***
Пока троица ела рамен, на стационарный телефон Икка начал кто-то названивать. — Это может быть моя мама! — бормочет нервно Мер, когда Иккинг встал со стула и направился к тумбочке с телефоном на ней. — Надо же ответить. — говорит Икк, смотря на номер, — И, кажется, это не по поводу тебя… Да?.. Ам, не понял… В смысле карантин?.. В школе? А на сколько?.. Понятно, спасибо, что перезвонили, мистер Джостар. Да, до свидания. Мерида выпучила глаза и воскликнула: «КАРАНТИН?!» — Та-дам… — говорит Иккинг, зевая, — Мне уже вломы дома торчать. Ещё две недели… — Это же классно! — восклицает Мер. — Ты разве не рад? Иккинг отрицательно мотает головой, цокая. — Я устал, Мер. — бурит замершим взглядом подругу шатен. — Я хочу уже наконец-то перестать вести вегетативный образ жизни, куря сигареты и жуя рамен вперемешку с Маунтин Дью и Доритос. Теперь на телефон позвонила Элинор. — Тебе, кажется, пора собираться… — говорит словно невзначай Иккинг. — МАМА?! В дверь позвонили. Иккинг пошёл вниз по лестнице, чтобы открыть незванным гостям… А это оказался Стоик, вернувшийся с командировки. Мерида Иккинга чуть не убила. Ну, в шутку. — Привет, сын. — говорит Стоик, снимая с себя пальто и вешая его на вешалку. — Привет, пап. — говорит Иккинг с привычной ему ноткой раздражения и сарказма в голосе. — Как дела на работе? — Пойдёт. Представляешь, оказывается в Неилвуде появился маньяк! — Да ну… — притворно удивляется Иккинг, следом театрально улыбаясь, — Я думаю, ты справишься с любой задачей, пап! Стоик смотрит на сына уставшим, но серьёзным взглядом, после чего начинает говорить: — Я знаю, что не отправил тебе деньги и не сказал о своём отъезде… — ДА Я УЖЕ СМИРИЛСЯ, ПАП! — вдруг заорал Иккинг, перебив отца и напугав стоящую рядом Мериду. — Я ПРЕКРАСНО ЗНАЮ, ЧТО ТЫ НА МЕНЯ СВОЙ БОЛТ ПОЛОЖИЛ! Джек, сидящий на кухне, вдруг поперхнулся. Он спешно подошёл к раковине и включил воду. Стоик услышал шум воды за дверью, ведущей в кухню. Иккинг поубавил свой пыл. «Ругаться с отцом при друзьях не самая лучшая идея…» — думает он про себя. — У нас дома ещё один гость? — спрашивает Стоик, проходя в зал. — Да. Джек, мой новый друг. — говорит Иккинг нормально, без сарказма и прочих эмоций в голосе. Стоик успокоился. — Ты начал заводить друзей, как тебе Плевака и советовал? — слабо улыбается Стоик, глядя на сына. — Я и без Плеваки знал, что мне нужно заводить друзей. — огрызается Иккинг, почёсывая затылок и искоса поглядывая на отца. Мерида усмехается. «Иккинг и его папа очень похожи на меня с мамой в таких ситуациях…», — думает про себя Данброх. — Икк, не будь букой. — смеётся Мер, пытаясь разрядить обстановку. — Это я бука?! — восклицает шатен, — Да ну тебя в баню, Мер! — Джек в этот момент выходит из кухни. — Здрасте! — широко лыбится Джек, глядя на Стоика. «Пипец он огромный… И сильный… Ох, Икку повезло с отцом. Наверное…», — думает Джек, смотря на приветственный кивок Стоика. — Наконец-то у тебя друг-парень, а не друг-девушка. — хохочет Стоик. — ЗАВАЛИСЬ, СТАРЫЙ ПЕРДУН! — взрывается Иккинг и краснеет, словно маков цвет. Стоик всё хохочет, Мерида тоже начинает смеяться. Иккинг рычит и спешно идёт вверх по лестнице, бубня под нос одно и то же слово — «бесите».***
Джек идёт следом за Иккингом, пока Мер и Стоик остаются в зале. — Ты чего? Они же пошутили. — говорит Джек, когда он и Икк оказались в комнате второго. — Дебильные у них шутки. — бурчит Иккинг, садясь на ковёр в позу лотоса и вновь доставая пачку сигарет. Джек садится напротив Иккинга и смотрит на него. Морщинки на лбу, нахмуренные брови, желваки на щеках… Злобный взгляд больших зелёных глаз на работающей через раз зажигалке. Мозоли на кончиках пальцев, царапина на подбородке… Бледные губы, цепко держащие сигарету… Которые хотелось целовать жадно, но нежно. Иккинг наконец поджигает сигарету и жадно затягивается. — Успокоился? — фыркает Фрост. — Нет. — признаётся Иккинг, — В такие моменты так хочется пойти на балкон и спрыгнуть с него, вот честно. — Джек несколько ошарашен признанием Икка. — Ты… Думаешь о суициде? — аккуратно спрашивает Джек. — Куда же без этого. — пожимает плечами Иккинг. — Вся моя жизнь — это сплошная попытка суицида. Причём неудачная. Стоик и Мерида спокойно разговаривают в гостиной… Комната Иккинга пропахла сигаретами, но Джеку всё равно на запах. Фрост оглядывает комнату друга внимательней. Плакаты с драконами, полки с книгами, акустическая гитара в углу комнаты… Ковёр кислотно-зелёного цвета, одеяло цвета крови, подушки синего цвета, шкаф цвета стали, стены, покрашенные тёмно-зелёной краской. Иккинг заметил, с каким интересом Джек рассматривает его комнату. Парень хотел что-то сказать, но промолчал, лишь продолжая убивать своё хрупкое тельце сигаретным дымом. — У тебя такая интересная комната… — тянет Джек, переставая изучать окружение и вновь глядя на Икка. — Ты хотел сказать «странная». — уточняет Иккинг, выдыхая дым через нос, словно бык, находящийся в ярости. — Нет. Она скорее «прикольная». — усмехается Джек. — И похожа на тебя. Иккинг в позитивном недоумении вскидывает бровью. — И чем же эта вакханалия тебе нравится? — коротко усмехается Икк. — Она многогранна, прямо как и ты, — говорит Фрост. Иккинг начинает смеяться. Сигарета выпадает изо рта Хэддока и падает на стеклянную тарелку с гранями. — Выкрутился! — более-менее успокаивается курильщик. — Вы с Мер так этим похожи… Иккинг при слове «похожи» вдруг меняется в лице. Оно выражает некий шок, смешанный со смущением. — Да, у нас с Меридой определённо есть много чего общего… — соглашается Джек, почёсывая свой затылок. — Я её иногда не перевариваю. — признаётся Иккинг, доставая из тарелки ещё не потухшую сигарету и вновь начиная затягиваться. — Она слишком шумная, а я люблю относительно тихие места. И спокойных людей… Таких, как Астрид. Икк болезненно кривит лицо, произнеся это имя вслух. «Астрид»… — Вы… С Астрид дружили? — осторожно спрашивает Джек, пододвигаясь к Иккингу немного ближе. Хэддок докурил сигарету до фильтра и начал давить бычок о дно стеклянной тарелки со скрытой ненавистью в своей душе. — Она была для меня всем. А стала ничем. — говорит Иккинг с дрожью в голосе. Глаза парня становятся стеклянными; голова Хэддока опускается сильно вниз, — Грёбаный Сморкала… — Расскажи мне, в чём было дело… Тебе станет легче, поверь. — шепчет Джек. — В последний школьный день, перед зимними каникулами, два года назад, я поспорил со Сморкалой, моим троюродным братом, что я признаюсь Астрид в своей симпатии и она ответит мне взаимностью… — Иккинг приподнимает голову; Джек видит красные глаза Иккинга и его подрагивающие, искусанные до крови губы, — Она общалась со мной, звонила мне, заботилась обо мне, когда мне было плохо… И всё это было ложью, понимаешь?! Она врала мне пять грёбаных лет! Врала, что мы друзья! Врала, что не кинет меня! Просто: я сказал всё, что чувствовал, а она с отвращением плюнула мне в лицо фразу: «Это было ради выполнения спора, тупица! Ты действительно во всё это верил»! — Иккинг переходит на крик, — Меня все кинули! Все, кто только мог! Рыбьеног, близнецы Торстоны, Хезер, Сморкала, Астрид… Я стал посмешищем! Джек невольно сам начинает плакать, обнимая Иккинга и прижимая его голову к своей груди. — Я сбежал со школы, но потом всё равно пришёл на вечеринку… Меня послали, вытолкнули и оклеветали… На асфальте, по пути домой, нашёл пачку сигарет, где была одна сигарета… Попросил у прохожих зажигалку, поджёг, попробовал закурить… — уже рыдает Иккинг, — Я ревел и пытался закурить, пока шёл домой… Думал о Астрид, о ребятах, о той лжи… Господи, мне было так страшно и больно! В дверь начал кто-то шкребыхаться. Иккинг отстранился от Джека, встал с ковра и пошёл открывать дверь. Это оказался чёрный маленький котёнок с большими зелёными глазками. — О, Беззубик… — шмыгает носом Иккинг, беря питомца на руки и закрывая плечом дверь. — Единственный, кто не предал меня. Иккинг садится обратно к Джеку, вместе с котёнком. Хэддок начал успокаиваться. Джек тоже. — Спустя две недели я познакомился с Меридой, бывшей подругой Астрид. — слабо начал улыбаться Иккинг, поглаживая мурлыкающего питомца у себя на руках, — Они дружили где-то с семи лет, но потом они повздорили и больше не общались. Мер сказала, что она перестала общаться с Астрид из-за того, что узнала, как она со мной поступила… Я признателен ей за поддержку. И тебе тоже, Джек. — Я всегда готов придти к тебе на помощь, Икк. — улыбается Джек. — Правда? — Фрост кивает Икку. Джек тянется к лицу Хэддока: неосознанно, рефлекторно. Беззубик, находящийся на руках Икка, выпрыгивает, словно специально освобождая место для Джека. От Икка за милю несет сигаретами. Джек про себя удивляется, как его ещё не поймали на курении. Фрост ненавидел курящих людей. Но Иккинга он ненавидеть не мог. Он… Полюбил его? Возможно. Потому что глядя на Иккинга, Джек испытывал странную форму счастья, смешанную с запахом сигарет. Прошёл, может от силы, месяц, а Джек уже полюбил Неилвуд. Тихий, приятный внешне городок, в котором живёт милый пятнадцатилетний парень-курильщик, которого Джек полюбил. И будет любить. Джек берёт пальцами подбородок Иккинга и тянет его на себя. Наконец-то Джек касается этих прелестных губ. Сочные, покусанные, бледные, но от этого лишь ещё прекраснее. Да, Джек чувствует дым изо рта Иккинга. Да, это немного неприятно. Но Фрост забил на это. Забил на то, что он чуть ли не задыхается от дыма. Забил на то, что Беззубик жалобно мяучит рядом с Иккингом, просясь на руки. Забил на то, что в комнату вошла Мерида и смотрит на это всё… Джек забылся. Джеку хорошо. Иккинг же в этом плане более-менее… Здравомыслящий. Он всё слышит. Он всё чувствует. Иккинг стесняется, переживает. Иккинг слышит Беззубика, чувствует пристальный и смеющийся взгляд голубых глаз около входа в его обитель… Но Джек так сильно припал к его губам, что не отдаться невозможно. А разорвать столь приятный, хоть и немного стеснительный, момент, Иккинг не мог. Он и так многое упустил по своей вине. Упустил друзей, упустил Астрид, упустил время… В этот раз Иккинг ничего не испортил. Он отдался Джеку.***
— Значит, ты дал себя поцеловать? — спрашивает Стоик сына, сидя с ним на кухне. — Да… Пап, я люблю Джека. — говорит Иккинг, жутко краснея и закрывая лицо руками. — В этом нет ничего такого, Иккинг. — Я знаю… Просто… Я не могу понять вот чего… Чем я ему понравился? Стоик лишь пожимает плечами, но всё также добродушно улыбаясь. — Хоть ты и худенький, но всё равно красивый. И очень-очень умный. — Это самое лучшее, что я от тебя слышал за всю свою жизнь. — говорит Иккинг в привычном тоне, — Но всё равно спасибо тебе за объяснение. — Всегда пожалуйста, сынок. Иккинг уходит к себе в комнату и ложится к себе на кровать. Шатен смотрит в потолок и вспоминает, что произошло буквально два часа назад… И жутко краснеет, скуля от стыда. «Будь моим навечно, Икк», — сказал Джек, уходя домой и вновь целуя Иккинга в губы. «Буду», — еле слышно ответил Иккинг, провожая Джека взглядом.***
Иккинг стоит на балконе, выкуривая уже седьмую сигарету за день. Он думает о будущем. Об Астрид. О Джеке. Больше о Джеке. Потому что они, фактически, начали встречаться. Ну, так Мер сказала. «Значит, вы теперь встречаетесь… Поздравляю!», — воскликнула Мерида на весь дом. Стоик это, конечно же, услышал… И вывел сына на разговор, когда гости ушли. Говорили отец с сыном буквально половину часа. Иккинг сам начал выговариваться. Стоику даже давления оказывать не пришлось. Говорил Икк о том, что он рассказал Джеку об Астрид, рассказал о том злополучном дне (не без слёз, конечно же)… И теперь Икк стоит на балконе: под чёрным небом и полнолунием. Фонари на улице отключили… Было темно, хоть глаз выколи, в общем. Хэддок смотрит направо; и видит свет в окошках дома Джека. Дом Фроста был единственным источником света на всей улице. Да и не только дом. Джек словно сам стал светом для Иккинга… Светом во всей этой непробудной темноте.