eres propio infierno

Иногда он думает, что является падшим ангелом. Главное отличие — не помнит нахождения на небесах. Решает, что его изгнали на смертное пастбище задолго до собственного рождения. Это идёт вразрез с описанием из Википедии, но кому важно. Он даже рад — какая-то парадоксальность в этом, выбившаяся из стаи птица. Лишь понимает — не уникальный, не дьявол в стае ангелов. Только как это объяснить взбунтовавшейся мысли? Она представляется дьяволом. Он уверен — восстания не получится, за ней никто не последует. Будет гореть в вечном огне одна, слишком уж неестественные намерения. Некоторое время спустя, становится понятно, что она не хочет увлечь за собой других, — пытается изменить его. И это получается. Он не курит, лишь достаёт сигарету и гасит ее об тазовые. Понимает — резаться слишком заметно для футболиста. Знает — тазовые определенно можно скрыть от ненужных глаз. У него в голове парадокс. Он как бы уже мертв. Он как бы еще жив. Он как бы вообще не существует. Представляет за спиной сломанные, сожжённые крылья и смеётся. Его мысленный дьявол явно знает только сарказм да иронию с примесью галлюцинаций. Его иногда называют волчонком, — лишь усмехается, ведь явно недоношенный, — а он невероятно рад этому — хоть где-то выбивается из толпы. В любое время — хоть матч, хоть жизнь — общается с личным дьяволом — лучшим другом, братом, отцом, миром. Не понимает, как дошел до такой аналогии, но не старается исправить. Соглашается — не может иначе. Он — ад. Красные мирки на тазовых разделены на восемь кругов, а в голове Люцифер грызет три здравые мысли, — сошел с ума! нужна помощь! ты — человек! — как величайших изменников и предателей. Его любимый вопрос — существуют ли на самом деле ангелы. Дьявол лишь ухмыляется и повторяет единственную правдивую фразу в лексиконе: — Тебя никто не спасет. Единственную фразу, которую можно оспорить, — видел ангела. Видит каждый день, но сказать про ад не может — боится презрения и отвращения. — Саш, ты чего тут стоишь? — дьявол замирает. Затихает. Если бы не знал, кто в его голове, подумал бы, что дьявол собирается молиться. Хотел бы посмотреть на это, уверен — личный парадокс перерос бы все немыслимые границы, — Пойдем назад — замёрзнешь. Чужие пальцы выхватывают сигарету, ломают пополам и выкидывают за перила. Очерчивают его мирки, не касаясь внутренней полости, — боятся дотронуться до грязи. Чужая рука прижимает выпирающий позвоночник к груди. Доламывает крылья. Крошит. Дьявол усмехается нервно, отвлекаясь от своего занятия, заменяет здравую мысль своей — старается отпугнуть, заставить презирать. — Я все никак не могу найти подходящий ответ на один мучающий вопрос. Поможешь, Денис? — чувствует движение головой, — Если вскрыть вены, находясь в огромном котле с кипящей водой, можно ли это будет назвать адом на земле? Наказание прямо на месте, не доходя до 7 круга. — дьявол усмехается, надеется. Чужие пальцы дёргаются, останавливаются перед недавно созданным адовым миром. Уверен — они не посмеют дотронуться до внутренностей, испачкаться грехами. Он никак не поймет, какой это круг, какое там наказание. Знает — там сейчас собственная душа. — Это будет достаточно иронично. — палец касается мирка изнутри, ведёт по кругу, создавая кровавое торнадо, — Но если это сделаешь ты, — губы касаются виска, рука прижимает ближе к груди, а призрачные крылья излучают слишком чистый свет, — то для меня — точно. Дьявол становится всего лишь мыслью, ожоги на тазовых — признаками болезни, а аналогия Дениса с ангелом — понимаем, что помочь может только он. — Ты в порядке? — Теперь да. Улыбка. Поворот. Касание губ. Проем двери. Середина комнаты. Остывшая кровать. — Спасибо. Успокаивающийся страх в груди. Понимание — успел. Зарождающаяся боль в сердце. Понимание — когда-нибудь не сможет.