You're just a sad song with nothing to say.

Холодный кофе, словно исцеляющий эликсир распространялся по разбитому, вялому и уставшему телу, давая надежду на хоть какой-то прилив сил. Это, должно быть, самая неприятная вещь — неистово хотеть спать, но пролежать практически два часа с закрытыми глазами и не заснуть даже на несколько минут. И как только он встал с постели и решил, что сегодня не стоит даже пытаться сделать что-то со своим сном, то желание уткнуться в подушку появилось вновь. Подстава какая-то. Хотел бы Фрэнк тоже принимать «Золофт», чтобы, как Джи, вырубаться за пару минут. Он спит, видит сны, не подозревая, что Фрэнк уже более двух часов наблюдает за ним. Однако причина, по которой Джи принимает это лекарство, не очень нравилась Фрэнку. Джерард обнимает подушку, находясь в своей чёрной, кажется, шёлковой, пижаме. Его грудь медленно вздымается, и кажется, словно этот очаровательный паренёк никогда не видел проблем, которые скрываются за лёгкой улыбкой. Стопа ноги выглядывает из под одеяла. Фрэнк укрывает его ноги, возвращаясь к рассматриванию лица, но ранним утром толком ничего не увидишь. Хотя его лицо уже не было таким опухшим, красный нос и обкусанные губы выдавали закончившуюся несколько часов назад истерику. Его глаза всегда красные, синяки всегда большие. Он выглядит больным, нездоровым, но почему-то Джерарду это так идёт. В этом беспорядке есть что-то привлекательное. Фрэнк приближается к лицу парня, касаясь губами холодной щеки. Просто захотелось коснуться его фарфоровой кожи, провести по лохматым волосам и почувствовать их запах. И он надеется, что Джерард не узнает об этой маленькой шалости. Солнце освещает комнату. Слабо, очень слабо, но кое-что можно рассмотреть в комнате уже сейчас. Раннее-раннее утро, около пяти или, может, даже шести часов утра. Свет солнца, который проникает сквозь облака, рассеивая силу своих лучей, падает на белый стол. Почему он пустой? Фрэнк уже не раз задавался этим вопросом. Наверное, с тех пор, как впервые пришёл в комнату Джерарда. Неужели Джерард действительно всё время проводит в постели? Фрэнк подходит ближе, садясь на корточки перед белой мебелью. Идеально гладкий, без потертостей, которые обычно появляются за какое-то время использования. Фрэнк поворачивается к Джерарду, он спит. Это хорошо, потому что сейчас Фрэнк опять будет вести себя неподобающе. Ящик с лёгкостью открывается, практически не издав звуков. Таблетки, какие-то тетрадки и два карандаша. Приподняв всё это, Фрэнк увидел лишь... Ничего. Это так странно. Это порядок или, быть может, отсутствие хоть какой-то жизни? Ему, наверное, даже нечего разбрасывать, да? Скоро этот парень должен вступать во взрослую жизнь, но как, если он никогда не был подростком, с кучей бесполезных мелочей в ящиках, с плакатами на стенах и с ужасным беспорядком в комнате? Он не убирается, не наводит порядок. Потому что никогда не сталкивается с беспорядком. Да, именно так. Второй ящик был интереснее, там был мусор. Не памятная ерунда, вроде билетов на концерт или обёрток уже несуществующих конфет, а реальный мусор. Должно быть, очень неправильно называть фотографии мусором, но они были порваны, причём не руками. Джерард порвал их, всего четыре штуки, ручкой, как это делают все люди с тетрадками, когда очень раздражены. Черной ручкой, которая лежала в том же ящике. Фрэнк не мог рассмотреть лица, но, вероятно, там был сам Джерард и кто-то еще. Всё, это пора прекращать. Парень аккуратно закрывает ящики стола, думая над тем, что в комнате стало жарко. Или только ему стало жарко от проделанных манипуляций. Доставая из кармана джинсовки сигареты, он услышал шаги. Тук-тук. Из чуть приоткрытой двери виднелась женская фигура. — Джерард еще спит? — шепотом спросила она. Фрэнк аккуратно кладет сигареты на место, одновременно вылавливает из себя хриплое «Да». — Хорошо. Она несколько секунд смотрит на Джерарда, пытаясь найти в его почерневшем силуэте что-то. — Фрэнк, спустись, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Чёрт. Усаживаясь на то же место за столом, что и пару часов назад, он почувствовал прилив адреналина, но не прилив сил. А ещё ему несколько неудобно от того, что он сидит в одежде её сына. Мама Джерарда аккуратно поставила чашку на стол, неуверенно смотря на Фрэнка. — Ты давно знаком с Джи? Из ее уст «Джи» звучало с невероятной теплотой и грустью в голосе. Видимо, ей действительно не плевать на него, ведь не просто так она позвала Фрэнка на разговор. — Месяц или около того. — Ты знаешь, что случилось с ним примерно в это время? Чёрт, чёрт и еще раз чёрт. Он не знал, что сказать. По словам Джерарда, она не знала о его попытке суицида. А её вопрос только сбивал с толку. Фрэнк молчит. Быть может, с ним случилось что-то в это время, о чём Фрэнку неизвестно? Играть в угадайку с Миссис Уайт он не хотел. — Видимо, все-таки знаешь. — словно самой себе под нос произносит она, выводя Фрэнка из транса, — Я знаю, что он, — осекается, не может произнести это просто так, — пытался убить себя. — По сути, мы так и познакомились, — Фрэнк старался быть аккуратным с выражениями, потому что взгляд Розы Уайт заставлял его сочувствовать ей. Не хотелось задевать её чувства, не хотелось напрямую говорить, — Я увидел это. Руку, я увидел его руку, когда мы были за школой- Фрэнк опять останавливает себя. Потому что буквально сейчас намекнул маме Джерарда о том, что они курили за школой. — Я знаю, что он курит. — Фрэнк тяжело вздыхает от её слов, но всё равно чувствует что-то наподобие облегчения, — Он не знает о том, что мне известно о попытке его самоубийства. — на выдохе произносит она. Фрэнк совершенно не знает, как продолжить разговор. Что ответить? Миссис Уайт продолжила: — Я разговаривала с его психотерапевтом. Он сказал мне, что Джерард находится в глубокой депрессии, катализатором которой стало постравматическое стрессовое расстройство. — Фрэнк поперхнулся кофе, который расплескал по столу. Сразу же встает, в панике пытаясь откашляться и привести себя в порядок. Мама Джерарда побежала за тряпкой, вытирая стол. Когда всё было убрано, она продолжила, — Я не знала, что это такое вообще. Совсем не знала. Но Мистер Морган всё рассказал. — Что это? — ПТСР — это состояние, при котором... Человек чувствует себя в стрессовой ситуации, в которой пребывал когда-то. В основном оно присутствует у участников военных действий. То есть, — вздох, — событие, которое сильно повлияло на Джи, не отпускает его. Особенностью этого расстройства является то, что оно не только не исчезает со временем, но и становится более выраженным, а также проявляется внезапно на фоне общего благополучия. Фрэнк на секунду задумался. Травмирующее событие в жизни Джи — тот случай с отцом? — Кажется, я знаю, что это за событие. — Да-да, Мистер Могран сообщил, что Джерард рассказал тебе об этом событии. Поэтому я тебя и позвала. — Не понимаю. — Он никому не говорил об этом, кроме тебя. Но дело не в этом. — Фрэнк почувствовал себя особенным, — Ему нужна помощь, от которой он отказывается. Мы хотим и можем положить его в клинику без его согласия, но лучше будет убедить его в этом. Что? — Простите Миссис Уайт, но я не думаю, что Джи нужно в чём-то убеждать. Фрэнк напрягается. — Но как? Он говорил, что ни за что не ляжет в клинику на реабилитацию. Теперь я не понимаю. — Да, вы не понимаете. Потому что он не хочет. — Тогда о чем ты? — Не нужно класть его в больницу, только потому что это легко. Это его право, чёрт возьми. — Фрэнк старается утихомирить самого себя, — Простите. Просто ему не больница нужна, а мать.

***

Джерард лежал с Фрэнком, всё на той же кровати. Они смотрели «Американскую историю ужасов», и, как на зло, выбор пал на «Психбольницу». Сестра Джуд хладнокровно наблюдала за тем, как Лану Уинтерс пытаются лечить шоковой терапией, а Фрэнк в это время старался не отключиться. Джерард шмыгал носом, смотря на всё это. Он положил голову на живот друга, от чего тот чувствовал себя как никогда комфортно. Родители парня ушли где-то в шесть часов утра. Мама Джерарда напомнила сыну о таблетках, рассказала о еде и с грустной миной вышла из дома. Довольно неприятно быть причиной чей-то грусти, но Фрэнк надеется, что она поняла его. Айеро не удалось заманить друга едой из холодильника, поэтому они заказали пиццу в обмен на то, что тот останется у Джи до вечера. Съев два куска, Джерард сказал, что сыт и хочет кофе. Фрэнк неуверенно поглощал остатки пиццы, без стеснения таращась на парня. Как его накормить? А может причиной отсутствия аппетита является «Золофт»? — Какие побочные эффекты у «Золофта»? — спросил Айеро, когда на экране показались титры. — Ммм, — наигранно задумался тот, — Я не знаю. И знать не хочу, но я стал лучше спать. — А аппетит? — Не знаю. Фрэнк, давай не будем это обсуждать? Джерард задумался о завтрашнем дне. О людях, которые захотят сделать что-то плохое. Словно противный паразит, эти мысли растворяют возможность здраво мыслить. А может быть, он как раз таки прав? Может, он не пессимист, а просто прекрасно понимает, что Рассел держит на Фрэнка и Джерарда обиду? Господи, какой же чёртовой ошибкой он себя считает! Разрушил всю школьную идиллию Фрэнка только своим присутствием! Что же останется от парня, который раньше всех приходил в школу, здороваясь с каждым? Что будет с парнем, который так внимателен к людям? — Прости меня. — тихо прошептал Джерард, отводя взгляд. — За что? Ты ничего не сделал. Джерард поднимается, хмуро уставившись на Фрэнка. — Как? Ты не понимаешь? — Джи, что ты несёшь? — Из-за меня у тебя никого нет в школе! Почему ты не понимаешь, Фрэнк? Фрэнк нахмурился, глубоко вздыхая. Опять та же пластинка? — Потому что у меня есть ты?! Не думал об этом? — Джерард опускает голову, — Слишком плохо думаешь о себе, дорогой. Перестал я дружить с тупыми идиотами и что? Не будут же они унижать меня. Черноволосый посмотрел на Фрэнка взглядом, полным разочарования. Словно он сказал какую-то несусветную глупость, которая могла прийти в голову только ничего не понимающему в жизни человеку. Он отворачивается, свесив ноги с постели. — Человек склонен ненавидеть тех, кто был для него ближе остальных. Тех, кому он что-то отдал, не получив ничего взамен. Мы ненавидим своих детей, матерей, отцов, бывших друзей и бывших любовников. А всё почему? Потому что мы чувствуем себя использованными. Потому что нам ничего не дали эти отношения. Не замечали? Потому что мы хотим верить в то, что этот человек — ничтожество. «Да как он посмел уйти из дома? Я посвятила ему половину своей жизни!». В этом вся суть: мы делаем для людей, которых мы любим, всё. Буквально всё, что можем и хотим. Мы все говорим «Это безвозмездно!», «Это от чистого сердца!», «Я не требую отдачи, я люблю её!», но мы так сильно ошибаемся. Люди уходят, забирая у нас частицу души, денег, времени или просто достоинства. Если человек бросит тебя даже спустя неделю, ты скажешь «Зачем я потратила на него это время?!». Как только человек уйдет, как только человек сделает что-то не по-нашему, мы захотим вернуть своё. Растоптать его репутацию, потому что ты своей дружбой вывел его из тени. Уволить с работы, потому что ты взяла его туда только потому что любила. Конечно, мы делаем это на эмоциях. Потому что наши ожидания не оправдались. И Джерард, как никто другой, понимает это. Если бы он сказал «Гарри, Рассел, нам не по пути», вероятно, ничего бы не произошло, потому что они клали друг на друга. Но если он уйдет из дома, если он вновь провинится перед Уайтом — попросите сделать гроб черного цвета, а лучше кремируйте. — Но благодаря своему обаянию, тебя уважала вся старшая школа, Фрэнк. Если бы не Рассел, Гарри и Скотт — никто бы не узнал об этом. Они это понимают. — А как же ты? Тебя-то никто из них не унижал. Как ты можешь быть уверен? — Потому что я ничего не дал им, как и они мне. Они не дружили со мной, потому что хотели быть равны, или наоборот. Мы ничего не делали друг для друга, чтобы что-то получить. Нам было на друг друга похер, понимаешь? И, честно говоря, Фрэнк не хотел в это верить. Рассел хороший парень, он не стал бы кого-то настраивать против него. Гарри бы не позволил, это точно. Да, слова Джерарда звучат довольно правдоподобно, но они применимы не везде. Маловероятно, что в Джи сейчас говорит здравый смысл, а не параноидальное чувство того, что всё будет плохо. Тем не менее. — Да, понимаю. Парень легонько улыбается, стараясь не выдать своего беспокойства за Фрэнка. — Хорошо. Сейчас Джерард лишь надеется, что им не придётся скрывать свою дружбу. Или вообще разорвать эти отношения окончательно. Это чистая правда: держаться вместе всегда легче. Когда у тебя есть друг, или пускай даже знакомый, тебе не так страшно и обидно прогуливать уроки, получать подзатыльники или плохие оценки. Какая разница, если всё, чего ты ждешь, это встречи посреди коридора? Да даже если произойдет что-то по-настоящему плохое, ты можешь поделиться или попросить помощи. Возможно, поэтому Джерарду стоило хотя бы оглядываться на людей в школе, чтобы познакомиться. Вот только есть одно маленькое, хотя скорее большое и жирное НО. А если Фрэнк начнет винить Джерарда во всём? Если он будет понимать, что если бы он не стал его самым лучшим другом на свете, то всё было бы прекрасно? Всё было бы как раньше. Он бы как обычно играл пару матчей с ребятами после школы, сидел с ними в кафетерии и был предметом обсуждения одноклассниц Джерарда. Джерард не может сказать, уверен он во Фрэнке или нет. Он скорее уверен в себе. Ну, ему действительно нечего терять. Тогда и сейчас. Это сложный вопрос, который вертится в голове Уэя не первый день. Наверное, с тех пор, как произошла публичная драка перед школой, он задумался над этим. Но давайте честно, Джерард и не надеялся на дружбу с Фрэнком, потому что всегда был безгранично сильно влюблен в него и этой самой дружбы даже не хотел. Он не думал, не ожидал, что спустя каких-то две недели они будут вместе поедать пиццу, слушать «Pixies» и танцевать дома у Фрэнка Айеро. И он не думал, что будет счастлив в этот момент. Счастье — понятие относительное. Но мы не будет углубляться в него, именно потому что счастье у каждого свое, хорошо? Но вопрос счастья, когда ты находишься в депрессии... Странный. Непонятный. Так вот, многие говорят, что тебе просто нужно отвлечься. Но как, простите, вы себе это представляете? Не думайте о красном цвете. И о чем вы подумали? А ещё многие говорят, что тебе вместо профессиональной помощи стоит просто сходить на вечеринку, встретиться с друзьями или просто развеяться. Но знаете, это так чертовски сложно. Это буквально невозможно. Если ты в депрессии идешь гулять вместе со своими самыми лучшими друзьями, тебе чертовски весело, ты не перестаешь улыбаться и тебе хорошо, то это не конец твоей депрессии. Человек может улыбаться каждый чертов день, но сразу после этого он чувствует... Что ему совсем не хорошо. Словно веселье и адреналин — реакция организма, твоего тела, но никак не искренняя эмоция. Словно ты просто привык улыбаться и хохотать над шутками. — Всё нормально? Фрэнк зашнуровывает кроссовки, внимательно смотря на Уэя, который с абсолютно отсутствующим взглядом стоял с, надо заметить, пустой, чашкой у губ. — А? — Бэ, Джи. Он ставит чашку на стол, заходя в прихожую. — Увидимся завтра возле входа? — спрашивает Фрэнк, затягивая лямку рюкзака. — Да, конечно. — Джи обнимает его, — Пока? — Пока. Фрэнк целует Джерарда в макушку, тут же убегая, со смехом, оставив удивленного Джерарда одного.