***
Делегация Дурмстранга прибывает в дождливый день конца сентября, обрушиваясь на Хогвартс, словно муссон. Изуку беспокойно ерзает за столом дома Слизерин, пока студенты Дурмстранга проходят по Большому залу, стуча тяжелыми ботинками, шурша черными шинелями и перебрасываясь зубчатым акцентом. Когда они занимают места за столом Слизерина, глаза Изуку порхают от лица к лицу, пытаясь выяснить, кто из новоприбывших гостей приходится сыном величайшему темному волшебнику эпохи. Может быть, парень с тяжелым и злым взглядом? Или тот, чьи брови криво нахмурены на высоком лбу? А затем один из студентов проходит мимо Изуку, усаживаясь за стол через десять человек от него, и разум Мидории успокаивается. Затихает. Пустеет. «Ох», — думает Изуку. Ох. Парень красив. У него странные переливающиеся волосы, окрашенные в два разных оттенка: одна половина белая, словно летнее утро, а другая мерцает пламенем под светом тонкой свечи. На его щеке кривой огненный всплеск, и Изуку не может отвести глаз. Он смотрит, как студент придвигает тарелку к себе, как другие учащиеся Дурмстранга обходят его по такой орбите, словно тот звезда, готовая вот-вот взорваться. Изуку замечает бледность кожи, изгиб губ, чьи кончики опущены в хмурой гримасе. Мидория долго разглядывает незнакомца, не в силах шелохнуться. Он смотрит, как тот двигается, как реагирует на реплики школьных товарищей, как его внимательные глаза бродят по залу. Движения парня грациозны и эффектны. Плавные, словно тот танцует. (Изуку родился в семье магглов, так что он до сих пор помнит тот самый первый раз, когда увидел, как кто-то использует магию. И сейчас, смотря на движения студента из Дурмстранга, он чувствует что-то очень и очень похожее). И затем Киришима хлопает его по руке и шепчет: — Тот мальчишка с красно-белыми волосами? Это же Тодороки Шото. Сердце Изуку делает кульбит в глотке. Должно быть, выражение его лица заметно меняется, потому что Урарака выглядит обеспокоенной, Киришима — слишком самодовольным догадкой, а Каччан в очередной раз агрессивно откусывает кусок ужина и смотрит на Тодороки так, словно собирается вызвать его на дуэль прямо здесь и прямо сейчас. Изуку позволяет взгляду задержаться еще на секундочку, прежде чем возвращается обратно к ужину. Но парень из Дурмстранга проникает под его кожу, опаляя его внутренности непонятным жаром. Который, как думает сам Изуку, вероятно, никак не связан со сливочным пивом.***
Чемпионом Шармбатона становится девушка по имени Яойорозу Момо. Ее школа шумно ликует, и студентка проходит вперед, чтобы занять свое место на пьедестале чемпионов так решительно, словно для этого она и была рождена. Чемпион Дурмстранга — Тодороки Шото. Услышав имя, зал практически затихает, и лишь слишком громкое «Вы уверены?» раздается откуда-то из толпы. Тодороки встает с места и проходит к платформе, где пожимает руку Яойорозу, которая с теплой осмотрительностью приветствует его. Когда чемпионом Хогвартса выбирают Бакуго Кацуки, удивлено ровно ноль (0) студентов. Конечно, все понимают, что Каччан — не самый традиционный тип чемпиона. Иногда Изуку думает, что Бакуго целенаправленно колеблется на грани взрывной ярости, испытывая удовольствие, когда все ходят вокруг него на носочках. Плюс, неоспоримой странностью является тот факт, что чемпионом Хогвартса становится студент Слизерина. И Изуку не идиот. Он видит, как другие студенты замирают, не зная как реагировать на такой выбор Кубка: то ли хлопать, то ли дрожать. Бакуго Кацуки. Талантливый, умный и до невероятности ослепительно яркий. Изуку никогда не чувствовал такого разочарования, как сейчас. Мидория знает, что Урарака и Иида замечают, как слетает вся его решимость, когда Кубок выплевывает не его имя. Он видит, как Киришима бросает на него быстрый осторожный взгляд, сжимая и радостно тряся плечи Каччана. Изуку видит, как глаза Всемогущего, сидящего за преподавательским столом, лишь на мгновение, но все же замирают на его лице. И затем Мидория обводит долгим взглядом зал и встречается глазами с чемпионом Дурмстранга. Тодороки смотрит прямо на него. Задумчиво. Спокойно. Когда Каччан встает и проходит к платформе, Тодороки все также не спешит отводить взгляд от Мидории. Изуку замирает. Тодороки Шото смотрит на него так, словно знает.***
Они практически не пересекаются еще полтора месяца. Турнир Трех Волшебников идет полным ходом, и все три чемпиона с триумфом справляются с первым испытанием. Остальные слизеринцы буквально бьются в экстазе от быстрого и почти что зверского успеха Каччана. Бакуго становится еще более взрывоопасным, а в общей гостиной Слизерина совершенно невозможно находиться, несмотря на все попытки Урараки, Ииды и Киришимы создать для Изуку безопасную среду. Поэтому, вместо того, чтобы сидеть там, Мидория идет к озеру, садится на берег, подтягивает колени к груди и сверлит взглядом корабль Дурмстранга так, словно тот задолжал ему ответы на все вопросы. (С самого начала Турнира Трех Волшебников Изуку узнает несколько важных вещей. Первое: Тодороки Шото тихий и необщительный. Изуку никогда не слышал, чтобы тот вообще хоть с кем-то разговаривал. Второе: Тодороки специализируется на магии стихий — неподдельной мощи льда и пламени. Говорят, он может вызывать силу даже без палочки. Третье: Тодороки странный и отличается от других студентов Дурмстранга. Изуку замечает, как остальные смотрят на него так, словно тот бомба, которая вот-вот сдетонирует. Так люди смотрели на Каччана до тех пор, пока рядом с ним не вырос непробиваемый бастион по имени Киришима). Сегодня здесь тихо. Лишь ветер, наполненный запахом шторма, колышет траву. Небо приобретает цвет грифеля, и Изуку отстраненно наблюдает, как дождь начинает опадать на поверхность озера. Капля за каплей, одна за другой. Вокруг корабля Дурмстранга сгущаются облака — низкие и серебристо-серые. — Что ты здесь делаешь? — мягко спрашивает голос за его спиной. Изуку вскакивает на ноги. Тодороки Шото делает шаг назад. Частично механизм защиты, частично — не хочет давить. Его волосы прилипают ко лбу, а плечи шинели сырые от дождя. Тодороки выглядит странно. Слишком выделяется на фоне серости неба. Бунт цвета в мире сепии. Он не выглядит как сын человека, поубивавшего толпы народа. Он не выглядит как кто-то, способный на убийство. Тодороки наблюдает за ним. Его глаза разного цвета, один светлее другого. Кто-то как-то сказал Изуку, что в этом есть своя магия. Изуку слишком долго не отвечает, и они оба понимают это. Он пытается сказать «привет», но выходит только кашель. Плечи Тодороки выпрямляются, он приподнимает подбородок и сильнее сжимает пальцами шинель. Костяшки белеют. — Прости, — говорит он. — Я просто… обычно никого не вижу здесь. Я забыл… И затем он резко закрывает рот и стремительно поворачивается на пятках, собираясь уйти. Изуку паникует и, не сдержавшись, выпаливает: — Подожди! Тодороки останавливается. Он медленно разворачивается и опять переводит взгляд алмазных глаз на лицо Изуку. Он смотрит с обидой и беспокойством, и немного так, словно ждет, что Изуку убежит. Или выхватит палочку и заколдует его. А может, и то, и другое. — Я, — произносит Изуку. — Тебе не стоило. — Не стоило что? — Не стоило… м-м-м-м. Подкрадываться. И уходить тоже не стоит. Если ты, конечно, не хочешь. Тодороки смотрит на Изуку так, словно тот щелкнул его по лбу. — Тебе не нужно быть вежливым, — бросает Тодороки с невозмутимым видом, будто говорит какую-то очевидность. — Я… — Я знаю, кто ты, — отвечает Изуку. Возможно, немного громче и быстрее, чем стоило. — Это неважно. Тодороки прищуривается. — Неважно? В голове Изуку яростно повторяется «неважно?!». — Неважно, — громко подтверждает Мидория. «Вот тогда», — думает Изуку, вспоминая тот день. Вот тогда он полностью определил свою судьбу, словно камнем опечатал выбранный путь. — Ох, — выдыхает Тодороки и поднимает руку, чтобы откинуть промокшую от дождя челку с лица. Возможно, сердце Изуку пропускает удар слишком громко. А затем, может, с изрядной поспешностью догоняет его в глотке. — Меня зовут Мидория, — объявляет Изуку. Тодороки кивает, все еще выглядя немного сбитым с толку. — Мидория, — повторяет он. Изуку крепко пожимает протянутую ладонь, и кончики ушей Тодороки вспыхивают розовым. — Это правда, что ты можешь колдовать без палочки? — спрашивает Изуку. Тодороки колеблется только секунду, прежде чем отпустить руку Изуку и поднять ее между ними, чтобы тот мог увидеть, как по коже осторожно пробегает белоснежная с голубым отливом изморозь. — Я могу научить тебя, — предлагает Тодороки. Изуку сияет.***
Второе испытание подкрадывается с таким же рвением, как и первое. Каччан рвет и мечет, Яойорозу достойно ожидает, Тодороки сохраняет спокойствие. Только в этот раз, вместо того, чтобы наблюдать за Тодороки издалека, Изуку позволяет себе приблизиться. Сначала Тодороки, кажется, не знает, что с этим делать. Когда Мидория приветствует его в коридоре, он оглядывается, словно ждет, что Изуку здоровается с кем-то, находящимся за его спиной. Тодороки вздрагивает, когда Изуку подходит слишком близко, а когда тот садится рядом в Большом зале, Шото смотрит на него так, словно ждет или злую шутку, или оскорбление, или удар. Но он не единственный, кого такое поведение Изуку сбивает с толку. Урарака беспокоится, Иида нервничает, Киришима впечатлен, а Каччан — раздражен. — Ты братаешься с гребаным врагом, Деку, — одним вечерком ворчит он, втыкая нож для стейка в нежное рыбное филе. Изуку чувствует, как Тодороки застывает, словно ждет, что Мидория опомнится и отсядет подальше. — Не будь таким, Кацуки, — произносит Киришима своим лучшим успокой-Каччана-тоном. Каччан хмурится. — Думаю, хорошо, что Мидория и Тодороки подружились. — Да мне поебать, — бормочет Каччан, но из его голоса растворяется часть язвительности, и Изуку бросает на Киришиму полный благодарности взгляд. Киришима подмигивает ему, а затем с удовольствием выгребает на тарелку Кацуки еще одну порцию риса.***
В ночь Святочного бала снег не идет, чем невыразимо расстраивает Урараку. Как бы то ни было, сначала землю покалывает легкая морось, а потом облака расходятся, и луна в форме узенькой улыбки освещает небо. Изуку пытается не слишком много думать о том, что он единственный среди друзей, кто не нашел себе пару. Вместо этого он делает все возможное, чтобы насладиться всеобщим весельем: помогает Урараке поправить платье (прежде чем та убегает на танцпол с Тсую), пытается спокойно показать Каччану несколько танцевальных фишек (после того, как Киришима молит о передышке для истоптанных ног). Изуку думает, что это весело. Но от мысли, что сегодня он самая настоящая белая ворона, становится странно. Он наблюдает, как Киришима драматично утягивает Каччана в центр зала, и Кацуки возмущенно фыркает, чувствуя нежные прикосновения к своим плечам. Мидория поворачивается как раз в тот момент, когда рядом присаживается Тодороки. На нем черный, словно смоль, пиджак, выглядящий непомерно стильно среди всех остальных. Подчеркивает фигуру. Это напоминает Изуку о маггловских смокингах, что очень странно, так как он уже выяснил, что Тодороки из чистокровной семьи волшебников. Но Мидория лишь молча протягивает руку и, не долго думая, дотрагивается до галстука Тодороки. — Хорошо выглядишь, — произносит он. — Ты и Яойорозу определенно сделали вечер своим первым танцем. — Смешно, — отвечает Тодороки, и кончики его губ растягиваются в подобии улыбки. — Она все время вела. — Однако была хороша и в этом. И Тодороки тихо выдыхает нечто, что должно быть (обязано!) смешком. От его взгляда кожа Изуку начинает гореть — то же статическое напряжение, которое бежит по его венам, когда Мидория пытается колдовать без палочки. — Тодороки, — говорит Изуку, и Тодороки выжидающе поднимает бровь. — Потанцуешь со мной? Уши Тодороки краснеют, и он говорит «хорошо». Они идут на танцпол. Свет золотом кружится по залу, рассыпаясь над их головами, а Тодороки наклоняется ближе и шепчет: — Зови меня Шото.***
За ночь до второго испытания Изуку встречает Тодороки на склоне между замком и озером. Заметив его, Тодороки улыбается, а его щеки и нос еще сильнее краснеют от холода. Шото натягивает шапку Изуку вниз на глаза и еле слышно хихикает, когда слизеринец громко протестует против такой самодеятельности. — Удачи завтра, — говорит Изуку. Тодороки кивает. Его ладони случайно касаются рук Мидории. На следующий день Изуку просыпается в ледяных волнах озера, а теплая и крепкая рука Тодороки обхватывает его за талию. Все глаза собравшихся на трибунах прикованы к ним, следят за каждым их движением, поражаясь происходящему и обдумывая, когда, когда именно, самым важным человеком в жизни Тодороки Шото стал Мидория Изуку.***
Изуку влюбляется резко и неожиданно. Словно проходит метеоритный дождь. Он ощущает это каждый раз, когда Тодороки улыбается или смеется, или сидит за ужином достаточно близко, чтобы их бедра соприкасались. Он чувствует это, когда тихо признается, что до смерти боится потерять магию и покинуть Хогвартс, и принимает это, когда Тодороки просто проводит своей ладонью над его. Достаточно близко, чтобы маленькая магическая искра пробежала по их пальцам. Мидория чувствует это, когда говорит Тодороки, что хочет быть мракоборцем, а Шото не смеется. Когда сам Тодороки еле слышно шепчет, что боится. Боится использовать магию. Боится превратиться в отца. — Ты не твой отец, — говорит Изуку. — А это, — он крепко сжимает ладонь Тодороки своей, — это не магия твоего отца. Она твоя.***
Изуку узнает, что они везунчики. Они выживают после третьего испытания. Оказывается, слухи ошибались. Старатель был готов разнести Хогвартс даже под носом у Всемогущего. Он возникает в центре лабиринта, окруженный потрясающей вспышкой пламени. И, кажется, его яркости хватит, чтобы осветить весь мир. Каччан сразу же бросается в ад. Серия взрывов достаточно сильная, чтобы Изуку почувствовал их грудной клеткой, но потом все стихает. Каччан не появляется, и Киришима выдыхает еле слышное «нет». Изуку отчаянно рыщет глазами по закоулкам лабиринта, пока не находит Тодороки. Тот стоит и смотрит на разгорающийся пожар. Его лицо бледнеет, а глаза широко распахиваются. Изуку хочет закричать, хочет сказать ему, чтобы убегал, хочет ворваться в лабиринт и загородить его. Рука Урараки вцепляется в его плечо. Киришима утыкается лицом в ладони. Старатель появляется из пламени и большими шагами идет вперед. Останавливается, лишь оказавшись лицом к лицу к Шото. Что-то говорит. Левая сторона Шото покрывается пламенем. Они дерутся, кажется, целую вечность, сталкиваются раз за разом под сопровождение грохота, словно от сотни фейерверков, громов и выстрелов. Мир купается в малиновой-золотой-оранжевой крови, и Изуку не может кричать, не может понять, что происходит, не может двигаться и не может дышать. Всемогущий влетает в драку несколько секунд спустя, и огонь погасает. Лабиринт обгорел и почернел. Мертвецки тихий и тревожно спокойный. Киришима подскакивает на ноги, когда видит Каччана — окровавленного, но стоящего на ногах — и шатко бежит к выходу из западни. Изуку прикусывает щеку достаточно сильно, чтобы почувствовать привкус крови, пока не замечает, как Всемогущий помогает Шото подняться. Раздаются медленные, но набирающие уверенность аплодисменты. И уже через мгновение каждый сидящий на трибунах начинает кричать. Ликует. В честь Тодороки Шото. Шото поднимает взгляд и безошибочно находит Изуку. Изуку, не сдерживаясь, вскакивает. Он бежит вперед, вниз по ступеням трибун, спотыкается, поскальзывается, но решительно двигается ко входу в лабиринт. Когда появляется Шото, Изуку заглушает тяжелый болезненный всхлип и бросается в объятья. Одежда Тодороки тлеет, пахнет горелым, обуглившимся. Но он мягкий, теплый, и его губы находят ухо Изуку, чтобы прошептать: — Ты был прав, Изуку. Это не его магия. Она моя. Когда Изуку целует его прямо в губы, трибуны затихают. Шото на мгновение замирает, прежде чем расслабиться и поднять ладонь, чтобы прижать ее к щеке Изуку. Каччан за их спиной выдыхает суровое: «Бля, наконец-то. Придурки». И трибуны взрываются в неистовом ликовании, перекрикиваемые лишь воплями Урараки. Изуку покрывает дождем поцелуев лицо Шото, а Тодороки улыбается, наклоняется ближе, тихо смеется, когда губы Изуку находят его веки, нос, щеки, рот. — Думаю, должно быть, ты немножко спас мир, — говорит Изуку. Шото качает головой. — Нет, — шепчет он. — Думаю, это сделал ты.