«Госпо́дь и Бо́г на́ш, Иису́с Христо́с, благода́тию и щедро́тами Своего́ человеколю́бия да прости́т ти́ ча́до Джеймса вся согрешения твоя. И а́з, недосто́йный иере́й, вла́стию Его́ мне́ да́нною, проща́ю и разреша́ю тя́ от все́х грехо́в твои́х, во И́мя Отца́ и Сы́на, и Свята́го Ду́ха. Ами́нь». Говорил молодой мужчина, лет двадцати от роду, довольно приятной внешности с красивым и чистым голосом.
Я повернулся к парню и легким движением руки окрестил его. Этот человек один из тысячи тех, кого я встречаю каждый свой день. Грешники, грешники, грешники… Приходят замаливать свои грехи, а я помогаю им в этом. Каждый из них ждет своего благословения от Святого Отца. И лишь Бог знает, сколько раз я произношу за день эту молитву после каждой исповеди. Отпускаю им грехи, и сразу забываю про них. — Счасливого пути, Джеймс. Бог с тобой, брат мой. Прощай… — слабым голосом проговорил я, провожая своего последнего посетителя. Все, наконец-то полночь, можно побыть наедине с самим собой, в полнейшем одиночестве. Я опустил взгляд на свой серебряный крест и повертел его в руке. Крест — показатель того, кто я есть на самом деле, какой я человек. Он отягощает и успокаивает меня одновременно. На деле, я лишь католический священник, который нужен даже не Богу, а людям, которые безудержно в него верят. Я вытянул из своего римского воротника белую полоску и откинул ее на соседний стол. Опустившись на выдвинутый стул, я провел рукой по своим коротким темным волосам и растрепал их. Не очень уж мне нравилась эта прилизанная прическа священника, которую я обязан носить. Единственное, что меня не тяготило в моем наряде, это длинная черная сутана, католическое одеяние священника. Колоратка же обычно меня смущает, но, признаюсь, вместе они смотрятся прекрасно. Именно таким меня привыкли видеть, и не буду спорить с тем, что это красиво. Я вытащил из своего кармана маленькую книжечку, в ней было написано множество молитв, есть даже ключевые моменты из Библии. Я пролистал пару страниц и внезапно почувствовал на своей спине чей-то отягощающий взгляд. Мне ничего не оставалось, кроме как повернуться и взглянуть на того, кто нарушил мой покой. У входа стояла темная человеческая фигура, я пригляделся и понял, что она женская. — Чем могу Вам помочь, сестра? — с легкой улыбкой на лице проговорил я. — Святой Отец… Уильям, прошу, помогите. Избавьте от нечисти, которая зародилась в моей дочери. Вы — последняя наша надежда! — женский голос дрогнул и послышались сдавленные рыдания. Я вновь взял колоратку и вставил ее в воротник. Тяжело вздохнув, встал и вернул книжонку обратно в складки своей одежды. — Я могу помочь, конечно, я должен. Только… пожалуйста, скажите мне, что случилось. И пойдемте. — Уильям, она… она… — женщина давилась в своих рыданиях и, казалось бы, не могла произнести и слова. Но внезапно она резко посмотрела в его карие глаза и на одном дыхании выпалила. — Она одержима Дьяволом и каждую ночь… он приходит. С этим невозможно справиться. Глаза моей дочери наполняются кровью, она безудержно кричит и принимает странные позы… страшные позы. Она обладает неимоверной силой… В эту секунду мне стало очень жаль эту женщину. — Довольно, — я подошел к ней и обнял. — Пойдемте посмотрим на вашу дочь. И я уверен, что все будет хорошо. Мы вышли на улицу, которую освещал лишь слабый лунный свет.***
Я слышал, как тяжело дышит и всхлипывает женщина: как только мы вышли на улицу, ее вновь прорвало на безудержные рыдания. Но на этот раз я не стал ее успокаивать, глубоко вздохнув, я обернулся и посмотрел на собор. При лунном свете он выглядел загадочно и устрашающе. Словно огромное дерево, тянущиеся своими ветками прямо к небу, но никак не достигающее его. Меня всегда воодушевляло это зрелище… Я любил рассматривать витражи… Именно их переливы всегда радовали меня по утрам после долгих бессонных ночей, проведённых в полном одиночестве. Я любил подходить к кресту и рассматривать на нем Христа. Я смотрел на эти ручейки крови, которые стекали с его рук и ног. Вглядываться в его лицо и пытался понять смысл его поступка. Ко мне всегда подходил старый священник и вставал рядом, он изучал мою фигуру своими полуслепыми голубыми глазами. Кажется, видел во мне преемника… А ведь так и случилось, недолго ему тогда оставалось… — Уильям, мы теряем время, — раздался раздраженный голос. — Моя дочь страдает, а мы стоим на одном месте! Я вздрогнул и перевел взгляд на свою спутницу. Только сейчас я вспомнил про одержимую девушку… Странно, как быстро я отвлекаюсь от чего-то, казалось бы, очень значимого. — Ах да, простите. Пойдемте… — я слабо улыбнулся и пошел вслед за женщиной. Мы довольно долго шли по узким извилистым улочкам, кажется, заняло это минут двадцать. Я настолько сильно устал после своего рабочего дня, что с трудом держался на ногах. Наконец мы подошли к какому-то убогому деревянному домику, который уже давно намеревался развалиться. Женщина быстрым движением отворила скрипучую дверь и стала подниматься по извилистой лестнице на второй этаж. Мне ничего не оставалось, кроме как проследовать за ней. — За этой дверью находится моя дочь… — женщина указала своим кривым пальцем на очередную дверь. — Проходите. Я потянулся к ручке двери и на секунду замер, внезапно на меня нахлынула волна страха. Ведь я никогда ранее не видел одержимых людей, а сейчас осмелился прийти и излечить какую-то девушку. И никогда даже не видел экзорциста… кажется, они не выглядят так, как я. — Уильям! — заорала на меня женщина. — Помогите же мне наконец! Я схватился за ручку и отворил ее. И в ту же секунду отстранился назад, врезавшись спиной в стену. Все это время прямо за дверью стояла молодая девушка, смотря на нее прямо в упор. И как только я открыл дверь, раздался душераздирающий крик. Моя дрожащая рука механически потянулась за молитвенником. При попытке вытащить его, он чуть не вывалился из моих рук, но каким-то чудом я сумел удержать его. Я открыл страницу, которую когда-то специально выделил, меня тогда заинтересовал заголовок «Молитва над обуреваемыми от злых духов». Мой голос дрогнул, когда я пытался прочитать хоть слово, но я пересилил себя. — Да бежат именем Твоим святым, и единороднаго твоего Сына, и животворящаго твоего Духа, от создания рук Твоею, — я перевел взгляд на девушку. Она зашипела и резко выгнулась назад, принимая позу мостика, быстрыми движениями она метнулась вглубь своей комнаты. Я выдохнул, казалось бы, прощаясь с жизнью, и пошел вслед за ней. — Да очищен быв от всякаго искушения диавольскаго, преподобне, и праведно, и благочестно поживает, сподобляем пречистых тайн единороднаго Сына Твоего и Бога нашего: с Ним же благословен еси, и препрославен, с Пресвятым, и Благим, и Животворящим Ти Духом, ныне и присно, и во веки веком… Девушка вновь заорала, будто бы я ошпарил ее кипятком. Я понял, что она ослабевает, видел, как она беззащитно опускается на колени и скручивается, пытаясь защититься и спрятаться от меня. Я подошел еще ближе и присел рядом с ней. Она показалась мне беззащитной и на секунду я почувствовал к ней жалость. Девушка подняла голову и устремила взгляд своих красных глаз на меня. — Мы еще встретимся… Когда я стану сильнее… Я убью тебя, — сказала она грубым отвратительным голосом, при этом расплываясь в улыбке. Я прикоснулся к ее миловидному лицу и наконец сказал последнее слово в своей молитве. Ко мне пришло понимание того, что девушка сейчас видит лицо перепуганного до смерти парня, но решил больше не думать об этом. — Аминь… — я погладил ее черные локоны и нервно улыбнулся. Девушка полностью ослабла и уронила свою голову мне на колени. Я закрыл свою книжку и повернулся назад, чтобы взглянуть на ее мать. Она стояла, прикрывая рот рукой и тряслась. Я поднял девушку на руки и положил ее бесчувственное тело на кровать. — Теперь я пойду… Если Вы не против. — с очередной нервной улыбкой обратился я к женщине. — Прощайте, Уильям. И спасибо Вам за все. Я не помню каким образом добрался до собора. Но очухался я уже на следующий день, лежащий прямо на холодном каменном полу своего второго дома.***
Я проснулся от того, что почувствовал жуткий холод, спать на каменном полу было не самой лучшей моей идеей. Было еще достаточно темно, в такое время еще не приходят посетители. — Как хорошо, что мне не взбрело в голову поспать подольше… Какой был бы шок у первого человека, который увидел бы меня лежащим вот так вот, — сказал я сам себе и иронично ухмыльнулся. — Было бы смешно… Вся «карьера» насмарку. Я отряхнулся от пыли, которая пристала ко мне еще во время моего обряда по изгнанию демона. — Собственно, теперь я готов, — я подошел к исповедальне и присел в ожидании первых посетителей. Уже совсем скоро я услышал чьи-то тихие и неуверенные шаги. Почти каждый человек, который заходит сюда самым первым, ведет себя подобным образом. Я приготовился к встрече с незнакомцем, выдохнул и вынул из кармана свою книжицу. — Здравствуйте, я хотела бы поговорить… — неуверенно произнесла молодая девушка, присаживаясь на свое место. — Да, я готов выслушать Вас, сестра, — я улыбнулся и поднял свой взгляд на решётку, которая отгораживала от меня посетительницу. И в это же мгновение передо мной пронеслись быстрые видения со вчерашнего дня. Я увидел перед собой ту самую молодую девушку, которой сумел помочь. — Уильям, моя мать все мне про вас рассказала. Я не помню ничего, что происходило в последнее время, и не помню того, что вы со мной делали. Но… Мне хотелось бы поблагодарить Вас, моя мать, кажется, слишком холодно с вами обошлась… если учитывать все то, что Вы сделали для нашей семьи, — девушка подняла свои заплаканные глаза на решётку и устремила на меня свой взгляд. — Я хотела бы передать вам кое-что, в знак моей благодарности. Мы можем выйти в зал и поговорить там? — Да, конечно. Как Вам будет угодно, — я в очередной раз улыбнулся и вышел из исповедальни вслед за девушкой. Она же уже стояла в зале и с интересом рассматривала мою фигуру. В ее руках лежал маленький белый сверток. Девушка дрожащими руками протянула его мне. Я, в свою очередь, вновь рассмотрел ее. На этот раз она абсолютно не пугала меня, даже наоборот, казалась очень милой девушкой. Ее черные кудри сейчас не выглядели столь запутанными и растрепанными, а глаза и вовсе потеряли свой красный оттенок, преобразившись в светло-голубой. Черты ее лица были столь правильными, что она понравилась бы любому. Про таких девушек обычно говорят «неописуемо красива». Я протянул к ней свою руку и на несколько секунд успокоил ее дрожь, забирая белый сверток. — Большое Вам спасибо, Уильям. Я, наверное, пойду. Моей матери нужна помощь… — девушка стала медленно двигаться ближе к выходу. — Постойте, скажите хоть ваше имя, — в попытке остановить ее произнес я. — Мэри, — успела сказать мне девушка и сразу выбежала из храма. — Странная ты, Мэри, — тихо произнес я, и стал разворачивать сверток. На моей руке лежало несколько штук овсяного печенья, которое явно было собственного приготовления. Для меня уже как несколько лет никто не готовил, это оказалось довольно приятным подарком. Я завернул печенье обратно в сверток и сложил в карман, планируя перекусить ближе к вечеру. Народу в храме становилось все больше и больше. К исповедальне нарастали очереди, а в самом храме царил гул из-за постоянных разговоров посетителей. Очередной рабочий день, который отнял у меня много сил и энергии. Странно, все эти люди приходят сюда отдыхать, а я живу тут и работаю. Они жертвуют деньги, и я забираю оттуда мелкие гроши. Но, тем не менее, я все еще здесь. И все они тоже.***
Приближалась полночь, солнечный свет больше не пробивался через цветные витражи, тьма все нарастала. Посетители уже давно покинули собор, оставив после себя лишь тусклый свет множества свечей. Но мне нужно было потушить даже эти слабые огоньки. Я пошел задувать все свечи и убирать их вместе с лишним воском. И вот, наконец, остался последний огонек, я остановился и долго не решался его заглушить. Но мне не пришлось принимать каких-либо действий, чтобы уничтожить последний огонек света в зале, он потух самостоятельно. Я вздохнул и скинул последнюю свечу в мешок. И именно в этот момент раздался громкий стук в дверь, который эхом пронесся по всей церкви. Я резко развернулся и увидел в дверном проеме какую-то фигуру. — Здравствуйте… Что на этот раз стряслось? — произнес я усталым голосом. — Уильям, мне срочно нужна ваша помощь, — послышался взволнованный голос уже далеко не молодой женщины. — Я слышала, что вы изгоняете демонов. Мой внук… я думаю, что в нем сидит что-то подобное. Помогите мне! Вы должны спасти его! Только Бог сможет его спасти! А Вы — посредник Бога. — Ну начинается… и где только ее манеры и хороший тон? Должен я… ночью я вообще ничего не должен… — очень тихо произнес я, обращаясь лишь к себе самому, понимая, что старуха уже наполовину глуха. А после уже громче ответил старухе. — Да, конечно, я помогу. Пойдемте. Старушка развернулась и вышла из церкви. Я расторопно стал шарить по карманам, пытаясь найти свою книгу. Наконец я ощутил ее в правом кармане и тут же вспомнил про печенье, которое лежало рядом. — Ах да, Мэри. Я же так и не попробовал это угощение. Ну да ладно… — я вздохнул и направился к выходу. Но не успел я и выйти, как раздался громкий крик старухи. — Где тебя носит, Уильям?! Нужно спешить, а ты так нас задерживаешь! — Все не переставала ворчать женщина. — Да вот он я. Всего на несколько секунд задержался. Как же я без книги пойду демона изгонять? — произнес я, но меня уже никто не слушал. Женщина быстрым шагом стала двигаться в каком-то направлении. Даже и поверить трудно в то, что у старушки может быть такая скорость. Мне ничего не оставалось, кроме как устремиться за ней. — Эта женщина точно уверена в том, что демоны не в ней, а в ее внуке? — раздраженно вопрошал я в пустоту. Наконец пожилая дама решила остановиться и войти в какой-то очередной дом. Я зашел вслед за ней. На этот раз никаких лестниц не было, лишь коридор и небольшая комната, в которой трудно было даже развернуться. Я сразу обратил внимание на болотного цвета диван, на котором лежал исхудавший и бледный мальчик. И сразу все понял. — Вот видите, Уильям! Он лежит так уже несколько недель, почти не ест. Демон засел где-то глубоко внутри него, — закудахтала старуха, наконец обращаясь ко мне. — Вы должны… И тут меня прорвало, и я решил высказать ей все, что думаю по этому поводу. — Первое. Я вам ничего не должен. Вы пришли ко мне ночью, когда даже последняя свеча потухла. Я работал весь день, ночь — это единственное время, когда я могу отдохнуть. Но когда меня просят помочь, я не могу отказать. Но вы ведете себя по-хамски! — я впервые почувствовал такую сильную злость на человека. — Да что ты себе позволяешь! Молодой оборванец! Как ты смеешь так говорить с женщиной?! — начала было старуха. — Не перебивай меня, старуха. Потом. Посмотри на этого бедного ребенка! До чего его довела твоя безмерная глупость, старая карга? Он болен! Тяжело болен, возможно, даже смертельно. Мальчику лишь шесть лет, а он уже измучен этой дрянной жизнью! Из-за тебя, — я со всей силы ударил кулаком по стене. И ещё сильнее повысил голос, срываясь на крик. — Он болен, а ты идешь к священнику, когда нужен лекарь. Я бессилен! Не смогу я тут помочь. И ему никто уже не поможет! Взгляни на этого мальчика! Открой свои слепые глаза! Я также перевел взгляд на мальчишку. Его белокурая голова лишь немного выглядывала из-под пухового одеяла, а голубые глаза со страхом и непониманием были устремлены на меня. Его лицо настолько исхудало, что я мог видеть его острые скулы, провалившиеся щеки и глаза, эти маленькие синие губы… Я вздохнул и подошел к нему. Протянул руку к его лбу и тотчас же почувствовал сильнейший жар. — Не бойся, — обратился я к мальчику. — Я ничего плохого тебе не сделаю. Как тебя зовут? — Не отвечай ему! — взвизгнула старуха. — Этот отвратительный человек сейчас уйдёт из этого дома и никогда больше не сунет сюда свой подлый нос! Я позабочусь, чтобы тебя выгнали из собора! В этом месте должны быть только адекватные люди, готовые помочь бедному ребёнку! — Майкл, — с трудом произнес мальчик, ослушавшись приказа бабушки. Я потянулся к своему правому карману, но как только нащупал книгу, понял, что от этого ему станет только хуже. Вытащил же я сверток с печеньем, который мне отдала Мэри. — Это для тебя, Майкл. Это большее, что я могу сделать. Прости… — я положил сверток рядом с ним и вновь встал. — Я хотел бы помочь тебе… Очень бы хотел, сделал бы все возможное, но я не Бог. Не могу творить чудеса… Мой голос дрогнул и ушёл на нет. Я почувствовал горечь и слабость. Понял, что я также слаб, как и этот мальчишка, и все вокруг тоже. Осознал, что смерть дышит ему в лицо и даже не намерена отходить от него. Ощутил эту безнадежность и пал духом. Поворачиваясь к старухе, я ощутил на себе ее испепеляющий взгляд. Если завтра весь город будет говорить о том, что священник черствый и эгоистичный урод или посланник Дьявола, то я буду знать кого за это поблагодарить. — И позовите наконец врача, а не экзорциста! В нем не демоны, а какая-нибудь запоздалая лихорадка. Он весь горит! — напоследок сказал я и вышел из этого дома. Когда я вернулся, было уже почти три часа ночи. Совсем скоро придут новые грешники, а с ними и рассвет.***
Очередной день подошел к концу. Из самого необычного я смог отметить только одного мужчину, который пришел на исповедь, и с величайшим оживлением рассказывал про то, как не помог какому-то лежащиму на дороге человеку… он посчитал этот проступок ужасным грехом, рассказал мне о том, на какой круг ада попадет и как будет мучиться. А после со слезами на глазах и с дрожью в голосе рассказывал про рай, в который ему никак уже не суждено было попасть. Я с трудом выслушал его исповедь, которая длилась порядка тридцати минут. И наконец этот человек ушел, а на смену ему пришла молодая девушка, которая с рыданиями и дрожью в голосе рассказывала мне про свой выкидыш и проклятие лежащее на ней. Честно сказать, я устал от своей работы… И сейчас я начал сомневаться в том, верующий ли я на самом деле или нет. Эта работа была единственной моей возможностью выжить, но она не доставляла мне величайшего удовольствия, скорее раздражала. Наконец-то время приема окончилось и мне оставалось лишь пройти и потушить все свечи, погружаясь во мрак ночи. На это у меня не ушло много времени, но я снова остановился у последней свечи. Всегда было трудно гасить именно ее. Меня охватывало чувство одиночества только тогда, когда тух последний огонек. Я всегда заглушал его, но именно сегодня я решил этого не делать. И теперь я стоял во мраке, охватываемый черной пеленой, но с маленьким огоньком в своей руке. И даже с ним я ощущал себя самым ненужным в мире человеком. А ведь правда, я никому и никогда не был дорог. С этой мыслью я подошел к столу и присел за него. В очередной раз я достал свою книжечку и открыл хаотичную страницу. Передо мной, освещенный слабым огоньком возник заголовок: " МОЛИТВA ПРОТИВ ДЬЯВОЛА». — А это может мне понадобиться… — я со вздохом согнул книгу так, что переплет с хрустом разломился, поделив книгу на две части, теперь я с легкостью мог открыть именно эту страницу. Но читать я ее не стал, слишком ослаб для этого, мне очень хотелось спать. Я положил голову на книгу и сразу же провалился в сон. Мне привиделось, что я стоял посреди церкви, обернувшись лицом к кресту, на котором был распят Иисус. Я видел, как из его ран стекает кровь, постепенно образуя под ним огромную красную лужу. И вдруг Иисус поднимает свою ранее склоненную голову на меня и смотрит прямо в мои глаза. Он улыбается мне, а после устремляет свой взгляд за мою спину. Потом вновь пронзает меня взглядом и кричит нечеловеческим и, казалось бы, дьявольским голосом: «ОБЕРНИСЬ». Я вздрагиваю и просыпаюсь, поднимаю свой взгляд и вижу этот крест из сна, на который я привык смотреть с самого начала своей работы. Ничего необычного я не заметил, это определенно меня порадовало и я выдохнул. И тут, в абсолютной тишине, я услышал тот же голос, который приказал: «ДЕЛАЙ, ЧТО ТЕБЕ ГОВОРЯТ». Я резко развернулся, но ничего не заметил, а после стал вглядываться к самый темный угол церкви. И именно там я увидел что-то похожее на фигуру человека. — Что Вам нужно? — с явным беспокойством и раздражением в голосе произнес я, поднимаясь и выходя на середину зала. Мне показалось, что именно сегодня я вышвырну любого просящего о помощи человека, и пусть в следующий раз они не заявляются ко мне под покровом ночи. Незнакомец продолжал молчать, я слышал лишь какой-то необычный шелест, будто бы какая-то птица взмахнула своими крыльями, в попытке прочистить свои перья, и тут же сложила их обратно. И тут послышались медленные шаги, сопровождаемые этим же шелестом. Но фигура все еще находилась в тени, совершенно обдуманно не вступая на единственный участок слабого света, который исходил от Луны и пытался пробиться сквозь витражные стекла. — Что тебе надо? — более грубо повторил я, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. Послышались новые шаги, я же в свою очередь наоборот стал отходить. Незнакомец наконец подошел к тому участку, который был слабо освещен. И именно в этот момент я обомлел и в страхе отшатнулся. В нескольких шагах от меня стояла черная, словно смоль, фигура, которая одним резким движением расправила свои широкие крылья, которые можно было бы сравнить разве что с ангельскими, только это явно было что-то иное. И тут мне в голову пришла быстрая мысль, которая промелькнула перед моими глазами адским пламенем «падший ангел». Я попытался вглядеться в его лицо, но оно было полностью скрыто за черной мантией, все что мне удалось разглядеть, это всего лишь одна светлая прядь. — Ты умен не по годам, священник, — послышался тот же голос, только уже без крика. Я медленным движением опустил свою руку в карман, но мое сердце чуть ли не выскочило из груди от того страха, который я испытал. Книги не было. Я хотел было повернуться, чтобы взглянуть на стол, но голос вновь привлек мое внимание. — Ты же это потерял? — в его руке лежал молитвенник, который он уже намеревался раскрыть. — Хммм, как интересно, ты так старательно надломил ее на этой странице… будто бы надеялся, что ОНА спасет твою жизнь. Он провел своими белыми тощими пальцами по листу бумаги и с ожесточением смял его. — Тебе оно не пригодится, — он легким движением руки выбросил книгу в противоположную от меня сторону. В этот момент меня пронзил неимоверный ужас, я попытался отойти еще дальше, но врезался в угол своего стола. — Ты спрашивал меня, зачем я здесь? Что мне нужно? — вновь заговорил рычащий голос. — ТВОЯ СМЕРТЬ, за ней я пришел.***
И только сейчас все мои предыдущие сомнения развеялись. Теперь я точно понял, что это вовсе не шутка каких-нибудь подростков, что передо мной находится нечто и оно с легкостью сможет отнять мою жизнь. В моей голове крутился лишь один вопрос «Как он проник в церковь? Место, казалось бы, самое защищенное. И даже оно не осталось незамеченным». Наконец я осмелился спросить об этом у самого существа, но слова будто бы застряли у меня в горле, пытаясь вылететь на свободу. Я осознал, что страх одолевает меня. Но все же я смог выдавить из себя одно лишь слово. — Как? — и тут же замолчал, пытаясь отстраниться. — Никакая церковь Дьяволу не преграда… — фигура медленным шелестящим шагом приближалась ко мне. Между нами оставалось уже каких-то жалких полметра. — А теперь, когда все самые глупые вопросы закончились, я, пожалуй, начну. Последнее, что я увидел, это легкое движение руки Дьявола, после которого наступила темнота. Это было самое странное ощущение из всех, которые я когда-либо испытывал. Я не мог ни видеть, ни шевелиться, но я чувствовал каждый сантиметр своего тела, казалось бы, в несколько раз сильнее обычного. Понял, что падаю и ударяюсь об каменный пол, который пронзает меня своим ледяным приветствием. Потом резкий рывок вперед, туда, где возвышался крест. А после кисти моих рук и ступни пронзила адская боль, будто бы вонзились гвозди шириною в пять сантиметров. Я хотел было закричать, но смог сдержать свой порыв и подавить его глубоко внутри. Теперь мне стало ясно что он намеревался сделать… «Зеркало», — прозвучало где-то в моей голове, так отдаленно и тихо. Но после я стал слышать это слово со всех сторон, оно окружило меня, оно становилось громче, его произносили разными голосами, я сходил с ума. — Да, ты прав, священник, — где-то прозвучал Его голос. Он был также далек, как и сама реальность, которая скрылась за пеленой адской боли. — Это ЗЕРКАЛО. Его слово раздалось самым громким криком в моей голове, от которого я чуть не потерял сознание, но внезапно прозвучал новый щелчок. Теперь я вновь мог Его видеть. — А сейчас самое интересное, самое жаркое, вот сейчас ты наконец-то закричишь, — Он захохотал и опустился прямо рядом со мной на колени. Его рука дотронулась до моей груди адским пламенем. Я ощутил будто все иглы мира сейчас сошлись на левой части моей груди, я чувствовал пожар, который с ужасающей мощью разгорался у меня внутри, я слышал треск собственных костей. Крик адской боли вырвался из моей груди, мой последний крик. Это был конец, больше не было ни боли, ни страданий, я наконец-то больше не страдал. Дьявол достал его сердце и улыбнулся своей сладкой победе. Оставалось лишь самое простое, закончить все красиво. Он положил сердце на середину груди священника и ухмыльнулся. Осталось лишь аккуратно сложить вокруг него его руки с дырявыми кровавыми подтеками, и дело окончено. Правую руку он уложил поверх сердца, а левую так, будто бы она его придерживала снизу. — Прекрасно… — он встал и несколько секунд восхищался своим шедевром. Руки его были полностью покрыты кровью, такой же противной и жалкой, как и ее хозяин. Он подошел к стене и начал писать, быстро перемещаясь от одного края к другому, оставляя на каждой из стен лишь некоторые из предложений связного текста.«Я обещал. Я сдержал слово. Он побит. Он уничтожен. Он сломлен. Он МЕРТВ. Он помогал вам, но никто не смог помочь ему. Он тратил на вас жизнь, а вы не потратили на него и минуты. Он мертв, а вы живы. Теперь двери этого бесконечно доброго сердца навсегда для вас закрыты. Больше некому читать молитвы. Взгляните на это большое спаленное сердце. Узрите мой лик. Узнайте мой почерк. Теперь все ваши грехи принадлежат лишь мне. Поклоняйтесь мне. Любите меня. Верьте в меня. Я вас не покину. И его душу я тоже забираю с собой. И никакой Бог ему не помог. И вам тоже не поможет. Любите, верьте, молитесь лишь мне. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана. Сатана…»
Он закончил свою заповедь, теперь последний штрих в этой прекрасной картине был завершен. Сейчас он мог быть свободен, он мог… уходить. Через несколько минут после завершения двери церкви вновь открылись. Но на этот раз на порог вступил вовсе не темный крылатый силуэт, а женская фигура. Это была Мэри. Она с невероятной легкостью перепрыгивала через оставленные лужи крови, словно играла в какую-то незамысловатую игру. И наконец она приблизилась к Уильяму, или тому, что от него осталось. Девушка легко улыбнулась и присела рядом с ним, словно вид таких картин был для нее совершенно привычен. Она легким движением руки прошлась по левому боку, задевая обломки ребер, которые были разбиты на мелкие щепки. Собрав достаточно крови, она прикоснулась своими пальцами к его губам, оставляя за собой кровавый след. Мэри с легким и милым смешком взглянула в широко раскрытые от ужаса глаза Уильяма. А после припала своими горячими губами к его почти охладевшим. Поднявшись, она сглотнула его кровь, а остатки вытерла подолом своего яркого платья. — А ведь я говорила, что рано или поздно мы убьем тебя. А ты не поверил. Но все же, ты мне понравился… — она встала и отошла от тела, смотря на всю картину издалека. Она видела фигуру Иисуса, которая плавно перетекала в силуэт Уильяма, словно… Отражение в зеркале. Но немного измененное, из-за сердца. Сердца, которое так она и не заполучила. Она хмыкнула и сказала свои последние для него слова, закрывая дверь церкви. — Мне не жаль… На утро раздался оглушающий крик какой-то старухи, которая самой первой решила посетить церковь в этот яркий день. На него сбежались совершенно все, но очень жутко было осознавать, что тело Уильяма пугало их намного меньше устрашающих надписей. Удивительно, как быстро забываются все добрые поступки, совершенные во благо тебя кем-то, кто нужен лишь для собственной выгоды. Тем, кто старался дать все, не принимая ничего взамен. Тем, кто потерял себя, пытаясь спасти других. Лишь через несколько дней была найдена смятая книжечка, надломленная на странице с заголовком «МОЛИТВA ПРОТИВ ДЬЯВОЛА», которую все же удалось прочесть, но не тому, кому следовало бы.Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения. Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви. Но даждь мне, Господи, день и ночь плачь и слезы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего. Аминь.