В соответствии с приличиями

Праздничные балы в доме Бакстеров всегда были скучны. Другие давно уже осваивали танго, но Бакстеры держались исключительно старомодных танцев. В их гостиных как будто навечно остановились часы и двадцатый век до сих пор не перешагнул их порога. Однако, многих гостей это ничуть не тяготило и визиты к Бакстерам считались весьма достойным времяпрепровождением. Патрик Аштон всегда чувствовал себя заблудившимся ребенком на таких балах - омеги и альфы, и беты обоих полов кружились в вальсах или сплетничали, не считая нужным понижать голос даже когда речь шла о присутствующих. Сам Патрик предпочел бы более тихое общество, но Генри Поуэлл, его омега-жених, был так рад получить приглашение от мистера Виктора Бакстера что Патрик не решился разрушить эту радость отказавшись сопровождать его. И вот теперь Генри исчез в пестрой круговерти гостей, а Патрик остался один в окружении малознакомых и незнакомых вовсе людей. Всматриваясь в их лица, Патрик шел по залам в поисках Генри. Комфортно чувствовавший себя наедине с бумагами в конторе, он абсолютно терялся в толпе, крутил головой как мальчишка на ярмарке. Входя в розовую гостиную которую хозяева всегда отводили для желающих отдохнуть от танцев омег, Патрик невольно сильно толкнул плечом стоявшего у дверей рослого незнакомца в парадной военной форме. Мужчина средних лет, тяжело опиравшийся на трость, едва ли намеревавшийся участвовать в танцах, повернулся к нему всем телом. Он смотрел так что Патрик почувствовал себя уязвленным. - Приношу свои извинения, - он коротко поклонился. - Надеюсь, я не слишком вас потревожил? - Не стоит извиняться, я в полном порядке. - Мужчина поправил сбившуюся ленту на рукаве. Алую ленту. Патрик тут же отступил на шаг: стоять так близко с незнакомым омегой было почти непристойно, особенно учитывая то, что Генри рядом не было, а увидев подобное поведение со стороны он вполне мог бы возмутиться. - Рад слышать, сэр. С кем имею честь говорить? - Майор Уильям Менкен к вашим услугам, - омега улыбнулся и протянул руку для рукопожатия. - Очень приятно, - Патрик коротко пожал его пальцы. - А я - Патрик Аштон, адвокат. Омега учтиво склонил голову. Его темные волосы и борода были пострижены по-военному коротко, глаза смотрели с живым любопытством и некоторым возбуждением. Патрик со смущением поймал себя на мыслях которые были в высшей степени неподобающими для альфы, собирающегося вступить в брак. - Что ж, мистер Аштон, если вы ищете партнера на ближайший танец то, боюсь, я ничем не могу вам помочь. Не танцую с тех пор как познакомился с немецким оружием. - О, нет. Честно говоря, я искал своего жениха, мистера Поуэлла. Может быть, вы видели его? Довольно рослый, скромный, светловолосый, немного моложе меня. На лице Уильяма Менкена явно обозначилось разочарование. Конечно, свободный омега искал приятного спутника на вечер и вероятно, рассчитывал что компанию ему составит Патрик. - Мне кажется, подходящий под это описание юноша разговаривал с полковником Сеймуром, в голубой гостиной, - майор Менкен кивнул в сторону распахнутых дверей. Парик проследил его движение взглядом и почти сразу же заметил Генри. Тот действительно был совсем рядом, беседовал с худощавым мужчиной также одетым в военную форму как и Уильям, однако на рукаве он носил синюю ленту альфы. Учтиво кивнув майору, Патрик оставил розовую гостиную и приблизился к Генри. Его собеседник тут же прервал разговор чтобы протянуть Патрику руку. Его рукопожатие было совсем не такое как у майора. Патрик скорее называл бы его жестким, чем твердым. - Патрик Аштон, - представился он и, кивнув на Генри, уточнил, - я - жених мистера Поуэлла. - Полковник Френсис Сеймур, - альфа легко поклонился, - рад познакомится. Ваш спутник сказал что потерял вас. - Теперь я нашелся, - Патрик взял Генри за руку. Тот выглядел весьма смущенным как если бы Генри вмешался в откровенный до непристойности разговор. - Позволите разбить вашу беседу? - Не в моих правилах докучать очаровательным омегам, - он со старомодной галантностью склонился к руке Генри и поцеловал ее чуть выше костяшек. Поцелуй длился несколько дольше чем это было бы прилично и щеки Генри едва заметно порозовели, когда полковник его отпустил. - Идите, наслаждайтесь танцами и дальше. Генри молча кивнул и последовал за Патриком в центральную залу. Несмотря на то что Генри назвал полковника «невероятно скучным» едва тот скрылся из виду, у Патрика осталось на сердце тяжелое ощущение похожее на ревность. Вечер был испорчен. * * * Письмо от Генри Патрик получил ровно через четыре недели после рождественского бала. Оно было запечатано, но почему-то Патрик сразу понял, какие слова найдет внутри. Он был не из тех кто излишне полагается на предчувствия, но в этот раз особо сомневаться не пришлось - Генри в последнее время будто избегал его с какой-то вызывающей демонстративностью и даже послание свое направил не на дом, а в контору. Раскрыв конверт, Патрик прочитал аккуратно выведенные строки: «Дорогой Патрик! Жаль что мне не хватает отваги сказать все это тебе глаза в глаза как и должно говорить подобные вещи, но я не столь смел как мне хотелось бы. Не так давно я встретил человека которого полюбил с первого взгляда, куда сильнее чем любил тебя. Мне казалось что я счастлив с тобой, но теперь, в сравнении с тем что я чувствую к Френсису Сеймуру, наше счастье представляется мне лишь бледным призраком. Поэтому я считаю возможным расторгнуть нашу помолвку. Если ты любишь меня хотя бы наполовину так сильно как говоришь, то отпустишь навстречу счастью. А если же нет, то мой уход и к лучшему для нас обоих. Если ты того потребуешь, я пришлю к тебе кого-нибудь из слуг с обручальным кольцом которое ты мне подарил, поскольку мне оно более не нужно. С уважением и робкой надеждой на продолжение нашей дружбы, Генри Поуэлл». Патрик отложил письмо, затем перечитал его снова. Он попытался понять что чувствует, но так и не смог. Ощущение было странным - смешение облегчения и горечи. В сущности, он никогда не любил Генри и тот наверняка чувствовал это, но не признавался и почему-то продолжал держаться рядом с Патриком. Может быть не хотел оставаться один, пока не найдет достойного жениха или может быть действительно полюбил Патрика - не со всей искренностью, но в достаточной степени чтобы оказывать ему знаки внимания. И вот теперь место Патрика занял некий Френсис Сэймур. Имя нового возлюбленного Генри казалось Патрику смутно знакомым, но он так и не смог вспомнить, где именно слышал его имя. Должно быть - на одном из балов. Патрик Аштон был небогат - не мог назвать себя бедствующим, но определенно испытывал определенную стесненность в средствах. Даже не стремясь к роскошной жизни он все же время от времени сталкивался с известными денежными трудностями. Брак по расчету отнюдь не казался ему столь уж тягостным решением - по крайней мере, не с таким омегой как Генри Поуэлл - обаятельным, образованным, умеющим поддержать разговор. Генри был шансом Патрика на благополучие - за него давали солидное приданное к тому же брак с омегой из богатой семьи всегда в определенной степени обещал возможность получить долю из семейного состояния. Даже наличие двух альфа-братьев у Генри не отсекало полностью возможность Патрика прикоснуться к наследству старого сэра Поуэлла или одного из его многочисленных родственников. Теперь же он лишился этих перспектив, но лишился также и необходимости поддерживать дальнейшую связь с Генри и его высокомерными родственниками. Патрик перечитал письмо, а затем положил его в самый низ стопки прочитанной корреспонденции которая не требовала срочного ответа. * * * Бэксхилл был весьма уютным чистым городом. Хотя Патрик так и не чувствовал подлинного огорчения в связи с расстройством помолвки, он все же приехал сюда чтобы отдохнуть - по совету двоюродного дяди, мистера Брауна который некогда и познакомил его с Генри. Скучающая бэксхилльская публика в основном состояла из прожигателей жизни, охотников за наследством и многочисленных чудаков которых родные отсылали подальше от дома чтобы те не портили своими причудами званых обедов и балов. Все дни здесь проходили в бесконечных беседах и прогулках изредка разбавляемых танцевальными вечерами - некоторые называли и их «балами», но это слово было слишком громким для этих собраний с ужасной музыкой и разбавленным хересом. Патрик предпочитал избегать подобных вечеров поскольку они вгоняли его в крайнюю степень меланхолии. Во время одной из прогулок по тихим улицам вечернего Бэксхилла Патрик и встретил знакомое лицо. Зрелых лет темноволосый мужчина с военной выправкой, шел по улице вниз, в сторону моря. Поравнявшись с шедшим навстречу Патриком, он остановился и тот также замер - мужчина показался ему смутно знакомым. - Позвольте, вы ведь Патрик Аштон? - тот улыбнулся и Патрик тут же вспомнил где видел его: на рождественском балу у Бакстеров. - Я - Уильям Менкен, мы уже встречались. - О, да, я помню, - Патрик пожал ему руку. - Приехали отдохнуть от лондонской суматохи? - В некотором роде. Моя младшая сестра приехала сюда, а я - просто сопровождаю ее. К сожалению, наш альфа-брат не смог стать ее спутником, поэтому пришлось ехать с ней. Увы, мне на балах приходится скучать да к тому же никто в этом городе, кажется, не умеет играть в карты. - Увы, я тоже плохой игрок. Предпочитаю бильярд. Впрочем, местные игроки не слишком хороши и в этом развлечении. - И совершено не умеют вести беседу. - Именно так. Я готов поклясться что в Лондоне все эти люди говорят нормально, но здесь у них как будто отнимаются языки. Между ними повисло молчание, густое как сливки. Уильям стиснул пальцами свою трость так сильно как будто боялся упасть. - Мы остановились в гостинице «Серебряная роза», на Эббот-роуд. Возможно, если вам столь мучительно скучно, мы могли бы встретиться и побеседовать. - Буду рад. - Если зайдете завтра после полудня, я с удовольствием выпью в вашем обществе кофе. И поговорю о чем-нибудь более увлекательном чем местная публика. - С удовольствием, - Патрик учтиво кивнул. Почему-то он очень надеялся что Уильям Менкен не спросит его о расставании с женихом и надежды его оправдались. Возможно, Менкен не знал о расставании или не посчитал нужным спрашивать о нем. В последние две недели Патрика ужасно утомили расспросы о Генри и его неожиданном, до неприличия поспешном супружестве с полковником Френсисом Сеймуром. - Тогда до встречи, - Уильям также коротко кивнул и снова стиснув пальцами свою трость, зашагал по улице вниз. * * * Напротив «Серебряной розы» располагалась весьма тихая уютная кофейня. Уильям сказал что бывает здесь часто и Патрик легко поверил этим словам - было бы странным знать о подобном заведении и не посещать его. - Моя сестра не захотела присутствовать, - Уильям прислонил свою трость к стене, - так что мне остается только надеяться на благоразумное поведение с ее стороны. Она не большая поклонница кофе и разговоров - куда больше любит танцы. - В юном возрасте все любят танцы. - Я любил бы до сих пор, если бы имел возможность танцевать. Эти слова были произнесены без малейшей скорби, но Патрик все равно почувствовал некоторую неловкость как если бы подслушал чужой разговор со священником. - Вы ушли на войну добровольно? - Да, конечно, - Уильям кивнул, - я не из тех кто умеет просто сидеть и смотреть. Некоторые омеги считают нормальным подобное пассивное поведение, но только не я. Мой кузен бета ушел на войну и я решил последовать за ним. Честно говоря, я не знаю, жалею ли об этом решении - война многое дала мне, но многое и забрала. Он замолчал на несколько секунд, потом отпил кофе и посмотрел Патрику в глаза. Он как будто хотел сказать что-то еще, но боялся или стыдился. - Мне удалось продержаться достаточно долго, прежде чем пуля нашла меня и это было пугающе, отвратительно, но в чем-то даже прекрасно. На фронте я чувствовал себя нужным. - А теперь, когда война закончилась? - Она не закончилась. Думаю, совсем скоро все продолжится, - Уильям провел рукой над своей чашкой как гадалка над хрустальным шаром. - Люди готовы броситься друг на друга с оружием в любой момент и я говорю не о солдатах, а о тех кто ими руководит. Хотелось бы ошибаться, но мне кажется что двадцатый век станет веком ненависти. - Многие надеются что он будет веком нового просвещения, - Патрик пожал плечами. - Хотелось бы ошибаться, - повторил Уильям, пожимая плечами. - Но я чувствую войну, как будто она дышит мне в затылок. Песнь богини Кали как это называют индийцы. Мой альфа-отец служил одно время в Индии - и он рассказал мне об этом: местные верят что у каждой эпохи свое лицо: созидание, стабильность, разрушение. Сейчас - век разрушения. Неужели вы не слышите песни Кали? - Может быть. Иногда, - Патрик потер запястье. - Я стараюсь избегать фатализма. Молчание воцарилось еще на несколько секунд. Уильям чуть подался вперед и Патрик ответил тем же движением. Со стороны, пожалуй, их можно было принять как за пару друзей, так и за возлюбленных увлеченных личной беседой. - Здесь отменный кофе, - Уильям улыбнулся. - Пожалуй, вы правы. В этот момент он тоже почувствовал себя безъязыким, неспособным на самый простой разговор. Сказывалось ли его одиночество или же обстоятельства встречи, Патрик не мог сказать точно, но вполне отчетливо ощущал как слова сбивались в комок где-то в горле. - Вы не хотели бы увидеться со мной снова? - Уильям улыбнулся и положил руку на стол, ладонью вниз, явно предлагая Патрику невинное, но весьма однозначно чувственное прикосновение. - Едва ли я смогу найти свободное время завтра или послезавтра, но, может быть, в конце недели? Патрик невольно потянулся к его руке, одновременно по-мужски крупной и удивительно изящной в своих очертаниях, в точности как и должна быть рука омеги - но вдруг почувствовал себя не в праве давать обещания Уильяму, а такое прикосновение могло быть истолковано именно так. Он положил руку рядом с рукой Уильяма, чувствуя его тепло. - Увы, я покидаю Бэксхилл в самое ближайшее время. - Тогда, может быть, мы еще встретимся в Лондоне? - Уильям склонился ближе и Патрик не смог сдержать легкой улыбки. - Если вы cами того пожелаете. Уильям кивнул ему с ответной улыбкой и Патрик понял что именно сейчас - самое уместное время для прощания. * * * Патрик действительно планировал отъезд в ближайшее время, но мог бы остаться если бы не боялся что отношения с майором Уильямом Менкеном могут стать неподобающими или неуместными. Конечно же Уильям был ему симпатичен, но эта симпатия могла происходить просто из тоски по обществу омеги и мыслей о том что если бы Генри не расторг помолвку, то теперь Патрик уже мог бы предаваться с ним страсти на супружеском ложе - так долго и часто как им обоим этого бы захотелось. Но все пошло не так как ожидалось и теперь сожалеть о чем-либо было уже поздно. Патрик и не мог сказать что жалеет, но однако же он мучительно скучал. Дни напролет он смотрел в окно на прохожих и экипажи точно мальчишка, запертый в своей комнате без возможности выйти. Дела в конторе ничуть не развеивали его тоску, но причиной печали было отнюдь не полузабытое уже расставание с Генри Поуэллом. В какой-то степени он по-прежнему любил своего бывшего жениха, но Уильям Менкен занимал его мысли в гораздо большей степени. Какое-то время после возвращения из Бэксхилла Патрик очень ждал от него письма, однако же так и не дождался и почти начал верить что это скорее к лучшему. Но воспоминания об Уильяме и неожиданной встрече с ним на безлюдной бэксхиллской улице не оставляли Патрика - он возвращался к ним снова и снова. * * * Возможно, Патрик и начал бы забывать Уильяма, но судьба снова свела их вместе при несколько неожиданных обстоятельствах. Утиная охота в поместье Дейви всегда была большим событием и Патрик Аштон не видел смысла отказываться от приглашения - сам он не принадлежал к высшим слоям общества, но двоюродный брат мистера Дейви приходился Патрику клиентом как прежде - его покойному отцу и потому Патрик всегда был желанным гостем на балах, охотах и прочих праздниках поместья. Патрик любил охоту, хотя сам был никудышным стрелком, но наблюдать за азартом стрельбы порой было весьма увлекательно - и в этот раз, глядя на стрелков, в едином порыве вскидывавших на плечо ружья чтобы открыть огонь по взлетающим птицам, он заметил среди прочих майора Уильяма Менкена. Патрик несколько удивился, не столько даже самой внезапной встрече - у мистера Дейви было немало друзей и на утиную охоту порой приезжала едва ли не половина Англии - сколько самому участию Уильяма в охоте. Пусть даже тот и прошел войну, Патрик в первую очередь видел в нем омегу, а омеги в большинстве своем не увлекались охотой ни в каком виде и к Дэйви приезжали исключительно ради возможности поохотиться на холостых альф. Увидев в этой встрече перст судьбы, Патрик с непринужденной улыбкой подошел к Уильяму ближе. - О, мистер Аштон, - Уильям улыбнулся в ответ, - рад вас видеть. - Взаимно, - Патрик кивнул, подступая еще чуть ближе. Он почувствовал некоторое возбуждение, но не посчитал его неуместным: в конце концов, он был одиноким альфой и мог позволить себе интерес к омеге. - Если я скажу, что скучал по вам - будет ли это непростительной вульгарностью? - Пожалуй, нет. Но отчего же вы не написали мне в Лондоне? - Боялся, - Уильям на миг замялся и облизнул губы, - что вы не ответите. И не меньше боялся что это будет выглядеть как крайняя навязчивость с моей стороны. Может быть на дворе и двадцатый век, но омегам все еще считается неприличным преследовать альф с ухаживаниями. Он вскинул ружье и выстрелил. Сейчас Уильям отнюдь не выглядел способным на стеснение, но Патрик принял его объяснение как возможную правду: даже омеги с довольно-таки бравым характером все же воспитывались в рамках тех же приличий, что и самые робкие, а потому могли следовать тем же правилам пусть даже идущим вразрез с их собственным нравом. - Любите охоту? - спросил Патрик, желая сменить тему. - Мне стоит немалых усилий простоять на ногах столько времени, но, - Уильям прицелился и выстрелил снова, - черт побери, это того стоит. - Я думал, прошедшие войну начинают остерегаться выстрелов. - Только не я. Для меня возможность стрелять - единственное напоминание о тех временах когда я был равен альфам. - О войне, которая вас покалечила. - «Тебя», ради всего святого, Патрик, - Уильям снова вскинул ружье и выстрелил. Отдача вышла слишком сильной, он пошатнулся и едва заметно поморщился. - Я - всего лишь стареющий омега который никогда не выйдет замуж, не думаю что я заслуживаю такого уж глубокого уважения. - Я думаю, любой воевавший мужчина заслуживает самого глубокого уважения, - со всей честностью ответил Патрик. - Сам я, к сожалению, не смог сражаться и это навсегда останется моим позором. Он был признан годным к военной службе, но из-за нелепой ошибки другого молодого призывника, получил серьезную контузию раньше чем увидел военные действия и был вынужден отправиться домой. До конца войны ему под дверь то и дело подбрасывали белые перья, но Патрик не стал бы осуждать тех кто так поступал. Во время войны альф в Лондоне осталось мало, и на любой встрече в свете Патрик притягивал к себе множество заинтересованных взглядов. Именно во время войны он и познакомился с Генри. Омег на фронт не призывали и большинство из них не стремилось воевать. Патрик не мог сказать что осуждает их - война была опасна, нет ничего трусливого в том чтобы оставаться дома до тех пор, пока можешь. Во всяком случае, для омеги в том определенно не было позора - в конце концов их тела не приспособлены для тягот военного быта, омеги созданы нежными и заботливыми. По крайней мере, так Патрику казалось прежде, до встречи с Уильямом - того никак нельзя было назвать грубым или хотя бы недостаточно утонченным, но все же в нем было не меньше отваги чем во многих альфах. Не желая более отвлекать от охоты ни Уильяма, ни кого-либо еще, Патрик коротко учтиво поклонился и чуть попятился назад. Он оставил стрелков и направился к лесу, не желая более слышать гром ружейных залпов над самым своим ухом. Пройдя половину намеченного пути, Патрик обернулся чтобы еще раз взглянуть на Уильяма, вскидывающего ружье для очередного меткого выстрела. Удивительно, но тот выглядел не просто красивым, привлекательным как привлекателен почти любой омега - Уильям выглядел статным, хотя его осанка и была испорчена ранением. Нельзя было сказать что изъян добавлял ему очарования - но все же несовершенство это будто побуждало искать нечто способное компенсировать его и Патрик, несомненно, находил это «нечто». Отведя взгляд от стрелков, Патрик направился к лесу, желая отвлечься от своих мыслей, однако те не оставляли его и под сенью зеленых крон. Увлеченность, граничившая с возбуждением, почти превратилась во встревоженность - прежде ни один омега не вызывал у Патрика столь стойкого желания следовать за ним во всех мыслях и чувствах. Возможно, именно поэтому он ничуть не удивился, снова увидев Уильяма рядом. - Не знал, что ты скрываешься ото всех здесь, - Уильям произнес это с некоторой иронией в тоне и Патрик трактовал ее как открытое заявление о том, что слова имеют обратный смысл: Уильям знал о его местонахождении и искал его здесь. - Не помешаю? - Ни в малейшей мере. Уильям с первой встречи показался Патрику достаточно привлекательным и теперь он не видел ни малейших препятствий к дружескому флирту и быть может - к чему-то большему впоследствии. Неожиданно Уильям обхватил его за плечи руками, притянул к себе и поцеловал в губы с поистине неприличной откровенностью. Патрик вздрогнул и отступил на шаг - подобное поведение со стороны омеги было в высшей степени непристойным, но миг спустя Патрик утратил всякое желание следовать правилам высшего света, он просто отдался на волю своего желания и ответил на поцелуй. Уильям пах так прекрасно, так сладко как никогда не пах Генри или любой другой из тех омег с которыми Патрику доводилось встречаться. Этот запах сводил Патрика с ума и не в силах бороться со своей природой, он прижал к себе Уильяма чувствуя жар его тела даже сквозь одежду. В этот миг он готов был забыть о любых приличиях и бесцеремонно овладеть Уильямом прямо здесь - но тот пошел на попятную прежде чем Патрик успел дать волю своим инстинктам. - Прости, - тихо произнес Уильям и это показалось Патрику не менее внезапным и удивительным чем поцелуй. - Мне очень жаль. В этот миг он не выглядел зрелым и статным, несмотря на хромоту, мужчиной. Напротив, он казался ребенком, только что приговоренным к унизительному и суровому наказанию. Патрик захотел потянуться к нему, взять за руку и попросить не смущаться этого порыва, но прежде чем он успел это сделать, Уильям развернулся и ушел, так поспешно как только позволяла ему больная нога. Патрик сделал пару шагов ему вслед, но не решился следовать дальше, поскольку не был уверен что Уильям хочет быть остановленным и вдвойне не был уверен что хочет его остановить и вернуть к себе. Он предоставил Уильяма самому себе и вернулся к размышлениям, тщетно стараясь увести их как можно дальше от только что случившегося. * * * Патрик понимал что ему стоило бы связаться с Уильямом - найти его адрес и написать или даже нанести визит, но не мог решиться. Принято считать всех альф решительными, но Патрик чувствовал себя уверенным только тогда когда вел дела или беседовал с клиентами, простые человеческие связи ставили его в тупик и сбивали с толку, поэтому он порой предпочитал избегать встреч в обществе. И после случая на охоте Дейви он испытывал желание запереться в своем ограниченном пространстве, не покидая пределов дома и конторы, но все же заставил себя появиться в доме дяди, Кеннета Брауна, когда тот прислал ему приглашение. В немалой степени Патрик надеялся не встретить на этот раз Уильяма Менкена и его надежда оправдалась, однако в доме Брауна его ожидала другая неожиданная встреча - с бывшим женихом, Генри Поуэллом и его мужем. Генри не участвовал в танцах по более чем очевидной причине: его супруг, рыжеволосый мужчина с военной выправкой и пышными бакенбардами, явно не терял времени даром и теперь Генри имел весьма заметно отяжелевший вид, но казался вполне довольным подобным положением. - Неужели ты уже ждешь пополнения семейства? - Патрик постарался произнести эти слова как можно более непринужденно. Он не ревновал, но определенно завидовал: новый муж Генри получил все его деньги, всю его любовь, и в ближайшее время получит достойное продолжение своего рода. Сам Патрик же лишился не только возможности выгодно выйти замуж, но и возможности подняться по социальной лестнице - это было все равно что смотреть как на ярмарке кто-то еще выигрывает приз, который ты мысленно уже держал в руках, заранее уверенный в своих силах. - Мы не теряли времени даром, - Генри улыбнулся. - Радостно слышать. Полковник Сеймур приобнял Генри и положил ладонь ему на живот всем своим видом демонстрируя что владеет им, как и положено альфе. Патрик отступил на шаг, желая показать, что ни в малейшей мере не посягает на право пары существовать в собственном пространстве куда не должны вторгаться чужаки. - Пожалуй, мне стоит оставить вас наедине, - он улыбнулся. - Да. Вернитесь к тому, с кем пришли, - полковник Сеймур притянул к себе Генри еще ближе как если бы боялся что тот может немедля оставить его, возжелав вернуться к прежнему жениху, - верно, он уже заждался. - Боюсь, этим вечером у меня нет спутника. - Ты один? - Генри улыбнулся и тоже обнял своего мужа за пояс, будто желая лишний раз подчеркнуть, что сам отнюдь не одинок. - Удивительно. Я слышал, ты весьма тесно сдружился с майором Уильямом Менкеном. Неужели он не последовал за тобой? - Слухи несколько преувеличены, - Патрик пожал плечами. - Мы с майором Менкеном действительно друзья, но не более того. - Будьте осторожны, мистер Аштон, - полковник Сеймур склонился к Патрику ближе будто желая раскрыть какую-то тайну, - Уильям - очень страстный мужчина и склонен к определенной нетерпеливости. Можете и сами не заметить как окажетесь в его объятьях. Патрик снова вспомнил утиную охоту и то как действительно оказался в объятьях Уильяма, сам толком не заметив в какой момент все перешло от дружеской беседы с допустимой долей романтических намеков - к страстному слиянию дыханий и откровенному соприкосновению губ. - Что ж, если такое случится, я ничуть не буду огорчен. Майор Менкен кажется мне более чем достойным джентльменом. - Будьте осторожны, Патрик. Некоторые люди вовсе не таковы какими кажутся, - полковник Сеймур усмехнулся. Патрик пожал плечами. В действительности, Уильям Менкен казался ему достаточно привлекательным омегой, но многое в нем выглядело слишком уж вызывающим, даже с учетом всех тех уступок которые Патрик был готов ему сделать. - Полагаю, я смогу пережить любую неожиданность в общении с майором, - он коротко поклонился и отступил от супругов, чтобы вернуться к поискам свободных партнеров по танцам. Несколько позже, он увидел как Генри склонил голову на грудь полковника Сеймура, а тот погладит его по спине как гладят животных. В его поведении было что-то слишком уж собственническое, откровенное - так скорее вели себя мужланы, такого можно было бы ждать от альфы выросшего в работном доме или долговой тюрьме, но не от достойного молодого человека из богатой и благородной семьи. Впрочем, Генри выглядел очень счастливым рядом с полковником Сеймуром и Патрик не счел возможным их осуждать. * * * Письмо от Уильяма Менкена пришло как раз в тот день, когда Патрик уже решился добыть его адрес, спросив у кого-нибудь из общих знакомых или даже обратившись к справочным изданиям. Послание попало ему в руки в конторе - но прочесть его Патрик собрался только дома, поскольку день вышел занятой. На этот раз он не стал даже пытаться предположить, что может быть в письме и потому не был не разочарован, ни потрясен: в нескольких простых строках, выведенных острым почерком решительного человека, Уильям приглашал Патрика в свой лондонский дом, ради личного разговора. Пусть даже постскриптум - «в присутствии моих родственников, разумеется» - и говорил о том что Уильям ищет возможности именно побеседовать, а не уединиться, Патрик почувствовал некоторую озадаченность. Приглашение в дом всегда было особым шагом в отношениях, могло означать как обещание разрыва так и предложение перейти к новой стадии отношений, покинуть край двусмысленностей, фривольностей, заигрываний неизбежно возникающих даже в чисто дружеских отношениях альфы и омеги - и перейти к открытому ухаживанию. Все прежние их встречи были мимолетны и проходили на нейтральной территории, теперь же Патрику предстояло выбрать - оставить ли послание без внимания чтобы забыть все эти встречи, или же пойти на встречу и признать: интерес к Уильяму - нечто большее нежели примитивное желание найти хоть кого-нибудь, кто закроет собой прореху, образовавшуюся после исчезновения из его жизни Генри. Отложив написание ответа на завтра, Патрик решил отойти ко сну, надеясь на здравость свежего, отдохнувшего ума и духа. Лежа в постели, он невольно подумал о чудесном запахе Уильяма. Мысли его плутали как дети в чаще сказочного леса. Патрик вспомнил школьные дни, когда переживающие половое созревание альфы забирались друг другу под одеяло и учились вместе тому чем впоследствии предстояло заниматься с омегой на супружеском ложе. Некоторые пробовали даже проникновение, рискуя оказаться в неприличной и болезненной ситуации когда сцепка затягивалась и оба партнера оказывались в ловушке которую сами неосторожно построили из собственных тел. Патрик не занимался подобным, но ласкал других руками и позволял ласкать себя. Так вышло что плотского опыта с омегой у него почти не было, единственное мимолетное свидание он совершил вскоре после того, как закончил школу. Тот омега брал деньги за вязку и некоторые приятели Патрика были хорошо с ним знакомы. Патрик даже не запомнил его имени - только лицо: темные глаза, большой рот, острые скулы. Омега говорил какие-то пошлости, гладил лоб, шею, запястья Патрика своими тонкими холодными пальцами, потом разделся и положил его руку себе между ног. Из него текла резко пахнущая смазка, но Патрик знал что некоторые занимающиеся проституцией омеги умеют симулировать течку. Он взял омегу, плотно зажмурив глаза и ни о чем не думая, просто желая закончить уже то, что начал. Излился он быстро и омега весьма правдоподобно изобразил наслаждение от совершенного акта, хотя мужские его части остались напряженными в едва заметной степени и семяизвержения так и не произошло. На миг Патрик почувствовал желание позаботиться об удовольствии партнера, но тут же почувствовал ужасную гадливость и отодвинулся от омеги, рывком встал с кровати и начал одеваться, стараясь как можно скорее забыть о только что случившемся. Однако вскоре выяснилось что забыть вязку не так просто, поскольку омега наградил Патрика неприличной болезнью, которую оказалось очень непросто залечить и к тому же весть об этой неприятности стала известна многим друзьям Патрика. С тех пор падшие омеги продававшие себя за деньги незнакомым альфам, вызывали у него стойкое отвращение. Омеги из благородных семей, разумеется, не могли вступить в связь до брака - хотя Патрик многократно упрашивал Генри позволения хотя бы облизать его в дни обострения природного зова, Генри снова и снова отказывал ему, напоминая о христианских заповедях и необходимости всякому омеге держать себя в чистоте до супружества. Сейчас Патрик вспоминал об этом с улыбкой самоиронии: если он хоть что-то понимал в течении беременности у омег, то Генри - при условии что носил одного ребенка - зачал не просто до брака, а в весьма скором времени после знакомства с полковником Сеймуром. Вероятно, будь Патрик хоть немного более настойчивым, ему удалось бы склонить Генри к добрачным ласкам - но он предпочел скромное ожидание, поэтому, по всей вероятности и проиграл свою супружескую партию, казавшуюся столь привлекательной. Теперь, прямо глядя на лицемерие Генри, Патрик был вынужден признать что давно уже замечал в нем склонность к двуличию. Пусть даже весьма мужественный внешне, все же Генри был похож на тот гротескный образ омеги который создавали злые перья писателей-сатириков: Генри был лицемерным жеманным интриганом, обладал всеми теми чертами нрава что беты называют «худшими женскими пороками». Патрик понимал что сейчас его огорчение чернит образ бывшего жениха, и все же не мог не признать: его представлениям об идеальной омеге куда больше соответствовал Уильям Менкен - возможно, чересчур напористый и в чем-то даже своенравный, он все же был в достаточной мере утончен чтобы назваться истинным омегой. От духовных достоинств Патрик мысленно перешел к чертам облика Уильяма, его осанке, сильной шее, мощным запястьям, и в то же время изящным пальцам. За этими образами невольно последовало возбуждение. Вне всякого сомнения, Патрик вожделел Уильяма и был бы рад сотворить с ним все то, чего не успел сотворить с Генри. Но была ли это любовь или все же нет? Патрик не знал. Он был уверен в своем неравнодушии, но где кончалось заурядное вожделение которое всякий альфа испытывает ко всякому омеге, и начиналось нечто большее, нечто подобное связи которая так и не возникла между Патриком и Генри? В романах герои всегда легко определяли, какое чувство терзает их - и сейчас Патрик чувствовал к ним бесконечную зависть. Как хотел бы он со всей уверенностью заявить себе: «да, я люблю и готов открыться в своих чувствах» или «нет, это всего лишь томление плоти, от которого надлежит избавиться не навлекая на свою репутацию лишних теней, а на свою голову - лишних бед». Сейчас, в ночной темноте, Патрик представлял себе именно Уильяма лежащим рядом, ласкающим его языком и пальцами. Генри крайне редко становился героем подобных фантазий - его демонстративная добродетельность мешала Патрику представить себе жениха за подобными занятиями: ужели Генри мог раскрыть свой нежный рот чтобы впустить внутрь восставший член? Патрик не мог похвастаться достойным писателя воображением и потому даже не пытался найти ответ на подобные вопросы. Уильям же, при всей своей гордости, казался обладавшим достаточно горячим нравом и раскованным в поведении чтобы можно было ждать от него готовности к многообразным ласкам, переходящим границы того что необходимо творить супругам желающим зачать ребенка. Именно с этими мыслями Патрик уснул. Сны его были в высшей степени великолепны, хотя и несколько непристойны. Ранним утром, поднявшись с постели, он немедленно перечитал письмо Уильяма и начал писать ответ - достаточно короткий и в то же время однозначный: Патрик желал увидеться с ним снова и был бы рад явиться в любой удобный для Уильяма и его родных день. * * * Разумеется, Уильям не солгал и ради соблюдения всех приличий действительно не был одинок когда встретил Патрика в своей гостиной - помимо Уильяма к гостю навстречу вышли еще двое - юноша и девушка, более чем сходные с Уильямом чертами лица, очевидно приходившиеся ему близкими родственниками. Юноше, похоже, не сравнялось и семнадцати лет, да и девушка была немногим его старше. Оба они учтиво поклонились Патрику и, выступив вперед, Уильям кратко представил их. - Это - Мэри, моя младшая сестра, и Ричард, наш с ней младший брат, - чуть повернувшись он кивнул на Патрика и тот также поклонился с вежливой улыбкой, - мистер Патрик Аштон, мой друг. Ричард первым опустился на обтянутую пестрой тканью софу. Он явно не мог заставить себя держаться непринужденно, формально обязанный следить за соблюдением приличий со стороны старших брата и сестры. Сев рядом с ним Уильям покровительственно положил руку Ричарду на плечо. - Иногда предрассудки в обществе выглядят удивительно нелепыми, верно? - Уильям улыбнулся, глядя Патрику в глаза. - Я мог пройти войну, сражаться бок о бок с альфами и бетами, но стоило вернуться в гостиные - и я тут же снова оказался всего лишь омегой, который не может принимать в своем доме альфу без свидетелей. Патрик вспомнил тот поцелуй на утиной охоте и едва не высказался о нем вслух. Вместо этого он молча сел в кресло напротив Уильяма. Мэри сделала короткий книксен и села подле братьев. Улыбнувшись ей, Патрик огляделся, не желая непристойно смотреть на Уильяма в упор как голодный пес смотрит на кость. Гостиная была обставлена в колониальном стиле, немного чересчур пестром на вкус Патрика, но в чем-то неуловимо привлекательном. Беседа была поверхностна и условна - из тех, которые Патрику удавались поскольку не задействовали сердце, да и разума касались весьма поверхностно, опираясь исключительно на умение говорить, а всякий адвокат в большей или меньшей степени способен к разговорам на многие темы. Однако, беседа о погоде, политике и суфражистках - последняя тема, казалось, по-настоящему взволновала Мэри - служила лишь ширмой, которая сложилась в тот момент когда Ричард вытащил из своего жилета часы и, быстро взглянув на них, поднялся с места: - Вынужден оставить вас на пару минут. Ко мне вот-вот должен подойти слуга одного близкого друга, с которым мне надлежит передать записку. - Позволь мне пойти с тобой, - Мэри также поднялась со своего места будто героиня какой-то мизансцены. - Если брат не возражает, - Ричард взглянул на Уильяма и тот тоже встал. Чувствуя определенную неловкость в этом положении вещей, Патрик поднялся с места как будто тоже собирался уйти. - Идите, но не исчезайте надолго. А то наш гость успеет заскучать, - сказал Уильям. Ричард кивнул и быстрым шагом направился к двери, держа Мэри за руку. В том как поспешно брат и сестра покинули гостиную, должно быть, и самый невнимательный гость заметил бы наигранность - вне всякого сомнения, Уильям заранее попросил их выйти, желая остаться наедине с Патриком и не бросить при этом тени на свою репутацию. Тот не видел греха в том чтобы воспользоваться этим - конечно же он не собирался заходить в своих ухаживаниях слишком далеко, но и отступать от уже полученного не желал. Он осторожно обнял Уильяма за плечи и попытался притянуть к себе вплотную, но тот резко вырвался и отошел на несколько шагов. Патрик чувствовал его запах - не такой сильный как в день утиной охоты, но вполне явный. - Я попросил бы тебя быть несколько сдержаннее. Мне стоит предупредить тебя об одной значительной детали, и мне стоит сделать это прежде чем вернутся мои брат и сестра. Патрик послушно опустил руки и обратился в слух. Уильям вытащил из кармана портсигар и закурил. В том как его губы стискивали сигарету, было нечто почти непристойное, откровенное и влекущее, Патрику стоило немалых усилий отвести от него взгляд. - Моя несдержанность во время охоты у мистера Дейви, была вызвана нахождением в состоянии природного зова. У неопытных омег он бывает едва заметен, у меня же был сильным всегда, мне приходилось бороться с собой с весьма юных лет, но до недавних пор это не было столь сложным. - Что же переменилось? - Патрик старался говорить со всем возможным равнодушием, хотя эти слова привели его в крайнее возбуждение и не только эмоционального свойства. - Я лишился своей невинности во время войны. Знакомый тебе полковник Сеймур захотел овладеть мной, а я не нашел в себе ни сил, ни желания ему противиться. Простите что говорю об этом столь откровенно, но считаю нужным предупредить тебя об этом. Патрик с улыбкой взял его за руку но Уильям не приблизился к нему ни на дюйм, его теплая приветливость как будто испарилась. - Так значит вот какова твоя тайна? Конечно, подобное могло бы стать поводом для сплетен, но сейчас на дворе двадцатый век и никто не стал бы на моем месте отталкивать такого омегу как ты, только потому что некий безнравственный альфа соблазнил его и обманул. Уильям горько усмехнулся и качнул головой. Казалось, он очень надеялся что сейчас в комнату кто-то войдет, заставив его прервать разговор. - Полковник Сеймур вовсе не обманывал меня, он сразу сказал что не намерен вступать со мной в брак, но я отдался ему несмотря на это. Он замолчал на несколько секунд, встряхнул головой точно отгоняя какие-то мысли, а после продолжил: - Но моя тайна, как ты выразился, заключается не только в этом. Мы с Сеймуром вступали в плотскую связь неоднократно и у этого были вполне предсказуемые последствия - я забеременел. Однако, война - неподходящее место для детей, даже тех которые еще находятся в утробе. Я перенес выкидыш раньше чем осознал свое положение, а врач военного госпиталя не смог сохранить мою способность к зачатию. У меня не может быть детей, так что я весьма неподходящий объект для ухаживаний. Последние слова Уильям произнес совсем тихо и Патрик готов был поклясться что заметил блеск слез в его глазах. Он отступил, не зная что сказать. С одной стороны, он еще не мог назвать свое влечение к Уильяму матримониальным, но с другой - не отрицал возможности подобного развития их встреч, а своими словами Уильям буквально заклеймил себя как неподходящего жениха. В этом было удивительное смешение прямолинейности и игры намеков. - Что ж. Это действительно весьма откровенно с твоей стороны. - Тебе тяжело найти ответ? - к тону Уильяма вернулось прежнее спокойствие чуть подкрашенное иронией. Патрик кивнул. - Тогда можешь не спешить. Я лишь указал на эту преграду - прежде чем ты выберешь путь на котором она возвышается. Уильям снова опустился на софу и Патрик сел напротив него. Он хотел бы вернуться к легкой беседе о ничего не значащих вещах, но это не представлялось возможным. - Я не намерен отказываться от твоего общества, - произнес он. Вне всякого сомнения, Уильям не хуже самого Патрика понимал насколько расплывчата эта фраза, по сути ничего не обещающая. Уильям чуть подался вперед, возможно планируя потребовать более точного ответа, но в этот момент дверь открылась и в гостиную медленно вернулся Ричард, уже без сопровождения сестры. - Рад слышать, - сказал Уильям и Патрик коротко кивнул. - Полагаю, мне пора идти. - Не смею тебя задерживать, - Уильям посмотрел Патрику прямо в глаза и тот невольно отвел взгляд, а затем рывком поднялся с кресла и, коротко поклонившись Ричарду, направился к выходу. * * * Новое письмо от Уильяма пришло неделю спустя. Патрик уже успел выбрать возможный дальнейший путь по которому собирался следовать, но по-прежнему не был уверен что путь этот верен: продолжать ухаживать за Уильямом Менкеном означало многое: с одной стороны - риск в любой момент не совладать со своим влечением, а значит оказаться в ситуации которая может стать опасной для репутации, с другой - если они все же вступят в супружество, то, если Уильям не лжет, роду Аштонов придется остаться без наследника. Патрик решил продолжать ухаживания, уже в куда более открытом виде, до тех пор пока не сможет сделать более точный выбор. Во всяком случае теперь он был уверен что едва ли в ближайшее время встретит кого-то кто будет в большей степени соответствовать его представлениям об идеальном объекте ухаживания и точно так же был уверен во взаимности интереса. Новое письмо пришло в дом, не в контору и Патрик истолковал это как еще один шаг к близости. Послание было кратким и недвусмысленным как и предыдущее: «Патрик, друг мой, я не большой мастер в эпистолярных трудах, поэтому изложу прямо то, что желаю тебе сообщить: согласно последней воле одного из моих дальних родственников, в мою собственность перешло его поместье, Хэпшир-плэйс. Оно расположено в Норфолке, на севере Брекленда, куда я направляюсь в ближайшие дни - и я был бы рад увидеть тебя там. Если ты захочешь навестить меня - я вышлю тебе самый подобный адрес. Со всем уважением и немалой долей надежды, майор Уильям Менкен. P.S. Ты можешь не тревожиться относительно слухов - я возьму с собой Роберта и он не позволит мне проявить несдержанность, а тебе - воспользоваться моей возможной слабостью». Письмо это вселило в Патрика необыкновенное воодушевление: Уильям не отверг его окончательно и предоставлял возможность для принятия решения в обстановке максимально соответствующей разрешению подобных чувственных дилемм. Итак, Уильям был не против выбранного Патриком пути, но хотел чтобы тот принял окончательное решение как можно скорее. Тот впервые встречал столь инициативного омегу и это выглядело почти давяще - и все же Патрик был вынужден признать что настойчивость с которой Уильям подталкивал его к признанию чувств или расставанию, в немалой мере состоит именно из того что так его очаровало. И Патрик принял правила игры, согласился идти до конца, ответив на приглашение с самым утвердительным образом. Перечитав письмо он на миг задался вопросом о том стоит ли ему поступать подобным образом или же это будет чересчур двусмысленным, но в конце концов понял что должен принять приглашение Уильяма, именно ради возможности наконец разобраться в своих желаниях и стремлениях, сделать выбор и последовать ему. Именно с этими мыслями он и взялся за перо. * * * Здание выглядело несколько обветшавшим, но даже полуразрушенная лепнина не могла скрыть былого величия - когда-то Хэпшир-плэйс, вне всякого сомнения, был величественным и прекрасным. Патрик невольно представил себе прежнего хозяина поместья - какого-нибудь скучного старого бету, одинокого и сварливого, не готового признать что его дом приходит в негодность и нуждается в финансовых вложениях. Выходя из нанятого экипажа, Патрик на секунду замер чтобы посмотреть на небо - серое небо поздней осени готовой в любой момент стать зимой. Пустоши вокруг тоже выглядели серыми, и разнообразия цветам пейзажа добавлял только лес, подступавший к зданию почти вплотную - черный и изломанный он, вероятно, неплохо смотрелся в летние месяцы, но сейчас казался готически угрожающим. Хозяева сами вышли чтобы встретить его, но Патрик вовсе не был уверен что это - проявление учтивости. Он легко мог поверить что в доме вовсе нет прислуги или же что она отказывается иметь дело с новыми хозяевами. - Я очень рад что ты ответил на мое приглашение, - Уильям улыбнулся и протянул Патрику руку, которую тот с немалой радостью пожал. Ричард предпочел ограничиться коротким поклоном. - Не мог отказать. Даже если бы я не был заинтригован тобой, я не отказался бы взглянуть на загадочное поместье. Они обменялись улыбками и Ричард первым последовал к высоким ступеням которые вели ко входу. Патрик последовал за ним, а Уильям замкнул их небольшое шествие. Патрик понимал: сегодня он не просто переступил порог чужого дома, он перешел к тому моменту где миттельшпиль любовного ухаживания завершается и приходит время отыгрывать эндшпиль, заканчивающийся либо супружеством, либо расставанием. Он почти не взял с собой вещей, предположив что саквояжа с самым необходимым будет более чем достаточно - и теперь был рад этому решению в высшей степени: похоже, если в Хэпшир-плэйс и были слуги, то сейчас их занимали некие другие дела. - Мой дорогой брат будет присматривать за нами обоими. Полагаю, это честно. Кто знает, что может случиться. Вдруг мне опять захочется поцеловать тебя, Патрик. Уильям улыбнулся и положил руку ему на плечо. Патрик ответил на улыбку, но чуть отстранился, действительно опасаясь неуместных, слишком поспешных проявлений страсти со стороны Уильяма и тот, вероятно, понял это, опустив руку ниже чтобы перехватить руку Патрика чуть выше запястья. Патрик благодарно кивнул и погладил его костяшки пальцами свободной руки. Ричард отошел, делая вид что оставляет их наедине, но краем глаза явно наблюдал за тем как Патрик и Уильям взялись за руки. Вполне возможно что Уильям сам попросил брата внимательно следить за ним, зная что может проявить несдержанность в том числе и весьма рискованную. - Боюсь, здесь плохо с прислугой, но ты, надеюсь, сможешь найти себе комнату и без помощи лакея. Тот занят окном в гостиной, - Уильям отступил на шаг и кивнул в сторону лестницы, поднимавшейся на второй этаж. - Можешь выбрать любую спальню, двери которой не заперты, я посоветовал бы тебе обращать внимание на потолки - пятен следует избегать, если не хочешь промокнуть под следующим же дождем. - Я рад что ты пригласил меня, - ответил Патрик прежде чем ступить на лестницу и найти себе место в этом неприветливом убежище. * * * Массивный дубовый стол, стоявший в столовой, наводил на мысли о рыцарских замках и был непомерно велик для троих человек. Принесенные прислуживавшим мальчишкой блюда выглядели сиротливо на широкой темной столешнице. Вино было слишком сладким и по-видимому едва ли дорогим, но Патрик пил его с немалым удовольствием. Ему хотелось захмелеть чтобы почувствовать некое облегчение и подойти ближе к раскрытию проблемы давно мучившей его рассудок. Он никак не мог выбрать верного решения - его сердце и разум всегда прежде жили в согласии, но теперь он оказался на перепутье и даже признав этот факт не мог разрешить сложившейся ситуации. Разговор за ужином был немногим лучше вина - неразрешенная дилемма в отношениях будто тень Банко сидела за общим столом, могущественное проклятье тишины. - Я всегда жалел что был слишком молод во время войны и не смог пойти на фронт вслед за Уильямом, - Ричард говорил не поднимая головы, но это скорее было следствием стеснительности нежели дурного воспитания. - Боюсь, тебе еще предстоит узнать все тяжести военного времени, если мир не одумается, - заметил Уильям. - Ты по-прежнему считаешь что вторая война неизбежна? - Не думаю что даже нескольких миллионов погибших будет достаточно для прекращения всех войн на земле. Уверен, в ближайшие годы ситуация будет становится только хуже, уже сейчас меня беспокоит происходящее в Европе, - Уильям отпил из своего бокала. - У нашей семьи есть определенные вложения за которые стоит переживать. - Да, эта война не успокоила Европу, - кивнул Патрик. - Я не настолько обеспечен чтобы иметь вложения заграницей, но... - Но тебя волнует судьба людей и государств, - закончил Уильям за него. - Я не могу похвастаться таким умением сострадать. Увы, меня интересует только моя собственная участь - и участь тех кто лично интересен мне. - Эта позиция ничуть не хуже прочих. Хотя я думал, человек прошедший войну будет больше думать о прочих. - Когда ты постоянно видишь чужие смерти - они становятся обыденными. Те, чье сердце в не состоянии вынести этого, как правило, покидают поле боя, - Уильям на миг замолчал будто подбирая более подходящие слова, - тем или иным образом. Эта фраза как будто задушила окончательно и без того слабый светский разговор и остаток ужина прошел в каменно-мертвом молчании. После ужина они перешли в гостиную. Одно из окон было заколочено и Патрик вспомнил утренний разговор о лакее - итак, это была не шутка. Внутри Хэпшир-плэйс выглядел еще более усталым и потрепанным и Патрику оставалось только посочувствовать семье Менкенов - вернуть этому дому величие можно было лишь весьма внушительными финансовыми вливаниями на которые, вероятно, они не были способны или по меньшей мере, к которым не были готовы. Ричард сел у огня. Он казался смущенным вполне очевидно понимая: его роль настолько условна насколько это вообще возможно - в конце концов, возжелай Патрик или сам Уильям совершить грех, они вполне могли бы укрыться от юноши-соглядатая в любом из темных углов дома, да и едва ли Ричард мог бы спорить с братом если бы тот просто приказал ему выйти. Но все же он был обязан следить за ними чтобы, если это понадобится, объявить любому сплетнику что честь Уильяма Менкена ни в малейшей степени не запятнана добрачной связью. Уильям пользовался своей властью над младшим братом в полной мере. Отступив от камина подальше, он остался наедине с Патриком в то же время не покидая комнаты, соблюдая все приличия. Уильям умел ступать по грани законов света и это не могло не вызывать глубокого уважения. - Ты не желаешь признаться мне в любви? - спросил он с ироничной усмешкой и Патрик улыбнулся в ответ. - Неужели в этом есть необходимость? Полагаю, тебе ясно все что я чувствую, и может быть даже в большей степени чем мне самому. Уильям положил руку ему на грудь - это было очень откровенное прикосновение, Патрик вспомнил объятья Генри и полковника Сеймура - те точно так же откровенно демонстрировали свою привязанность. Не в пройденной войне ли дело? Может быть пережитый страх пробуждает в людях желание уж если не говорить прямо - чего часто не дают приличия - то по меньшей мере физически выражать свои желания настолько явно насколько только позволяли правила света. Даже сквозь одежду Патрик чувствовал тепло кожи Уильяма и это ощущение усиливало его вожделение в десятки раз. Чуть ли не впервые в жизни Патрику приходилось прикладывать все возможные усилия чтобы не перешагнуть одним махом через все законы и правила которые ограничивали русло влечения между омегами и альфами. - Верно. Я просто хотел бы убедиться в собственных догадках. - Не буду даже пытаться тебя обмануть. Удивительно каким властным, сильным он был - всякий раз беседуя с ним Патрик чувствовал себя мальчишкой который впервые оказался наедине со взрослым собеседником. Патрику не раз доводилось встречать пары в которых семьей в большей степени руководил омега, нежели альфа - и хотя многим такое казалось неестественным, он не мог не признать что и у этих союзов было свое преимущество. Так, омега-муж сэра Хэйга, уже немолодой тучный, но по-прежнему статный мужчина, вел все домашние дела мужа, следил за поместьем, даже занимался вкладами и сэр Хэйг вполне позволял ему это, оставляя за собой лишь право на политические увлечения и, время от времени, игру на бирже. Патрик подумал о том что если он решится объясниться с Уильямом и тот примет его предложение, то их супружеская жизнь сложится подобным же образом. Неожиданно он понял что впервые за все время их знакомства действительно думает об Уильяме как о своем возможном будущем супруге, не просто как о возлюбленном или партнере по плотским удовольствиям. Патрик отчетливо представлял себе Уильяма в своем доме, руководящим немногочисленной прислугой, наблюдающим за домашними делами - вероятно из него действительно вышел бы хороший муж. * * * В доме была бильярдная, но сукно на столе выглядело истлевшим и Патрик бы не рискнул попробовать разбить здесь пирамиду - вполне возможно что от малейшего прикосновения материя бы расползлась и потому из гостиной Патрик отправился прямиком в ту комнату где планировал провести ночь. Оставшись наедине с тяжелыми темными портьерами и абсолютно неуместной в спальне картиной, изображавшей морское сражение, Патрик в первую очередь - рывком распустил узел галстука чтобы вздохнуть полной грудью. Прикосновения Уильяма возбудили его сверх всех крайностей и Патрик не намеревался просто терпеть это неудобство, однако был уверен что джентльмену следует прежде раздеться и лечь в кровать, а только потом придаваться рукоблудству - менее всего ему хотелось оставить на одежде характерные следы. В тот миг Патрик был бесконечно рад тому что никогда не имел личного камердинера. Торопливо скинув одежду, он опустился на постель. Одной рукой обхватив свой налитый кровью член, другую Патрик поднес к лицу чтобы глубоко вдохнув принять в себя все остатки запаха Уильяма. По всей видимости, Уильям снова был близок к пику цикла природного зова - его запах снова стал невероятно привлекательным, Патрик никак не мог справиться с вожделением которое постоянно накатывало на него. Одного только взгляда на Уильяма или воспоминания о нем Патрику было достаточно чтобы оказаться в пучине самых непристойных фантазий на которые способен альфа. Пусть даже Патрик не мог похвастаться особенно живым воображением, но его вполне хватало на мысли о том развлечении которое называют «французской любовью», также как и о формах совокупления более традиционных, но оттого не менее желанных. Когда фантазии непристойные иссякли и отступили, на их место пришли невинные, согревавшие не только чресла, но и душу. Повернувшись на бок, Патрик представил себе горячее дыхание Уильяма у своего уха и снова почувствовал до стыдного сильное возбуждение: он хотел чтобы Уильям немедленно оказался здесь, в постели которая была слишком велика для одного. Позже сон милосердно пришел к Патрику, но даже в грезах Уильям не оставлял его и поэтому к завтраку он спустился едва ли отдохнувшим. * * * Библиотека поместья была огромна, но большая часть стеллажей пустовала. Другие были безнадежно запыленными как если бы никто никогда не прикасался к ним. Уильям прошел между ними со скучающим видом и осмотрел то ли с жалостью, то ли с презрением. - Достойное наследство для меня, верно? Он театрально развел руками, будто требуя от Патрика ответа, но тот не нашел подходящих слов и просто молча смотрел на Уильяма. Рассеянный вечерний свет будто обнимал его, вычерчивая каждую деталь образа - то, как он сжимал пальцами свою трость, как держал голову чуть запрокинутой. Так и не дождавшись ответа, Уильям медленно подошел к одной из полок и снял книгу - какой-то медицинский справочник с витиеватым латинским названием. - Одинокий омега, у которого не будет детей, - Уильям усмехнулся, вернув потертый том на полку. - Я мог бы писать романы о счастливой любви как Джеймс Остин. Может быть кто-нибудь даже стал бы их читать. - Честно говоря, не читал ни одного романа Остина, - Патрик пожал плечами. - Но Генри Поуэллу, насколько я помню, они всегда нравились. Особенно «Эммет». - Жуткая вещь. Главный герой - беспомощный, тупой, до крайности самовлюбленный тип. Патрик подумал что это описание идеально подходит Генри. Он давно уже не сердился на бывшего жениха, но никак не мог перестать сравнивать его с Уильямом. Исключительно в пользу последнего. - Поместье в упадке, я не знал что дела настолько плохи, - Уильям подошел к окну. - Забавно: не так много в Британии омег у которых есть унаследованная собственность, и именно мне достался Хэпшир-плэйс: дом с протекающей крышей и лес источенный жучком. Патрик подошел к нему сзади, но Уильям даже не пошевелился. Патрик понял что именно сейчас он должен отыграть эндшпиль этой встречи. - Что ж, - он улыбнулся и положил ладонь на плечо Уильяма, - я вижу в этом горшке золы по меньшей одну золотую крупицу. Когда я предложу тебе выйти за меня замуж, ты не решишь что мной двигает исключительно желание получить твои деньги и поместье. Уильям резко развернулся к нему всем телом в точности как в первую их встречу. - Ты делаешь мне предложение? - спросил он с удивлением которое показалось Патрику скорее деланным чем подлинным. - Да. Ты самый прекрасный омега из всех что мне доводилось встречать, - на миг Патрику захотелось отступить, но он не позволил благоразумию и желанию следовать хорошим манерам взять верх, - ты красив и умен, и отважен. Поэтому да, я делаю тебе предложение. - Несмотря на то что я никогда не смогу родить тебе ребенка и за мной нет ни пенни приданного? - Все равно, - Патрик покачал головой. - Я делаю тебе предложение. Ты примешь его? Ты согласишься стать моим супругом? - Мне необходимо будет его обдумать, - Уильям улыбнулся и склонился к нему ближе, - в соответствии с приличиями. Патрик тоже подался вперед, а потом поцеловал Уильяма, обняв его за шею. Тот охотно ответил, обхватив обеими руками Патрика за пояс. Поцелуй их тянулся так долго что это перешло все возможные грани приличия, но заглянувший в библиотеку Ричард Менкен не посчитал необходимым свое вмешательство и просто вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, так и оставшись незамеченным.