судьба была на её стороне и вместо какого-нибудь алика на экране высветилось имя Кашина и короткое сообщение: «пиздец я ржал». И только Лиза подумала о том, что, возможно, именно Даня сможет её развеселить и вытащить из цепких рук «назойливой старухи», которая никогда раньше даже за товары с жёлтым ценником так не держалась, как она открыла это злосчастное смс, в котором парень скинул ей новый мем. Её только-только появившаяся улыбка растаяла, как первый снег в октябре.       И, казалось, поняв свою ошибку, Кашин тут же написал короткое «прости» и скрылся из онлайна.       Буркнув себе под нос что-то похожее на «пидр», Лиза положила телефон обратно на тумбочку экраном вниз и снова откинулась на кровать, зарываясь носом в подушку.       Идти за пивом больше не хотелось.       На самом деле, больше вообще ничего не хотелось. Казалось, что уткнуться носом в подушку было лучшей идеей за всю её жизнь. А «ворчащая бабка» лишь улыбалась своей беззубой улыбкой и, наслаждаясь тёмными мыслями своей жертвы, сильнее сжимала её в объятиях костлявыми руками. Было неприятно и даже больно, но Лиза терпела. Терпела и даже не пыталась бороться.       Наверное, это было одним из худших качеств человечества — забывать о чувствах и проблемах других людей, близких тебе, когда ты сам становишься счастливым. Лиза бы соврала, очень знатно напиздела, если бы сказала, что никогда не испытывала зияющую пустоту внутри из-за одиночества. Из-за того, что другие, более удачливые люди, могли чувствовать и ощущать намного острее и больше, чем она сама. Она бы была самой большой лгуньей во всей вселенной, если бы заявила, что не хочет видеть, как другие. Как тот же Кашин и его девушка Лера, к примеру.       Чем она, чёрт возьми, хуже них?       Ничем.       Но Матушка-природа уродилась той ещё сукой (либо её очень часто роняли в детстве), посему решила усложнить жизнь обычным смертным. По крайней мере с пяти лет и до того момента, пока они не найдут свою истинную пару. Лиза всегда считала это полной несправедливостью, ведь твоя истинная пара могла вовсе не родиться или умереть во младенчестве, или случайно погибнуть, выйдя не вовремя из дома, или… Было слишком много «или» во всей этой системе с истинными. Видимо, Матушка-природа не рассматривала этот ход событий, либо заметила дыры в своём плане по усложнению жизни человечества, но решила пустить это на самотёк. Ведь в этом случае несчастных будет ещё больше.       И это было ещё большей несправедливостью.       В детстве, когда человечек ещё мог наслаждаться всей полнотой цветов этого огромного мира, это не казалось такой уж большой проблемой. Тогда никто не задумывался о будущем. Но с возрастом, начиная с пяти лет, когда дети теряли все краски, и их жизнь буквально окрашивалась в чёрно-белый, это становилось проблемой вселенского масштаба. А чем дальше — тем страшнее. Особенно в подростковые годы, когда все вокруг вновь начинали трещать и восхищаться разными цветами окружающего мира, Лиза начинала чувствовать какую-то обиду и даже злость. Она тоже хотела пообсуждать это, но не могла. Она бы тоже хотела видеть цветные краски вселенной, но вместо этого различала лишь серый, более серый, чёрный и белый.       Видеть всё вокруг в чёрно-белом цвете — хуёво. И девушка готова была спорить до потери пульса с тем, кто попытался бы доказать ей обратное. Хотя если бы такой человек и нашёлся во всей вселенной, то он точно был бы грёбаным мазохистом или просто больным на голову.       Что-то пробурчав себе под нос, девушка повернула голову в сторону и глубоко вздохнула. Лиза часто совершала глупые и даже необдуманные поступки, но задохнуться в собственной кровати из-за чёртовой грусти и нежелания бороться с «костлявой бабкой» было глупо даже для неё.       Возможно, она и впрямь пролежала бы на своей кровати до скончания веков, смотря на окно, около которого кружился комар, если бы не звонок в дверь. Невольно вздрогнув от столь неожиданного и громкого звука, девушка с недоверием взглянула в сторону коридора, будто бы не веря собственным ушам, а после всё же села на кровати, похрустев затёкшими суставами. По прошествии нескольких секунд она почти убедила себя, что ей всего лишь послышалось, как неприятная трель повторно разнеслась по всей квартире, заставив поморщиться.       Если бы Лиза знала, чем всё это закончится, то помчалась бы к двери со всех ног. Но она не знала, посему медленно спустила ноги с кровати, нехотя одёрнула вниз безразмерную майку и медленно двинулась в прихожую, попутно проклиная про себя незваного гостя. Пожалуй, среди знакомых и друзей у Лизы был всего один человек, который мог завалиться к ней в любое время суток и в любую погоду. Казалось, если бы на улице бушевал шторм, выдёргивающий деревья из земли и сносящий крыши, то этот парень всё равно бы заглянул к ней в гости с широкой улыбкой и бутылкой какого-нибудь дешёвого шампуня, который девушка так не любила, но всё равно пила за компанию, выслушивая забавные и не очень истории.       Даже не посмотрев в глазок, девушка повернула ключ в замочной скважине и встретилась с радостной улыбкой высокого тощего паренька. На самом деле, она бы расстроилась ещё больше, если бы за дверью всё же оказался кто-то другой. Например, соседа снизу, вечно синего и злого, или молодожёнов, что поселились напротив, ей совсем не хотелось видеть.       Пока Лиза молча смотрела на незваного гостя, он сам решил позволить себе завалиться в квартиру и, по-хозяйски скинув обувь, протопать в сторону кухни. В этот раз в руках молодого человека не было ничего похожего на бутылку, что, откровенно говоря, удивляло. Он сжимал в ладони лишь какие-то бумажки, и Лиза была уверена, что её друг не обладал достаточно сильной магией, чтобы превратить их хотя бы в какое-нибудь даже самое отвратное вино. Он вообще не обладал никакими магическими способностями, если не считать, конечно, умения вести себя трезво, находясь где-то на стадии «не жилец» опьянения.       — Если у тебя нет с собой бутылки, но ты заявился ко мне в… — Лиза посмотрела на круглые часы, что висели над холодильником, и уселась на неудобный кухонный уголок, внимательно продолжая смотреть на парня, — шесть вечера, то ты явно влез в какую-то жопу, — она сложила руки на груди и откинулась на не менее жёсткую спинку сидения. — Выкладывай.       Откровенно говоря, в данный момент Лиза не могла помочь даже себе, что уж там говорить о другом человеке, но совесть не позволяла просто выгнать его за порог квартиры, сказав, чтобы тот зашёл в следующей жизни. Хотелось снова завалиться на кровать и, накрывшись с головой одеялом, продолжать чувствовать и вести себя как пубертатный подросток. И только этот парень, сидящий напротив, удерживал её от этого глупого поступка.       Незваный гость даже подавился куском сыра, который он уже успел схватить из холодильника, от такого заявления. Лиза даже не помнила, что у неё в холодильнике вообще было хоть что-то съестное, помимо банок пива. Да и тех, кажется, оставалось всего несколько.       — И почему ты так решила, разве я… — но он так же резко замолк, как и начал говорить, прекрасно осознавая, что подруга более чем права. — Ладно, может в любой другой раз это и было бы правдой, и я умолял тебя помочь мне, ползая на коленях, — он активно жестикулировал, продолжая крепко держать в руке кусок сыра, будто бы девушка собиралась его отбирать, — но сегодня другой случай, хотя твоя помощь мне всё равно нужна. Как ты смотришь на то, чтобы провести вечер в компании хорошей музыки и красивого парня?       — И где же я его найду? — Лиза невольно усмехнулась и вопросительно изогнула бровь.       Любитель сыра и дешёвого шампанского пропустил слова девушки мимо ушей, отправил в рот оставшийся кусочек сыра и пододвинул к Лизе две бумажки, что уже лежали на столе. Эти бумажки, к слову, оказались билетами на концерт, что Лиза, по правде говоря, предполагала где-то глубоко внутри. Взяв один из них в руки, она покрутила его и, бегло посмотрев на имя артиста, с плохо скрытой усмешкой взглянула на друга.       — Только не говори, что ты хочешь затащить меня на какое-то тайное собрание любителей гречневой каши, — только представив ненавистный ей с детства вкус на языке, Лиза нахмурилась, положила билет обратно на стол и снова подняла глаза на весёлого друга, который, как ей показалось, еле сдерживал смех.       Видимо, её недовольный вид его очень веселил.       — Она охуенная, — он пожал плечами, всё ещё продолжая улыбаться. — Только посмей сказать, что ты реально не знаешь, кто это, — заметив растерянный взгляд подруги, выпалил парень, а уголки его губ поползли вниз. — Только посмей и я заставлю тебя слушать её песни круглосуточно на протяжении всей оставшейся жизни, — его тон звучал угрожающе, отчего Лиза виновато пожала плечами.       Будто бы она и вправду была виновата, что никогда даже не думала, что кто-то мог назваться в честь ненавистной ей каши. Она даже подумала о том, что эта самая девушка, исполнительница, и вовсе не заморачивалась насчёт названия, а решила выбрать себе псевдонимом первое, на что посмотрела. И Лиза бы громко рассмеялась, если бы узнала, что попала практически в самую точку.       Но сейчас она была вовсе не в настроении смеяться и чтобы не навлечь на себя гнев друга, решила промолчать. Хотя тот и так понял, что о гречке подруга ровным счётом знала лишь то, как её варить. И то это было под сомнением.       — Ладно, — после продолжительной паузы, за время которой Лиза успела уже мысленно закутаться в одеяло и притвориться гусеницей, парень шумно вздохнул, видимо пожалев, что больше не прихватил из холодильника подруги ничего съедобного, — эта ситуация в любом случае поправима. Одевайся, причёсывай брови и пошли на выход, нам ещё до метро топать.       И как ни в чём не бывало, он откинулся на спинку чертовски неудобного кухонного уголка (он бы точно не пожалел его на дрова для согрева, если бы вдруг наступили голодные годы) и растянул губы в улыбке, поймав на себе недовольный и даже в какой-то степени злой взгляд Лизы. Брови — запретная тема для всех, кто не хотел стать очередным трупом, найденным в тихом районе Питера, в утреннем выпуске новостей. Но парень, пожалуй, был одним из немногих, кто шутил на эту щепетильную тему и не боялся пиздюлей.       А зря.       И только Лиза собиралась наплевать на все манеры, собственную совесть, что задушенно что-то хрепела где-то внутри, и выставить незванного гостя к чёртовой матери за дверь, как парень выставил руки вперёд, сдаваясь, а после быстро кинул взгляд на часы и буквально подлетел с места. Лиза только и успела рот раскрыть от негодования, как молодой человек уже вовсю подталкивал её к выходу из кухни:       — Давай ты убьёшь меня как-нибудь в следующий раз? На следующей неделе, к примеру. Что ты думаешь насчёт понедельника? Мне кажется, что это идеальный день для того, чтобы придушить кого-то или вставить кому-то нож в сердце, — он наконец вытолкнул её в коридор и довольно улыбнулся, потирая ладони, будто бы совершил коварное преступление, обещавщее принести ему пожизненную славу и богатство. — И даже не смей возражать и спорить со мной насчёт этого похода, я по глазам вижу, что тебе нужно развеяться. И если я не прав, то кинь в меня моим же грязным кроссовком, — и после этих слов он раскинул руки в стороны и закрыл глаза, готовясь принять удар.       Но вместо того, чтобы оставить грязный след от чужого кроссовка на чужой светлой майке, Лиза демонстративно закатила глаза и, сложив руки на груди, поплелась в сторону своей комнаты, будто обиженный на весь мир ребёнок. И самое обидное, что ей даже нечего было возразить на заявление друга. Да и не хотелось, на самом-то деле. Он как всегда зрил в корень. Иногда Лизе даже начинало казаться, что он точно подрабатывал какой-нибудь внештатной Вангой в каком-нибудь тематическом баре Питера, который работал преимущественно ночью, а вместо пива там наливали человеческую кровь.       — У тебя десять минут, — как бы между прочим крикнул парень из кухни, съедая половину букв: видимо, он что-то снова хомячил из её холодильника.       Мысленно пожелав ему подавиться, девушка ещё раз взглянула на комара, что уже успел застрять в паутине в уголке форточки, и, покачав головой, взглянула на себя в зеркало. Ей и вправду стоило выйти из дома.       Тем более в пятницу.       В самую грустную для неё пятницу.       И в абсолютно любой момент она так же могла вернуться домой и рухнуть в постель, даже не раздеваясь. По сути, она ничего не теряла от посещения концерта этой ненавистной ей с детства крупы.       Услышав звон битого стекла с кухни (видимо, у её друга руки росли всё же не из плеч), Лиза лишь шумно вздохнула и сделала мысленную пометку в списке дел предъявить парню за, как она предполагала, разбитый стакан.

***

      — Видишь, не всё так плохо, как могло быть, — ослепительно улыбнувшись охранникам, которые всё ещё косо поглядывали на молодого человека, жалея, видимо, что всё-таки пропустили его, парень схватил Лизу за руку и уверенно потащил её за собой. — До начала концерта ещё целых десять минут, а мы ещё трезвые. Не порядок! — воскликнув, парень, расталкивая людей и попутно извиняясь за это, держал курс строго к бару.       Казалось, что даже внезапно начавшееся вторжение инопланетян или нападение зомби не могло испортить молодому человеку настроение. Он улыбался во все тридцать два, желая, видимо, ослепить людей в этом душном зале.       — Хочешь заменить своей сияющей физиономией освещение? — негромко вопросила Лиза, встретившись с другом взглядом.       Тот лишь ещё шире улыбнулся и, согласно кивнув, упал на барный стул, тут же обращаясь к бармену, молодой девушке с гнездом на голове. Откровенно говоря, любая уважающая птица отказалась бы от такого дома. Казалось, девушка забывала причёсываться последние несколько лет.       — Пива мне и моей прекрасной даме, если, она, конечно, не перешла на что-то безалкогольное: слёзы девственниц там или воду из-под крана, — по-прежнему работая внештатным прожектором, парень оглянулся по сторонам, будто бы кого-то высматривая, а после перевёл взгляд на недовольное лицо подруги. Он буквально чувствовал каких пиздюлей отхватит за сегодняшние выходки, когда Лиза наконец перестанет хандрить. — Да, ей определённо пиво, — зачем-то сказал он, обращаясь к бармену, хотя тот и так уже всё давно понял.       Девушка за барной стойкой, на бейдже которой было написано «Света», очень не желала говорить и всем своим видом показывала, что не прочь подлить своим клиентам в выпивку какого-нибудь яда. Она не была похожа на всех этих добрых и жизнерадостных барменов из американских фильмов или книг, которые выслушивали клиентов и раздавали бесплатные советы, попутно не забывая наливать новые шоты. Она явно не любила свою работу и, пожалуй, натянуто улыбалась посетителям только ради денег. И это в очередной раз доказывало, что реальность значительно отличалась от того, что пытались выдать режиссёры за реальную жизнь. Как только стаканы оказались на барной стойке, Света отошла от посетителей чуть в сторону и принялась натирать белым полотенцем один из чистых стаканов. Она явно хотела протереть в нём дырку.       Грустно улыбнувшись, наблюдая за барменом, Лиза сделала глоток из своего стакана и перевела взгляд на друга, который явно уже навострил куда-то лыжи. Ещё несколько секунд посмотрев на кого-то в толпе, парень неоднозначно хмыкнул, схватил свой стакан и уже собирался куда-то уходить, как вспомнил про свою спутницу.       — Кажется, я увидел свою судьбу около сцены, — быстро отчеканил парень и вскочил со стула. — Я не могу упустить возможности познакомиться с ней. А то, знаешь, вот сейчас я здесь просижу, а та девушка решит уйти и я навсегда останусь одиноким отцом пятерых котов, — он подмигнул Лизе и уже сделал пару шагов по направлению к толпе, как снова обернулся к подруге; та только и успела открыть рот, дабы выказать своё возмущение: — И не грусти, у меня предчувствие, что сегодня должно что-то случиться. А мне, троюродному племяннику внука Ванги, ты можешь доверять, — ещё раз подмигнув, он окончательно скрылся в толпе.       Лиза только закрыла рот, клацнув зубами, и, шумно вздохнув, сделала пару глотков из своего стакана. Хотелось оставить это чёртово пиво, этого недолюбовника и свалить обратно в свою квартиру, но она почему-то оставалась сидеть на прежнем месте, смотря на толпу, что медленно собиралась в небольшом зале, надеясь, видимо, на чудо в виде друга, у которого всё же проснётся совесть.       Но нет. Совесть у этого человека либо отсутствовала полностью, либо появлялась уже слишком поздно, когда дела минувших дней уже давно проходили, а люди, фигурирующие в них, забывали даже имя этого парня. Пожалуй, чрезмерная говорливость была одним из главных преимуществ и в то же время недостатков её друга. Он не мог и минуты провести без разговоров, постоянно рассказывая всякие истории, некоторые из которых казались Лизе выдуманными. Впрочем, она бы даже не удивилась, если бы это на самом деле оказалось именно так. Если бы девушка заглянула в карточку болезней друга, то непременно бы написала ещё один диагноз: «до усрачки боится тишины».       Она осталась одна.       Опустошив первый стакан пива, Лиза попросила бармена повторить заказ и снова обратила внимание на слушателей этой самой крупы. Казалось, что люди пришли вовсе не на концерт, за время которого их причёски растреплются, одежда помнётся, а дорогие цацки потеряются, а на променад в центр города. Лиза всегда считала, что на концерты нужно ходить в удобной одежде, которую не жалко случайно порвать в толпе, но остальные, как выяснилось, думали иначе. Будто бы они пришли показать себя, решили поторговать лицом, но вовсе не послушать музыку. Она чувствовала себя белой вороной в своих растянутых спортивных штанах и мужской майке с непонятным рисунком.       Получив второй стакан с алкоголем, Лиза сделала пару глотков и заметила друга с какой-то девушкой, что мило разговаривали чуть поодаль от сцены. Людей было не так уж много, отчего Лиза могла внимательно наблюдать за товарищем, который склеивал очередную девушку на одну ночь.       Конечно, ведь он уже получил всё, что нужно от своей истинной пары. Зачем ему было заморачиваться?       На самом деле Лиза так до конца и не понимала, как именно ощущает себя человек, случайно встретивший свою истинную пару в ночном клубе и упустивший её в ту же ночь. Она даже не знает, кто это был — парень или девушка. Друг никогда не горел желанием разговаривать на эту тему, спуская всё на тормоза. Он лишь рассказал, что поцеловался с кем-то и смог видеть. Может, он и вправду не помнил, кто был с ним в ту знаменательную ночь, а может парень просто хотел держать этого человека в секрете. Может, стыдился или… В любом случае на все вопросы он лишь отмахивался, а его любовные похождения не прекращались уже год после той ночи.       Казалось, что ему было и вовсе плевать. Он радовался тому, что получил тогда не какой-нибудь триппер, а то зрение, о котором мечтают многие.       — Свет, пива, — рядом раздался немного хриплый женский голос, отчего Лиза вздрогнула и невольно сильнее сжала стакан в руке. — Сигареты не помогают, всё равно трясёт.       Девушка за барной стойкой понимающе кивнула, и, казалось, её лицо даже посветлело.       Сделав глоток из своего стакана, Лиза кинула быстрый взгляд на своего нового соседа по алкоголизму и негромко хмыкнула: белых ворон было всё же две. Огромная кофта, явно мужская, и спортивные штаны роднили девушек на сегодняшний вечер. Они выделялись среди всех этих людей, одетых «по иголочке». Поспешно отведя взгляд, Лиза посмотрела в ту сторону, где раньше стоял её друг, но сейчас там громко смеялись какие-то чужие люди.       — Часто здесь бываешь? — неожиданно вопросила «соседка по алкоголизму», заметившая взгляд Лизы.       На несколько секунд Неред потерялась в пространстве, ожидая от кого-то ответа на заданный вопрос, но когда он так и не прозвучал, повернула голову в сторону девушки. Та внимательно смотрела на неё, уже держа свой стакан с напитком. По внешнему виду Лиза не дала бы ей даже семнадцати: что-то детское ещё сохранилось в её взгляде.       — Первый раз, — ответив, Лиза сделала глоток, внимательно продолжая рассматривать свою новую знакомую.       Обычно её бесило, когда посторонние так разглядывали её саму, смотрели внимательно, изучающе, будто пытались проникнуть в голову и прочитать мысли. Им хотелось сразу узнать намного больше, чем человек обычно позволяет при первой встрече. Её это безмерно раздражало. Но в этот раз она будто бы забыла, как чувствует себя человек, когда на него так смотрят, и без всякого стеснения разглядывала девушку.       Да, Лиза определённо дала бы ей не больше семнадцати.       — Здесь все так одеты, будто собрались на какую-то супер крутую выставку, где не надо шевелиться, а не на концерт, где в любой момент кто-то может попортить им внешний вид, — неожиданно изрекла девушка, делая глоток; Лиза дёрнулась от неожиданности и довольно резко отвернулась от новой знакомой. Она сделала это куда резче, чем следовало.       Лишь через пару секунд до Лизы дошло, что она думала точно так же всего пару минут назад.       — Но не ты, — продолжала незнакомка, как ни в чём не бывало. — Не хочу обидеть, но создаётся такое ощущение, что ты пришла сюда в том, в чём спала ещё несколько часов назад, — она по-доброму улыбнулась.       Лиза зачем-то оглядела свою одежду, хотя и так прекрасно знала, что на ней. И девушка оказалась права — Лиза и вправду решила не переодевать майку, в которой ещё полтора часа назад валялась на кровати и хотела утонуть в подушках. Что ж, она была довольно проницательной. Главное, чтобы она не оказалась какой-нибудь колдуньей и не попортила жизнь Лизе ещё больше.       Проследив за реакцией Неред, девушка негромко рассмеялась, вновь привлекая её внимание.       — Не волнуйся, я такая же, как и ты, — она кивнула на свою одежду.       С каждой новой секундой эта девушка казалась Лизе всё более странной. Но это почему-то не пугало. Лиза и сама не знала, почему ещё не встала и не убралась от новой знакомой куда подальше.       — Интересно, — неоднозначно хмыкнула та, будто бы зная, что Неред ничего не ответит, и наконец отвела от неё взгляд. — И какая же твоя любимая песня у Гречки? Что ты так сильно хотела услышать вживую, что пришла сюда сегодня? — она улыбнулась, отчего на щёчках появились почти незаметные ямочки.       Ещё раз заметив друга в толпе, Лиза тяжело вздохнула и окончательно отвернулась от слушателей крупы. На несколько секунд у неё появилась идея соврать, сказать, что нравится та, ну которая про сигареты (ведь у каждого исполнителя есть про это песня, верно?), но она не помнит её названия, дабы не выглядеть глупо в глазах этой незнакомки. Но потом она дала себе мысленный подзатыльник и лишь пожала плечами, делая глоток из своего стакана:       — Я никогда не слышала её песен. И я бы никогда не пришла, если бы не друг, что буквально за руку приволок меня сюда, мотивируя это тем, что ему нужна компания.       «Компания, в виде какой-то другой девушки, которую он увидел впервые в жизни», — с обидой подумала Лиза.       — И где же он сейчас? — девушка усмехнулась и оглянулась по сторонам, будто бы пытаясь найти этого самого друга.       Лизе нечего было ответить на этот вопрос.       Несколько секунд прошло в тишине, прежде чем новая знакомая открыла рот, собираясь снова что-то сказать, но её опередил мужчина, подошедший к ней сзади и похлопавший её по плечу:       — Бросай и пошли, — бросил он и сложил руки на груди, ожидая, когда девушка поднимется со своего места.       Со стороны он напоминал отца, который отправлял своего ребёнка спать, но тот отчаянно сопротивлялся. И он дал ему последний шанс повиноваться перед тем, как схватить непослушного ребёнка в охапку и потащить в кровать.       Одним глотком допив оставшееся пиво, девушка поднялась и, бросив последний заинтересованный взгляд на Лизу, отправилась куда-то следом за мужчиной.       Лиза снова осталась одна.       Она буквально чувствовала, как «костлявая бабка» уже собиралась присвоить её себе в качестве личного имуществом, а вокруг её самой обрастал невидимый панцирь. Некий футляр: защита от всего постороннего и заведомо опасного.       Когда со вторым стаканом было покончено, Лиза уже плюнула на всю эту вылазку и собиралась отправиться домой, дабы спрятаться до скончания веков в одеяле и выслушивать противный смех «надоедливой бабки». Но не успела она даже подняться со своего места, как свет в небольшом помещении потух, оставаясь освещать лишь сцену. Выругавшись про себя, девушка решила послушать только три первые песни и свалить домой, если они ей не понравятся. Да и если понравятся тоже.       Облокотившись на спинку барного стула, она обратила своё внимание на сцену именно в тот момент, когда на неё поднималась небольшая компания людей, музыкантов. Приглядевшись, Лиза узнала мужчину, что ранее увёл от неё незнакомку. Девушка буквально почувствовала, как участился её пульс, когда она увидела солистку, ту самую знаменитую в узком кругу Гречку.       Это была её новая знакомая. Именно та странная девочка, которая спит в той же одежде, в которой идёт куда-то через пару часов.       И Лизе неожиданно стало ещё более грустно от того, что она не догадалась. Ведь это было так очевидно.       Правда ведь было, да?       Неред настолько увлеклась разглядыванием Гречки, что и вовсе не слушала, что та пыталась донести слушателям. Оттуда, со сцены, девушка и впрямь выглядела старше. Теперь Лиза могла смело дать ей не меньше двадцати, но она всё равно знала, что это лишь иллюзия — крупе нет даже восемнадцати. Лиза почему-то была в этом твёрдо уверена.       Она очнулась именно в тот момент, когда Гречка просила больше не одеваться на её концерт так, как людям будет неудобно отрываться. «Хей, я ещё пару часов назад спала в этих штанах, а теперь выступаю в них перед вами. Помните, что вы приходите на концерты не ради того, чтобы покрасоваться своей дорогой и модной одеждой, а ради музыки и отрыва. Так давайте мы забудем о том, что у нас дорогие кроссовки и мы не должны случайно испортить их. Мы пришли сюда отрываться, так давайте делать это!». И Лиза вздрогнула, когда девушка метнула взгляд в её сторону.       После Гречка ударила по струнам гитары, и небольшое помещение заполнили звуки музыки. Лиза не знала ни одной песни девушки, но почему-то уже была уверена, что та её не разочарует и сможет заинтересовать своей музыкой.       Некоторые из толпы заметно задвигались, видимо, послушав крупу, а кто-то продолжал стоять столбом, всё же боясь испортить свои вещи.       И это было крайне глупо с их стороны.       С этого момента время, казалось, остановилось или понеслось с невероятной скоростью. Лиза будто бы потерялась во времени, слушая немного хриплый голос девушки, который повествовал о разных историях. Она и вовсе не заметила, как «три первые песни» давно пролетели, а она по-прежнему не сдвинулась с места, лишь заказала себе новый стакан пива и попыталась удобнее устроиться на жёстком барном стуле.       И в этом определённо была какая-то магия. Если бы вселенная Гарри Поттера существовала в реальности, то Лиза бы точно пожаловалась в Министерство Магии на эту девушку, что без какого-либо стеснения колдовала вне стен школы. Если другие волшебники колдовали с помощью волшебных палочек, то Гречка явно делала это с помощью гитары и своего немного хриплого голоса.       Девушка на сцене что-то пела про своих подружек-наркоманок, а Лиза, опустошая третий по счёту стакан пива, переставала чувствовать себя одинокой в этом заполненном людьми зале Ионотеки. Мысли о кинувшем её друге больше не посещали, а «костлявая бабка» отступала, будто бы где-то объявили о бесплатной раздаче продуктов и она никак не могла пропустить это мероприятие.       Казалось, Лиза впервые за несколько долгих дней наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. Что-то невероятно тяжёлое свалилось с плеч, больше не принося дискомфорта. Вдруг всё стало не так плохо, как казалось ещё пару минут назад. И девушка отчаянно спихивала это на какую-то безумно сильную, но белую магию. Она буквально чувствовала, что в неё закачивают всё то доброе и светлое, что было раньше, до того момента, как «надоедливая бабка» начала стискивать её в своих объятиях. Это было что-то совершенно противоположное Дементорам. Это было неосязаемым, витающим где-то в воздухе и дарящим только положительные эмоции. Для каждого человека это «что-то неосязаемое» что-то своё, для Лизы это была музыка. Тот самый голос, что разносился по небольшому помещению и оседал чем-то сладким на языке.       Это определённо было приятно. Лиза всеми силами старалась не упускать этот волшебный момент. Ей казалось, сделай она хоть одно неосторожное движение, и всё посыплется, словно карточный домик.       Она почти не дышала.       Прикрыв глаза, стараясь удержать этот поистине впечатляющий момент, девушка окончательно отогнала все посторонние мысли, полностью отдаваясь происходящему. Это и впрямь было магией. По-другому и быть не могло. Не может обычный человек, не имеющий в своём арсенале парочку заклинаний, творить такое с другими людьми.       Ей чудилось, что она и вовсе перенеслась куда-то в другое место, где не было посторонних людей, снующих туда-сюда по Ионотеке, не было и самого клуба; было лишь бесконечное поле, солнечный и тёплый день и музыка, что лилась, казалось, отовсюду. А Лиза, как маленький ребёнок, радостно бегала по полю, трогая руками колосья пшеницы и громко смеясь. В том мире будто бы не существовало проблем — не было вообще ничего, кроме бесконечного счастья и девичьего голоса, от которого губы непроизвольно растягивались в широкой улыбке.       Лиза чувствовала себя по-настоящему счастливой.       Но вся идиллия неожиданно разрушилась резким толчком локтя куда-то под рёбра. Зажмурившись, Лиза чертыхнулась и, мысленно проклиная нарушителя своего спокойствия, шумно вздохнула. Внезапно она ощутила пустоту, будто бы кто-то варварски вырвал откуда-то изнутри кусок, отчего плоть начала кровоточить и приносить боль. Медленно открыв глаза, Лиза уставилась на сцену, где готовилась петь какая-то неизвестная девушка. Гречки больше не было.       Не было больше музыки.       Спокойствия так же не было.       — Не спи, — внезапно она услышала где-то над ухом знакомый голос, отчего довольно резко повернула голову в ту сторону, где ранее восседала Гречка; впрочем, она и сейчас сидела на этом же месте, будто никуда и не уходила, а вместе с Лизой слушала выступление. — Ты, конечно, не замёрзнешь, но носом в собственное пиво клюнуть можешь, а в этом мало приятного.       Лиза с удивлением покосилась на стакан, что всё ещё сжимала в руке. Она и вовсе забыла про него.       Дабы не выглядеть глупо, она сделала небольшой глоток и отставила стакан в сторону, а после вновь с интересом взглянула на свою новую знакомую, что уже успела заказать себе пиво. Сделав довольно большой глоток, Гречка глубоко вздохнула и, положив на барную стойку ладони, упёрлась в них лбом.       Девушка явно выглядела усталой.       — Всю грусть, — негромко изрекла Лиза, заставив девушку вздрогнуть и взглянуть на неё.       — Что?       — Ты спрашивала, ради какой песни я бы пришла сюда. Так вот, если бы я слышала твои песни раньше, то да, я бы пришла именно ради этой, — Лиза улыбнулась, отчего Гречка улыбнулась в ответ.       Она подняла голову с барной стойки и, выпрямившись, ещё раз внимательно рассмотрела Неред, будто бы пытаясь найти в ней что-то новое, что не разглядела при первой встрече. И, казалось, обнаружив что-то такое, довольно хмыкнула, после чего протянула Лизе руку:       — Настя. Терпеть не могу, когда называют полным именем.       — Лиза, — девушка пожала протянутую руку. — Ненавижу, когда называют по фамилии, — она чуть склонила голову вбок, улыбаясь уголком губ.       В клубе снова раздались звуки музыки, а новый девичий голос зазвучал в небольшом помещении, заставив Лизу на пару секунд отвести взгляд на сцену. В любой другой раз она бы встала и покинула Ионотеку, не желая слушать песни этой девушки. В её музыке не было такого очарования, она не успокаивала, не расслабляла и не переносила в другие, более счастливые миры. Возможно, для кого-то песни именно этой девушки становились волшебными, но не для Лизы. В любой другой раз она бы встала и покинула Ионотеку. В любой другой раз, но не в этот.       Негромко хмыкнув, будто бы напоминая о своём существовании, Настя осторожно вытащила свою руку из руки Лизы. А Неред, казалось, даже успела покраснеть, совершенно неожиданно для себя забыв расцепить рукопожатие. Если бы не полумрак помещения, то девушка покраснела бы ещё больше. С каждой новой секундой Лиза всё сильнее начинала чувствовать себя героиней какой-нибудь мелодрамы. Она их никогда не смотрела, по правде говоря, но представляла себе всё именно так: герои обязательно вели себя чрезвычайно глупо, нередко доходя до крайностей.       И Лиза считала, что уже давно впала в эту крайность.       — И где же всё-таки твой друг, благодаря которому ты сейчас сидишь здесь? — сделав глоток, вопросила Гречка, не сводя взгляда со своего стакана. — Ему настолько не понравилась атмосфера, что он сбежал ещё до начала? — в её голосе явно слышались нотки заинтересованности.       — Можно сказать и так, вот только атмосфера вдохновила его на поиски своей судьбы, точнее, качественной или не очень пародии на неё, — Лиза и сама не верила, что так легко говорит о своём друге. — Ведь свою судьбу он уже проебал.       Гречка помолчала несколько секунд, явно обдумывая что-то, после чего сделала пару глотков и отставила уже пустой стакан в сторону, всем корпусом поворачиваясь к Лизе.       — В любом случае, это его выбор, — она пожала плечами. — Знаешь, ведь многие находят своих вторых половинок лишь для того, чтобы обрести зрение, а после отпустить их. Всего лишь взаимовыручка и ничего больше. Иногда это может привести к неожиданным последствиям, если, к примеру, не остановиться лишь на поцелуе, — девушка грустно улыбнулась и опустила глаза вниз.       Лиза сразу же подумала о своих родителях, которые договорились лишь подарить друг другу зрение, а после разойтись, как в море корабли. Но они не учли, что от «не-только-поцелуя» появляются дети. Лиза никогда не видела своего отца, а мать отказывалась хоть что-то рассказывать о его внешности. По правде говоря, Лиза и вовсе не думала, что мать сама помнит, как выглядит её истинная пара. И Неред даже на секунду не подумала, что Настя рассказала в этом маленьком монологе свою историю.       Историю, так похожую на Лизину.       — Забавно только, что именно благодаря такой «взаимовыручке», — Лиза показала в воздухе кавычки, когда Настя снова подняла на неё глаза, — я вообще сейчас сижу рядом с тобой, — она грустно улыбнулась.       В следующую секунду Лизу будто бы током прошибло, когда Настя дёрнулась, будто бы через неё саму пропустили добротную порцию тока, а после посмотрела на неё совершенно другими глазами. Мама в детстве говорила не разговаривать с малознакомыми людьми насчёт чего-то личного, но когда Лиза слушала её?       Пожалуй, в этот раз Лиза искренне благодарила свой характер и желание делать всё наперекор матери.       В этот момент вся та неловкость, что всё ещё чувствовалась между девушками, окончательно испарилась, а Лиза неожиданно поймала себя на мысли, что будто бы дружит с Настей уже не первый год и даже не первое столетие; будто бы и в прошлых жизнях они были именно теми людьми, которым суждено родиться в один день, жить в одном доме, подъезде и даже этаже, ходить в одну школу и увлекаться одним и тем же, а после, невзирая на житейские трудности, остаться друзьями до конца своих жизней.       «Пока смерть не разлучит их и даже чуть-чуть дольше».       Лиза и не заметила, как в их руках оказались стаканы с алкоголем, а остальные посетители клуба как будто и вовсе перестали существовать; она перестала замечать хоть что-то, кроме лица девушки, что сидела напротив и что-то весело рассказывала о своей жизни, не забывая улыбаться и громко смеяться, тем самым окончательно запирая дверь «костлявой старухе» в Лизину жизнь. И она не знала, что влияет на происходящее и её состояние больше: количество выпитого алкоголя, приятная компания или всё вместе. И с каждой последующей секундой Лиза убеждалась, что причиной этому был именно второй вариант. Алкоголь, как ни странно, не брал: Лиза, пожалуй, впервые в жизни пила и не пьянела. Будто бы вместо пива она употребляла простую воду. Будто бы бармен решил, что им хватит и наливал какой-то мерзкий по вкусу лимонад.       Или виной была всё же эта девушка напротив.       Она будто бы держала на поверхности, словно спасательный круг на воде, не давая утонуть в пучине алкоголя, не давая захлебнуться этим вечером и уйти на самое дно, откуда уже никто не спасёт и не вернёт воспоминания о пройденном времяпрепровождении в прекрасной компании. Ведь нет ничего страшнее, чем утонуть в литрах алкоголя и ничего не вспомнить утром. Пожалуй, страшнее может быть только смерть. По крайней мере, Лиза считала в данный момент именно так.       Если бы она забыла этот вечер, то никогда не простила бы себе этого.       В этом случае предпочтительнее точно была бы смерть.       Всё вокруг ушло на второй план, стало каким-то недосягаемым и совершенно неважным; они не замечали, как кто-то слишком громко и вызывающе смеялся практически над самым ухом, периодически то ли случайно, то ли специально задевал их по рукам, так и норовя выбить стаканы и наконец привлечь к себе внимание. Не существовало абсолютно ничего, кроме человека напротив, что занимал собой всё пространство, заставлял забывать о житейских проблемах и дедлайнах, которые каждая из девушек благополучно проёбывала.       Всё вокруг ушло на второй план, и впервые в жизни стало по-настоящему спокойно.       Но в какой-то момент, когда очередная весёлая история подошла к своему логическому финалу, а стаканы в руках были в очередной раз наполнены до краёв, Лиза зачем-то снова ляпнула про своего друга, который, возможно, уже давно укатил со своей «судьбой» куда-то в закат или до сих пор был где-то здесь и даже видел девушек вместе. Лиза обратила это в шутку и, рассмеявшись, отпила из своего стакана, надеясь, что девушка последует её примеру. Но этого не произошло: Настя поникла и отставила свой стакан в сторону, отводя от Лизы взгляд куда-то в сторону, будто ища пути отступления, чтобы сбежать. Видимо, она что-то не так восприняла из рассказа подруги.       И в ту же секунду Лиза поняла, что крупно проебалась.       Окружающий мир снова стал ощутим, а громкие и даже несколько противные звуки с головой накрыли её огромной волной, заставив зажмуриться, зажать нос пальцами и плотно сжать зубы, дабы не наглотаться воды. Ощущая себя так, будто она еле спаслась от ужасной смерти в океане, Лиза неуверенно убрала волосы с лица и, сглотнув, хотела было что-то сказать, но Гречка опередила её, продолжая смотреть куда-то в сторону:       — Какого цвета та гитара на стене?       Лиза снова ощутила, будто огромная волна повторно захлестнула её с головой, но на этот раз девушка не успела подготовиться, и солёная вода попала ей в лёгкие. На пару мгновений у Неред перехватило дыхание, после чего она сделала довольно большой глоток из своего стакана и, еле успев отставить его в сторону, закашлялась. Со стороны, возможно, это смотрелось крайне глупо или до безобразия забавно, но Лизу это не волновало. Ничего не волновало, на самом-то деле, кроме девушки, задавшей такой неожиданный вопрос.       Лиза с разочарованием осознала, что за всё то долгое время, что она провела рядом с Настей, они так и не затронули тему их собственных истинных пар. Она дала себе мысленный подзатыльник за это: не стоило быть настолько неосмотрительной. Для Гречки, может, это была больная тема, трогать которую строго не рекомендовалось. «Не влезай — убьёт!». Она была для неё такой же больной, как и для самой Лизы.       Две одинокие души, встретившиеся в одну из самых грустных пятниц.       — Я… — еле выдохнула Лиза и тут же вздрогнула: голос казался ей чужим, — я не знаю. Я бы хотела тебе сказать, только вот…       Но Лиза не успела договорить, внезапно прерванная поцелуем. Если раньше она думала, что алкоголь совершенно не повлиял на её мироощущение этим вечером, то сейчас она понимала, что была чертовски не права. Она была пьяна. Настолько, что, возможно, и вправду не вспомнит утром, в какое приключение её втянул друг, сам того не понимая.       Она была пьяна не только от алкоголя.       Едва Лиза успела ответить на поцелуй и дотронуться кончиками пальцев до щеки Насти, как та резко отстранилась, оставив её в полной растерянности. Лиза несколько секунд сидела с закрытыми глазами, до конца не осознавая, что только что произошло. Ей неожиданно стало страшно, что девушка уже подорвалась с места и убежала в неизвестном направлении, желая как можно скорее скрыться от Лизы, будто бы та могла накричать на неё и, оттолкнув, брезгливо вытереть губы, после чего с гордо поднятой головой выйти из Ионотеки.       И если Настя так и вправду думала, то она была полной дурочкой.       Несколько раз шумно вздохнув и выдохнув, Лиза, наконец переборов страх, медленно открыла глаза, в очередной раз за сегодняшний день теряя возможность втянуть спёртый запах этого небольшого зала. Настя, к великому счастью Лизы, по-прежнему была на своём месте; она сидела, опустив взгляд вниз и, казалось, пыталась не дышать, будто боясь, что это может как-то плохо закончиться.       Несколько раз поморгав, не веря, Лиза повернула голову в ту сторону, где ранее на стене висела гитара и невольно улыбнулась. Её сердце бешено отбивало чечётку, грозясь переломать рёбра.       Казалось, ущипни она себя, и всё пройдёт. Закончится, будто и не случалось чуда. И она ущипнула. Но всё осталось по-прежнему.       — Красного, — голос казался невероятно хриплым, будто Неред не говорила несколько предыдущих столетий. — Гитара на стене красного цвета.       Настя дёрнулась, словно ошпарившись, а потом резко открыла глаза и быстро оглянулась по сторонам. Она не открывала глаз после того, как отстранилась от Неред. Может, боялась, а может на это была какая-то другая причина. Лиза не знала и, честно, не хотела узнавать.       Вдоволь оглядевшись по сторонам, Настя остановила взгляд своих больших голубых глаз на Лизе и почти тут же снова отвела взгляд. Лиза негромко усмехнулась и на пару секунд закрыла ладонями лицо, а после чуть наклонила голову в сторону и, улыбнувшись, продолжила смотреть на свою истинную пару. Создавалось впечатление, будто она попросту боялась отвести от неё взгляд, словно Настя была Плачущим ангелом из «Доктора Кто»: отведи она взгляд и, если учесть маленькое расстояние между девушками, Гречка прикончит Неред.       — У тебя красивые глаза, — совсем тихо произнесла Лиза, но Настя услышала и, дёрнув плечами, в очередной раз посмотрела на свою спутницу.       Улыбнувшись шире, Лиза медленно протянула руку к ладони Насти, что лежала на барной стойке, и накрыла её своей. Она чувствовала, что девушка дрожит. Как осиновый лист. Как чёртов осиновый лист на ветру. В этот момент она казалась маленьким ребёнком, которого хотелось прижать к себе и никогда не отпускать. И Лиза не отпустит.       Это не взаимопомощь, это судьба.       — Хей, как ты смотришь на то, чтобы прогуляться? Я слышала, что ночной Питер особенно красив, когда обретает цвета, — Лиза сильнее сжала руку девушки и кивнула в сторону выхода.       Настя наконец-то робко улыбнулась, а после неожиданно громко рассмеялась, закрывая лицо руками. Страх отступил, а на душе осталось лишь спокойствие. Лиза рядом и никуда не собирается уходить без неё. Или от неё.

***

      Остановившись около подъезда, Лиза, кусая опухшие от поцелуев губы, облокотилась на кирпичную стену и подняла взгляд вверх, туда, где разливался красно-жёлтый рассвет. Это было прекрасное, по-настоящему цепляющее зрелище, от которого по всему телу волнами бегали мурашки.       В кармане завибрировал телефон, оповещая о новом сообщении. Улыбнувшись, заведомо зная, от кого могла прийти смс-ка в столь ранний час, Лиза взглянула на экран и не смогла сдержать смеха.

«Прикинь, я всё это время спала в розовой постели. А сейчас я поняла, что терпеть не могу розовый!».