Сливки

— От тебя сливками воняет. — И в который раз я это слышу? Взбивая сливки с сахарной пудрой, Козетта ощутила, как сильные руки обвивают её талию, а на правое плечо опустилась чья-то голова. А позже слышит, как Ниджи втягивает воздух носом и медленно выдыхает. Он никогда не признается, что любит этот запах в её волосах. Это же Ниджи — вспыльчивый, несносный, вредный ребёнок. На таких злиться нет смысла. — Нафига ты этот торт готовишь вообще? — буркнул куда-то ей в ключицы парень. — Мне напомнить, что кое-кто тут сладенькое любит? — усмехнулась девушка и слышит в ответ фырканье. — Лучше стойте вот так, хорошо? — Ты всего лишь дура-повариха. Ещё я тебя слушаться буду, ага. — Да-да. Конечно-конечно, Ваше Высочество. — Дура. Руки Винсмоука стиснули талию чуть сильнее, но Козетта уже не обращала никакого внимания. Просто продолжила делать своё дело. А в первый раз, когда он так сделал, было намного страшней. — Н-Ниджи-сама? Ниджи не был частым гостем на кухне. Зачем? Он же не прислуга. Но внезапный визит был столь неожиданным... — Чё вылупилась? — В-Вы хотели что-то? — Ничё не хотел. Взял — и пришёл. Работай, бездельница! — Ага! В голове мысли панически закружились. Почему он пришёл? Для какой цели? Попросить приготовить что-нибудь? Но для этого он мог бы и не утруждаться приходить лично. Поглумится? Он это каждый день делает. Ещё и грубит в придачу. Тряхнув еле заметно головой, повар достала яйца, сливки, помидоры и лук-порей. Надо было что-то и для своих подопечных приготовить. — Что за бурду ты делаешь? — раздалось у неё за спиной. Козетта физически ощутила, как сильные руки смыкаются в кольцо на её талии. Чуткий носик уловил запах моря и дыма. А когда она заметила краем глаза профиль принца, не на шутку раскраснелась, нервно кусая изнутри щеку. — Мн… Мно… Многоко… — Даже не получалось выговорить слово «многокомпонентный». — А, да плевать. Работай, — резко погасло любопытство Ниджи. — А… А… Это… — Чё мямлишь?! Столбом не стой, дура! — А-ага! Руки повара дрожали. Делали привычные движения и тряслись в страхе и панике. Он так и не отошёл! Продолжает наблюдать за её работой! И только теснее прижимается к её спине своим телом! Сердце девушки ухнуло куда-то в пятки, а мысли потеряли логическую цепочку. Страшно, до чего же страшно! И неловко… Козетта не помнила, как нарезала лук. Не помнила, как взбивала яйца. Не помнила, как выкладывала овощи на разогретую сковороду. В памяти отложились только сильные руки и запах дыма и моря в волосах. Это вошло в привычку, стоять вот так в обнимку, пока она готовит. Ниджи не хочет думать о том, почему сюда приходит каждый раз и обнимает Козетту, следя за её работой. Зачем лишний раз напрягаться? И эти чёртовы сливки… Почему именно сливки? Почему не мясо или перец? На кухне дофига еды, куча продуктов! Почему именно грёбанные сливки?! И почему именно этот запах так манит? Бесит! Настолько бесит, что даже нечего противопоставить. Даже если побьёт Козетту, её волосы будут так же пахнуть сливками. Нежными, топлёными сливками… Ниджи слегка передёрнуло. Когда он только начал приходить сюда, то оправдывал сам себя тем, что «пришёл проследить за работой криворукой неумёхи и дуры Козетты». Какой же он шок испытал, когда понял, что этого мало. В нём эмоций и чувств не было вообще, но то, что будила в нём Козетта, не поддавалось объяснениям. Впрочем, он и не хотел что-то объяснять даже для себя, что уж говорить о старшей сестре, которая всё знает, она же та ещё заноза. Спасибо хоть, что никому не говорит ничего. — Ниджи-сама. — Козетта повернула голову. — Не могли бы вы меня отпустить? Мне форму достать надо. — Ещё чего. Так достанешь. — Принц лишь крепче сжал объятия. — У меня не получится залезть на стул, чтобы я смогла взять нужную мне форму, если вы останетесь в таком положении. — Слышь… — А? Внезапно Ниджи выпрямился и резко развернул повара к себе лицом, после чего вновь обнял. Козетта покраснела аки спелая вишня. — Ни… джи… са… — Заткнись. Бесишь. Целоваться принц, конечно же, не умеет. Потому он больше кусает девичьи губы. Козетте больно, страшно и сладко в эту минуту. Он сейчас может сделать с ней всё, что захочет. От этого страшно. Девушка успокаивает себя тем, что это сделает именно Ниджи. От этого сладко. Отпустив из плена её губы (у которых, кстати, был почему-то малиновый привкус), принц буркнул: — Бесишь. Почему эта криворукая неумёха улыбается?! Да ещё так… странно? Да, странно. Ниджи слово «нежность» не знает. Почему её руки сейчас такие тёплые и трогают его лицо? А сама Козетта лишь качает головой и со вздохом говорит: — Ниджи-сама, целоваться вы не умеете. — Тебя забыл спросить, дура, — смутился Винсмоук. Повар вздохнула. До чего же несносный ребёнок. На себя самого дуется. Повернув его лицо к себе, девушка сказала: — Вы не против, если… я покажу, как надо? Ниджи усмехается в ответ: — Ну валяй. Если только такая косорукая, как ты, умеет вообще это делать. И Козетта действительно умеет. Так мягко, тягуче, даруя наслаждение. Аж пальцы покалывает слегка. Ниджи старается повторять за ней, ловя каждое движение губ, языка, рук. Она не была эталоном красоты. У неё дурацкие веснушки на лице. Ниджи упускает тот момент, когда её цепкие пальчики стягивают наушники и очки. Мягко оторвавшись от горячих и чуть солоноватых губ парня, Козетта шепнула: — У вас очень красивые глаза, Ниджи-сама… Внутри что-то лопается. От этих слов, от невинно-глупой улыбки, от пахнущих сливками волос. Всё с ног на голову встаёт! Это бесит и… пугает?! С чего бы ему бояться какой-то девчонки? Ну. Как бояться… То, что Ниджи сейчас хотел ею завладеть, можно назвать страхом? Поцелуй повторяется. Но теперь уже куда более страстно. Не зная мер, принц одной рукой сминает ягодицы повара, а другой — грудь. Козетта дрожит от таких ласк. Но не сопротивляется. Это странно… Странно, чёрт возьми! — Ни… джи… сама… — Сливками воняешь. В море разок окунись.