Девочка с глазами из самого синего льда

Он любит электрички. Торопливый шум спешащих колес прорывается отовсюду и слегка покачивает, когда идешь по узкому коридору между скамейками в надежде найти место у окна. Мимо проносятся зеленые деревья, растворяясь в бесконечных пейзажах. Он прочитал когда-то в книге про маленького мальчика про то как их кроны образуют подобие туннеля вокруг поезда. Он никогда не видел подобного (и не был точно уверен что когда-то увидит), но подсознательно он всегда искал этот образ за окном когда в очередной раз оказывался в поезде. Наконец, заветный уголок у окна найден, и теперь можно прислонить лоб к холодному стеклу и наблюдать, наблюдать за миром, который проносится вокруг, наблюдать за полустанками, где суетятся мужчины и женщины обвешанные сумками и ведрами, которые заполнены только-только собранными с деревьев фруктами. Раз за разом вагон наполняется новыми звуками, новыми запахами. То мимо пройдет продавщица, оставляя за собой аромат печеных и жареных пирожков, то мужчина извечно предлагающий «Журналы, кроссворды, карты». Бегают скучающие дети, которые еще не осознают прелести маленького путешествия, и просто не в состоянии сидеть на одном месте несколько часов. Иногда он отрывался от изучения окружающего мира и брался за книгу или за свой блокнот с рисунками. Он рисовал неважно, но самое главное для него было не качество, а эмоция, которую он старался сохранить на бумаге. Иногда он делал записи на полях, иногда оставлял страницы пустыми просто так, словно их время еще не пришло. В тот день сквозь окна проникал желтый свет заходящего солнца, оставляя на полу длинные тени, мерцая на лицах щурящихся людей. Было уже не жарко, и свет такого солнца был приятен. Будь это полдень, то толпа бы равномерно распределилась в тени (хотя от тесноты обычно только жарче). Женщины бы обмахивались всем чем придется под руку, и периодически был бы слышен звук открывания бутылок с ледяной водой, шумные глотки и тяжелое дыхание. Иногда он выходил в тамбур, дабы вдохнуть терпкий запах сигаретного дыма, что это помещение, должно быть, впитало вместе со своим созданием. Он не курил, но любил делать вид, что курит, просто ради того что бы переброситься парой слов с незнакомыми мужчинами. Они обычно говорили о своих дачных участках, удачной рыбалке или о футболе, иногда бывало и о работе. Он всегда внимательно слушал, порой поднося попрошенную у кого-то сигарету ко рту. Сам о себе он рассказывать не любил. Его путешествие на электричке это только его путешествие. Сегодня ему досталось место у окна с той стороны, куда солнце не доходило. Он наблюдал за мерцающими квадратами света, которые скользили по полу, изредка прерываемые тенью от крон деревьев. Он поднял взгляд и начал рассматривать пассажиров. Он пытался представить себя на месте того мужчины, который внимательно читал газету или того парня, который выводил пальцами на стекле узоры. Или даже — какие мысли проносятся в голове у той женщины, которая вместе со своим ребенком жует какую-то выпечку — то ли пирожок, то ли булочку. Ему всегда казалось безумно интересным, что каждый из них это часть отдельной истории, волею судьбы занесенные в один вагон спешащей электрички. Уже спустя пару часов все забудут друг друга, вот он и пытался впитать в себя, запомнить за всех сразу. Он еще раз обвел глазами вагон, выцепляя разных людей — вон там шумная компания с детьми, на несколько сидений вперед — влюбленная пара, чуть дальше ворчливая бабушка и дед, а вот и та женщина с маленьким ребенком (он теперь был весь в крошках), и еще вот, эта, отшельником сидящая девушка в наушниках. Солнце иногда проходило сквозь её волосы, а она еще даже ни разу не повернулась, непрерывно глядя в окно. Она постоянно стучала пальцами по сидению, по стеклу, по коленям, по локтям. Она чего-то ждала. Возможно она ехала на этой электричке впервые и просто боялась пропустить свою станцию. Тогда он достал блокнот и начал выводить дрожащие линии, которые начали обретать контуры одинокой взволнованной фигуры. Он следил за постоянно сменяющимся положением её рук, и за солнечным светом, который то проходил через нее, то останавливался и пропадал в тени. Он ждал, он желал что бы она повернулась, но он подозревал что в ту минуту их пути разойдутся. А это еще рано было желать. Когда солнце уже почти скрылось за горизонтом и свет вокруг начал приобретать холодные оттенки девушка посмотрела вперед, открывая своему случайному встречному профиль. У неё был прямой нос, тонкие губы и несколько родинок — на лбу и под глазом. Она не знала наверняка — наблюдает ли кто-то за ней. Наконец, она повернулась. Он в очередной раз поднял глаза, пытаясь дополнить как-то свой новый рисунок, и они впервые взглянули друг на друга. Это не было похоже на встречу будущих возлюбленных. Просто секундная, мимолетная встреча взглядов, одна из тех которую каждое утро можно поймать в толпе незнакомцев. Её взгляд был не заинтересованным, холодным. Чужим. Он сразу же опустил голову. Поезд затормозил на очередном людном полустанке, который принес в вагон толпу народу, которым уже было все равно — сидеть или стоять, до конечной было всего ничего. Загадочную девушку загородили, и ему пришлось спрятать свой блокнот, потому что нет ничего хуже чем когда заглядывают через плечо. Последние рывки поезда и вот, едва укомплектованная толпа уже выносит вас на перрон в городе и скрещивает с толпой людей на вокзале. И теперь вы не путешественник, а просто прохожий, скользящий мимо. Он остановился и в последний раз оглянулся на то окно, где еще только что сидела девочка с глазами из самого синего льда. Ассоциация пришла сама собой. Она, как и любой случайный человек в вашей жизни, уже растаяла где-то в толпе, быть может, её кто-то встретил или она уехала в вагоне метро или, возможно, она просто решила прогуляться пешком. Он не знал, он никогда не узнает. Все что у него теперь останется — это рисунок в одной старой тетрадке, с пометками на полях. Всё что у него будет — это зарождение новой мелодии и крутящиеся на языке стихи. Но их еще нужно поймать… Для этого тоже наступит свое время, а пока что ему уже пора…