В сердце поглубже вклеить портреты

      Несмелые летние сумерки начали робко окрашивать ухоженный парк поместья Уэйн. Акварельно-чистый сумрак, еще почти неразличимый глазом, струился в воздухе, пропитанном запахом садовых роз, так бережно любимых Альфредом. С каждой минутой тени обретали все более явственные очертания, сгущаясь уже во вполне осязаемый мрак. Парк полнился звуками: шумел, шуршал, трещал, шептал, шелестел. Особняк, погрузившийся в сонную тишину, отвечал поскрипыванием половиц, перезвоном хрустальных слез в люстрах и шорохом штор.       Дамиан отвлекся от медитации и посмотрел на часы. Пора. Он облачился в костюм ниндзя, который не сковывал движений. Затем взял самый маленький мольберт, несколько видов бумаги, аккуратно сложил художественные принадлежности в видавший виды, но идеально чистый планшет, и бесшумно выскользнул из комнаты. Труднее всего было миновать кухню, где дворецкий уже колдовал над очередным кулинарным шедевром для ужина, напевая себе в усы излюбленную арию.       -Nell'ora del dolore perché, perch, Signore, perché me ne rimuneri così… — фальшиво тянул Альфред, когда за его плечом мелькнула тень. Он лишь улыбнулся и продолжил свое занятие.       Дамиан, тем временем, прокрался по стеночке в северное крыло, взбежал по перилам на второй этаж, просеменил по пушистому ковру длинного коридора, чудом не задев ножками мольберта доспехи XII века, и оказался перед заветной дверью. Он был уверен в успехе операции. Доза слоновьего транквилизатора должна была сделать свое дело… Даже в купе с шестерным эспрессо… Впрочем, юный ассасин все равно аккуратно припал ухом к замочной скважине и долго слушал тишину. Тянуть больше было нельзя. Парень достал из ремня набор отмычек и, стараясь производить как можно меньше шума, принялся вскрывать замок, закрытый изнутри. Мягкий щелчок механизма возвестил о том, что путь свободен. Робин плавно открыл дверь и на минуту застыл в проеме. Провал!!! Он облажался!!!       На него смотрели два огромных, светло-голубых озера, обрамленных длинными черными ресницами. Дамиан с облегчением выдохнул, когда Дрейк даже не шевельнулся. Он лежал щекой прямо на клавиатуре своего мощнейшего компьютера, руки безвольными плетьми свисали по бокам кресла. На полу валялась пустая бадья из-под кофе, гордо именуемая хозяином чашкой. Признаков жизни Красный Робин не подавал. «Убил! Переборщил с транквилизатором!» — грустно решил Дамиан, сокрушаясь, что Дрейк пал не от дедовской сабли. Робин уже начал соображать, как свалить сие недоразумение на Тодда, когда Тим заполошно взмахнул руками и резко выпрямился в кресле.       — Нужно больше файерволов. Железо отстой. Где дрова? Вставь зефир в USB-разъем. Не перепутай с хот-догами. И принеси диджериду. Срочно! — выдал в пространство Красный Робин, назидательно погрозил пальцем и опал на анатомическую спинку своего мини-трона.       Через секунду компьютерный гений тоненько засвистел носом во сне, снова забыв закрыть глаза.       — Ц-ц, убогий, — презрительно выдал Робин, окончательно укрепившись в невысоком мнении о третьем сайдкике Бэтмена.       Подросток подошел к старшему брату и закрыл ему глаза как покойнику. Сносить этот пустой взгляд было тяжело даже ему.       — Проклятые нубы, — буркнул на это Тим.       — Заткнись, приблудный, — шикнул Дамиан.       Юный Уэйн поставил мольберт и подыскал самый удачный ракурс, хотя искренне считал, что приблудный со всех сторон — приблудный. Предстояло выбрать бумагу и материал для рисунка. Здесь возникли проблемы.       С Диком и Тоддом было в разы проще. Их портреты уже давно лежали в укромном месте, спрятанные от всех людских глаз. Три месяца назад Дамиан загорелся целью нарисовать всех членов семьи. Тех, кто был ему дорог, кого не хотелось забыть или потерять, ведь их жизни, полные опасностей и преград, могли оборваться в любой момент. В случае смерти самого Дамиана, домочадцам останется память о нем. Напоминание, что его руки способны не только ломать спины, но и создавать нечто прекрасное.       Дика Дамиан поймал у бассейна. Грейсон нежился на солнце и с присущей только ему грацией играл с йо-йо, который все время прятал под полотенцем от Альфреда, когда заботливый старик приносил любимцу коктейли со льдом. Найтвинг широко улыбался даже в полном одиночестве, радуясь редкому солнечному деньку. Он взмахивал красивыми блестящими волосами и сверкал ровными зубами, заставляя свою бесхитростную игрушку выделывать немыслимые пируэты. Беззаботно смеялся, если ему не удавалось поймать волчок, и начинал заново. Для Дика юный художник выбрал самую плотную, теплую на ощупь бумагу ярко-синего цвета. Плавные, правильные черты Грейсона были запечатлены с помощью пастельных мелков, таких же ярких и мягких, как и сам Дик. Аккуратный ровный нос, большие синие глаза со слегка опущенными внешними уголками. Легкие кисточки тоненьких морщинок от постоянных улыбок и смеха, иссиня-черная, гладкая волна длинной челки, не слишком широкие, но сильные плечи. Грейсона словно ваял искусный скульптор из податливой глины, которая после обжига стала крепкой и прочной, с ослепительно сияющим налетом глазури. Тот, кто любил Робина беззаветно, искренне и сильнее всех, получился на портрете удивительно живым.       Следующим Дамиан хотел нарисовать отца. Однако Бэтмен был слишком подозрительным, не было никакой возможности подобраться к нему незаметно. Как ни старался, в любом своем укрытии Дамиан натыкался на пристальный взгляд стальных глаз. Он шел в кабинет Брюса, чтобы вновь попытаться сделать хотя бы скетч, когда заметил в домашней библиотеке Тодда. И не стал упускать возможность.       Красный Колпак, потрепанный после очередной стычки с бандитами, а потом и Бэтменом, весь в бинтах и пластыре, запоем читал «Войну и Мир» на языке оригинала. Он был слишком увлечен, чтобы понять, что находится в библиотеке уже не один. Ерошил и без того непослушные вороные вихры, почесывал шрам на брови, скалился и шепотом матерился во время особенно эмоциональным моментов. Тодд удостоился картона и угля. Черты его мужественного лица, будто высеченные острым резцом из грубого обсидиана, были резки и грубы. Дерзкий изгиб челюсти, волевой подбородок, непокорная седая прядь, всегда победоносно торчащая вверх, саркастичный прищур аквамариновых глаз, налитые мускулы предплечий, выпирающие вены на кистях рук. И шрамы… Почему-то на коже Джейсона они выделялись отчетливее, чем у кого-либо из бэт-братии. И были самыми глубокими и уродливыми. Поэтому Робин нарисовал и их. Тот, кто полностью понимал его и принимал без всяких условностей, заслуживал большей детальности.       Теперь подростку предстояло решить, на чем и чем рисовать самого неоднозначного брата — Красного Робина. Он всмотрелся в фарфорово-бледное лицо Дрейка. Через тонкую белую кожу просматривалась паутина капилляров. Относительно небольшой для парня рост. Субтильное, астеническое телосложение, длинные, музыкальные пальцы, тонкий нос и высокий лоб. И кажущаяся хрупкость с титановым стержнем характера. Тим удивительным образом сочетал в себе коммуникабельность, дружелюбие, собранность, умение выполнять и отдавать приказы, гибкий ум и технический гений с заносчивостью, позерством и даже откровенным сволочизмом. Умение молчаливо поддержать лишь взглядом и морально размазать одной фразой.       — Ц-ц! — решение было найдено.       Рисовая бумага, китайские тушь и кисти для каллиграфии.       Дамиан занес руку и остановился. Он привык делать все либо отлично, либо не делать вообще. Иного не дано. А выбранные им материалы требовали филигранной точности и твердости руки. Одно неловкое движение грозило испортить всю работу. Если он не справится с портретом Дрейка, то придется самоуничижительно сожрать себя и больше никогда не браться за кисть. Вышвырнуть планшет и сжечь мольберт.       Кисть дрогнула. Затем медленно опустилась на бумагу и прочертила ровную, глубокую, идеальную линию… И время для художника застыло.

***       Дамиан вышел из творческого транса только когда остался последний мазок. Но из коридора раздавался гул шагов и громкие голоса. И они были уже слишком близко. Робин швырнул планшет за компьютерный стол, мольберт спрятал за занавеской, а сам юркнул под кровать Тима.       Как раз вовремя. Дверь резко распахнулась, ее явно пнули ногой. Практически перед глазами подростка остановились беговые найки и военные берцы. Грейсон и Тодд.       — Циркач, клянусь, я, на хрен, убью тебя! Расчленю и залью кислотой! Это ж надо было так лохануться, а! — басил Колпак.       — Крылышко, ты излишне драматизируешь. Уверен, Тимми легко все исправит, — заверил Дик и направился к Дрейку.       — Да? Ну-ну, я посмотрю, как наш мозгляк попытается восстановить отформатированный тобой переносной жесткий диск, где была база на всех работорговцев Америки! — не унимался Колпак.       — Прости, Джейс, даже не знаю, как это получилось. В Бладхэвене произошел скачок электричества, когда я работал с твоей информацией… Только не говори, что тебе и работорговцы отстегивают? — запоздало ужаснулся Грейсон.       — Не говорю, — хмыкнул Тодд.       — Значит, отстегивают, — насупился Найтвинг. — Крылышко, если я узнаю, что…       — Дикки, а что это с Заменой? — Джейсон благоразумно перевел тему, не давая Грейсону вспомнить те времена, когда он носил плащ.       — Ой, похоже, Тимми спит… Надо же!       — Как-то странно он спит, не находишь? Если все-таки откинулся, свалим на упыреныша. Скажем папашке, что мелкий траванул Тимбо, достанем попкорн и насладимся зрелищем расправы, — предложил Колпак, не подозревая, насколько недалек от истины.       Дамиан под кроватью заскрежетал зубами от бессильной злобы. Мало того, что Тодд псих, так еще и подлый!       — Крылышко, ты ужасен! Твой черный юмор не знает никаких границ. Нужно знать меру. Да и над словарным запасом поработать. У меня ощущение, что я общаюсь с гопником… Впрочем, так было с самого начала, — вздохнул Дик и все-таки пощупал пульс Тима, а затем потрогал его лоб. — Все в порядке. Температура и ритм сердца в норме.       — Циркач, гопник, компьютерный задрот и малолетний головорез… Почему претензии ко мне, а не к основателю этой шайки? — возмутился Тодд. — И вообще, ты разве умирал?       — О, нет! Только не снова! Сходи к психологу и прекрати напоминать, что когда-то умер. Нам всем было несладко тогда, — Найтвинг взял спящего Дрейка на руки. — Лучше помоги мне уложить Тимми, откинь покрывало.       — Ты бесчувственная скотина, Чудо-Мальчик, — повиновался Тодд. — Кстати, почему кофейный таз Заменыша на полу валяется? Может, он в коме от переизбытка кофеина? Голову даю на отсечение, тут бесенок постарался!       — Не стоит сваливать все на Мышку-Малышку. Он давно исправился и заслуживает доверия. У комы другие симптомы, Джейс. Тим спит, а мы не должны мешать. Ему необходим отдых, — Дик уложил Красного Робина поудобнее.       — А мне необходимы мои работорговцы, — брюзгливо напомнил Джейсон.       — Будет тебе база, я у Б. спрошу.       — Чего? Знаешь, как-нибудь сам разберусь! Идите вы все… Козлы! — Тодд демонстративно протопал из комнаты. — И больше не проси у меня ничего! — он выглянул из-за косяка. — Ты хуже Харпера! Рукожоп!       — Мы тоже тебя любим, Крылышко, — ответил Дик.       Грейсон заботливо потрепал Красного Робина по плечу, улыбнулся каким-то своим мыслям, тихо вышел и бесшумно закрыл за собой дверь. Дамиан вылез из-под кровати сердитый и уязвленный. Но злодейка-судьба приготовила еще более издевательское испытание для его самолюбия. Он стряхивал с себя комки пыли, когда в форточку вежливо постучали. Дамиан вскинул глаза и еле сдержал горестный стон. За окном парил Супербой.       — И давно ты там висишь, Кент? — рыкнул Дамиан, открыв распахивая рамы.       — Зачем ты прятался под кроватью, Дэми? — Джон попытался влететь в комнату, но уперся лицом в выставленную пятерню Робина.       Мальчик хмурился всего секунду, а потом снова принялся рассматривать убранство с прежним интересом, даже палец закусил.       — Не твое дело. Используй кодовые имена. Какого черта ты тут делаешь? — на одной ноте прорычал Дамиан.       — Ты же сам обещал мне показать, как патрулировать город неделю назад. Но не явился в условленное место, и мне пришлось искать тебя по сердцебиению, — Джон вытянул шею, чтобы увидеть больше.       Робин вздохнул. Как он мог забыть, что решил заняться обтёсыванием деревенского полена, чтобы оно хотя бы под ногами не путалось? В угоду отцу согласился на совместный патруль и умудрился забыть об этом. Во всем виноваты проклятые приблудные!       — А ты познакомишь меня с Найтвингом? — с надеждой спросил младший Кент.       — Ни за что на свете, — буркнул Дамиан, представив, как мягкосердечный Дик будет тискать деревенскую тыкву.       — А с Красным Колпаком? — не унимался мальчишка.       — Ты сам этого не хочешь, поверь. А теперь лети к воротам, красная шея, и жди меня там! — приказал подросток.       — Робин, ты противный грубиян! — обиделся Супербой.       — Лети-лети, плакса!       — А вот и не угадал! Я не буду плакать! — шмыгнул носом Джон, смерил Дамиана взглядом и взмыл в воздух.       — Ц-ц, меня окружают одни идиоты. Определенно! — Робин захлопнул форточку.       Затем он забрал свой планшет, показал спящему Дрейку два средних пальца и поспешил в пещеру, чтобы переодеться в костюм для патруля. ***        Красный Робин выспался и стал вести себя еще более странно. Дамиан начал серьезно полагать, что это побочный эффект от сильного снотворного. Иначе как объяснить тот факт, что Робин даже ребром ладони по шее не получил, когда за поздним завтраком опрокинул на убогого его диетическую овсянку. Потом Тим пропустил несколько легких обманных приемов на тренировке. Последней каплей стало то, что Дрейк приперся с ноутбуком в оранжерею, где Дамиан тщетно пытался медитировать, и снова принялся сверлить его подозрительным взглядом.       — Чего тебе надо, приблудный?! — не выдержал мальчишка.       — Седативные средства не смешивают с веществами, повышающими возбудимость нервной системы. Чревато летальным исходом, — буднично сообщил Дрейк и зевнул. — Не могу сказать, что благодарен за такой варварский отдых.       До Дамиана дошло. Краска прилила к лицу, румянец отчетливо засиял на его смуглой коже. Мольберт. Он забыл мольберт!!!       — А за портрет спасибо, — закончил Тим, подтвердив опасения ассасина.       — Это не портрет, а натюрморт, — прошипел Робин.       — Ноооо….эээээ…. — натурально завис Дрейк.       — Потому, что ты овощ, приблудный!       — А ты тот еще фрукт, — не остался в долгу Тим.       — Ц-ц, тебе зубы жмут, Дрейк?       — Дамиан, нет ничего унизительного или постыдного в том, чтобы любить свою семью. Это не слабость, а сила. Если не веришь мне, посмотри на Дика, — Красный Робин улыбнулся. — Всегда есть более легкие пути. Лучше попросить человека попозировать, чем создавать себе и ему проблемы… Мне приснилось, что я совал хот-доги в дисковод и USB-разъем!       — Отвали, Дрейк, мне не нужны твои советы, — Дамиан скатал бамбуковую циновку.       — Ты очень красиво рисуешь. У тебя талант. Слышал, кисти для каллиграфии и рисовая бумага требуют особого мастерства… Можно, оставить работу себе?       — Нет! Она моя! Верни немедленно!       — Как скажешь, — Тим поднялся со скамейки, радуясь, что успел сделать цифровую копию. — И, Дэми… Мы тоже тебя любим.       — Ц-ц! ***       Дворецкий колдовал над очередным кулинарным шедевром для ужина, напевая себе в усы излюбленную арию.       -Nell'ora del dolore perché, perch, Signore, perché me ne rimuneri così… — фальшиво тянул Альфред, когда за его плечом мелькнула тень…       — Пенниворт!       — Да, мастер Дамиан? — дворецкий с теплотой посмотрел на подростка.       — Я тебя не отвлеку, если посижу тут с мольбертом? — мальчишка потупил изумрудный взор, боясь отказа.       — Вы нисколько мне не помешаете, мастер Дамиан, — учтиво заверил Альфред и поправил фартук.       — Хорошо. Только постарайся не вертеться, — Робин достал бумагу для акварели.       — Сделаю все, что в моих силах, — с чувством пообещал Пенниворт и вернулся к плите.       — Спасибо, Альфред.       — Не стоит благодарности, мастер Дамиан.