Октябрина

В одинокую башню с трудом проникает свет. Кровать с полупрозрачным белым балдахином, одиноко свисающим на правую сторону, аккуратно заправлена, на полу расстелен тяжелый красный ковер. Посередине вышита лиловая роза, так неприятно бросающаяся в глаза из-за цвета основных ниток. По краям цветка расположились большие зеленые заросли, над которыми с правой стороны светит солнце, а с левой - луна. Ковер массивный, теплый. Если сесть на розу и поднять голову вверх, взору откроется разрисованный холодный камень. Он покрыт звездами, древними сказаниями, рисунками корон и ужасных котов. Храбрые разноперые фазаны в тонких кольчужных одеяниях нападают на одного трусливого огромного рыжего кота, прижавшегося к земле и отчаянно занесшего лапу в желании ударить нападающих. Его взор направлен куда-то вниз, на землю, словно страшный враг боится поднять глаза на своих несостоявшихся жертв, не хочет видеть свое испуганное отражение в их черных и пустых глазах. Фазанов несколько, каждый из них держит в одном из крыльев по тонкому и легкому мечу, а на головах свисает платком кольчуга, закрепляясь на изящной шее, чтобы не упасть. На тонких лапках видны серебряные перстни с длинными шипами, чтобы, взлетев, можно было атаковать противника в лоб, лишая зрения и львиной доли его ориентировки в пространстве. За дубовым столом у прикрытого окна сидит фазаниха. Стол низкий, как и сама башня, но принцесса может забраться на небольшую лесенку, процокать облаченными в золото когтями по дереву и распахнуть деревянные дверцы настежь, чтобы в комнату проник свежий воздух, прогоняя могильную сырость и неприятный терпкий запах благовоний, которыми придворный лекарь так щедро приправил горящие свечи. По его словам, они должны были вернуть блеск алым перьям будущей правительницы. Но птица понимала, что никакие травы и мази уже не помогут восстановить прежний насыщенный цвет крови на её оперении. - Почему ты так жесток ко мне, брат? - в полной тишине раздается тонкий голосок, сравнимый с перезвоном колокольчиков во время службы в церкви. Даже ощущается жар от свечей и слышится мягкий баритон священнослужителя. - Я недостаточно хороша для тебя? Молю, скажи мне, какую меня ты хотел бы видеть рядом? Я знаю, что иностранка охмурила тебя своим взглядом и сладострастными речами, но молю тебя, брат, не ведись на её ложь! Ты потакаешь всем её желаниям... Я люблю тебя, брат, я хочу быть рядом с тобой! Ответь же мне... Но ты молчишь... Я знаю, что у нас одна кровь, но для любви это не преграда! Мой дорогой брат! Мое сердце разрывается на части, когда я вижу эту ведьму рядом с тобой, когда я слышу, как ласково ты что-то шепчешь ей на ухо, когда чувствую, как ты отстраняешься от меня, отдавая предпочтение ей! Услышь же меня! Полюби меня, дорогой брат... - она замолкает, грустно всхлипывая и утирая краем шелкового платья клюв. Дверь открылась с неприятным скрипом. Принцесса вздрогнула, в ту же секунду приняв должный королевский вид - равнодушное лицо, по-королевски опущенный клюв, вздернутые вверх, но почти не выделяющиеся брови и пронзительный взгляд черных глаз. Перья слегка взлохматились на шее - их бледный розоватый цвет напоминал цветущие сливы в королевском саду, который когда-то благоухал, но сейчас совсем завял и засох. Ходить по нему уже не вызывало той приятной неги во всем теле, скорее наоборот, давало понять, что все существующее движется к своему концу. - Приветствую, принцесса, - голос, напоминающий переслащенный мед, который развели в воде и вылили в тесто, чтобы придать ему вкуса, врезался клинком в уши фазанихи. Та, нахмурившись, отступила назад, исподлобья глядя на избранницу брата. Ирэн ухмыльнулась. Медленно шагнув вперед, она вышла на свет. Было понятно, почему наследник престола выбрал её - изящное черное оперение, почти походившее на платье, красиво торчащие сверху несколько перьев создавали иллюзию существующей короны, а тонкие лапки были закованы в серебряные кольца, почти сравнимые с оружием рыцарей, только без клинка. Ирэн медленно моргнула, словно пытаясь этим жестом доказать свое превосходство. - Пока мой благоверный спит, я решила познакомиться с невесткой. Ведь ты не против, Октябрина? - ...Как я могу отказать своей золовке, Ирэн? Конечно, присаживайся на кровать, поговорим. Формально или же ты предпочла бы свободные разговоры, отставив все должности и возможности? - Октябрина поежилась, чувствуя отталкивающий холод в словах будущей родственницы. Так неприятно это осознавать, что твой любимый фазан отвергает тебя, попросту не замечая твоих чувств и самых благих намерений, а себе в жены выбирает стерву, которой, скорее всего, кроме трона и власти ничего не надо. Принцесса догадывалась об истинных намерениях будущей золовки, поэтому всегда была начеку, следила за каждым её шагом и искала момент, когда можно будет показать брату, что его избранница ужасна и отвратительна, что хорошего в ней только внешность, да и рядом есть вариант куда лучше и роднее - младшая сестра, которая ночами плачет из-за неразделенной любви. Персий просто не видит всех прелестей жизни с ней. Кто знает его лучше, чем родственница? Кто лучше поможет, чем родственница? Кто роднее, чем родственница? Никто. Октябрина держала это за преимущество, что она всегда будет ближе к принцу, чем все остальные птицы. Всегда будет знать о нем больше, чем простолюдины, графы и бароны. Ирэн криво изогнула клюв в ухмылке: - Я буквально на несколько минут. Без формальностей, оставим их. Начнем, пожалуй? Я замечаю твои взгляды на Персия. Замечаю, насколько сильно ты меняешься рядом с ним, насколько сильно ненавидишь мое присутствие. Ты ревнуешь, ведь так? Глупо так плохо скрывать чувства, если только ты не хочешь получить ответ на них. Персий знает о них, мы все обсудили вместе в нашей спальне. Ему так надоели твои вечные ухаживания. Ты для него лишь сестра, пойми. Он подумывал выдать тебя за короля соседней страны, чтобы ты ушла из его жизни. Ты так раздражаешь Персия, Октябрина. Он нервничает рядом с тобой, жмется ко мне, чтобы избавиться от твоего внимания. Мне это явно не нравится. Наша помолвка состоится через неделю, если он еще не сказал. Тогда я официально вступлю на престол, и мы станем новыми Королем и Королевой. Никто не будет заботиться о твоих чувствах, дорогая невестка. В наше время чувства не весят ни грамма. Не убивайся этой глупой любовью, она завянет и утихнет боль в сердце. Но все-таки... Уйди из нашей жизни. Думаешь, Персий посмотрит на такую замарашку, как ты? Ты думаешь, он решит бросить меня, идеальную меня, для того чтобы очернить кровь с родной сестрой? Не-ет. Ты плохо знаешь моего жениха, милая. Ах, Октябрина-Октябрина. Ты еще так молода и наивна. Не стоит тебе вдаваться в эти подробности. Он ненавидит тебя, - последнее предложение будущая королева буквально прошипела на ухо принцессе, максимально наклонившись и вжав её в холодную стену. Бросив безучастный взгляд на слезящиеся от разбитого сердца глаза, Ирэн быстрым шагом вышла из башни, с силой захлопнув дверь за собой. Лгать иногда бывает так приятно. Октябрина, тяжело дыша, сползла по стене вниз. Крылья колотила мелкая дрожь, в ушах слышался пронзительный и неприятный свист, а все пространство заполонили цветные мошки. Жжение в уголках глаз невозможно было стерпеть. По перьям прокатилась первая соленая слеза, задержавшись на щеке и капнув вниз на пол. Затем вторая, третья, четвертая... Принцесса рыдала навзрыд, судорожно сжимая крыльями подол платья и смотря в пустоту. Сердце ужасно болело, было до невозможности больно полностью вдохнуть. Голова была пуста - только черная боль, пожирающая все мысли без остатка. Октябрина всхлипнула, поднимаясь с пола. Она постояла в одном положении пару секунд, а затем резко рванула к столу. Крылья не слушались её - открыть выдвижной ящичек было очень сложно. Это казалось диким испытанием воли и силы, которых у фазанихи уже не оставалось. Когда это получилось, птица посмотрела на острый короткий клинок. Его ручка обвивалась серой лозой, но ничем особым он не отличался. - Брат, ты... Как ты мог... Просто бросить... Меня... Выбрать её... Я... Я не могу так жить! - принцесса зарыдала, поднимая крыльями клинок вверх, а затем резко пронзая болящее сердце. В тишине раздался тихий вскрик, переросший в хрипоту. Удар дикой болью отдался в теле, но чувство продолжалось лишь пару секунд, пожирая жизнь целиком. Затем мысли, чувства и ощущения поглотила тьма. Не у всех историй счастливый конец.