Кот в лакированных сапогах

За несколько лет работы я мог бы почти привыкнуть к многочисленным выходкам своего босса. Мне бы не казались странными его постоянные «дорогуши», постоянные замечания по любому, даже самому незначительному поводу и хитрому блеску… сначала на панелях, а потом, после того, как босс явил себя миру в «истинной» форме, и в глазах. Не спрашивайте меня, как я научился различать эмоции на панелях — поработайте рядом с ним несколько недель, а то и месяцев, и сразу всё поймёте сами. Сначала вам будет льстить, что вы можете читать эмоции босса, как открытую записную книжку, но потом вы осознаете, что на работе вам это никак не поможет — босс упрям как… ну, одно животное с копытами и огромными рогами. Так, или иначе, но я всем доволен. Я давно осознал, что Меттатону лучше лишний раз не перечить, перестать тянуть… животных за некоторые места, вынуть сигарету из зубов и, плюнув на всё, поддаться очередной авантюре, которая обязательно пройдёт успешно. Это ж Меттатон — первая звезда всего Подземелья, он хоть треснет и заставит собственных подчинённых треснуть вместе с ним, но сделает всё, как хочет. Надо ли говорить, что этому неписанному правилу он неукоснительно следует и на Поверхности? Мне и в Подземелье было не сладко: от постоянных натянутых улыбок мне казалось, что моя морда и вправду вот-вот затрещит по швам, ну, а после падения Барьера… всё изменилось. И ни разу не в лучшую сторону. Из плюсов я могу отметить лишь то, что актёром мне-таки удалось стать. И это единственный плюс. Минусов много. Думаю, все знают историю о том, как я получил своё невероятно оригинальное прозвище и о моём желании больше никогда не встречаться с девчонками, перед которыми я опозорился? Так вот: я до сих пор пересекаюсь с ними каждый день и они до сих пор помнят меня и тот офигенно смешной случай. А ещё от меня так и не отклеилась кличка Бургерпэнтс. Впрочем, по сравнению с остальным это ещё не самое страшное. А к самому страшному можно отнести лишь одно: работу. Нет, я был готов к постоянным репетициям, подкашивающимся ногам по вечерам и бесконечной усталости — я по себе знал, что порой бывало и хуже. Мне нравится моя новая работа, я её очень, очень люблю и не хочу потерять, но то, в чём меня заставляют играть… От этого иногда хочется вновь уйти в кассиры, честное слово. Не знаю, какой больной на голову ублюдок придумывал человеческие сказки, но я ненавижу его всей душой как минимум за то, что в его долбанутую башку пришла мысль напялить на обычного кота сапоги и шляпу и сделать компаньоном главного героя-дебила, возжелавшего охомутать красотку из богатой семьи. Надо ли говорить, что как только Меттатон наткнулся на это произведение искусства, он сразу же положил на него глаз? Сначала я понадеялся, что он в очередной раз решит захомутать главную роль себе, но мне несказанно повезло: решив прикрыть своё решение моим актёрским талантом (кстати, я до сих пор не понял, правда ли он доволен моими навыками, или просто польстил), он сделал главным героем меня. А себя, естественно, моим компаньоном, точнее, парнем, ради которого я должен драть… хвост и прочее, за что обычно дерут кота. Короче говоря, настроен на сие выступление я был очень негативно… но и по-своему польщён. Будь я более романтичнее, наверняка бы выдал при боссе, что при взгляде на него моя душа загорается давним чувством радости… то есть, что я рад с ним выступать. Но чувство стыда не даст мне этого сделать — да и Меттатон наверняка как-нибудь по-особому выстебет это прямо во время выступления. На глазах у десятков детишек и их родителей. Короче говоря, мне следовало бы держать рот на замке и слушаться всех указов босса… но, увы, я не могу контролировать себя так, как нужно. И начинается всё это с самого первого дня. Думаю, все понимают, как работают репетиции, да? Постоянные изматывающие тренировки, вечная координация своих действий и слов с другими актёрами, и всё в таком духе. Если бы не постоянное присутствие Меттатона, я мог бы сказать, что доволен. — Дорогуша, не делай такое лицо! Дети не будут радоваться, глядя на такое выражение твоего лица. Или: — Ногу, ногу прямее! Хоть ты и не танцуешь, но выступаешь на сцене: всё должно быть идеально! Или вообще: понесёт его в далёкие, неведомые дали о том, что дети людей и монстров — главные цветы жизни, и чтобы они выросли, им необходимо получать самое лучшее, что могут дать взрослые… Короче говоря, Меттатон в очередной раз решает попрактиковаться в произнесении длинных драматических речей, и своей мишенью для этой, несомненно, «великой», как наша работа, цели, выбрал меня — обычного котейку, попавшего под рок судьбы… Короче говоря, он выставляет меня виноватым во всём. А сам по сто раз импровизирует, и заставляет ещё и меня под него подстраиваться… Откуда мне знать, что творится в его нагламуренной башке?! Хотя, должен признать, следить за ходом мысли талантливого актёра весьма интересно… До тех пор, пока ему не придёт в голову замечательная со всех сторон идея напялить на меня главный предмет его гардероба. — Босс… — не выдерживаю я, — я конечно, всё понимаю, но… не кажется ли вам, что это… малость перебор, или что-то типа того? Я осторожно поднимаю ногу с розовым сапогом на высоком каблуке. — Ты что! — восклицает Меттатон. — Это — главная часть нашего с тобой выступления! — И в чём же её… «главность»? — В том, что ты — главный мой помощник, дорогуша! А значит, должен хоть как-то подчёркивать то, что ты не просто какой-то там актёришка, а ведущий актёр главной телезвезды монстров! …тут его понесло во второй раз — и я даже не знаю, радоваться мне или молча офигевать. Хотя, мне уже впору удивляться хотя бы от того факта, что Меттатон хвалит меня… пусть и весьма своеобразно. — Так что же ты стоишь?! — вдруг изумлённо восклицает он. — Вообще-то я репетировал финальную речь! Ну-ка, быстро ко мне! Нам ещё нужно отработать твои реплики. Да, тут даже удивляться нечему. И как я вообще решил на что-то надеяться?! Хотя, я даже не удивлён — это ж Меттатон. Но тогда почему на душе так неприятно? Как будто по ней прошлись огромными сапогами, почему-то розовыми и с длиннющими каблуками. Стоп, каблуки… КАБЛУКИ?! Я теряю равновесие, едва делая шаг. Я закрываю глаза, готовясь к встрече с полом, но неожиданно… меня ловят. На своих руках я чувствую чьи-то сильные, уверенные, стальные кисти. Неужели?.. — Ох, дорогуша… — я не могу понять, говорит ли он с насмешкой, или же с сочувствием. Почему-то мне безумно хочется верить во второй вариант, но, догадываясь о жестокой натуре босса, понимаю, что в следующую секунду он отколет одну из своих фирменных шуток. Но его новая реплика шокирует меня до глубины души. — Ты в порядке? Не ушибся? Я молчу несколько секунд, прежде чем отвечаю. — Да… со мной всё хорошо. Спасибо, босс. — Не за что, дорогуша! — он с необыкновенной осторожностью вновь ставит меня на ноги, после чего критично осматривает. — Да… всё-таки от каблуков придётся отказаться… «Это из-за того, что в них я как корова на льду?» — Не буду тебя мучить. Да и, если подумать, тебе не надо становиться второй копией меня. У каждой звезды должна быть своя индивидуальность! Я снимаю сапоги и одеваю другую обувь, в которой куда проще ходить и просто стоять. Мне до сих пор интересно, как я умудрился выстоять на тех огромных каблуках — наверное, на моей стороне была удача, не иначе. А оставшаяся часть репетиции прошла более, чем хорошо: я превосходно отыграл свою роль, и Меттатон был полностью мной доволен. Хоть он и периодически делал мне замечания, но, скорее, по привычке. Да и улыбаться искренне он стал мне чаще. Или он всегда так мне улыбался, а я просто не замечал, списывая это на насмешку?.. Наверное, босс начинает мне даже нравиться?.. Да, никогда бы я не подумал, что репетиция перед простым детский спектаклем изменит мой отношение к боссу. Но кошачье чутьё подсказывает мне, что и это — тоже часть работы Меттатона. Но с какой стати он так старается ради меня? Этого я не пойму никогда, но мне всё равно очень и очень приятно. Как будто мою душу починили. Меттатон, ты и вправду большой засранец! Хочешь, чтобы мне рядом с тобой было хорошо… Но почему? Впрочем, я всё ещё не уверен, что смогу в полной мере постичь логику босса. Но теперь моё желание сделать это немного усилилось.